Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

– Филипп, вы когда здесь все успели наладить? – удивленно спросил Симон. – Мы с Алексом, насколько я помню, только в самом начале убедились в том, что аппаратура работает, да так и не использовали ее.

– С утра и до вашего прихода провозился. Ласси здорово помог, – пояснил Филипп.

Постояв там с полминуты и медленно потирая ладонями, он словно пытался что-то вспомнить, а может хотел на чем-то сконцентрироваться. Вдруг он хлопнул в ладоши и скомандовал: «Всем по местам!», а сам поторопился пройти вглубь зала и обратился к только что прибывшему бармену.

– Меня зовут Филипп. Вот, захотел познакомиться, а то столько времени я хожу сюда, да все «привет-пока».

– Ах, все в порядке, – улыбнулся бармен. – Очень приятно! А я Александр.

– И мне приятно! Александр, скажите пожалуйста, сколько барменов у вас здесь работает?

– Двое. Я и Дэни.

– А кроме вас двоих здесь никто не работает?

– Наша сменщица, Кука. Маленькая такая.

– А мужчин-барменов больше нет?

– Нет, только мы с Дэни.

– И не было?

– Ну, в течение года пока я здесь работаю точно никого не было, – любезно ответил бармен.

– А, ну ладно. Спасибо, – задумчиво сказал Филипп и подошел к столику, стоявшему за спинками последнего ряда, на котором был установлен микшерский пульт. Филипп разблокировал микрофон и заговорил с присутствующими в зале.

– Для начала, поднимитесь на сцену. Там у нас развешаны микрофоны. Сейчас я их открою… Так, говорите!

– Раз-раз, раз-два-три. Дай мне честное слово, что сегодня мы не будем валять дурака, – заговорили актеры, с наслаждением ощущая объем помещения и свои голоса, заполняющие его.

– Как у нас в зале? – обратился Филипп скорее всего к единственному оставшемуся там Марку Эго. Тот поднял руку с оттопыренным большим пальцем высоко над головой.

– Отлично! Ласло – очень серьезный человек. Кстати, выглядит он намного младше своего возраста. Это я так, к слову. Итак, у нас три без двадцати. Как я и предполагал, массовка сегодня занята в спектакле не будет. Верно?

– Верно, – подтвердила Агнесса.

– Но на генеральную срыва быть не должно, – убедительно уточнил Филипп.

– Все будет в порядке, – заверила она его.

– Хорошо. Реквизит сегодня здесь тоже не весь. Используйте то, что есть, не обращайте на это внимание. Так, я хочу отметить, что наш уважаемый дизайнер и друг будет с нами и сегодня, и на генеральной, и, я надеюсь, на самой сдаче спектакля. Он официально будет значиться художником по костюмам. Сейчас мы как-нибудь обойдемся, но со следующего раза с нами будут работать стилист и визажистка – за это отвечаю я сам. Уникальная, кстати, пара. Знаете, бывают такие люди, которые одновременно и притягивают к себе, и держат на дистанции. Не потому, что не разрешают приблизиться – наоборот, эти двое очень дружелюбные, – а просто ты сам понимаешь, что не дотянешь до них, как бы ты ни старался. Скоро сами поймете, что я имею в виду.

Итак, сегодня – последний день, когда вы могли опоздать на любой из назначенных часов. – Саад и Я'эль едва заметно переглянулись. – Сразу после спектакля у нас будет короткий отдых, мы переодеваемся, аккуратно складываем костюмы и переносим все в здание театра. Мы должны там быть не позже семи. Если возникнет необходимость в стирке костюмов отвечаете за это вы лично. Тогда вы относите их сегодня домой и завтра утром приносите с собой в театр. В одиннадцать вы начинаете. – Он выдержал паузу, пытаясь вспомнить что-нибудь еще, о чем он явно забыл сказать, но так и не вспомнил. – Есть вопросы?

– Завтрашняя генеральная репетиция четко оговорена? – поинтересовался Фред. – Не будет никаких сюрпризов, скажем, со сторожем или еще с чем-то? Воскресенье все же.

– Об этом не беспокойтесь. Это все? – спросил он в завершение, и после паузы добавил: – Ну что ж, рано или поздно я должен это сказать: начали!

И еще раз хлопнул в ладоши.

Глава 28. Контакт второго уровня

Большие настенные часы в комнате сторожа еще не успели отмерить семичасовой рубеж, когда он закрыл двери за вышедшими из Театрального института актерами. После того, как они, прогнав весь спектакль в «Кинопусе», перенесли наконец в театр костюмы и реквизит, словно тяжкий груз свалился с их плеч. Они начали было прощаться, но Филипп поспешил их остановить.

– Стоп-стоп, я вас пока еще никуда не отпускал. Летний субботний вечер, последний субботний вечер перед сдачей вашей дипломной работы – такого вечера больше не будет. Я предлагаю по-быстрому сбегать ненадолго в одно неплохое место и прогнать по бутылке холодного пива на ваш вкус. Я угощаю!

Нескольких секунд колебаний в рядах актеров придали Филиппу уверенности в своем решении, и он еще более бодрым голосом позвал их за собой.

– Молчите, а значит думаете. Думаете – значит выбираете, и значит, вам есть из чего выбирать. Сейчас уже вечер, и если вы выбираете между походом всем вместе в одно хорошее место с целью выпить пива и чем-то личным, которое у каждого может быть своим, то, увы, мне в вашем личном занятии явно места не найдется. Поэтому давайте-ка все же выберите этот небольшой сабантуйчик. На час-полтора – не больше, – сказал он и подмигнул для уверенности.

Минут через двадцать, стоя у стойки в баре «Off», они уже выбирали себе пиво из имевшихся в наличии сортов, и тамошний бармен, быстро перемещаясь от одного холодильника к другому, прежде чем достать очередную партию бутылок, вслух повторял новый заказ.

– Три Будвайзера и две Короны, – и пять бутылок мгновенно унесли со стойки Пан, Дэйвид с Робертом и Лаура. – Четыре Бад Лайт. – Их забрали Агнесса и Зои и передали по бутылке Сюзанне и Артуру. – Два Хейникена и два Будвайзера. – Филипп позаботился о них сам и поделился с Симоном, Алексом и Аароном. – Два Перла Хани и Туборг. Это все? – спрашивал у забиравших бутылки Фреда и Мартина с Ариадной.

– Нет-нет, еще не все! – За руку подводя Саада к барной стойке, Я'эль успевала говорить с обоими чуть ли не одновременно. – Что значит «мне не хочется пить»? Сегодня пьют все, даже я! Мне один Блэк Кеб, а моему другу давайте пусть будет… Что же нам дать тебе? Не настаиваю на чем-то особенном, пусть будет что-то легенькое… Корона! Одну Корону, – решила она, щелкнув пальцами.

– Блэк Кеб и Корона, – завершил выполнение заказа бармен, придвинув к Я'эль и Сааду пару холодных бутылок. Взяв их, они неспеша пошли к остальным, которые уже что-то горячо обсуждали.

– Спасибо за пиво, – улыбнувшись, Саад посмотрел на Я'эль.

– Сегодня все «спасибы» Филиппу направляй. Он угощает.

А Филипп в это самое время уже произносил первый тост.

– За «Off»! За этот теплый уголок в нашем холодном городе, который даже наступающая жара не согревает, но который должны будут согреть ваши сердца – сердца артистов, тех, кому не все равно, которые будут заниматься своим любимым делом, которое они выбрали и для которого они были рождены. Будьте здоровы!

Все согласно подняли бутылки и начали веселый перезвон, сопровождая личными пожеланиями счастья и удачи.

– Мне понравился ваш выбор, – продолжал Филипп. – Хейникен, Будвайзер, вон даже Блэк Кеб есть, медовое пиво. Один раз я пил медовое пиво, и, к моему великому удивлению, я так и не соизволил повторить свой заказ. Даже сегодня. Хорошо, что вы напомнили – обязательно закажу в следующий раз.

– Я вообще не особый любитель пива, – поддержал беседу Мартин. – Предпочитаю виски или коньяк.

– Ну, у нас сегодня все по-быстрому, как договорились, – парировал Филипп.

– Нет-нет, я не к тому. Хотел сказать, что сегодняшний день действительно был каким-то необычным, и вот то, как мы сейчас его отмечаем, мне очень даже нравится.

– Главное особо не напиваться сейчас, – добавила Агнесса. – Головная боль утром недопустима.

– Я так все тексты забуду, – улыбаясь, вдруг напугал пирующих Фред.

– Не-не-не, смотри у меня, – пригрозил бутылкой Аарон.

– Только не сегодня! – Филипп вдруг перепугался, что пиво действительно как-то повлияет на актеров. – Потерпите до вторника. Там уже отметим должным образом.

– Все терпим! – выкрикнула Сюзанна поверх общего шумного веселья, царящего в «Off»-е на фоне какой-то кельтской музыки.

Шутка за шуткой, реплика за репликой, актеры постепенно трансформировались из однокурсников в соратников. Контакт второго уровня постепенно укреплялся, они начинали чувствовать какую-то новую связь друг с другом. Во всяком случае, так показалось Филиппу, который чего-то ждал.

Он хотел посидеть здесь с ними еще и понаблюдать за тем, как они держатся в такой вот непринужденной атмосфере, что было для него особенно важным. К его большой радости, он не обнаружил и намека на то, чтобы кто-то находился здесь против своей воли.

«Хорошие ребята», – только и успел подумать Филипп, как дверь в бар открылась и в него вошла еще одна группа молодежи. Он взглянул на часы – было около девяти вечера. «На сегодня хватит», – завершил мысль Филипп и пошел к барной стойке, вынимая из бумажника кредитную карту. Заметив это, Аарон начал подготавливать друзей к завершению вечера.

– Так, ребятки, нам пора. Завтра мы не опаздываем и все как один приходим к театру к восьми утра, как договорились.

Все как один встали со своих мест и принялись собираться. В этот момент Аарон подошел к Сааду и тихо сказал:

– Саад, если восемь – слишком рано для тебя и для Я'эль, может быть, вы останетесь сегодня у меня? Места у меня предостаточно, выйдем утром все вместе, и нервничать никто не будет.

– А Я'эль в курсе?

– Пока нет, – признался Аарон и жестом пригласил ее присоединиться к ним. Он высказал свои соображения. Я'эль была не против. – Ну вот, договорились. Я только Филиппа извещу.

Филипп был удивлен инициативе Аарона. Подумать только, ведь он даже не успел побеспокоиться о потенциальной нервотрепке, которая могла бы потрепать нервы всем завтра утром. Он был польщен вниманием со стороны его подопечных.

– Спасибо тебе большое, Аарон! В принципе, каждый из нас должен думать как о себе, так и обо всех в целом, насколько это только возможно. Я этот момент сегодня упустил. Видите ли, отдал приказ никому не опаздывать, а насколько это реально осуществить – не подумал. Мало ли что я сам стараюсь не опаздывать. В общем – спасибо тебе!

– Не за что, дядя Филипп, – ответил Аарон, улыбаясь ему в ответ.

Все попрощались с барменом, обменялись с Филиппом знаками уважения и благодарности за угощение и вышли наружу. Они прошли вместе еще немного, прежде чем стали делиться на группы: кому-то предстояло повернуть налево, кому-то – идти направо, кто-то перешел через улицу, а остальные остались ждать транспорта. На прохладном воздухе дышалось легко, и Филипп выразил желание просто посидеть на скамье у автобусной остановки и понаблюдать за проходящими людьми.

– Ох и люблю я это дело – наблюдать моторику движения людей! – поделился он с Мартином, Зои и Алексом – последней подгруппе актеров, которые заторопились к подъехавшему автобусу. Они пожелали друг другу приятной ночи, и Филипп удобно расположился на широкой скамье, закинув правую ногу на левую и несколько перевалившись на левую сторону. Я'эль, Саад и Аарон с Артуром уже скрылись из виду, и он поглядел налево вслед удаляющимся Агнессе, Сюзанне, Пану, Дэйвиду и, скорее всего, Роберту. На несколько секунд перед его глазами пробежали отрывки воспоминаний о двух последних месяцах. «А ведь как интересно все получается, а!» – заключил он и повернул голову направо, чтобы проводить взглядом другую подгруппу, из которых Ариадна и Лаура уже успели скрыться из виду. Филипп краем глаза увидел только Фреда и державшего его за локоть Симона, что-то активно показывавшего своему спутнику, и поэтому не сразу заметил того, кто стоял чуть правее от перекрестка, который они только что перешли, и внимательно смотрел на него. Только когда тот помахал ему рукой, Филипп засек движение, однако он не смог сфокусировать взгляд на фигуре в сгущающихся сумерках. Ему надо было сменить позу, а когда он повернулся махавшего ему там уже не было.

– Успел свернуть, – проговорил Филипп себе под нос, задумавшись. – Роберт? Нет, он вроде со своими дружками ушел. Просто знакомый какой-то был, мало ли их в городе… А может и вообще не мне махали.

Просидев еще минут пятнадцать, Филипп поднялся со скамьи и, чувствуя овладевающую им усталость, не спеша пошел домой, наслаждаясь приятным июньским вечером. Нужно было только зайти в магазин и прикупить чего-нибудь к большому делу, намеченному на завтрашнее, не менее приятное июньское утро.

Глава 29. Еще одно правило

За исключением сторожа, который с нетерпением ждал, когда же все наконец закончится, чтобы приняться за содержимое того, что вручил ему Филипп, все, кто находился в тот ясный воскресный день в Молодежном театре, собрались в зале. Актеры, успевшие уже разоблачиться, смыть грим, принять легкий душ и отдышаться, уже успели перевести дыхание, и Филипп вышел к сцене, встал лицом к сидящим и сказал:

– А знаете, почему все так пошло? – и после недолгой паузы добавил: – Потому что ровно в восемь утра все, как один, были здесь, в театре, а ровно в одиннадцать заиграла музыка. Потому что вы уважили время, и время сыграло на вас. Потому что вы никому не остались должны, и никто не требовал ничего от вас. Потому что вы оставили все и вся за пределами театра. Наконец, потому что каждый из вас поверил друг в друга, и уже через эту веру – в самого себя. Спасибо всем вам, мои друзья!

С улыбками на лицах, не совсем еще чувствуя суть сказанных Филиппом слов, уставшие, но довольные актеры начали аплодировать друг другу, не забывая при этом оказывать должное внимание всем, кто помогал им в создании спектакля, и кто пребывал сейчас рядом с ними. Здесь был и Марк Эго со своей очаровательной помощницей, и Ласло в неизменных кроссовках и кепке, и стилист с визажисткой, в силу своей открытости за два часа ставшие душой компании, и массовка человек в десять, собранная из студентов младших курсов, а над всеми ними возились со своими прожекторами бритоголовые Гуру Света, которых Филипп так пока и не соизволил представить.

– Спасибо моим друзьям, которые помогли нам с костюмами, с освещением, со звуком! Спасибо и вам, наши молодые друзья! Только, пожалуйста, обязательно примите к сведению все, что я вам сказал до и после спектакля. Еще раз спасибо вам!

Аплодисменты никак не заканчивались. Каждый из актеров, аплодируя тому или иному участнику торжества, вероятно, восстанавливал в своей памяти какие-то определенные события, связанные с ними, обращался в мыслях к каким-то неуловимым эпизодам, отдавая дань уважения.

Наконец, Филипп поднял руку, призвав всех к спокойствию.

– Помимо уважительного отношения ко времени, у меня есть еще одно правило: в последний день перед самим событием не делать ничего из того, к чему вы готовились в течение долгих месяцев или лет, будь то спектакль, концерт, выступление или что там еще. Сдача спектакля у нас во вторник – во вторник мы и увидимся, но в понедельник чтобы у вас и в мыслях не было ни спектакля, ни своих реплик, ни забот о костюмах и реквизите, ни какой-либо другой суеты. Я запрещаю вам думать о спектакле завтра. Не о театре – нет, но о самом спектакле. Вы можете посмотреть какую-нибудь постановку, но только не работайте над своей. Доверьтесь своему мозгу. Поверьте, всю работу по подготовке к спектаклю он всенепременно будет делать, но без вашего непосредственного участия. Вы только ему не мешайте. Постарайтесь пораньше уснуть в этот вечер, потому что во сне мозгу предстоит пройти генеральную репетицию в костюмах и в гриме.

– Филипп, а ты тоже ничего не будешь делать завтра? – уверенно спросил Саад.

– Конечно! – таким же уверенным голосом ответил Филипп, хотя тут же начал представлять себя завтрашнего, только и думающего о том, как бы скорее завершить этот день и предаться неспокойному сну в ожидании вторника. – Грим, волосы, свет, звук – эти ребята выполняют свою работу, которая несомненно и однозначно является творческой. Однако здесь есть небольшая, но важная разница: они знают все, что они будут делать через два дня, вы же будете создавать спектакль с нуля, с чистого листа. Никто не знает, чего от вас ждать. Дело в том, что все, кто придет на вас посмотреть, уже знают, что вы им покажете, они уже знают, чем все закончится и когда нужно будет аплодировать. Они устали от всего, что они видели в течение всей своей жизни, и им все это наскучило и осточертело. Их все это достало, и именно поэтому они и придут, потому что думают, что знают, на что идут. Если будет провал, они своим присутствием только усугубят ощущение краха, вбив еще по одному гвоздю в крышку гроба Театра как такового. Но что, если они увидят на сцене что-то такое, что не оставит их в покое? Что, если они ощутят, что попали не в тот театр, представление о котором складывалось в течение всей их жизни?

Филипп сделал небольшую паузу и оглядел всех присутствующих. Тишина, царившая в зале, была ему на руку. Она заряжала его слова заразительным творческим электричеством, одновременно расслабляя слушателей и располагая их к восприятию мысли. Даже два бритых черепа наверху перестали суетиться и осели на правом балконе.

– Возвращаясь к вопросу Саада… Я тоже не знаю, что будет во вторник, и поэтому я говорю: да, завтра я буду целенаправленно, сознательно и предусмотрительно бездействовать, и призываю вас следовать моему примеру. Только, пожалуйста, сегодня сделайте все, что от вас требуется, потому что вы знаете, что чудес не бывает – бывают лишь плохие контакты.

Он любил повторять эту фразу, когда темой разговора становилось вмешательство в судьбы людей чего-то извне, каких-то высших сил, якобы способных кардинально поменять жизнь человека.

– Костюм чудесным образом не прилетит к вам в гримерку, если вы оставите его висеть дома на вешалке, и мышцы сами по себе не разогреются, если вы им не уделите должного внимания. Поэтому давайте-ка собираться.

По договоренности с руководством театра, для хранения костюмов и реквизита были выделены две гримерки, которые актеры начали быстро и аккуратно заполнять. Некоторые из костюмов все же нуждались в стирке, и было решено забрать их с собой. Студенты оставили кое-что из своих личных вещей, перепроверив все еще раз и убедившись в том, что ничего из того, что нужно было сделать заранее, не оставляется на последний день. В очередной раз осмотрев забитые вещами гримерки, Филипп закрыл двери, запер их и надежно спрятал ключи в своем бумажнике.

– Теперь вы можете идти, – обратился он к студентам. – Мне еще надо обговорить детали с Ласло и со световиками, поэтому я задержусь на полчаса. Я вас провожу.

– Мы тоже выйдем с ними, – сказал Марк Эго, и вместе с помощницей примкнул к большой группе, покидавшей театр. – Филипп, пусть массовка пойдет с нами, у меня уже есть определенная идея по их костюмам. Это не будет чем-то особенным, я просто добавлю некоторые детали к их черным костюмам. Я быстро уложусь, не волнуйся – ни я не буду завтра работать, ни они, – добавил он напоследок, улыбаясь.

Сторож было обрадовался, увидев Филиппа с таким большим коллективом у выхода, но Филипп дал ему знак рукой еще немного подождать. Закрыв дверь за актерами, он учтиво обратился к нему:

– Я очень неловко себя чувствую, являясь причиной вашего напряженного воскресного графика, но все же надеюсь, что вам придется по вкусу мой скромный знак уважения. Мне нужно побыть здесь еще минут двадцать.

– Конечно, нет проблем, – согласился польщенный сторож, человек пенсионного возраста, с которым явно давно так никто не разговаривал. – Я вас не тороплю. Работа есть работа.

Филипп вернулся в зал, в котором оставались лишь стилист с визажисткой, которые о чем-то отвлеченно говорили, да Ласло, вытянувшийся в самом дальнем кресле первого ряда и надвинувший кепку на глаза. Бритоголовым Гуру, вероятно, всегда было чем заняться; они сновали между правым и левым балконами, что-то где-то подтягивали и подкручивали и низкими голосами бубнили друг другу о результатах.

– Дорогие мои, еще раз большое вам спасибо за помощь и прекрасную работу, – обратился Филипп к неунывающим Аби и Лине. Немного замявшись, он продолжил. – Я хотел бы прямо сейчас рассчитаться, если вы не против…

– Фил, я против, – перехватила разговор старшая из всех присутствовавших сегодня здесь Лина, золотые годы которой давно уже остались в прошлом. – Дорогой мой, мы же все уже обговорили. Мы договорились, и ты знаешь о нашем с Аби отношении к тебе и к твоей семье. Это со сторожем ты можешь базарить, а мы тебе – не чужие люди. Мы вот тут только что вспоминали о том, как я твоего папу второпях гримировала целых полчаса перед самым началом спектакля, а после оказалось, что не на ту роль. Это еще в том, в первом театре было.

– Это когда Арлекино и Пьеро спутали?

– Ну да! Столько белого грима перевела! А здесь я отдыхаю. И во вторник мы с Аби придем, сделаем свое дело, а потом целый день будем отдыхать.

– Кстати, Фил, неплохо получилось, – продолжил разговор стилист Аби с кожей цвета молочного шоколада; он не любил, когда его называли по имени, данным его родителями при рождении – Абиодун, и всегда представлялся просто Аби. – Ты все же поступил на режиссерский курс?

– Не, тут история немного иного рода – надо было ситуацию исправлять, – начал было объяснять Филипп, но Лина прервала его.

– Потом расскажешь. Мне нужно бежать. Скоро уже четыре, а мне еще в салон нужно зайти. Вся надежда на колеса Аби. Поехали?

– Поехали! – не стал спорить харизматичный стилист и направился следом за не менее очаровательной Линой.

– Так, наши чемоданчики и пакеты – они все в надежном месте? – уточнила она, поправляя на плече эффектную накидку.

– В самом надежном. Ключи – у меня, – подтвердил Филипп.

– Хорошо. Значит в понеде… ой, во вторник в котором мы здесь должны быть, в три? – переспросила Лина, когда они проходили мимо сторожевого помещения.

– Да-да, в три собираемся, а спектакль – в семь, – уточнил Филипп, взглядом умоляя сторожа подождать еще несколько минут.

Вернувшись в зал, он начал торопливо запихивать в рюкзак свои вещи.

– Че-как? Сам как чуешь? – спросил его Ласло. Как понял Филипп, тот интересовался его личным ощущением от происходившего сегодня в этом зале.

– А ты сам?

Филипп понимал, что если он угадал суть вопроса, то ответ на его контрвопрос даст ему нужную информацию.

– Да вроде все путем. Тут железо, конечно старей, чем в «Кинопусе», но стои́т правильней. Сабы спокойнее. Так вроде звучит все норм. Тебе самому удобно было-то хоть? Дергался как-то ты там…

– Ласси, я нервничал. Я и сейчас нервничаю. Только тебе могу признаться. Ты не представляешь, как я нервничаю! Новичкам везет, говорят. Вон, в игры когда играю на телефоне, с первого раза такие вещи вытворяю, что сам удивляюсь, а потом, когда понимаю, что и как нужно было сделать – фиг смогу повторить! Сегодня получилось, но вот страх внутрь забрался, гадский такой, мелкий страх. Страх того, что только у меня что-то не получится, что я сорвусь.

– Ты-то это… не надо… знаешь что? – в такие моменты язык Ласло становился особо запутанным, и каждый был волен понимать его на свой лад. – Этот – как ты его назвал, мелкий? – ага, он просто часть большего… не – большого страха. Он нами всеми владеет. Хочет – уж точно. Может, гад, конечно, но получается же не всегда. Так вот, мелкий – этот по-мелкому елозит, он мелкий от большого. Тот главный, а на этот забей. Смотри, оба есть у нас, тот – главный, основной, реальный, который мешает. А этот – он по-мелкому, он подмешивает, что ли… Но мешать не должен. Вон смотри лысые какие! Четкие чуваки – во! Им ни фига – то-то лысые! Нечего терять – то-то сила. Смотри, я если че – я рядом, но меня ты в понедельник не заткнешь, если работать надо. Учти. Если надо – тут надо. И что? Что чуешь? А в чем загвоздка-то впрочем? То, что двумя руками нобсы крутить надо? А ты как лыжи их!

– А я на лыжах не умею кататься, – рассмеялся Филипп, успешно, на его взгляд, декодировав большую часть тирады Ласло.

– Ну не лыжи, транзистор скажи. Крутишь туда, не то – тогда сюда. Фтью-фтью, тюк – и проскочит. А там-то как? – спросил он, указав рукой на копавшихся в проводах лысых световиков?

– Думаю, добром. Там видно будет. Но пульт с планшетом – мои.

– Ну лады, как знаешь, – одарив Филиппа довольной улыбкой, завершил содержательный диалог Ласло и, потянувшись, вылез из кресла. Филипп еще раз поблагодарил его за помощь. Друзья обнялись. Проверив, не осталось ли чего после них в зале, они вышли, пожелав удачного вечера обоим Гуру, копавшимся в снятом откуда-то и перенесенном на сцену софите. Один из них, видимо, только что выявил беспокоившую их неисправность, а другой давал ценные указания, что было намного важнее формальных слов признательности и взаимного уважения, которых сегодня в этом зале и без них прозвучало достаточно. Указывавший, не отвлекаясь от своей главной функции, попрощался за обоих кратким «Бывайте!», и Филипп с Ласло покинули зал.