Божественная комедия

Песня четырнадцатая

Данте и Вергилий вступают на грань второго отдела седьмого круга Ада. Степь и огненный дождь. Преступники против Бога, природы и искусства. Бешенство Капанея и его наказание. Таинственный исток трех адских рек.

1 Любовь к отчизне вспыхнула во мне.Разбросанные листья собирая,Их отдал я, растроганный вполне.4 Тому, который, скорбь свою скрывая,Уже замолк. Мы стали на пределВторого круга с третьим, и тогда я7 Еще полнее вдруг уразумелВсю силу правосудия. Я будуРассказывать: куда я ни глядел,10 Степь голая вставала отовсюду:Ни травки, ни былинки нет кругом,Лишь страшный лес – доныне не забуду —13 Лес скорби, опоясан темным рвом,Степь окружал. Мы тут остановились.С горячим и безжизненным песком16 Равнины мертвой степи нам открылись:Такую степь переходил Катон,Когда Помпея полчища разбились{75}.19 И вот увидел я со всех сторонТолпы теней нагих и истомленных,Сливавшихся в один унылый стон.22 На разные мученья осужденных.Одни из них лежали на земле,Другие сидя, членов утомленных25 Поднять не в силах, с мукой на челе,Не двигались; иные же бродилиБез устали, без отдыха во мгле.28 Их много было там, а тех, что ныли,Во прахе лежа, меньше было, ноОни зато охотней говорили.31 Дождь огненный спадал на всех равно,Как в Альпах снег в безветренную пору,Как пламенный тот ливень, что давно34 Случилось в знойной Индии, героюПуть с войском преградивший. Смелый вождьТогда велел смутившемуся строю37 Топтать ногами землю, чтобы дождьНе мог вредить, вкруг войска зажигаяПоля, траву и зелень темных рощ, —40 И, волю Александра исполняя,Тушило войско землю под собой{76}.И точно так слетал, не уставая,43 Дождь пламенный, ниспосланный судьбой,На адскую пустыню, и пылалаОна, как трут, и раздавался вой46 Несчастных жертв: их пламя пожирало.Метались тени грешников в огне,Но кара их повсюду ожидала,49 И не могли нигде спастись ониОт огненного жупела… «Учитель,Ты должен на вопрос ответить мне, —52 Я говорил, – в Аду ты мой спаситель,В Аду ты все преграды победилИ только, мудрый мой путеводитель,55 Двух демонов одних не усмирилУ огненного города. Поведай —Кто этот великан? С сознаньем сил58 Надменно он глядит вокруг с победой,Лежит, как бы не чувствуя огня…О, просвети меня своей беседой».61 А грешник, посмотревши на меня,Вдруг понял, что о нем держу я слово,И произнес: «Мученья все кляня,64 Живой и мертвый тот же я, и сноваСилен теперь. И если бы опятьЮпитер ковачей своих сурово67 Заставил громы новые ковать,Чтоб поразить меня в одно мгновенье,Когда б он стал Вулканов всех сзывать,70 Измучил бы их всех до отупленьяИ восклицал: ко мне, Вулкан, скорей!Как в страшный день Флегрийского{77} сраженья73 Он говорил; когда б рукой своейВсе молнии на грудь мою направил,То и тогда б погибели моей76 Он не достиг!» Тут грешника заставилУмолкнуть мой суровый проводникГромовой речью; ужас весь представил79 Его греха: мне нов был тот языкНаставника. Заговорил он гневно:«О, Капаней! По-прежнему ты дик,82 Твоя гордыня также неизменна,За то и казнь преступника страшна:Лишь бешенство дала тебе геенна85 За прежнее безумство, и должнаТа кара быть возмездием достойнымВ Аду, где заседает сатана!»88 И с словом, уже более спокойным.Ко мне тут обратился мой мудрец:«Перед тобой в вертепе этом знойном —91 Великий грешник. Царственный венецНа нем блистал и, Фивы осаждая,В числе семи царей был он. Гордец,94 Он, как и прежде, Бога отвергая,Доныне покориться не хотелИ, постепенно в Тартаре сгорая,97 За гордость в нем находит свой удел…Иди ж за мной, но бойся погружатьсяНогой в песок: он раскален и бел.100 Лесной опушки нужно нам держаться».В молчанье мы к источнику пришли;К нему приблизясь, стал я содрогаться:103 Кровавым выбегал он из земли.Его струи тогда напоминалиБуликаме{78} кипучие струи,106 Где грешницы по берегу блуждали…Бежал в степи кровавый тот поток,А берега и ложе состояли109 Лишь из каменьев; берег был отлог…Я угадал, что наша шла дорогаВдоль берега, что путь тот был далек.112 «В своем пути ты видел уже многоПредметов очень странных с той поры,Когда вошли мы в Ад по воле Бога,115 В врата едва достигнутой горы;Но этого источника печали,Где носятся кровавые пары,118 Где все огни мгновенно потухали,Ты ничего ужасней не встречал», —Так предо мною тихо прозвучали121 Учителя слова. Его просить я сталСо мною вещим знаньем поделиться,Которым мой наставник обладал.124 И начал он: «Есть в море остров. ДлитсяЗа веком век, но все он там стоит,И жизни шум в то место не домчится.127 На острове – его названье Крит —В уединении жил древний царь когда-то{79}.И в дни его – предание гласит —130 Не ведал мир пороков и разврата.На острове была тогда гора,Ей имя – Ида; царственно богата133 Была ее природа. Та пораУже прошла: исчезли водометы,Цветов, растений пестрая игра…136 Теперь в забвенье Ида. Нет охотыНи у кого об Иде вспоминать.Но эту гору, полная заботы,139 Когда-то Реа вздумала избратьДля сына неприступной колыбелью.Чтоб лучше там ребенка укрывать,142 Малютки плач веселых песен трельюОна всегда старалась заглушать,Кричать других просила с этой целью.145 А в сердце Иды старец древний скрыт;Спиною к Дамиетте обращенный,Очами – к Риму. Золотом блестит148 Его чело; стан, гордо обнаженный,Из серебра, – от пояса до ног —Со сталью медь. Из глины обожженной151 Одна нога, но на нее он могНаклонно, с большой силой опираться.Из старца льются слезы, как поток,154 И как поток могучий, пробиватьсяСквозь гору смело могут и спешатВот в эту бездну с шумом изливаться,157 Где их тройной ужасный водопадЯвляется рекою Ахероном,Потоком Стикса – он-то вводит в Ад —160 И грозным, вечно темным Флегетоном;Затем последний суженый протокВ мрак черной бездны падает со стоном,163 Откуда уж паденья нет{80}». Он смолк.Но я спросил: «Когда источник АдаИдет с земли, где начал свой исток,166 То почему для нашего он взглядаЗаметен только в этой глубине,Среди зловоний мерзостных и смрада?»169 И отвечал путеводитель мне:«Мы в Ад с тобой идем кругообразно.И хоть мы шли по левой стороне,172 Но многого, что так разнообразно,Еще не усмотрели; потомуИди вперед, не рассуждая праздно:175 Здесь впереди есть многое, чемуТы можешь на досуге подивиться».Но я опять проговорил ему:178 «Еще хочу в одном я убедиться:Скажи, учитель, где же Флегетон?И где источник Леты здесь таится?181 О нем ты умолчал. Так где же он?Ты передал о первом мне сказанье,Что он несет с собой со всех сторон184 Людские стоны, вздохи и рыданья».«Охотно отвечать тебе я рад, —Он молвил мне, – но это клокотанье187 Кровавых вод, бегущих через Ад,Не лучше ль будет всякого ответа:Лишь брось вперед свой изумленный взгляд.190 А Лету ты увидишь, – только ЛетаЕще не здесь, где грех нашел приют,Но там, где души чистые живут,193 Познавшие за грех свой отпущенье,И ждущие прощения Небес…»Затем поэт прибавил в заключенье:196 «Теперь покинем мы ужасный лес.Не отставать за мною ты старайсяВдоль берега… огонь его исчез.199 Ты ног своих обжечь не опасайся».

Песня пятнадцатая

Поэты проходят по каменным переходам Флегетона. Навстречу им попадается Брунетто Латини, бывший учитель Данте, которому он предсказывает славу и несчастья.

1 По каменному берегу мы шли.Над пропастью, как облака, вставалиГустые испарения вдали4 И пламя то мгновенно поглощали,Которое дождем лилось в поток.Как против волн плотины воздвигали7 Во Фландрии, – напор их был жесток —Меж Бригге и Кадзантом{81}, или точноНа Бренте{82}, часто, полные тревог,10 Падуи обитатели нарочноОкопами спасали городаИ замки все, построенные прочно,13 Так зодчий Ада создал навсегдаПлотину вдоль печального потока,Хотя не так обширна и горда16 Она на вид… Оставили далекоМы за собой зловещий, темный бор:Когда б назад мы устремили око,19 То леса не заметил бы наш взор.Толпа теней навстречу нам попалась.Как в поздний час, когда ночной дозор22 Начнет луна, прохожему случалосьВнимательно смотреть на нас сквозь мглу,Что над землей туманом расстилалась,25 Иль как портной, вдевающий в иглуНить тонкую, прищуря глаз единый,Когда сидит с работой он в углу, —28 Так точно, тихо шествуя долиной,Смотрели зорко призраки на нас.Вдруг тень одна с какой-то странной миной31 Воскликнула, невольно ухватясьСвоей рукой за плащ мой: «Что за чудо!»И от меня не отводила глаз.34 Обожжено, измучено и худоЛицо той тени было, но узнатьУспел знакомый образ я, покуда37 Тень продолжала за полу хвататьМеня рукой. «Брунетто{83}, вы ли это?» —Тень грешника я начал вопрошать.40 И отвечал с мольбою мне Брунетто:«Мой милый сын! Прошу я об одном,Коль стою я участья и привета:43 Умерим шаг и дальше отойдемОт призраков». И отвечал я тени:«Отказывать вам не могу я в том46 И, если вы хотите, на мгновеньеМогу теперь присесть я подле вас,Когда на это даст мне позволенье49 Мой спутник, помогавший мне не раз».«О, сын мой, – он ответил, – ожидаетСтолетняя беда того из нас,52 Кто на пути ужасном отдыхает,И пролежит за это он сто летПод тем дождем, который сожигает;55 За медленность для нас спасенья нет.Иди же ты вперед своей дорогой,И за тобой отправлюсь я вослед,58 Чтоб вновь потом с уныньем и тревогойПристать к толпе измученных теней,Не ведавших конца их кары строгой».61 Я не посмел сойти с тропы моей,Чтобы идти с несчастной тенью рядом,И шел вперед дорогою своей.64 С опущенным в задумчивости взглядомСпросила тень: «Как ты сюда попал,Когда еще не поглощен ты Адом?67 И кто тебе путь в Тартар указал?»«Там, на земле, где блещет свет доныне,Я заплутался, – так я отвечал, —70 В одной глухой, таинственной долине,Хотя еще пути земного срокНе перешел. Уже хотел в кручине73 Вчера поутру я идти назад,Как пред собой увидел мудреца я,И с ним тогда, не побоясь преград,76 Ужасные картины созерцая,Я двинулся по этому пути».И грешник отвечал: «Не уставая,79 Ты должен за звездой своей идти,И если я угадывать умею,То на земле успеешь ты найти82 Удел великий. Участью твоеюЯ занялся с успехом, может быть,Когда бы мог, – о чем я сожалею, —85 В могилу слишком рано не сходить.И, видя милость Бога над тобою,Я мог бы каждый труд твой поощрить…88 Поставлен выше многих ты судьбою, —Но знай, неблагодарный тот народЗа все добро отмстит тебе враждою.91 Народ, сошедший некогда с высотСтаринной Фиезолы{84}, беспрестанноТебя везде преследовать начнет.94 Но это, сын мой, вовсе мне не странно:С рябиной горькой рядом не растетРазвившийся в саду благоуханно97 Румяный, наливной и сладкий плод.О, жалкое, безнравственное племя!Недаром про него молва идет,100 Что тяготит на нем пороков бремя…Грехами их себя не оскверни.О, от тебя недалеко то время,103 Когда слепцы очнутся, и ониНачнут тебя молить о возвращенье,Поклонятся тебе в иные дни,106 Но уж бесплодны будут их моленья.Пусть, как скоты, толпа фиезоланНа месте мрет, не видя сожаленья,109 Но пусть нога бессмысленных гражданДо почвы той случайно не коснется,Где семя благородное римлян,112 Быть может, неожиданно пробьется.Я отвечал: «Доныне, может быть,Вам не пришлось бы с смертию бороться.115 Доныне бы могли вы в мире жить,Когда б моим молениям внимали…Но в памяти я бережно хранить118 Ваш образ буду, с трепетом печалиПрипоминая прошлые года,Когда еще вы в мире обитали121 И были в нем отцом моим, когдаК бессмертию мне путь прямой открыли,Путь славы и упорного труда,124 И я – клянусь – с собой в одной могилеО вас воспоминанье схороню…А все, что мне вы в будущем открыли,127 Я запишу и вместе сохранюС другими предсказаньями до слова:Их тайный смысл тогда я оценю,130 Когда его мне разъяснить готоваСвятая дева{85} будет, если яКогда-нибудь с ней повстречаюсь снова.133 Но знайте вы, – скажу я, не тая:Готов на все я в жизни испытанья,Была бы лишь чиста душа моя.136 Не страшны для меня все предсказанья…Так пусть, не подчиняясь никому,Фортуна награждает, и старанье139 Приложит каждый к делу своему».Тогда учитель тихо мне заметил:«Не изменяет память лишь тому,142 Кто слушал чутко всех, кого он встретил».И подвигался дальше я впередИ ждал, чтобы Брунетто мне ответил.145 Кто жалкий жребий вместе делит с нимИ кто его товарищи в несчастье.Он отвечал: «Их много здесь. К иным148 Питаю я невольное участье,О многих же не стоит говорить,А время мчится быстро. Вне пристрастья,151 Однако, их умею я ценить:Из звания духовного на светеПоистине могли те люди слыть154 Учеными, и все попали в сетиЕдиного греха… Вот Присциан{86}Идет в толпе, где плачут тени эти,157 И слезы их текут по язвам ран.А вот Франциск д’Аккорсо{87}. Если б дажеТы захотел увидеть сквозь туман160 То зрелище, которого нет гаже,То я б тебе на призрак указалРазвратника{88}. Он под охраной стражи, —163 Как Господа служитель приказал{89},Был сослан к берегам Бакилионе,Где смерть от истощения узнал.166 О множестве ужасных беззаконийТебе, мой сын, я мог бы рассказать,Но впереди я вижу чад зловоний:169 Оттуда к нам идет другая ратьНесчастных душ, но с ними здесь встречатьсяНе должен я…» И побежал он вспять.172 Так на бегу Веронском люди мчатсяЗа призом из зеленого сукна{90},И каждому могло бы показаться,175 Что впереди несчастного должнаПриветствовать победа и наградаВ том месте, где угрюмый сатана178 Терзает лишь всех поселенцев Ада.

Песня шестнадцатая

Продолжение третьего подразделения седьмого круга. Путникам попадаются навстречу три призрака. Их жалобы и признания, которые глубоко трогают поэта. Новое виденье.

1 Когда к тому мы месту подошли,Где водопада гул стал раздаваться,Подобный пчел жужжанью, вдруг вдали4 Из той толпы, что стала появляться,Три тени отделились и бегом,Завидя нас, к нам стали приближаться,7 Бичуемы пылающим дождем.«Остановись, пришлец землерожденный! —Кричали эти призраки втроем. —10 Ты сын отчизны нашей развращенной,Что можно по одежде угадать!»Ужасен был их образ истомленный;13 Не уставал их язвы разжигатьДождь огненный… О вечном их страданьеЯ не могу доныне вспоминать:16 О нем ужасно и воспоминанье.Услыша зов, заметил мне поэт:«Остановись! Почтенья и вниманья19 Они достойны. Если бы их следДождь пламенный не покрывал огнями,То я тебе преподал бы совет22 Приблизиться к ним быстрыми шагами».Окликнули три тени нас опятьИ, наконец, лишь поравнялись с нами,25 Составив круг, с стенаньями скакать,Как дикие полунагие стали,Которые пред тем, как бой начать,28 Противников глазами измеряли.Так, перед нами прыгая в огне,Три тени постоянно обращали31 Свое лицо усталое ко мне,И тень одна воскликнула уныло:«О, если в этой мрачной стороне34 Лишь омерзенье только возбудилоСтраданье изъязвленных наших тел,То хоть за то, что в прошлом нашем было,37 Хоть ради многих славных наших дел,Скажи, кто ты, идущий чрез ограды,Где человек живой ходить не смел?40 Смотри: вот внук прекрасной Гуальдрады.Иду я по его теперь следам.Он в язвах весь, его обвили гады,43 Но некогда он знатен был, поверь.Узнай: его зовут Гвидо Гьерра{91}.Трудился он, не побоясь потерь,46 Мечом и головою; был примеромДля нации. Идущий вслед за мной:Теггьяйо Альдобранди{92}; Люцифером49 Теперь он взят, но на земле у васО нем не позабудут, вероятно,И вспомнят с благодарностью не раз.52 А я, погибший с ними невозвратно,Джакопо Рустикуччи{93}. Скорбь в АдуМне не была бы, может быть, понятна,55 Когда бы злой жены, как на беду,Я не имел: жена меня сгубила».Когда б я мог укрыться на ходу58 От пламени, что вниз дождем сходило,То броситься решился бы к теням,И думаю, на то дано б мне было61 Согласие учителя, но самЯ мог сгореть и в прах испепелиться,И я не мог навстречу, как к друзьям,64 К ним броситься и их обнять решиться…И я сказал: «Картина ваших мукУжасна так, что плачем разразиться67 От жалости я в состоянье вдруг.И эта жалость так неизгладима,Что долго не забыть мне адский круг,70 Где жжет вас дождь! Душа моя томимаНевольным состраданием с тех пор,Как встретил вас, пройти желавших мимо.73 Да, родина одна у нас. Мой взорС сочувствием на вас я обращаю.О всех деяньях ваших в разговор76 С особою охотой я вступаю…Наставником своим руководим,Увидеть лучший мир я ожидаю,79 Но прежде с добрым спутником моимЯ должен в Ад глубокий опуститься…»«О, будь же Небесами ты храним82 И долго пусть твой дух не отрешитсяОт плоти, – так мне призрак отвечал. —И пусть ничем надолго не затмится85 Величья блеск, которым ты сиял.Но расскажи теперь мне об отчизне:Ужели дух сограждан в ней упал?88 Иль доблестей нет более в их жизни?Деянья их в иные временаНе подвергались обшей укоризне…91 О, родина!.. Ужели так онаИспортилась в зловонной атмосфере,Ужель отчизна так теперь скудна,94 Как здесь передавал наш Борсиере{94},Который очутился среди нас…О, не скрывай, скажи по крайней мере:97 Ужели справедлив его рассказ?»«Флоренция несчастная! Ты палаТак низко, обесславившись не раз,100 Что даже наконец сама ты сталаОплакивать позорный свой удел!..»Так я воскликнул с горечью немалой:103 Я скрыть от них всей правды не хотел.Переглянулись тени меж собоюИ поняли, что лгать я не умел.106 «Гордимся мы беседою с тобою, —Три призрака сказали разом мне, —Свободою ты награжден судьбою —109 Всем истину высказывать вполне…Когда на землю вновь ты возвратишься,Где ярко блещут звезды в вышине,112 И говорить о виденном решишься,Поведай людям повесть наших мукИ все, чему ты в тартаре дивишься…»115 Тут призраки расторгли общий кругИ разбежались, молнии быстрее,И назади исчезли где-то вдруг…118 «Аминь» проговорить нельзя скорееМгновенного их бегства, – и опятьЯ следовал за спутником бодрее.121 Но только начал путь свой продолжать,Как всплеск воды вблизи меня раздался{95},И сильно так, что мог бы заглушать124 Слова людей… Идти я колебался…Как тот поток, что, падая с высотМонвизо, Аквакетой назывался,127 Ее поток в верховьях и падет.Ревущим водопадом близ аббатстваСвятого Бенедикта{96}, где народ130 В монастыре встречал одно богатствоИ где могли найти себе приютДо тысячи монашеского братства, —133 Так со скалы, как зверь голодный лют,Поток пред нами с ревом низвергался,И оглушить, казалось, в пять минут136 Мог всякого, кто к бездне приближался…Веревкою я опоясан был,Которой барса некогда старался139 Я изловить, когда я в Ад вступил.Веревку развязал я по желаньюУчителя, в клубок руками свил142 И отдал, столь привыкший к послушанью,Наставнику. К той бездне, где потокПереходил от гула к рокотанью,145 Он подошел и бросил мой клубокВ глубь пропасти, и размышлял я тайно:«Недаром взор учителя так строг148 И что-нибудь, что ново чрезвычайно,Я, вероятно, должен увидать…»О, люди! Если встретите случайно151 Того, кто ваши помыслы читатьПривык из глаз, то будьте осторожны!..Меня учитель понял и сказать154 Мне поспешил (что слушал я тревожно):«Я жду того, кто явится сейчас;Сейчас тебе увидеть будет можно157 Неясный призрак дум твоих…» Не разМы истину в обличье лжи встречали;Подобного коварства устыдясь,160 Сомкнем уста свои, чтоб не слеталиСлова неправды, но – клянусь молчатьТеперь я в состоянии едва ли.163 В своих стихах я должен рассказать,Как предо мной из тьмы густой явилсяУжасный образ. Стал я трепетать,166 Когда мой взор на нем остановился.Так иногда всплывает вверх моряк,Который в омут моря опустился,169 Где царствует холодный, вечный мрак.

Песня семнадцатая

1 «Вот, вот оно, чудовище с хвостом,Как пика, заостренным! Через горыОно летит и рушит все кругом:4 Оружие и стены, и затворы,И целый мир умеет заражатьЗловонием». Так вверх, поднявши взоры,7 Сказал певец и стал к себе он зватьЧудовище, маня его рукою.И тот, в ком приходилось нам узнать10 Коварства образ, начал головоюИ туловищем на берег ползти,Но страшный хвост свой прятал под водою.13 В его лице могли бы мы найтиДуши прекрасной, чистой выраженье:То дух добра, казалось, во плоти, —16 А хвост его, родивший омерзенье,Змеиный был. Две лапы и спинаПокрыты шерстью; адского творенья19 Крутая грудь была испещренаУзорами и пестрыми цветами:По яркости им уступить должна22 Ткань Азии с турецкими коврами;Арахны ткань поспорить не моглаС их пестротой узорными каймами.25 Как бы ладья, которая всплылаВдруг на берег одною стороною,Другою же погружена была28 Еще в воде, иль, как бобры весною,В стране Тедесков ждут на берегуНедвижные, с согнутою спиною,31 Чтоб броситься к беспечному врагу,Так мерзкое чудовище таилосьУ берега, – забыть я не могу, —34 Поднявши хвост, над бездною крутилосьИ, жало ядовитое раскрыв,Как жало скорпиона, наклонилось37 У пропасти. «Мы обойдем обрыв,Чтоб подойти, – мне молвил мой вожатый, —К чудовищу. Иди, не будь ленив,40 Туда, где отдыхает зверь мохнатый».Спустились мы по правой сторонеИ тихо шли, боясь, чтоб дождь проклятый43 Нечаянно не повредил бы мне.К чудовищу уж близко подошли мы;Как на отвесном склоне, в стороне46 Теней мы увидали. Недвижимы,Они сидели молча на песке,Мучительными думами томимы.49 Их лиц не видно было вдалеке.«Чтобы узнать всю горечь их страданий,Иди, приблизься к ним: по их тоске52 Ты разгадаешь участь тех созданий,Но краток будь в речах своих, смотри,А я меж тем, предвидя все заране,55 Чудовищу промолвлю слова три:Пусть он своими мощными плечамиПоможет нам. Иди ж, поговори58 С несчастными». Учителя речамиЯ успокоен был и шел туда,Где бледные, с потухшими очами,61 Сидели тени. Слезы никогдаНа лицах их в Аду не высыхали.Чтоб жгучий дождь не сделал им вреда,64 Они руками тощими махали,Отбрасывая пламенный песок:Так иногда, язвимый комарами67 И осами, усталых псов кружокТо мечется, то лапами сгоняетНесносных мух… Я оторвать не мог70 Своих очей от призраков: смущаетМеня их скорбь под огненным дождем,Который, как и прежде, не смолкает.73 Но кто они? Их образ незнакомБыл для меня: ни разу я не встретилИх на земле в дни прежние. Потом76 На каждой шее призрака заметилЯ сумки разных красок. УкрашалТе сумки знак особенный{97}. И светел79 Дух каждый становился и дрожалОт радости, когда с особым знакомСвою суму глазами пожирал.82 Я подошел поближе, чтоб под мракомИх рассмотреть, и на одной суме,Которая желта была, под лаком85 Льва синего я разглядел во тьме.Затем я не оставил обозренья:На красной сумке видно стало мне88 Гусыни небольшой изображенье,Которая, как снег, была бела.Вот далее явилось привиденье,91 И белая сума его былаУкрашена свиньею голубою,И эта тень тогда произнесла:94 «Скажи, зачем ты занесен судьбоюСюда и в эту яму погружен?И знаешь ли, кто рядом здесь с тобою97 Появится? Я вижу, смертный сонНа голову твою не опустился,Так знай, что Витальяно{98} осужден,100 И хоть в Аду пока он не явился,Но вечно здесь он осужден страдать.Так уходи ж отсюда!.. Поселился103 Как Падуанец, здесь я, чтобы вниматьТакие флорентинцев восклицанья:«О, рыцарь полновластный! Будем ждать,106 Что он сойдет в мир вечного страданьяС той сумкой, где три клева он носил…»И призрак, кончив горькое сказанье,109 В одну минуту рот свой искривилИ высунул язык свой он; так точноОблизываться бык иной любил.112 Меж тем, боясь, чтобы меня заочноЗа медленность учитель не корил,Я поспешил назад к нему нарочно115 И за тенями больше не следил.Учитель мой уже сидел в то времяНа раменах чудовища и был118 Готов лететь. «Садись, двойное бремяЕму легко; будь тверд теперь и смел.Отсюда спуск, – скалы отлого темя, —121 Опасен нам, и ты бы оробелБез помощи чудовища спускаться.Хочу, чтоб в середине ты сидел,124 Иначе хвост, что очень может статься,Тебе дорогой может повредить».Как человек, успевший растеряться,127 Когда его в ознобе станет битьЛихая лихорадка и, синея,Захолодеет тело, – может быть,130 Таков был я. От ужаса бледнея,Учителя слова я услыхал,Но, увещанья слыша, стал бодрее,133 Как раб, который возле увидалБесстрашного владыку. ПоместилсяЯ на плечах чудовища, желал136 Просить певца, но только не решилсяЕму сказать: «Ах, обними меня!»Но мысль мою он понял, наклонился,139 Привлек к себе, руками охраня,И крикнул так: «Ну, Герион, в дорогу!Ты, ношу непривычную ценя,142 Спускайся вниз кругами понемногу:Пусть будет тих могучий твой полет».Я затаил в себе души тревогу,145 Прильнув к путеводителю, – и вот,Как челн, с песчаной отмели сходящийИ тихо выплывающий вперед,148 Так двигался наш кормчий настоящий;Махая грозно лапами во тьме,И с нами быстро в воздухе летящий…151 Боюсь сказать, как страшно стало мне:Не так смутилось сердце Фаэтона,Когда, поводья бросив в вышине,154 Зажег он небеса во время оно, —Не так Икар несчастный был смущен,Когда под жарким солнцем небосклона157 Воск на крылах его был растопленИ услыхал отца он восклицанье:«Избрал ты путь несчастный, и вот он160 Тебя сгубил!» Мой страх, мое страданьеУжасней были в миг, когда из глазИсчезло все, когда лишь колебанье163 Чудовища я видел в страшный часИ воздух под собой и над собою.Мы плыли тихо, медленно кружась,166 Но я не мог, кругом охвачен мглою,Воздушного полета замечать,Лишь услыхал, что вправо подо мною169 Ад темной бездны начал грохотать.Чтоб вниз взглянуть, я круто вдруг нагнулсяИ в тот же миг стал сильно трепетать172 И в ужасе невольном содрогнулся:Из темной бездны стоны к нам неслисьИ огоньки сверкали там… Свернулся175 Почти в клубок я, заглянувши вниз,И зрелище мучительных страданийСтал постигать… Все житье напряглись…178 Как сокол после долгого летанья,Не видя птиц, спускается назад,Кончая бесполезное порханье,181 Так Герион спустил нас в темный Ад,Стал на одно мгновенье под скалоюИ, бросивши на нас последний взгляд,184 Помчался и из глаз исчез стрелою.

Песня восемнадцатая

Путники очутились в восьмом круге Ада, называемом Малебольдже (Злые Рвы). Сластолюбцы и обольстители. Явление льстецов.