Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Глава 30. Мысли

«Когда же этот день закончится! Стрелки часов словно не хотят двигаться, хотя, наверное, я слишком часто на них смотрю… А что делать? Пробовал читать, в Интернет залез – новостями интересоваться стал! – кино дурацкое посмотрел, поел, а все еще три часа дня. Не хочется о еде думать, но поесть не помешает часа через два-три. Чем же себя занять?

…

Мысли мои ведь… Но я же сам строго наказал никому из творческой группы не думать о спектакле. Мозг, говорил, сам будет делать все, что надо. А вдруг этого нельзя было делать в нашем случае? Главное, все приняли мои слова на веру… К черту мысли! От них только голова стала болеть. Может лечь поспать?..

…

Жарко! Днем уже жарко, и если заснешь, то просыпаешься потным, вялым… Вот и хорошо – прямиком в душ!

…

Пять… Выйду поесть чего-нибудь – хоть от дома отвлекусь. А завтра в это время… Этого времени завтра будет ох как не хватать… Стоп! – опять я о завтра думаю. Правда, не о самом спектакле, а о сопутствующей ему возне, если честно. Но если честнее – да, я опять думаю о спектакле.

…

День не кончается! Двадцать четвертое июня… Пусть и незаметно, но все же дни с позавчерашнего вроде как уже должны были начать на убыль идти, а мне все кажется, что они еще длиннее стали…

…

Интересно, завтра день до трех тоже будет так же тянуться? Хотя, не думаю. Все будут чем-то заняты, будут бегать туда-сюда, куда-то спешить, что-то искать, что-то не успевать… Или же все пойдет по моему плану, и все и вся будут на своих местах к нужному моменту времени?

…

Ну почему я не могу уснуть? Я же ведь давно уже должен был устать. Кофе еще выпить, что ли? Перекусить?

…

Луна… Это хорошо, что ты не вращаешься вокруг своей оси и не показываешь своей обратной стороны. Так ты всегда останешься загадочной и интересной. Счастливы те, для кого ты становишься источником вдохновения, ведь он не иссякнет никогда. Ты, словно Идеальная Женщина, всегда будешь притягивать к себе и всегда будешь оставаться недостижимой вершиной, непостижимым совершенством, нашими целью, курсом и предназначением.

…

Уже час ночи, а у меня сна ни в одном глазу… Спать!»

Глава 31. «Все будет еще круче!»

«ВСЕ БУДЕТ ЕЩЕ КРУЧЕ!»

26 июня

Подходит к концу летняя экзаменационная сессия. Выпускники сдают последние экзамены и покидают стены родных университетов. Будем надеяться, что первые успехи молодых специалистов на их жизненном пути не заставят себя долго ждать, и познакомимся с первым профессиональным успехом выпускников Театрального института. О новом прочтении всем известного произведения классика рассказывает наш корреспондент Макс Н.

Произведения Уильяма Шекспира не сходят с театральных сцен всего мира уже более четырех столетий. Наследие классика поистине велико, и неудивительно, что до сих пор в его творчестве можно найти пьесы, которым мастера театра уделяли меньше внимания по сравнению с такими великими произведениями, как «Гамлет», «Король Лир», «Отелло», «Макбет» и, конечно же, «Ромео и Джульетта». Казалось бы, тексты этой Золотой Пятерки изучены вдоль и поперек, разобраны по кирпичикам и разложены по полочкам. Однако вы бы не отвечали так уверенно, если бы вам посчастливилось посмотреть выпускную дипломную работу студентов Театрального института, состоявшуюся вчера вечером в Молодежном театре.

Студенты четвертого курса под руководством Роберта Коллинза представили на суд зрителей оригинальную, еще более живую версию «Ромео и Джульетты», применив кардинально новые способы восприятия текстов классика. На протяжении двух с половиной часов зрители наблюдали развитие качественно новой ситуации с представленными нам обновленными характерами, известными всем лишь по фильмам и театральным постановкам, следовавшим общепринятому классическому прочтению. Приевшиеся образы отошли далеко на задний план сцены Театра с большой буквы. «О самой книге я не говорю – книги мы либо читаем, не понимая текста, либо не читаем вообще», – сказал после спектакля исполнитель главной роли Мартин Спенсер, продолжатель актерской традиции в династии Спенсеров. Его точку зрения поддерживает его партнерша по пьесе Сюзанна А.: «Насколько зрителям обидно за судьбу моей героини – Джульетты, настолько нам, артистам, воплотившим эти образы, обидно за то, что человечество постоянно теряет из виду нечто такое, что может несказанно обогатить наши жизни».

На мой вопрос о том, как удалось нащупать что-то новое в веками изучаемом материале, режиссер постановки и художественный руководитель курса Роберт Коллинз ответил просто: «Усердный труд, глубокое погружение в текст, искреннее желание понять смысл, который автор вкладывал в сюжет трагедии – вот основные составляющие, которые являются уникальными ключами к пониманию любого произведения. Я рад, что наш институт выпускает таких чутких и, не побоюсь этого слова, сильных профессионалов».

Профессионализм выразился не только в постановке и игре актеров. Даже не слушая текста и дивного музыкального оформления, несомненно, заслуживающего особого упоминания, зритель получил колоссальное эстетическое удовлетворение от работ художника по костюмам Марка Эго, которые стали органичными составными частями характеров своих персонажей. Приятно было смотреть на постановку, во всем следовавшей своему уникальному стилю.

Единственным ее аспектом, на которое создателям стоит обратить дополнительное внимание, можно отметить световое оформление, которое временами выбивалось из общей гармонии. Мы уверены, что это замечание будет учтено в ближайшем будущем, ведь сегодня утром нашей редакции стало известно о намерении труппы сыграть два дополнительных спектакля. Эта информация была подтверждена во время телефонного разговора с ее представителями. «Мы сами приятно удивлены тем резонансом, который получила наша постановка, и уровнем проявленного к ней интереса. Честно говоря, нам самим хотелось бы сыграть ее снова, и это наше желание многократно усиливается желанием зрителя приобщиться к живому театру», – отметил в разговоре Аарон Портер, многообещающий молодой актер. «Приходите, все будет еще круче!»

Мы настоятельно рекомендуем всем нашим читателям, не только неравнодушным к искусству вообще и к театру в частности, но и знающим толк в интеллектуальном досуге, не упустить возможности оценить новую интерпретацию классического произведения Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта». Спектакли состоятся в театре «Глифада» в понедельник, 1 июля и в субботу, 6 июля. Билеты можно приобрести в билетной кассе театра «Глифада», в кассе Театрального института, в редакции нашей газеты, а также по телефону 432 326-17-60

Часть вторая. Авантюра

Глава 1. Розовые очки

События следующих двух недель стоит объединить в одну главу хотя бы потому, что этот короткий период в жизни Филиппа Сэндмена и его молодых друзей стал для них необычайно плодотворным, ярким, запоминающимся, полным положительных эмоций и усеянным чередой маленьких побед, которые дали неожиданные для всех результаты.

Реакция на статью, вышедшую в местной газете, была, честно говоря, несколько неожиданной. Помимо таких обычных хвалебных комментариев, как «Круто!», «Молодцы!» и «Поздравляем!», было немало телефонных звонков. Люди не только интересовались наличием билетов и обговаривали способ их приобретения, но и интересовались труппой в целом. Среди них было даже одно деловое предложение.

Единственную ноту недовольства по поводу статьи выразил Аарон, возмущавшийся тем, что слово «живой» не было написано с заглавной буквы. Друзья успокаивали его, говоря, что репортеры не обязаны знать книги современных драматургов вообще и Питера Брука в частности, но он не принимал этих оправданий.

– Как тогда они себе представляют живой театр в прямом смысле этих слов? Нет уж, если они знают что-то больше меня, то пусть просветят меня, темного и недалекого.

В конце концов, Аарона убедили в полном отсутствии чего-либо опасного и сулящего неприятности в маленькой букве «ж», и больше он по этому поводу не сердился.

К критике в адрес осветительной работы Филипп отнесся должным образом. Он не возмущался, не оправдывался, даже не обсуждал эту тему вслух, потому что это упущение произошло по его вине. Чрезмерно уверенный в своих возможностях, он пренебрег советом Ласло доверить работу по освещению своим лысым друзьям. Они не были из числа тех, кто бы злорадствовал по поводу неудачи или же предпочел бы скрыть свои чувства и ждать удобного случая, чтобы отплатить за нанесенную обиду. Поэтому, принеся свои извинения Ласло и обговорив с ним их дальнейшие действия, он еще до выхода в свет газеты с обзором спектакля позвонил своим друзьям и попросил их разрешить ему в следующий раз не отказаться от их помощи.

– Тем более, что следующие два спектакля будут проходить в вашей «Глифаде».

– Да без проблем! И не переживай о случившемся, – поддерживали они друга. – Светить – работа увлекательная, и уж кому, как не нам, знать об этом. Зато теперь ты сам почувствовал, что это за труд, и что не всякому под силу с лету быть в состоянии светить целый спектакль, когда у тебя нет должного многолетнего опыта. Со звуком у тебя вроде как ничего получилось, но и тут взвесь все и прикинь, стоит ли тебе разрываться на несколько фронтов, когда рядом есть друзья, которые сделают это лучше.

Филипп поблагодарил их за понимание и напоследок пообещал вернуть книгу по театральному освещению в свой следующий визит. В планы совместной работы он собирался посвятить их в ближайшее время.

Среду же Филипп начал с визита к Альберту, в кабинете у которого они провели целый час времени за чашкой свежезаваренного чая, обсуждая вчерашний спектакль и сегодняшнюю статью.

– Спасибо тебе, Филипп, за приглашение. Я большое удовольствие получил. Молодцы вы все! Ты бы видел, в каком неподдельном восторге пребывало большинство зрителей. Я время от времени наблюдал за ними, – подмигнул он, похлопывая Филиппа по плечу.

Уходя, Филипп попросил Альберта принять от него подарок – старинную книгу по истории. Читать бы он ее уже точно не стал, а для Альберта, большого любителя старины и владельца крупной библиотеки, это был поистине бесценный подарок.

Вечером того же дня Филипп присоединился к курсу, который в полном составе завалился в «Off», оккупировав ту часть помещения, где стояли столики на низких ножках, вокруг которых были разбросаны большие подушки. Они провели там весь вечер, обсуждая события последних дней и, насколько это было возможно в их состоянии, планируя свои дальнейшие действия.

– У нас четыре дня до спектакля, – начал Филипп. – Мы договорились с «Глифадой», и они согласились закрепить за нами два помещения на две недели. Весь понедельник и вся следующая суббота – наши, но мне бы хотелось зарезервировать еще один день, на всякий случай. Воскресенье выпадает, но это не потому, что я был бы против работы за день до спектакля. Нет, в этом случае такого ограничения уже нет, но театру будет в воскресенье просто не до нас. Так что речь идет, скорее всего, об одном дне на следующей неделе. Среда или четверг. Кстати, Алекс и Симон, пока мы будем уделять мало времени «Кинопусу», но после у меня будут кое-какие планы на объект.

– Хорошо, – согласились они. – Обсудим.

– Так, далее: кто что пьет?

Словно по команде, почти все возлежавшие поднялись со своих мест и посчитали своим долгом первыми подойти к барной стойке и сделать заказ. По пути некоторые из них оборачивались и спрашивали у отставших, кто что хочет заказать, и очень скоро там образовалась куча-мала.

В стороне от этой кучи были Я'эль и Саад. Они возились с чем-то в своих сумках, а потом подошли к Филиппу с мешком, полным апельсинов. Первым заговорил Саад.

– Филипп, разреши мне угостить тебя и всех здесь присутствующих этими апельсинами.

– Спасибо большое, Саад, но не нужно было тратиться, – и сердце его невольно защемило.

– Я не тратился. Мне их прислала моя тетя. Они из сада, который возводил мой отец. Мы с Я'эль очень благодарны тебе за все то, что ты для нас сделал. Я еще хочу подарок Аарону сделать за то, что он помог с ночевкой на эти дни.

– Еще раз большое спасибо, дорогой! – Филипп был очень тронут и немного смущен.

– Мы хотели бы еще поблагодарить Марка Эго. Кстати, его правда так зовут? Он так был нам представлен, и так же о нем говорится в статье, – поспешила уточнить Я'эль.

– Так он себя сам называет, и да – так называется его салон, и журналистам ничего не оставалось, как использовать это название. Вы уж не обижайтесь, но о своем настоящем имени он попросил не распространяться. Полагаю, все желающие могут посетить и Марка, и Ласси, но думаю, что нам лучше это сделать вместе. Люди они занятые.

Неся по три кружки пива в каждой руке, Дэйвид, Роберт, Пан подошли к столикам и принялись орать, чтобы привлечь к себе внимание.

– Столики освобождайте! Аааа! Уберите все со столиков. Пальцы!

Ариадна с Зои оказались расторопнее всех. Они дважды уже успели сбегать туда и вернуться обратно с солеными орешками и салфетками, и сейчас оперативно убирали со столиков все, что могло бы помешать новоприбывшей выпивке.

Как только все расселись, Мартин взял слово.

– Вы можете не вставать, но я подойду к каждому из вас, чтобы поздравить…

– Да нет, что ты, – возразил ему Филипп, поднимаясь со своей подушки. – Мы же не старики какие-то немощные. – Все последовали его примеру.

– Дорогие мои друзья, – пафосно начал наследник актерской династии Спенсеров. – Четыре года мы были вместе.

– Большинство из нас, – уточнила Ариадна, улыбнувшись.

– Да, большинство из нас. Неважно. Сегодня мы – одна большая семья. Мы доказали всем и в первую очередь самим себе, что мы знаем, что такое чувство локтя, чувство ответственности, мы ценим дружбу, и еще что мы чертовски удачливы. Удача в лице нашего друга Филиппа была с нами, и сегодня мы артисты, о которых, не побоюсь таких высоких слов, читают со страниц прессы…

Филипп искоса поглядел на Аарона, который уже переглядывался с Артуром. С соседнего столика их взгляды перехватила Зои, искорки в глазах которой и нескрываемые ямочки на щеках говорили сами за себя. Даже выражение лица Фреда стало каким-то приторным.

– …и пожелать всем вам больших творческих успехов!

– Ура! Ура! Ура!

Такого рода тостов в этот вечер больше не было. Были отдельные вспышки любви и уважения, как правило, запиваемые пивом и заедаемые апельсинами, которые Саад доставал из мешка по мере надобности, а Я'эль ловко очищала от кожуры и раскладывала на тарелочках на двух ближних к ней столиках. Снабжать апельсинами недосягаемые им столики поручили Зои и Фреду.

– Аарон, а кто из вас позже всех был зачислен в группу? – спросил его Филипп, так, чтобы никто не услышал.

– Я'эль и Саад. Ее родные живут на Ближнем Востоке, его семья – тоже, хотя эти живут, как на пороховой бочке. А до них – Фред, Пан и Лаура. И еще от нас четверо ушло: одна перевелась в другую группу, а трое уехали.

– Саад и Я'эль… – Филипп хотел было что-то спросить, но решил промолчать.

– Да, да. После расскажу.

Тема общего разговора уже успела несколько раз поменяться.

– Я вчера как-то забыл спросить. Как там наш гений режиссуры? – интересовался Алекс.

– Какой именно? – переспросил Дэйвид.

– Как же, какой именно – Коллинз, кто еще?

– Пришел, сидел, блистал, кланялся, – ответил Пан. – Потом ушел. Сейчас не слышен, не виден. Ему что, он попал в интервью даже. О нем широко обсуждают в узких кругах, он у нас теперь Мэтр!

– Да ладно вам прикалываться, – перехватил Роберт. – Ну сказал, ну примазался. Как пришел, так и ушел. Ведь мы-то уже разговор с театром напрямую ведем, спасибо за то Филиппу! Филипп, твое здоровье! – и он высоко поднял полупустую кружку пива.

– Кстати, Филипп, а что это они так об освещении написали? – снова взял слово Пан. – Нормально же все было.

– Ну знаешь, – немного стушевавшись, отвечал Филипп, – если написали, то значит к чему-то можно было придраться. Ничего, отнесемся к этому замечанию как к комплименту, ведь ни к чему другому они не прицепились. Да и над этим моментом, конечно же, поработаем.

Вектор разговора менялся очень быстро. Группа то разделялась на несколько подгрупп, в каждой из которых обсуждалась та или иная тема, то снова объединялись в один общий поток и начинали галдеть по поводу и без повода, то вдруг услышав знакомую песню, начинали подпевать. Все это сопровождалось постоянным обновлением содержимого их столиков, представленного, в основном, новыми бутылками и кружками.

– А давайте-ка еще раз за Филиппа выпьем, а? – предложил Симон хмельным басом.

Никто не возразил на такое заманчивое предложение, и через пару минут последовал очередной заказ на полторы дюжины кружек пива.

– Филипп, разреши от имени всех нас тебе сказать – хотя, если кто захочет добавить от себя, я буду только рад, – так вот, дорогой Филипп, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты для нас делал все это время, с того момента, как ты появился… кстати, а как ты появился у нас вообще?

Отставив пустую кружку на стол, Филиппу самому захотелось восстановить события того апрельского вторника, когда Аарон озвучил свою просьбу. Но вторнику предшествовал немаловажный понедельник, в который он как раз таки и появился у них, а еще раньше было дождливое воскресенье, в которое он будто проснулся от многолетнего сна, за туманом которого уже и не было видно минувших лет молодости. Он посмотрел на улыбающееся лицо Агнессы, смуглой девушки лет двадцати, которая неторопливо говорила о чем-то своем с Лаурой, плавно жестикулируя и время от времени устремляя взгляд куда-то в бесконечность. Наверное, она представляла себе какую-то чарующую картину и делилась впечатлениями от увиденного со своей собеседницей. Или же, быть может, они обсуждали кого-нибудь из присутствовавших здесь в этот вечер. «А ведь мотив… тогда, в тот день, это же ведь ее образ меня вывел… а я совсем забыл об этом… или не забыл?»

Мысли Филиппа путались, но где-то глубоко внутри шел очень серьезный диалог с самим собой.

– Ты снова будешь говорить, что, мол, почувствовал, что в этом заключается твое предназначение», да?

– Не знаю…

– Подумай. Вспомни тот момент. Что тебя толкнуло пойти за ней?

– Образ… Костюм… Не знаю.

– Тогда, может быть, это был ее образ через осознание того, что она несла этот костюм? Ведь ты же не шел за каждой смуглой девушкой лет двадцати, которых в городе пруд пруди.

– Не знаю… Ну, не думаю я об этом сейчас.

– Нет, ты думаешь. Думаешь и сам понимаешь, что уже задаешь себе этот вопрос.

– Вопрос?

– Да, вопрос.

– Какой вопрос?

– Не надо, ладно?

– …

– Ведь ситуация повторилась, не так ли? Ты ведь снова подгоняешь причину под ситуацию и утверждаешь, что она очередной катализатор, который ты будешь использовать, чтобы ощутить счастье в жизни. Катализатор, но не само счастье. Я не прав? А не может ли статься, что ты снова упускаешь именно свое счастье, а? Хотя мне кажется, что уже упустил. Ты ведь с ней даже толком-то и не поговорил.

А где-то там, наверху, сидя на больших подушках на полу в баре «Off» в компании друзей, две девушки продолжали безмятежно болтать о чем-то, не придавая большого значения происходящему вокруг и время от времени устремляя взоры куда-то в бесконечность.

– И там еще был тот человек, который мне помахал… – сказал Филипп, одновременно выходя из прострации. Руку ему оттягивала полная кружка пива.

– Пардон? – удивился Симон.

– Что? – с удивлением переспросил Филипп.

– Какой человек?

– Какой человек?

– Дядя Филипп, вы только что сказали: «Там был человек, который мне помахал», – пояснил ему сидевший рядом Аарон.

– Я сказал?

– Вообще-то да, – Аарона ситуация, видимо, развеселила. – Э, да ладно. Сегодня мы вверяем себя Мистеру Алкоголю. Главное, чтобы тексты помнили.

– Не-не, тексты вы точно не забудете, не беспокойся, – начал было убеждать его Филипп. – А вот интересно, – обратился он ко всем, – вы сможете сейчас воспроизвести какую-нибудь часть пьесы?

– Дайте реплику, – попросил Аарон, делая жест рукой и поднимаясь с кружкой пива в руках.

– Ай, молодец! Смотри, не растерялся, – подзадорил его Роберт. – А ну-ка разбежались, дурачье! Мечи убрали! Знали б, что творите…

– А сам-то меч достал перед прислугой. Поворотись, Бенволио, на смерть свою взгляни.

– Я только ради мира. Меч свой убери, Тибальт, или с мечом примкни ко мне – прогоним эту шваль.

– Что?! Обнажен клинок сверкает, а он о мире говорит! Как ад, слова я эти ненавижу, от них смердит, как от самих Монтекки, да и от тебя!

С этими словами Роберт и Аарон со звоном сомкнули свои кружки под всеобщие возгласы одобрения, и от удара во все стороны брызнули капли холодного пива.

– Молодцы! Хорошо, что кружки не разбили.

– Так что текст мы знаем, Филипп, не переживай, – заявил Мартин.

– Это… это здорово. Но вот, я знаю одного гитариста, который утверждает, что произведение тем лучше становится, чем чаще его исполняешь. С другой стороны, есть музыканты – тоже гитаристы, – которые стараются не то, что не нарабатывать часы игры, а даже заранее не репетировать. Они утверждают, что экспромт всегда дарит более ценные результаты.

– Во втором случае, я уверен, предполагается, что музыкант в совершенстве владеет своим инструментом, – уточнил Пан. – Начинающий точно не сможет так играть.

– Несомненно. Так вот есть много случаев, когда ставшие классическими партии соло гитары или органа родились в результате импровизации, записанной на пленку, – расплывшись в улыбке, вывел Филипп. – То есть всем последующим гитаристам такой группы нужно было нота в ноту разбирать то, что первому просто взбрело в голову. А если у него это по пьяни получилось, а?

– Ну, у музыкантов оно может и так, а у артистов…

– А артисты ничем не хуже музыкантов, уверяю тебя. Постоянная практика, и постоянное воссоздание театра с самого начала перед зрителем – это наш… ваш удел, – не то оговорился, не то осекся Филипп.

Из «Off»-а они вышли около двух ночи. Кто сильно пьяный, кто не очень, друзья разбрелись по домам. Аарону не пришлось долго уговаривать Я'эль и Саада еще раз воспользоваться его гостеприимством, так что Филиппу не пришлось лишний раз за них переживать.

В течение следующих четырех дней группа смогла встретиться лишь раз в «Кинопусе». Филипп обсудил некоторые вопросы частного характера, которые к тому моменту возникли у него в голове, и проконсультировал актеров по поводу очередного спектакля. С технической точки зрения он мало чем мог отличаться от их первой игры, но мотивация была совершенно иной.

– Люди захотели увидеть то, что вы научились делать так хорошо, а некоторые, может быть, и захотели пересмотреть то, что они уже успели увидеть. Послезавтра они придут в театр в предвкушении переживания тех ощущений, которые вы им помогли обнаружить. Не забывайте, что вы – Врачеватели Человеческих Душ. Люди в вас нуждаются. Сегодня вас предпочли кому-то, кто не оправдал их сознательные и подсознательные надежды и не помог утолить духовную жажду. Помните: человек всегда пребывает в состоянии духовной жажды и ему всегда хочется чем-то восхищаться. Так вот, зная это – пользуйтесь этим! Изучайте человеческий материал. В нем вы найдете все, что вам когда-либо понадобится в вашем творческом поиске. Не надейтесь выехать на одной удаче: сегодня ты в поле зрения, завтра от тебя отвернутся, если ты не удержишь на себе их внимание.

Ваша работа, ваша игра, зритель с его чаяниями и надеждами, интерес к жизни… Вам необходимо почувствовать взаимосвязь между всеми этими компонентами. Все вообще взаимосвязано во Вселенной, но в этой нашей малой вселенной работают те же самые механизмы, которые формулируются простыми правилами, такими, как «люби свое дело», «будь самим собой», «не обманывай других и себя».

Как все это связано с театром? Помню, кто-то где-то сказал: «Чтобы девушку свести с ума ей просто нужно дать понюхать духи небезразличного ей человека». Было ли это написано в какой-то там соцсети или сказано в разговоре – не помню. Я даже не берусь утверждать, парень это сказал или девушка. Однако я помню свой комментарий. Тогда я сказал: «Шире смотрите, шире… Не только девушку, и не только духи, и не только понюхать. Мы все сходим с ума, когда у нас появляется кто-то, ради кого это стоит сделать. А когда мы сходим с ума, мы становимся оригинальными, неповторимыми, уникальными. Мы становимся самими собой».

Быть самим собой – очень важно. Это залог того, что вы не будете лгать на сцене. Как говорил один современный режиссер, любой бред, происходящий на сцене, становится настоящим при подлинности проживаемых чувств. Подлинные чувства окружают актера реальностью. А для того, чтобы творить, нужно только одно: любовь к этому делу. Если вы любите то, что вы делаете, проходных сцен у вас не будет. Зритель это увидит и услышит, зритель это оценит, зритель такое не забудет. Вам только нужно будет научиться все это как-то продавать.