Божественная комедия

1 Круг первый Ада нами был пройден,И во второй – в круг меньший – мы спускались,Где жалобней звучали плач и стон4 И муки бесконечнее казались.Там злобный Минос с скрежетом зубовВнимал, как тени, плача, признавались7 В своих грехах, и, их казнить готов,Произносил свой суд неотразимый.Признания их слушая, без слов,10 Своим хвостом, судья неумолимый,Всегда спешил обвиться столько кратВокруг себя, лишь бешенством томимый,13 На сколько ступеней пониже в АдИм осужденный призрак повергался,И тем хвостом, свернувшимся в обхват,16 Род казни их всегда определялся.Пред Миносом, покаявшись в грехах,Ряд призраков один другим сменялся19 И падал в бездну с воплем и в слезах.Меня увидя, Минос суд ужасныйОстановил с проклятьем на губах:22 «Зачем ты здесь, скажи, пришлец несчастный?Здесь мир скорбей и ужаса приют.Сюда тебе ворота отопрут,25 Но выйти вон отсюда очень трудно».«К чему грозишь? – сказал мой проводник. —Мы не поймем друг друга обоюдно:28 Тот, кто своим могуществом велик,Сойти сюда ему дал позволенье.Впусти ж его и удержи язык».31 И вопли я услышал в отдаленье,Когда вступил в тот мрачный, адский круг,Где раздавались стоны исступленья,34 Где омертвел, казалось, свет вокруг,Где, словно вечный ропот океана,Носился гул неутихавших мук;37 Где адские порывы урагана,Бичуя и терзая и кружа,За тенью тень несли среди тумана,40 И души падших грешников, дрожа,Стеня, хулы на Бога изрыгали.За чувственность казнь эту заслужа,43 Как я узнал, те души в Ад попали…Как стаи птиц в холодный день зимыВ бессилии мятутся, так летали,46 Вперед и взад метались в Царстве тьмыСтрадальческие тени. В их страданьеНадежды нет; должны смутиться мы —49 Лишенные в грядущем упованья,Им отдыха в мучениях не знать.Как в небе журавли в ночном молчанье52 Начнут, порою, жалобно кричать,Так тени, в общем плаче надрываясь,Неслись в Аду, не в силах устоять55 В круженье вихря знойного. Теряясь,Про сонм тех душ поэта я спросил,Их адскому круженью ужасаясь.58 «Вот первая, – Вергилий говорил, —Народов многих гордая царица.Пороком лишь – он ей законом был —61 Жила сластолюбивая блудница,Открыто поощрявшая разврат.Звалась Семирамидой та срамница.64 Она была, как хроники гласят,Женою и преемницею Нина,Владея краем, – край тот был богат,67 Где властвует Судан теперь. КручинаДругую тень смущает: то жена —Самоубийца{24}. Горькая судьбина70 Ее любви печальна и страшна.Вот призрак Клеопатры сладострастной…»Затем Елену видел я: она73 Являлась на земле звездой несчастной;За нею шли – великий муж Ахилл,Погибший от любви своей напрасной,76 Парис, Тристан{25}… Вергилий повторилИмен людей прославленных немало,Которых пыл их страсти погубил.79 От состраданья к ним изнемогалаМоя душа, и был я поражен,Когда близ нас собрание предстало82 Известнейших мужей и славных жен.И я сказал: «Мне хочется, Вергилий,Речь повести с четой теней, как сон,85 Скользящей и несущейся без крылий».«Пусть ближе налетят они, тогда, —Сказал поэт, – мы можем без усилий88 Для той беседы вызвать их сюда,Любовью, их связавшей, заклиная».Вот дунул ветр. Как облаков гряда91 Несется, воли собственной не зная,Приблизились к нам тени. Оживясь,Воскликнул я, к себе их призывая:94 «О, страждущие тени! Если насБеседой подарить вы в состоянье,Поговорите с нами!» Как подчас,97 При радостном, веселом воркованьеК родимым гнездам голуби летят,Так при моем невольном восклицанье100 Чета теней, сквозь общий вихрь и смрад,Толпу тех душ покинув, где стоялаНесчастная Дидона, – тихо, в ряд,103 Порхнула к нам. Одна из них сказала:«Ты, ради нас сошедший в эту тьму,Ты, чья душа к нам жалость испытала,106 Хотя преступны все мы, – твоемуВеличию не можем не дивиться,И если бы, в грехах своих, Ему,109 Творцу миров, мы смели помолиться,Просили б мы, чтоб мир и благодатьНа голову твою могли спуститься112 За то, что нам ты можешь сострадать.О, говори – тебя мы слушать станем,Расспрашивай – мы станем отвечать,115 Пока в пучину бездны вновь не канем…Мой край родной – на берегу морском,Где волны По бегут, подобно ланям,118 Теряясь в океане голубом.Любовь, души прекрасная подруга,В груди Паоло вспыхнула огнем.121 Он был пленен той красотою юга,Которая была во мне и вдругИсчезла от жестокости супруга.124 Любовь – призыв души, как сладкий звук,Откликнулась в душе моей любовью,Которая не убоялась мук,127 Не умерла, хоть истекала кровью.Любовь нас к ранней смерти привела, —Но казнь – братоубийце! К изголовью130 Его, так много сделавшего зла,Должны спуститься адские страданья…»{26}Умолкла тень. Не поднимал чела133 Я, слушая ее повествованье,И долго пересилить не умелНевольного, глубокого молчанья.136 «Куда с своей ты думой залетел?» —Спросил поэт. «О, сколько наслаждений?И чудных грез им посулил удел,139 Но вместо них дал вечный гнет мучений!» —Воскликнул я и тени молвил вновь:«Франческа, ты несчастней всех видений!142 Волнует сострадание мне кровь…Поведай же: когда ты угадалаВ себе свою неясную любовь145 И чувство непонятное узнала?»Франческа мне дала такой ответ:«Воспоминания язвят меня, как жало!..148 Ужасней и сильнее скорби нет —О днях блаженства вспомнить в дни печали;О том тебе расскажет твой поэт,151 С тобой идущий. Если о началеМоей любви ты хочешь правду знать,Так слушай же, как мы любовь узнали:154 Рассказ мой слезы будут дополнять…Однажды Ланчелота{27} приключеньяМы с любопытством начали читать,157 Где он любви испытывал волненья.Чувств собственных не ведая тогда,Одни мы оставались в те мгновенья.160 От книги отрываясь иногда,Бледнели мы, и чтенье забывалось;Мы трепетали вместе, но когда163 Одна страница в книге нам попалась,Решилась вдруг судьба обоих нас:Читали мы, как сладко улыбалась166 Влюбленная красавица в тот час,Когда любовник пламенный и страстныйПоцеловал в уста ее. Зардясь,169 Тогда и он, Паоло мой прекрасный,Трепещущий, прильнул к моим устам.И книга та, как Галеот{28} опасный,172 Служила искушеньем сладким нам.В тот день мы уже больше не читали».Умолкла тень. Внимая тем словам,175 Другая тень, не в силах скрыть печали,Заплакала так горько, что терялСознанье я… мне силы изменяли,178 И я, как труп безжизненный, упал.

Песня шестая

Поэт вслед за своим путеводителем спускается в третий круг Ада, где Вергилий усмиряет адского Цербера. Сластолюбцы и обжоры. Признание призрака Чиакко и его речь о будущей судьбе Флоренции. Грешники, ожидающие дня Страшного суда, и их слабая и смутная надежда на прощение.

1 Когда опять от тяжкого забвеньяОчнулся я, о муках душ скорбя,Лишившись чувств своих из сожаленья,4 Я снова увидал вокруг себяРяд призраков и новых мук картины.То был круг третий Ада, где, губя7 Все встречное, струился дождь на льдины;Проклятый, страшный дождь, и крупный град,И грязный снег слетали на вершины10 Угрюмых скал. Зловоние и смрад…Там Цербер отвратительно ужасный,С тройною пастью, лаял, дикий взгляд13 Бросая вкруг, и с жалобой напраснойТонули тени, вспугнутые им.Цвет грозных глаз его – кроваво-красный.16 Он отличался бешенством своим,Когтями лап и безобразным чревом.Неутомимой злобой одержим,19 Он грешников царапал с адским гневомИ на клочки их кожу разрывал…О, грешники! Достались муки все вам!22 Пронзительный их дождик бичевал;Они, как псы, уныло завывали…То грудь, то спину призрак укрывал,25 Где гнойных язв следы не заживали,То беспрерывно двигался, кружась,Чтоб хоть движенья муку облегчали.28 Едва заметил только Цербер нас,Как у него раскрылась пасть тройная,Сверкнул огонь его кровавых глаз,31 И задрожал от злобы он, не зная,Кто нас привел, как мы сюда зашли.Тогда рукой горсть праха поднимая,34 В пасть гадины мой спутник ком землиШвырнул без слов. Как по добыче вывшийСмолкает жадный пес, когда в пыли37 Теребит тихо жертву, так, открывшийТройную пасть, умолкнул Цербер вдруг,Чудовищные челюсти смеживший.40 Рев, в трепет повергавший все вокруг,В минуту стих. Мы дальше подвигались,Стонали всюду призраки от мук43 И нашими ногами попирались,Склонясь к земле от адского дождя.Все тени распростертыми казались,46 Когда я шел близ мудрого вождя;Лишь только тень одна с земли привстала,За нами очень пристально следя.49 «О, ты, сошедший в Ад, – она сказала, —Узнай меня, коль это можешь ты.Ты был рожден, когда еще не знала52 Я этих адских мук». «Твои черты, —Я отвечал, – быть может, изменилисьСреди страданий вечной темноты55 И так под адским ливнем исказились,Что мне тебя припомнить средства нет.Кто ты? Иль Небеса так возмутились58 Твоим грехом, что ты покинул светДля этих отвратительных страданий?»«В том городе, – мне тень дала ответ, —61 Где много так завистливых созданий,Я был, как ты, на этот свет рожден.И жил, не зная тяжких испытаний,64 Мой грязный грех – обжорство, бог мамон.Известен я под именем Чиакко{29}И за порок обжорства осужден67 Томиться под дождем в жилище мрака.На эту казнь, за тот же самый грехНе я один здесь осужден, однако:70 Приговорили к казни этой всехОтверженных, что вкруг меня теснятся».И после слов и после жалоб тех73 Умолкла тень. «Чиакко, удержатьсяНельзя от слез, – я вновь проговорил, —Твои страданья видя… Может статься,76 Ты будущность Флоренции открыл:Скажи, что с этим городом случится?Иль нет людей там праведных? Иль пыл,79 Пыл мятежей в нем ввек не прекратится?»И призрак отвечал мне: «Вновь и вновьМятеж за мятежом там разразится,82 И долго будет литься граждан кровь.Сперва Лесные{30} сделают восстанье,С насилием изгнав своих врагов;85 Продолжится три года ликованье, —Потом падут Лесные, наконец,И гордость Черных, после испытанья,88 Поднимет, ими вызванный, пришлец{31}.И долго над врагом своим кичитьсяТам станет победитель, как боец,91 Который угнетенья не стыдится.Два праведника только там живут{32},Но их народ не знает, не боится.94 Три страшных искры сердце граждан жгут:Гордыня, зависть и любостяжанье».Он замолчал, но я заметил тут:97 «Тень бедная, прерви свое молчаньеИ отвечай, хоть речь тебе тяжка:Где Фарината? Местопребыванье100 Где Рустикуччи, Арриго, Моска,Тегьяйо{33}? В мире добрыми деламиОни известны были. Иль горька103 В Аду их участь, или НебесамиДарована теперь им благодатьИ мир овладевает их сердцами?106 Так где ж они? И как мне их узнать?»Чиакко мне сказал: «Искать их надоНе в Небесах, – там их не отыскать, —109 Но ниже, в глубине подземной Ада, —Ты встретишь их, когда сойдешь туда,В числе теней: прощенье и пощада112 Им неизвестны будут никогда.Прошу тебя: из этих мест унылых,Когда вернешься к людям ты, тогда115 Им обо мне напомни… Я не в силахВновь говорить. Дождь жжет сильней огня…»Его глаза, – темно в них, как в могилах, —118 Перекосились вдруг; он на меняВзглянул и снова низко опустилсяВ среду слепцов{34}, чело свое склоня.121 «Пока, трубя, архангел не явился,Пока Судья Небесный не сойдет», —Сказал поэт, – и сильно я смутился:124 «Казня теней, дождь адский не пройдет.А в Судный день все тени возвратятсяВ свои могилы; быстро в свой черед127 В свой прежний образ, в плоть преобразятсяИ будут ждать последнего Суда».Вперед мы стали тихо подвигаться130 По мрачному пространству, и тогдаСмесь грязи и Теней мы увидали;Про Страшный суд в грядущие года133 Мы по дороге тихо толковали.«Учитель! – между прочим я спросил, —Усилятся ль их муки и печали,136 Иль ослабеют кары адских сил,Когда суда последний день настанет?»«Знай, смертный, – спутник мой проговорил, —139 Чем ближе к совершенству каждый станет,Тем ближе для него добро и зло.Хоть эту сволочь адскую не тянет142 Достичь до совершенства, – не моглоРодиться в них подобное стремленье, —Но осеняет грешников чело145 Надежда, и пощады и прощеньяВсе ждут они в день Страшного суда».Мы шли. Не передам я в песнопенье148 Всего, что говорили мы тогда.Но вот у спуска Плутуса{35} нашли мы,Который был врагом людей всегда:151 Для Плутуса все люди нестерпимы.

Песня седьмая

Путники спускаются в четвертый круг Ада, где у входа встречают Плутуса. Вергилий его усмиряет, и он падает ниц. Круг, где страдают скупцы и расточители, раскрывается перед путниками. Рассуждение Вергилия о фортуне. Он ведет Данте в другой круг Ада, где тени караются за зверство.

1 «Papé Satán, papé Satán, aleppe!»{36} —Так грозно адский Плутус зарычал,Встречая криком нас в своем вертепе.4 Но мне певец всеведущий сказал:«Не бойся неожиданной преграды…Вредить он нам не может… Прочь, шакал!»7 Он говорил, остановивши взглядыНа демоне: «Молчи и пожирайТы сам себя от бешеной досады:10 Спуститься должен смертный в адский край,Куда идет по воле Провиденья…Молчи и злобой внутренней сгорай…»13 Как мачта корабельная в крушенье,В морскую бездну с парусом летит,Повергнута, изломана в мгновенье,16 Пал Плутус ниц, приняв покорный вид,А мы все глубже в тартар углублялись,В вертеп, который грешникам открыт,19 Которым все пороки поглощались.О, Боже мой! Могу ль я передатьРяд новых мук, что предо мной являлись?22 Ужель за грех так можно пострадать?Как меж собой сшибаются в смятеньеХарибды волны с ревом, чтоб опять25 Бежать назад, так в вечном исступленьеДолжны сшибаться тени меж собой.Их много здесь, кричащих в озлобленье.28 Двойной толпой они вступают в бойИ, тяжести огромные бросаяДруг в друга, поднимают дикий вой,31 С упреками такими отступая:«Что бросил ты?» «А ты что не бросал?»И, двигаясь и вновь в борьбу вступая,34 Ревут, бегут, как моря грозный шквал,И снова отступают и мятутся,И снова бой… Скорбеть о них я стал,37 Успела жалость в сердце шевельнуться.«О, кто они? Поведай мне, поэт!Вон там, левей, – иль мог я обмануться?..40 Толпа духовных лиц… Сомненья нет:На них я вижу знаки постриженья».«Знай, все они, – мудрец мне дал ответ, —43 Свой разум довели до ослепленья,И грех их – расточительность. ВзгляниНа их толпу, на шумное движенье:46 Здесь гранью полукруга все ониОтделены от области другогоГреха. Ты угадал – в иные дни49 Тех призраков, чьи головы суровоОбнажены, – монахами мир звал.Здесь можешь встретить папу ты иного,52 Здесь не один погибший кардинал».«Но как же между ними, мой учитель,Знакомых лиц пока я не узнал,55 Которых грех смутил, как искуситель?»«Напрасно разглядеть их хочешь ты, —Мне отвечал тогда путеводитель, —58 Грехи так исказили их черты,Что лиц их распознать нам невозможно;И вечно в этом Царстве темноты61 Сшибаться будут призраки тревожно,Пока день воскресенья не придет.Тогда они восстанут осторожно64 Из тьмы могил, иные сжавши ротИ с сжатою рукою, а другиеЛишенные волос своих. Как мот,67 Так и скупец, все блага дорогие,Все радости земного существаТеряют навсегда. Грехи такие,70 Как скупость и безумье мотовства,Приводят к мукам вечного бореньяБез отдыха, без криков торжества.73 Так гибельны фортуны искушенья,Хотя за них людской безумный род,Не ведая в раздорах пресыщенья,76 Терзается и много крови льет.Все золото, и все богатство светаЛюдей не избавляют от забот79 И не внесут покой в жилище это,Где мук неотразим жестокий гнет».«Но объясни, – я спрашивал поэта, —82 О, кто она, смущавшая народ,Богиня, что Фортуною зовется?Всех благ земных и всех земных щедрот85 Из рук ее источник вечный льется».«Безумцы! Ваш рассудок омрачен,Вам в заблужденье правда не дается», —88 Сказал мудрец и продолжал так он:«Так слушай же ты истинное слово:Мир видимый едва был сотворен,91 Как власть уж для него была готова,Чтоб в мире свет равно распределять,И эта власть, как сам закон, сурова.94 Над благами земными наблюдатьДругая власть поставлена; власть этуФортуною привыкли люди звать;97 Богатства и сокровища по светуДарит и отнимает вкруг она,Переходя от холода к привету,100 Любя то те, то эти племенаИль возвышать, иль в грязь топтать бесстрастно.Фортуны той над миром власть сильна,103 Сопротивляться стали б ей напрасно.Вот почему, порой, иной народВ падении страдает ежечасно,106 Другой же процветает и живетВ довольстве, не смущаемый бедами:Фортуна всех незримо стережет,109 Как лютый змей, сокрытый под цветами.Ей ум людской – пути не преградит,И, властвуя над нашими умами,112 Она провидит все, она царитВ пределах власти, данной ей. ПреградыНи в чем ей нет. Вперед она спешит,115 Как будто ждет там, впереди – награды.Вот вечная фортуна какова.Ее хулить нередко люди рады,118 Ей вслед бросая гневные слова,Хоть к ней питать должны благоговенье.Она же под лучами Божества,121 Не замечая общего хуленья,Живет среди созданий неземных,Рожденных в первый день миротворенья,124 Блаженствует средь радостей иных,И катит шар свой… Далее иди жеК другим теням, чтоб видеть муки их,127 Которые ужаснее, чем ближе.Все звезды, освещавшие восток,Склоняются на западе все ниже.130 Иди скорей! Нам дан недолгий срок».И мы границу круга миновали;Пред нами встал кипящийся поток.133 Бесцветные и мутные бежалиПотока волны; далее ручьемОни в болоте гнусном пропадали;135 Болото это Стиксом мы зовем.И по пути неровному к нему-тоМы подошли. Бросая взгляд кругом,139 Увидел я, – ужасная минута! —Толпы нагих и бешеных теней,В зловонии болота вывших люто.142 Они кусались с яростью зверей,В клочки одна другую разрывалиЗубами и при помощи когтей.145 «Они за зверский нрав свой пострадали, —Сказал певец. – В воде и над водой,Куда бы взгляды мы ни обращали,148 Они томятся вечною чредой».И в тине голоса их раздавались:«На свете, в блеске жизни молодой,151 Мы преступленьем только упивались;От копоти душа у нас черна,И за порок в болота мы попались».154 Их жалоба была едва слышна,Немел язык в их огненной гортани…Дорогой, что была едва видна,157 По берегу скользили мы в тумане,Большую часть болота обошлиИ, наконец, в виду зловещей грани,160 К подножью страшной башни подошли…

Песня восьмая

Пятый круг Ада. Флегиас перевозит чрез болото Стикса Вергилия и Данте. Отвратительные мучения Филиппа Ардженти. Путники приближаются к адскому укреплению Дитэ, где адская стража демонов преграждает им вход в проклятый город.

1 Когда к стенам мы башни приближались,То видели еще издалека,Что на ее вершине загорались,4 Как звездочки средь тьмы, два огонька,И, по условью точно, засверкалиТакие же два яркие значка7 На дальней башне. Путь мы продолжали.И я сказал: «В всеведенье глубок,Как море, ты. Зачем же запылали10 Те огоньки? Скажи, кто их зажег?Что означают огненные знаки?»Поэт ответил: «Если бы ты мог13 Поверхность вод распознавать во мраке,То знал бы сам, что впереди нас ждет…»Неуловимы молнии зигзаги,16 Неуловим и быстр стрелы полет,Но тот челнок, что нам навстречу мчался,Скользя под испареньями болот,19 Быстрей стрелы и молнии казался.Один гребец сидел в нем и кричал:«Преступный дух! Ты наконец попался!22 Ты уже здесь!» Мой спутник отвечал:«О, Флегиас{37}! Ты сердишься напрасно!Язык твоих угроз бессилен стал:25 Пока ты можешь только безопасноПеревезти через болото нас».Как человек, которому ужасно28 Скрывать бессильный гнев, так ФлегиасУмолкнут вдруг. Учитель в челн спустился,Я вслед за ним, и челн на этот раз31 Гораздо глубже в волны погрузился.Когда по темной, мертвой глубинеЛетели мы, вдруг грешник появился,34 Весь тиною покрыт, и молвил мне:«Скажи, кто ты? Зачем ты раньше срокаБлуждаешь в этой адской тишине?»37 Я отвечал: «То время недалёко,Когда могу отсюда я уйти.Но кто ты сам, скажи мне, так жестоко40 Истерзанный? Кто ты?» «В своем путиНа вечный, вечный плач осуждена я», —Сказала тень. «Лети же ты, лети,43 Проклятый дух, спокойствия не зная!Рыдания и скорби – твой удел.Твое лицо в грязи распознавая,46 Тебя теперь припомнить я успел», —Ответил я… Тут грешник обе рукиПростер к челну, как будто бы хотел49 В нем отдохнуть от нестерпимой муки,Но спутник мой столкнул его назад:«Иди ты прочь, туда, где слышны звуки52 Проклятий псов, как ты, попавших в Ад».Затем поэт, меня обняв, как брата,Поцеловал и молвил: «О, стократ55 Блаженна мать, носившая когда-тоТебя во чреве! Чистая душа,Себя ты уберег среди разврата.58 Знай: эта тень{38}, всю жизнь свою греша,Всех презирала в собственной гордыне,Лишь злобой постоянною дыша.61 Беснуется и здесь она доныне.И много гордых некогда владыкВ зловонье этой мерзостной пустыни,64 Здесь пресмыкаться будут каждый миг,Как свиньи, в мире общее презреньеОставив за собою. Их постиг67 Стыд и позор». «Могу ль без затрудненья,Учитель, – я сказал, – теперь взглянуть,Как будет это жалкое творенье70 В грязи и тине медленно тонуть?..»И мне ответил мудрый мой учитель:«Еще в ладье мы не окончим путь,73 Увидишь ты, как флорентийский жительКазним в Аду…» И видел я вблизи,Как грешника карает Вечный Мститель.76 Его давили призраки в грязи;«Филипп Ардженти! – все они кричали. —Вот он! Сюда! Дави его, рази!»79 И призрак флорентинца окружали,А он с себя зубами тело рвал…За эту казнь, не чувствуя печали,82 Я Небеса тогда благословлял.Тут мы его оставили… СтенаньяВдруг поразили слух мой, и сказал85 Вергилий мне: «Ты обрати вниманьеНа этот город: Дис{39} его зовут.Преступники в нем терпят наказанья,88 В Аду их духи мрака стерегут».«Учитель, – я воскликнул, – на поляне,Мне кажется, я вижу, как встают91 В багровом, в ярко-огненном туманеВершины башен». «Да, – сказал поэт, —Горит огонь в них вечный, – знай заране,94 Что он стенам дает багровый цвет.Печальный град был рвами опоясан,Где челн наш оставлял чуть видный след;97 Ряд стен был из железа, и для нас онКазался неприступным. НаконецМы к берегу пристали. В этот час он100 Пустыней был. Тут закричал гребец:«Здесь вход. Идите!» И над воротáмиУвидел я, бледнея, как мертвец,103 Сонм демонов в тьму бездны НебесамиНизвергнутый. Их крик достиг до нас:«Кто в Царстве мертвых бродит между нами?106 Для вас еще не пробил смертный час!..»Мой спутник подал знак им, что желаетИм молвить слово втайне, и, смутясь,109 Они смирили гнев свой. ВосклицаетОдин из них: «Лишь ты к нам подойди,А смертный, что с тобой в наш Ад вступает,112 Пускай уйдет и путь свой назадиПереследит без страха, если может,Тебя оставив здесь!..» В моей груди115 Проснулся ужас: кто теперь поможетМне выбраться когда-нибудь назад?Кто мне в пути преграды уничтожит?118 «Наставник мой! Семь раз, спускаясь в Ад,Избавил от опасности меня тыИ бодро вел сквозь этот адский смрад.121 Не оставляй меня ты в тьме проклятой! —В отчаянии так я восклицал. —И если впереди нас ждут утраты124 И путь в Аду нам недоступным стал,То поскорей вернемся мы обратно».Но мой путеводитель отвечал:127 «Не бойся, говорю неоднократно,Никто дороги нам не заградит:Над нами Тот, чья сила необъятна.130 Здесь жди меня; пусть страх не шевелитТвоей души; тебя я не покинуВ кромешной тьме. Прими спокойный вид».133 Так нежно говорил он, словно сыну,И удалился. В страхе и смущенОстался я и ужаса причину136 Напрасно позабыть хотел. Но он,Учитель мой, недолго был с бесами.Что говорил он с ними – посвящен139 Я в это не был, только перед намиМетаться стали демоны, закрывВорота башни. Тихими шагами142 Поэт вернулся, голову склонив.В его лице заметил я смущенье;Вздохнул он, тихо слово проронив:145 «Кто вход мне преграждает?» В заключеньеОн мне сказал одно: «Да не смутитТебя мое невольное волненье.148 Пусть нам сонм этих демонов грозит,Но все ж они должны мне покориться.Высокомерье их – не ново. Стыд151 Их пораженья должен совершиться,Как некогда, у первых адских врат,Где думали преградою явиться154 Те демоны; но вход в подземный АдОстался без затворов{40}. Там, у входа,Заметил надпись страшную твой взгляд.157 Но знай, мой сын: в глубь этого проходаСпускается один сюда с высотЗащитник человеческого рода,160 Сюда грядет могучий ангел тот,Перед которым бесы содрогнутсяИ двери недоступных нам ворот163 Покорно перед нами распахнутся».

Песня девятая

Три адские фурии грозят, что они обратят в камни обоих странников. Сошествие ангела, который прикосновением своего жезла отворяет врата неприступного города. Демоны разбегаются. Шестой круг Ада, где находятся язычники.

1 Мое лицо в минуту бледно стало,Когда певец приблизился ко мне,Но вдруг его смущение пропало, —4 Он скрыл его в сердечной глубине;Прислушиваясь, он остановился:Мрак был так густ в той адской стороне,7 Что зоркий взгляд, куда б ни обратился,Не мог проникнуть тьмы. «Мы победим!Мы победим, лишь он бы к нам явился. —10 Сказал мудрец. – Приди же, херувим!»Я понимал, что странными словамиМеня он успокаивал; томим,13 Однако, страхом, этими речамиОт робости я не избавлен былИ вопросил, чуть шевеля губами:16 «В глубь этой бездны кто-нибудь сходилОт самой первой той ограды Ада,Где нет надежды?» Так я говорил,19 И отвечал учитель: «Правду надоТебе сказать: еще никто почтиНе достигал до пламенного града,22 Не шел сюда по нашему пути.Но некогда в ту бездну я спускался,Куда меня заставила сойти25 Жестокая Эрикта{41}. ПокорялсяЕй дух людей умерших и поройВ земное тело снова облекался.28 Лежал недолго сам я под землей,Лишась души, когда мне повелелаСама Эрикта, жезл поднявши свой,31 Спуститься в адский круг той бездны смело,Чтобы одну из падших душ спасти.Круг этот глубже всех; отяготела34 Ночь вечная над ним, но ты идтиСо мной без страха должен. Вот болотоЗловонное пред нами на пути,37 Весь город охватившее: в него-тоБез боя невозможно нам шагнуть».Еще он говорить мне начал что-то,40 Но головы не мог отвернутьОт башни, мрачным светом озаренной.Трех фурий я увидел: фурий грудь43 Сочилась кровью; стан их обнаженныйБыл гидрами зелеными обвит;До плеч с их головы окровавленной46 Спадали змеи. Фурий этих видНапоминал вид женщин. Были это«Царицы плача»{42} спутницы. «Горит49 Их взгляд огнем (так слушал мудреца я);Эриннами их гнусными зовут.Вон та, что среди их стоит, рыдая, —52 Алекто; с ней Мегера рядом тут,А третья по прозванью Тизифона…»Поэт умолк. Ужасных тех минут55 Мне не забыть. Они слились в три стонаИ грудь свою ногтями стали рвать.Я трепетал. «Сюда, сюда, Горгона{43}! —58 Так начали те Фурии кричать. —Мы в камень превратим его! Не мы ли,Когда Тезей нас вздумал испугать,61 Ему за нападенье отомстили{44}?»«Закрой лицо свое и отвернись,Иначе здесь погиб ты, как в могиле;64 Лицо Горгоны видеть берегись,Когда из Ада хочешь возвратиться…»Так, голову мне наклонивши вниз,67 Сказал поэт. Боялся положитьсяОн на меня, и собственной рукойЗакрыл мои глаза… Кто умудрится70 Постичь умом – ужасный смысл какойТаится в этих строчках?.. Гул жестокийСтоял над мутной, мертвою рекой73 И повергал невольно в страх глубокий.Два берега дрожать он заставлял.Так ураган среди пустынь Востока76 Под знойным небом часто налеталНа темный лес, все на пути ломая,И мял цветы и с корнем вырывал79 Могучий дуб, столб пыли поднимая,И гнал зверей и мирных пастухов…Затем поэт, глядеть мне разрешая,82 Сказал: «Смотри на пену тех валов,Где гуще водяные испаренья,Принявшие вид мутных облаков».85 Как бегают у берега в смятеньеЛягушки, увидавшие ужа,И, роясь в тине, ищут в ней спасенья,88 Так легионы призраков, дрожаОт ужаса, вдруг бросились толпамиБежать, худые члены обнажа,91 От призрака. Он тихими стопамиЧрез Стикс, как через сушу, проходил;Он воздух отвевал перед глазами94 Своей рукой: так зноен воздух был,И тем движеньем словно утомлялся.Когда на нем я взгляд остановил,97 Не знаю почему, я догадался,Что это ангел Божий шел вперед.Учителя я тотчас попытался100 О том спросить таинственно, но тотМне подал знак, чтоб молча я склонился.И ангел шел чрез пену мутных вод;103 Чело его сияло; он стремилсяКо входу в град. Коснулся он воротСвоим жезлом, и тихо отворился106 Пред нами недоступный прежде вход;И на пороге ставши в это время,Воскликнул он: «Погибший, жалкий род!109 Проклятое, низвергнутое племя!Вы Небесам противитесь опять!Иль высшей власти тягостное бремя112 Крамолами вы думаете смять?К чему вели все ваши возмущенья?Они могли лишь только умножать,115 Усиливать в Аду для вас мученья.Припомните: ваш Цербер – адский зверьСлед роковой неравного боренья118 На шее носит даже и теперь!..»И, не сказавши более ни слова,Покинул он открытую им дверь121 И по волнам назад пустился снова.Казалось, озабочен сильно былОн думами значения иного124 И о судьбе двух странников забыл.А мы, им успокоены, вступилиВ обитель ту, куда он путь открыл,127 Где духи тьмы уже нам не грозили.Желая знать про участь тех теней,Которых в эту крепость заключили,130 Окрестность осмотрел я, и на нейПечальные поля глазам открылись,Поля жестокой муки и скорбей.133 Как ряд холмов близ Арля{45}, где катилисьСпокойней волны Роны, или в томМестечке возле Полы{46}, где явились136 Струи Кварнаро резким рубежомИталии, так точно здесь холмамиМогилы поднимаются кругом;139 Но вид их был ужаснее. Пред намиМежду гробниц везде огонь пылал,И каждый гроб, охваченный огнями,142 С приподнятою крышкою стоял,Откуда вылетали вопли мукиИ голос осужденных вылетал.145 Тех голосов мучительные звукиЯ слушал и учителя спросил:«Чьи тени, поднимающие руки,148 Томятся здесь средь огненных могил?»«Еретики оттенков всевозможных,Отступники, – мой спутник говорил, —151 Лежат в гробницах этих придорожных,Где пламя беспрестанно может жечьБезумцев, лжеучителей безбожных.154 Всем им пришлось под эти склепы лечь,Где вечно хлещет огненная лава».Путеводитель мой окончил речь157 И меж могил повел меня направо.