Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Как все это связано с театром? Помню, кто-то где-то сказал: «Чтобы девушку свести с ума ей просто нужно дать понюхать духи небезразличного ей человека». Было ли это написано в какой-то там соцсети или сказано в разговоре – не помню. Я даже не берусь утверждать, парень это сказал или девушка. Однако я помню свой комментарий. Тогда я сказал: «Шире смотрите, шире… Не только девушку, и не только духи, и не только понюхать. Мы все сходим с ума, когда у нас появляется кто-то, ради кого это стоит сделать. А когда мы сходим с ума, мы становимся оригинальными, неповторимыми, уникальными. Мы становимся самими собой».

Быть самим собой – очень важно. Это залог того, что вы не будете лгать на сцене. Как говорил один современный режиссер, любой бред, происходящий на сцене, становится настоящим при подлинности проживаемых чувств. Подлинные чувства окружают актера реальностью. А для того, чтобы творить, нужно только одно: любовь к этому делу. Если вы любите то, что вы делаете, проходных сцен у вас не будет. Зритель это увидит и услышит, зритель это оценит, зритель такое не забудет. Вам только нужно будет научиться все это как-то продавать.

Пройдя такую подготовку, Филипп и Ко были тем не менее удивлены, когда после второго спектакля к ним вместе со зрителями, пожелавшими дождаться их выхода чтобы поздравить с успешным выступлением и поблагодарить за полученные эмоции, подошла молодая пара и представилась работниками местного телеканала.

– Мы хотели бы пригласить вас к нам на эфир в среду утром, если вы не против.

До этого момента о перспективе выступления на телевидении никто и думать не мог. Эфирное время стоит чрезвычайно дорого, и чтобы оказаться в числе приглашенных нужно было действительно сделать что-то необычное. «Неужели…?»

Сначала они хотели попросить дать им время на размышление, но очень скоро решили согласиться, решив, что размышлять они лучше будут в течение всего вторника. Кто пойдет, с чем пойдет, что будут говорить – все это надо было обсудить с группой. Однако вечером во вторник в «Кинопусе» не досчитались нескольких человек.

– Ничего, не страшно, – не увидев ничего удивительного в этом, начал Филипп. – Нам ограничили число мест в эфире?

– Нет, мы не слышали ничего такого.

– Отлично. Кто хочет там быть?

Идти вызвались Мартин, Ариадна, Роберт, Зои и Аарон с Артуром. Последний поинтересовался, стоило ли пригласить Марка Эго, и Филипп пообещал переговорить с ним сегодня же вечером. Разговор этот состоялся, и в завершении его тот сказал:

– Филипп, мой друг, как ты себе это представляешь? Вот пришел я, сижу, молчу… Как, ты говоришь, передача называется?

– «Самое доброе утро».

– Ага, вот, значит, сижу я у них в кресле на «Самом добром утре», ведущие говорят с вами на разные темы, показывают какие-то обрывочные сюжеты, а потом вдруг просят меня сказать два слова о костюмах, да еще и представиться в камеру. Нет, дорогой, спасибо, не надо мне всего этого. Они же дети еще, не имеющие представления о жизни. По правде говоря, я бы и тебе советовал не идти, но, вижу, ты всем сердцем там.

– Но у нас с ними такой хороший контакт, мы понимаем друг друга…

– Ты молодеешь на глазах! Ты снова становишься доверчивым, словно ребенок. Все твои речи, все убеждения – это здорово, очень здорово. Но понимают ли они их?

Филипп молчал.

– Я бы тебя понял. Ласло бы тебя понял. Все мы знаем о жизненном опыте не понаслышке. А они… Они очень хорошие ребята, пойми меня правильно. Но если идешь на телевидение, а значит – на общество, будь немного сдержаннее. Мой тебе совет.

Филипп был достаточно умен, чтобы не отказаться от совета друга, и поэтому в среду утром, когда они всемером вошли в готовую к эфиру студию, он сказал:

– Марк сейчас весь в каком-то новом интересном проекте, поэтому прийти не сможет. Он передавал всем большие приветы.

Прямой эфир – всегда рискованное предприятие. Любая мелочь может подвести, и неловкая ситуация может сложиться в самый неподходящий момент. У вас может испортиться камера, может перегореть какая-то важная лампа, может не прийти участник передачи, кто-то может сказать что-то обидное или колкое, оголиться, показать средний палец, в конце концов, просто умереть. Ко всему этому организаторы прямого эфира просто обязаны быть готовы.

В случае же с Филиппом и Ко ничего из вышеперечисленного, к счастью, не произошло. Говорили ребята в хорошем темпе, слаженно отвечали на вопросы и оставались корректными, когда разговор зашел о художественном руководителе спектакля.

– Мы выпускники курса Роберта Коллинза. Под его руководством было решено поставить эту классическую пьесу. С Филиппом Сэндменом же мы любим общаться на профессиональные темы, и он нам всегда оказывает посильную дружескую помощь.

Наконец, ведущая попросила каждого из гостей посвятить телезрителей, насколько они сочтут это возможным, в планы на будущее. Аарон начал говорить о возможности создания независимого театра, однако остальные, кроме, естественно, Филиппа, стали озвучивать несколько иные и, как ему показалось, не менее важные на их взгляд возможные сценарии их дальнейшего карьерного роста.

– Я очень хотела бы сняться в высокобюджетном сериале. Сегодня телесериал – лидирующий формат кино, – призналась, слегка смутившись, Зои.

– Я все же думаю о театре, о большом театре. Нужно поддерживать семейную традицию, – ответил Мартин.

– Я поддержу Зои – меня всегда интересовало телевидение. Телевидение вообще, не только сериалы, – уточнила Ариадна.

– Я пока не думал о будущем, – честно признался Роберт.

– Реклама! – отчеканил Артур, у которого, как показалось Филиппу, ответ был готов чуть ли не с самого начала его учебы. – Море возможностей!

Глава 2. Окаменевшая фигура

После эфира Филипп, еще раз поблагодарив за приглашение и мило распрощавшись с директором программы и ее ведущими, поспешил покинуть студию раньше остальных.

– Встречаемся в пятницу? – решил уточнить Аарон.

– Н-нет, зачем в пятницу. Прямо в субботу, на спектакле и встретимся… У нас и так все готово.

Говорил он несколько рассеянно и, как всем показалось, безучастно. Он спешил и его было не удержать. Самолюбие Филиппа было уязвлено.

– Реклама – море возможностей, да? – бурчал он себе под нос по дороге от телецентра к автобусной остановке. – Какой факультет они заканчивают, рекламный бизнес, да? Какой там «заканчивают» – закончили уже! А мне казалось, что все же… что учились они на факультете актерского мастерства. А эти, а эти – сериалы у них в тренде! Современный формат, сериалы – это будущее…

Стоявший на остановке автобус неспеша заполнялся пассажирами. Филипп пробрался в самый конец салона и плюхнулся в кресло поближе к окну, закинул ногу на ногу и стал смотреть сквозь не славившееся своей чистотой стекло.

«Семейная традиция, продолжать дело семьи… Сынок не хочет быть далеко от своей семьи… Ну и оставайся с ней!»

Незаметно для самого Филиппа, его мысли начали угнетать. За первые несколько минут пути он успел достигнуть состояния внутренней агрессии, с которым он был знаком не понаслышке. Едва автобус тронулся с места, ему вдруг захотелось выйти из него и пойти пешком, но было уже поздно, да и неловко было бы просить людей дать ему пройти после того, как он сам забился в самый дальний угол. Филипп прекрасно осознавал, что такого рода внутренние напряжения чреваты болезнями, если не дать им выйти наружу. Главное, чтобы они не были переброшены на других – это он тоже понимал.

Судорожно копаясь в глубине своей сущности, Филипп подсознательно пытался направить эту энергию в нужное русло, мобилизовать ее на решение возникшей новой задачи, которую он пока что боялся сформулировать. Но не прошло и получаса, как под воздействием внутренней агрессии он обессилел. От человека, поднявшегося, скорее, взлетевшего в автобус, не осталось ничего в том вялом мешке на ватных ногах, что вывалился из него и направился в сторону продовольственного магазина. Вышел он из него довольно скоро, держа в одной руке блок из двенадцати бутылок крепкого пива. Отрешенное лицо выдавало смену его внутреннего состояния: агрессия была подавлена. Однако, такая ситуация чревата началом депрессии, если эта энергия не высвободится, не распрямится, словно сжатая пружина, и не превратится в поступок.

Тревога ослабила хватку на горле Филиппа, когда он захлопнул за собой дверь и услышал щелчок первого поворота ключа в замке. Он был дома, там, где ему никто не мог помешать делать все то, что он хотел бы делать, и первым делом он принял душ.

Филипп постарался сконцентрироваться на ощущении, которое испытывала кожа при контакте с водой. Время от времени он делал ее то холоднее, то теплее, и это очень скоро очистило его сознание. Вскоре он перестал менять температуру воды и стал просто наслаждаться ее ласкающими и успокаивающими потоками. Новые мысли стали посещать его, но это уже были не отголоски его переживаний по поводу случившегося, а обрывки каких-то философских суждений о единой природе всего сущего, простоте всего самого сложного в мироздании, тайном и явном, высоком и чудесном. Простояв под водой минут десять, ему вдруг захотелось узнать который час. То было добрым знаком: он снова захотел найти себя на линии настоящего времени.

«Полдень», – только и успел подумать он, как вспомнил о блоке пива, который оставил стоять на столе. Быстро переместив его в холодильник, он оставил себе одну бутылку, которую откупорил и тут же осушил. Холодное пиво также оказало благотворное влияние на его душевное равновесие. Оглядев комнату и убедившись в том, что комната пребывает в должном убранстве, Филипп скинул с себя влажный банный халат, предусмотрительно выключил звук на телефоне и растянулся на диване. Его взгляд упал на открытое окно. «Скоро жаркое солнце начнет заглядывать в комнату, пропекая воздух и делая мой сон неспокойным», – подумал он и усилием воли заставил себя подняться с дивана и затянуть шторы на окне. Вернувшись, он рухнул на диван, еще раз потянулся и почти сразу же провалился в глубокий сон.

«Надо же, проспал четыре часа! И лег вчера не поздно, и ночью нормально спал», – удивлялся Филипп. Он был убежден в том, что не пребывает во сне, но давал себе отчет в том, что никогда раньше не наблюдал той картины, которая у него сейчас стояла перед глазами. На что бы он ни посмотрел, все виделось ему словно сквозь пелену, на которой, как на экране, откуда-то проецировалась картина играющих на баскетбольной площадке детей. Игра напоминала обычный баскетбол, но было в ней что-то, лишающее ее ощущения реальности, что-то, что одновременно и привлекало, и отталкивало.

Дети разных возрастов по очереди подходили к баскетбольному щиту и, как могло показаться на первый взгляд, пытались забросить мяч в кольцо. На площадке был всего лишь один мяч, и поэтому каждый очередной игрок должен был взять мяч после броска предыдущего. Однако делали это сами бросающие, и они не просто брали мяч, когда он касался пола, а дожидались, пока тот перестанет отскакивать от него, после чего быстро останавливали его, поднимали и начинали что-то ему нашептывать. Кто-то даже поглаживал его одной рукой, другой прижимая к себе. Так они доносили мяч до ожидавшего своей очереди следующего игрока. Самое интересное заключалось в том, что все они могли бросать мяч в любом направлении – не обязательно вверх и в кольцо. Кто-то подбрасывал его вверх прямо над собой, другой сильно отбрасывал назад, после чего разворачивался и, заливаясь громким смехом, бежал за ним, иные, держа мяч в вытянутых руках, начинали вращаться вокруг своей оси и отпускали его в произвольный момент, никого при этом не калеча.

Это продолжалось до тех пор, пока мяч не достался девочке-подростку высокого для своих лет роста. Взяв мяч в руки, она… это немного трудно объяснить – она, казалось, застыла в своей нерешимости сделать какой-нибудь бросок, потому что хотела сделать за раз все известные броски. Представьте себе кого-то, кто замахивается то в одну сторону, то в другую, то одной рукой, то двумя, то сидя, то вприсядку, то сбоку, но не доводит до конца ни один из этих бросков. Что вы видите: бесконечное множество движений или застывшую статую?

Все дети очень напряглись и нахмурились, однако продолжали ждать. Филипп замер вместе с ними.

«Интересно, сколько им еще придется прождать? Что это все могло означать? Где я мог раньше все это видеть?»

Ему даже стало забавно, но он все пытался отрешиться от этой окаменевшей фигуры в центре баскетбольной площадки.

Изнуряющая жара уже третий день продолжала брать город приступом, но Филипп вовремя зашторил окна, поэтому он не думал, что такой бред мог явиться следствием перегрева. Какого-то скрытого смысла он в нем тоже не углядел и предпочел выпить холодного пива.

– Поступайте как знаете, коллеги, но мне нужно ненадолго к вам подсесть.

Так обратилась Здоровая Дерзость, подойдя к наблюдавшим за происходящим Маленькому Риску и Большому Страху.

– Садись, не стесняйся, – пригласил ее Большой Страх, – места здесь на всех хватит. Что, думаешь скоро начнется?

– Пора уже ему прозреть, – ответила она, устроившись на подоконнике и вывалив на него содержимое своей сумочки. – Думаю, у меня достаточно времени, чтобы прихорошиться.

Глава 3. Счет сравнялся

«Мне нужно выпить еще кофе, или может уже пиво – неважно, нужно что-то выпить, а то уже голова опухла от всего этого!»

На самом деле Филипп давно уже устал от просмотра всевозможных видео на YouTube и прочтения бесполезных статей и различной степени компетентности комментариев к ним. Пора было собираться, ведь через полчаса актеры уже должны были начать собираться в «Глифаде».

Два дня до этого он полностью бездействовал: отдыхал, когда бы ему это не вздумалось, смотрел фильмы, слушал музыку, ел и планомерно расправлялся с ящиком пива, который как раз вчера закончился, а ему на смену в холодильник была помещена новая дюжина бутылок.

Сегодня Филипп проснулся рано. Душ, завтрак, кофе, потом три с лишним часа в Интернете… Но чувствовал он себя каким-то разбитым, уставшим, потрепанным.

В один момент в голове у Филиппа промелькнул правильный ответ на вопрос «Что со мной происходит?», но он не придал ему должного значения, иначе бы несколько изменил свое отношение к действительности. Ему нужно было понять, что на самом деле он не смог забыть о сегодняшнем спектакле и полностью отключиться от него, а, наоборот, думал о нем постоянно. Мысли о нем мучили его подсознание – отсюда и тревога, и ненасытное желание отвлечься, будучи по большому счету не особо занятым.

Наконец, Филипп решил, что ему нельзя прийти лишь к самому началу спектакля. Он оставил в комнате все как было и сам не заметил, как собрался и вышел из дома. Зашагав по улице, он будто вынырнул на поверхность воды после длительного пребывания в ее толще. Ему стало легче дышать, рассеянность улетучилась и шаг сделался четким и уверенным.

В начале третьего часа Филипп прошел в театр «Глифада» через служебный вход. Идя по коридору, он заглядывал во все гримерки и здоровался с теми, кто пришел туда раньше него. К его удивлению, на месте была лишь половина состава: Роберт, Дэйвид и Пан сидели в одной гримерке, в другой Зои о чем-то спорила с Сюзанной, и их внимательно слушали Лаура с Алексом, а Фред стоял в коридоре у открытого окна. Все они любезно поздоровались с Филиппом, но войти в разговор с ними он не захотел и сделал вид, будто ему нужно срочно увидеться со световиками, которых, как он сам знал, в тот момент в театре не должно было быть.

Филиппу было одиноко, но он чувствовал, что нужно перебороть себя, ведь сегодня они играют спектакль, который так понравился городу, в третий раз, и может быть… А что, собственно говоря, может быть?

Время словно стало резиновым. Стрелки, цифры, само солнце – все словно отказывалось свидетельствовать о нормальном процессе его течения. Но когда до слуха Филиппа донеслись слова приветствия, сказанные знакомым голосом, стрелки снова побежали по кругу, цифры принялись циклически сменять друг друга, а тени продолжили плавно скрываться от солнца, хоть глазу это и было незаметно.

Пришел Аарон. С ним, как обычно, был Артур. Встретившись с Филиппом, ребята поздоровались. Прежде чем войти в комнату к девушкам, Аарон чем-то неуловимым во взгляде дал Филиппу понять, что им нужно было поговорить, и что надо лишь дождаться нужного момента. Филипп сел на диван в коридоре и стал копаться в своем телефоне. Минут через пять Аарон решил посетить ребят в соседней гримерке. Там он провел еще минут десять. Теперь Филиппу казалось, что время летит. Он даже начал беспокоиться о том, не опоздают ли они с приготовлениями к спектаклю.

Ровно в три часа подошли Мартин, Агнесса, Алекс и Симон. Они довольно тепло поздоровались с Филиппом и со всеми присутствовавшими, и, наконец, театр зажужжал, словно улей. Филиппа в этот момент раздирало знакомое двоякое чувство: радости за то, что коллектив продолжает чувствовать себя единым целым, и неудовлетворения по поводу того, что сейчас он не чувствовал себя частью этого коллектива. Аккурат в этот момент Аарон, которого успели чем-то очень развеселить, вышел из шумной гримерки и, продолжая хохотать, взглядом позвал Филиппа за собой. Не захотев делать это общим достоянием, Филипп пропустил Аарона вперед и рассеянно и неторопливо последовал за ним вниз по ступенькам, ведущим в зал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

У. Шекспир, «Ромео и Джульетта», Действие 1, Сцена 4.

2

Речь идет об альбоме «Venus and Mars» (1975) группы Wings.

3

«Прощай! Прощай!» (фр.)

4

Закон Мура (англ. Moore's law).