Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы

– Извини, что берусь советовать в таком интимном деле …

– Да чего уж там …

– Во-первых, надо как-то исключить те … жесты, прикосновения … которые вызывают у нее такую реакцию. Понятно?

– Понятно.

– Во-вторых, нужно создать у нее другие устойчивые рефлексы – пусть те … движения заменит что-то другое. Например, ласки ног и поцелуи с самого низа вверх очень сильно действуют … поверь моему опыту, можешь у Тони спросить … А то место, откуда начинается … истерика, вообще не трогай.

– Думаете, получится?

– Уверен. И разговаривайте! Целуешь – говори. Спрашивай – хорошо ли ей? Что вам-то скрывать? Говорите!

– Я … мы попробуем … А откуда Сережа узнал? Да, он же и не такое может … Значит, он вообще все знает, командир?

– Он очень многое знает, Саша. Иногда мне тоже кажется, что они – эти мальчики – все знают. Ну, будь здоров и еще раз извини меня.

– Спасибо, командир.

ХИТРОВ и ГАЛИНА

Хитров тихонько прошел в женскую спальню, старясь не шуметь и не разбудить спящих. Но там было пусто и на кровати сидела одна Вознюкова, бездумно и машинально перебирая бахрому платка.

– Саша … – подняла она голову. – Сашенька!

– Пошли! – он взял ее за руку.

– Куда? Ты же сегодня дежуришь?

Хитров привел Галину в комнату, где они только-что разговаривали со Свиридовым, закрыл дверь.

– Ты уже знаешь, Сашенька? … Что же делать? …

– Ты вправду меня любишь? – он обнял Галину.

– Да, Сашенька … Люблю … А ты? Ты любишь меня?

– Люблю, Галочка. И тебя, и Сережу … Почему не сказала?

– Не смогла … прости меня, – Вознюкова заплакала.

– Хочешь? …

– Хочу, Сашенька … А как опять не выйдет? А если я порченая?

– Все выйдет. Только ты не мешай мне, ладно? Никакая ты не порченная, а дура набитая … как я понимаю …

– Хорошо, Сашенька … Мне раздеться?

– Дудки! Я тебя сам раздену …

Хитров стал медленно раздевать Галину. Он снял с нее кофточку, юбку, комбинацию … Наконец она осталась в одних чулках и уже жарко отвечала на его поцелуи и сама пыталась снять с него одежду.

Снимая чулки Саша говорил ей всякие ласковые слова, гладил ноги, а потом начал целовать пальцы на ногах.

– Ой, щекотно! Еще … еще поцелуй … никогда не думала, что мне может так быть хорошо …

А когда его пальцы и губы добрались по ногам до самого верха, Галина протянула руки, обхватила его …

Они долго лежали обессиленные и мокрые от пота, и Саша ласково гладил тело Галины, а Галина ласкала Сашу.

– Саша, мой милый Саша! Как хорошо … Как ты меня всю исцеловал … Дай, я тоже тебя поцелую …

– Только ноги не надо.

– Как скажешь … Так … хорошо? А так?

И она склонилась над ним, обнимая, лаская и целуя его плечи, шею, руки, живот … Она прижималась к нему и завершилось все это тем, что она победно оседлала его и их тела снова включились в захватывающий ритм …

СОБСТВЕННЫЙ САМОЛЕТ. НАЧАЛО РАБОТ на ТРЕНАЖЕРЕ

– Анатолий Иванович, к вам из города едет майор Тихонов с пакетом из Москвы.

– Я буду у Потаповича. Вызовете меня, когда он будет на подходе.

В тренажерном зале еще не все оборудование было подключено по постоянным линиям, но Свиридов уже привык, что эти самые электронщики считают самым лучшим вариантом подключения времянку, которая болтается у всех под ногами.

Но пульты управления были выполнены тщательно и стояли отдельно, выделенные из общего зала тяжелыми темными занавесями. Там, отделенные от безалаберности зала, садились операторы и работали с настройкой и регулировкой рабочего режима. В качестве объекта регулирования приспособили старый излучатель, переделанный под современный и для безопасности помещенный в охлаждаемый жидким азотом стеклянный шар.

О возможности работы в таких условиях вспомнил Петя Дормидонтов, и даже нашел отрывочные данные об этом в записке десятилетней давности.

Снаружи зашторенного рабочего места оператора стояла куча приборов и самописцев, фиксирующих заданные режимы и действия операторов.

– Как дела, Потап?

– Неплохо, если учесть большой перерыв практического управления установками. Вот, посмотри обобщенные данные. Оценка идет по стобальной системе – машине так удобнее. Меньше восьмидесяти ни у кого нет.

– Я смотрю – есть даже 97. Это кто?

– Это наша гордость Лия Фаддеевна Лапухова.

– Это такая маленькая изящная девушка? Не ошибаюсь?

– Да, это наша Лия. Она может держать установку так, как даже в теории невозможно. Невесть каким способом, но она улавливает девиацию и исправляет ее.

– А как наши мамы, которые теперь мои сестры? По родственному следует их проверить!

– Смотри: Зина Васильева – 83, Вера Толоконникова – 84, Нина Самохина – 81, Валерия Дзюбановская – 85, Катя Кузовенина – 82, Галя Вознюкова – 82, Вера Ложникова – тоже 82. Если сравнивать с общими оценками – то они в центре распределения. Очень серьезные, но разные. Дзюбановская дольше думает, но точнее реагирует, а Вера Ложникова импульсивна, поэтому иногда ошибается – ей бы выдержки побольше, и оценка была бы выше.

– Самая высокая оценка? И самая низкая? Уровень допуска к самостоятельной работе?

– Уровень допуска мы приняли 78 очков. Самый высокий результат у Лии – 97, но это уникум. Самая низкая оценка за все тренировки была 67, но сейчас у этого оператора уже 79. Пока отсевов нет.

– Молодцы! Но это – старая гвардия? А новенькие?

– А новенькие еще не начинали тренировок, они еще в процессе активного обучения, а там мы оценок не ставим. Через недельку приходи – тогда посмотрим.

– Добро. Спасибо, Потап. Спасибо всем!

Из одной из тренировочных кабин вышла Вознюкова в рабочем голубом халате.

– Привет, сестренка! Как успехи?

– Здравствуй…те, Анатолий Иванович. Все нормально … – она потупилась, потом покраснела и храбро добавила, – У нас с Сашей все в порядке!

– Я очень за вас рад! И за Сережу тоже …

– Слушай, Потап … А мне можно?

– Что?

– На тренажере поупражняться?

– Всерьез хочешь? Давай, от тебя можно ожидать всего …

Свиридов сел в кресло оператора, просмотрел лист задания, прошелся руками по ручкам управления.

– Я готов.

– Внимание! Пошел режим.

В зале уже собралась кучка любопытных – смена, уже завершившая тренировку, смена, пришедшая на тренировку, рабочий персонал. Все уставились на контрольные приборы, показывающие отклонения от заданного режима.

– Только тихо!

Стрелки колебались, тихо шуршала лента самописца, росли столбики цифр на экране монитора перед Валентиной Суковициной.

Потап смотрел на секундомер.

– Все! Стоп! Малая серия прошла. Все, Анатолий, выходи.

Свиридов вышел из-за занавески.

– Ну, как? Полсотни хотя бы набрал?

– Сейчас, Анатолий Иванович, сейчас компьютер выродит оценку. Сейчас …

На экране монитора зажглись цифры 78.

– Ну, ты даешь!

– Молодец, Толя! – Вознюкова не удержалась и расцеловала Свиридова.

– Слушай, а как это тебе удалось? Мы тут тренируем операторов, тренируем, а ты пришел – и на тебе.

– Врожденные таланты, Потап. Просто случайность!

– Случайность исключена, Анатолий Иванович. Я сама программу составляла, машину не обманешь.

– Теперь тебе допуск нужно оформить и ты сможешь всегда заменить оператора …

ЛЕТЧИК МАЙОР ТИХОНОВ

– Майор Тихонов, товарищ командующий.

– Просите.

Вошел молодцеватый майор в форме летчика, щелкнул каблуками.

– Майор Тихонов! Прибыл с пакетом в ваше распоряжение.

– Полковник Свиридов, – Свиридов предъявил майору удостоверение.

Тот внимательно прочел его и только потом вынул из полевой сумки пакет и передал его Свиридову.

– Прошу садится. – Свиридов вскрыл пакет.

– Вам известно содержание приказа, который вы привезли?

– Так точно, товарищ полковник. Мне приказано с самолетом и экипажем поступить в ваше личное распоряжение.

– Где находится самолет?

– Мы приземлились на военном аэродроме, нам выделили место в ангаре.

– Как разместились сами? Сколько человек в экипаже?

– Численность экипажа восемь человек. Нам выделили трехкомнатную квартиру в доме около аэродрома.

– Галина Климентьевна, приказ Гнедашу, экипаж зачислить в штат. Я с майором проедусь, посмотрю на самолет и познакомлюсь с экипажем.

– Мне сопровождать вас? Все равно к Брызге надо ехать.

– Конечно, Галина. Мы вас подвезем.

Майор открыл дверцу и подал Суковициной руку, помогая сесть в машину.

– Галина, я уже ревную. – шутливо заворчал Свиридов, – Мне никогда не позволяете помочь вам, а вот майору сразу позволили!

– Так вы – мой начальник, а майор – нет, ему можно. – устраиваясь на сиденье ответила Суковицина, – И чего вы меня нарочно дразните, Анатолий Иванович? Ведь сознайтесь, дразните?

– Каюсь и признаюсь. Дразнюсь! Не сердитесь?

– Опят дразнитесь! – засмеялась Суковицина, – На что же сердится-то? Майор может подумать, что я уж совсем глупая.

– Ну, что вы, что вы! А майора зовут Степан Иринархович, если позволите.

– Галина Климентьевна. Очень приятно.

РАЗГОВОР с ПРЕДИСПОЛКОМА

– Не помешаю, Назар Захарович?

– Заходи, заходи, Анатолий Иванович! Познакомься.

– Свиридов Анатолий Иванович.

– Забалуев Владислав Галилеевич, председатель городского Совета.

– Я помешал?

– Да мы уже кончаем, Анатолий Иванович. Хотя, знаешь что … Вы не возражаете, Владислав Галилеевич, если мы подключим к разговору Свиридова?

– Нет, не возражаю. Тем более, что хотел с ним тоже побеседовать на эту тему.

– Так тем более! Речь идет о жилье, Анатолий, а это – больной вопрос. У города два основных градообразующих объекта – машиностроительный завод и твой научный центр. Если у завода весь персонал живет в городе, то у научного центра два места – часть живет в самом центре, а часть – в городе. Но денег на гражданское строительство обе организации выделяют мало, город выкручивается с трудом …

– Видите ли, Анатолий Иванович, – включился в беседу Забалуев, – у завода есть целый район в городе под названием соцгород, где в основном и проживают сотрудники завода. Меньшая часть живет в частном секторе. У научного центра в городе практически нет капитальных жилых зданий, только жилье частного сектора и несколько старых общежитий барачного типа. А частный сектор у нас – это деревянные одноэтажные дома старой постройки, чаще – деревенские избы. Уличный водопровод далеко не везде, канализации нет вообще – удобства во дворе. Даже обновить водопровод и нарастить его – нет труб. Ремонт такого жилого фонда – дело рук владельцев, нам с бараками бы управится. Последний год научный центр не перечислил горсовету ни копейки на содержание жилого фонда и благоустройство.

– Предметно говорить на эти темы, Владислав Галилеевич, не готов. Но помощь обещаю. Для начала материалами – что нужно? Трубы – какие? Очень интересно было бы познакомиться с бюджетом города.

– Бюджет я вам показать могу. И заявки, что мы подавали по материалам. В основном, нас завод обеспечивал металлом, а последнее время снабжать перестал.

– Дерендяев считает, что город живет за его счет. И за его счет обслуживаются работники научного центра. – вставил Брызга.

– Да, генерал очень ревниво относится к затратам – если это для его рабочих, то со скрипом дает, а если это просто городу … А ведь у нас и лесопильный завод, и пищекомбинат, и кожзавод, и училища, и медицинские учреждения, и торговля, и бытовое обслуживание …

– Я созвонюсь с вами в ближайшие дни, Владислав Галилеевич. И тогда мы с вами побеседуем. Договорились?

– Между прочим, Анатолий Иванович, у меня половина людей тоже живет по частному сектору. – сказал Брызга. – И сам понимаешь, боеспособности это не прибавляет.

С КЛЮЗНЕРОМ из СРЕДМАША

– Вот тут руководители следственных бригад подготовили график работы. – Брызга протянул Свиридову бумагу. – Целых три раздела: со следственными материалами, с подозреваемыми и с тобой лично.

– Интересно. – Свиридов стал вчитываться. – Вот это я утверждаю.

Он расписался на графике работ со следственными материалами.

– А вот работать с подозреваемыми только с твоего личного разрешения по каждому персонально. Встречи со мной – только по предварительному согласованию. Сооруди распоряжение за моей подписью.

– Ясно. Тут сейчас Клюзнер из средмаша крутится – мечтает с тобой встретиться.

– Ну, раз человек мечтает – поможем ему. Если у тебя ко мне ничего нет срочного, то позови его. Я поговорю с ним в твоем кабинете, позволишь?

– Разрешите? Клюзнер Яков Исидорович, полковник, руководитель следственной группы от Славского … то есть я хотел сказать – из Министерства среднего машиностроения.

– Свиридов Анатолий Иванович. Прошу садится.

Клюзнер устроился за столом, вытащил из папки большущий блокнот, открыл его.

– Позвольте для начала несколько вопросов, Яков Исидорович? Кто вы по специальности?

– Я, видите ли, кончал Бауманский. Строительный факультет.

– А в аппарате министерства давно?

– Уже семь лет.

Свиридов путешествовал по его информационному полю.

– Много ездите?

– Да, приходится.

– Здесь уже приходилось бывать?

– Да, приходилось.

– Это хорошо. Следовательно, вы в курсе местных особенностей жизни. Слушаю ваши вопросы, Яков Исидорович.

– Спасибо. Ну, с чего нам начать … Пожалуй … Вопрос первый: каким образом вам стало известно о участии некоторых сотрудников завода в противоправных действиях?

– Понятно. Уточните, пожалуйста, что вы подразумеваете под словом «вам»?

– Вам? Ну, вам, кто начал это … и проводил?

– Тогда правильнее говорить – городской отдел Комитета. Информация о противоправных действиях граждан поступила в городской отдел по агентурным каналам.

– С этими данными можно ознакомиться? – после некоторой паузы спросил Клюзнер.

– Нет, нельзя. Агентурные данные не разглашаются, как и источник информации.

– Но тогда непонятно, с чего же все началось!

– Простите, Яков Исидорович, а вы сами лично с материалами знакомились? У меня впечатление, что нет. Если бы вы ознакомились с материалами в той последовательности, какую вам рекомендовал полковник Брызга, то подобных вопросов у вас бы не возникало.

– Прошу прощения, Анатолий Иванович, я действительно знакомился только с протоколами допросов работников завода, поэтому не понял … Еще раз простите! Но если полковник Лахтиков снабжал вас … то есть горотдел информацией, то почему он застрелился?

– С чего вы взяли, что полковник Лахтиков снабжал информацией горотдел? В материалах дела есть такие указания?

– Нет, но … Он был уполномоченным Комитета …

– И участвовал в противоправных действиях, о чем свидетельствуют показания многих из задержанных.

– Но мне все-таки непонятно, почему основное ядро преступной группы оказалось среди работников завода, где директором генерал Дерендяев.

– Я думаю, что ответ на ваш вопрос может дать анализ следственных материалов. Для такого положения вещей были и объективные и субъективные причины, которые нашли отражение в материалах дела.

– Но вы … прошу прощения, городской отдел, задерживали целыми семьями! С детьми!

– Я могу назвать вам все семейные задержания. Это начальник исправительно-трудовой колонии Семеняка и его жена, которая является сестрой начальника ОРС'а завода Хохолева, так же задержанного. Это некто Патеев и его сожительница гражданка Зайчук, нигде не работающая. Это сотрудник отдела материально-технического снабжения Шавкат Незаметдинов и его жена Адлия, старший инспектор ОРС'а того же завода. Это гражданин Шакиров, сотрудник отдела материально-технического снабжения, и его жена гражданка Особенкова Владлена. Это семья Халиловых – муж – сотрудник отдела материально-технического снабжения, а жена – сотрудник ОРС'а завода. Это семья гражданина Берая, сотрудника отдела материально-технического снабжения – муж и его неработающая жена. Все. А где дети? Или вы ребенком считаете дочь Халиловых Флору? Эта вполне совершеннолетняя девица снабжала наркотиками учащихся техникума. Других малолетних среди задержанных нет, хотя у Семеняки и у его заместителя Драгайкина есть дети.

– Да, да, конечно … Ну и память у вас, Анатолий Иванович! Но вот вы выпустили … то есть горотдел выпустил начальника отдела материально-технического снабжения Гантмана, а он мог играть значительную роль в этом деле. Или вот еще – Шистер Нелли Ханоновна…

– Вся роль Гантмана в этом деле заключалась в том, что он выполнял приказы полковника Лахтикова – принимал на работу указанных ему людей и направлял их в командировки в указанные ему пункты. Он этого не скрывает, никаких других свидетельств против него нет, для чего же его держать? Насколько мне известно из разговоров с полковником Брызгой в ближайшее время будут выпущены до суда еще несколько человек, что их зря кормить? У вас есть другие мнения, у вашей следственной бригады?

– Нет, у нас пока нет никаких предложений …

– Я сегодня утвердил график работы бригад с материалами. Но учтите, это работа, а не вечер вопросов и ответов – ваше заключение потребуется через неделю. И ни один человек из вашей бригады не уедет отсюда, пока вы не выдадите это заключение.

– Ну, зачем же так … грозно, Анатолий Иванович! Мы стараемся разобраться.

– Конечно. Как я говорил на первой встрече, меня интересует не золотишко, не наркотики, а утечка информации… Думаю, вашему ведомству это тоже небезинтересно.

– Ну, естественно! Анатолий Иванович, я благодарю вас. Прошу прощения, что оторвал столько времени.

– Надеюсь, следующая встреча с вами будет более плодотворной.

– Что скажешь, Анатолий Иванович, про Клюзнера? Не люблю я этих евреев…

– Ты свои хохляцкие штучки брось, Назар! Ладно, мне сказал – я переживу… Учти, что он знаком с генералом Дерендяевым и довольно близко. Много народу он с собой привез?

– Пятерых. В основном – мужики грамотные, деловые.

– Так пусть работают. А то он пытается вопросы задавать, не зная материалов дела.

– Товарищ генерал, у меня есть настоятельная просьба о вашем присутствии на одном из допросов. И желательно вместе с генералом Ефремовым.

– Хорошо. Как, Николай Константинович, не возражаешь? Мы готовы.

ДОПРОС ВРАЧА БЕЛКОВА

– На каком основании меня арестовали? За что? Требую поставить об этом в известность мое начальство! Это самоуправство!

Франтоватый, но огрузневший мужчина, которого привели по приказу Свиридова, возмущался и кипятился, но делал это не очень энергично, а как-то привычно и буднично. Формально.

– Ваши претензии я выслушаю несколько позже. Пока же начнем допрос. Допрос произвожу я, полковник Свиридов, Анатолий Иванович, действующий на основании данных мне полномочий. Итак, ваша фамилия, имя, отчество?

– Я вам отвечать не желаю! Проинформируйте о моем задержании Москву.

– К вашему сведению производится звукозапись допроса и на этом основании формируется протокол. Повторяю вопрос – ваша фамилия, имя, отчество?

– А я повторяю ответ – я не собираюсь отвечать на ваши вопросы!

– В соответствии с документами, обнаруженными при вашем задержании, ваша фамилия Белков, зовут Антон Авраамович. Итак, Антон Авраамович, у вас есть основания скрывать ваше имя и фамилию?

– С какой стати!

– Следовательно, вы признаете, что вы – Белков Антон Авраамович?

– Может быть!

– Забавно. Сперва вы отказываетесь отвечать, потом не желаете называть свою фамилию, затем не хотите подтвердить ее. Все это вызывает сомнения в подлинности ваших документов.

– Ну, да, я их от руки нарисовал, а печать из хлеба изготовил! Проверить же легко, паспорт выдан здесь, в городе.

– Таким образом вы признаете, что вы – Белков Антон Авраамович?

– Да, я Белков Антон Авраамович. И мне совершенно непонятно, чем вызваны все ваши вопросы …

– С этим позже, мы же договорились. Вы – врач городского медуправления? Давно ли вы занимаете эту должность?

– Я работаю в управлении шесть лет.

– Что входит в ваши служебные обязанности?

– Контроль за работой лечебных учреждений, оказывающих медицинскую помощь населению.

– Какой-либо врачебной практикой вы занимаетесь?

– Нет, только консультационной помощью подведомственным лечебным учреждениям. Да и какая здесь может быть врачебная практика?

– Ваша специальность по диплому?

– Я окончил лечебный факультет по специальности физиотерапия.

– Да, вы его окончили. Однако Белков Антон Авраамович там не учился. Не так ли?

– Я вас не понимаю!

– Дело в том, что согласно имеющимся у следствия данным тогда вас звали по другому и фамилия у вас была другая.

Задержанный молчал.

– Что же вы молчите? Не хотите назвать вашу настоящую фамилию, имя и отчество? Но ведь тогда их назову я?

Задержанный молча вздохнул.

– На самом деле ваша фамилия Бейликович, а звали вас тогда Натаном Абрамовичем. Так? Молчите. Это можно понять, если опять таки вспомнить, как и каким образом вы стали Белковым. Сами расскажете или мне вам напомнить?

– Да, конечно, напомните, пожалуйста …

– Когда вас исключили из комсомола и отчислили из института на последнем курсе за моральное разложение, а точнее за пьянки и совращение несовершеннолетних, вас взял под опеку один добрый человек. Сами назовете?

Задержанный Белков-Бейликович промолчал.

– Нет? Вас взял под свою опеку капитан Нефедов. Вы обязались выполнять его поручения, а он устроил вас в другой медицинский вуз, но уже под новой фамилией. Так было дело? Подтвердить не хотите? А это чье обязательство о сотрудничестве? Подпись ваша – правда, фамилия старая.

Свиридов открыл папку, вынул из нее потертый лист бумаги, разгладил сгибы. Сидящему перед ним мужчине не было видно, что это – чистый лист бумаги.

– Так … Сергей Юрьевич сказал, что меня никто после этого не тронет … И никому я говорить не должен … Обещал прикрыть …

– И поэтому вы молчали, не отвечали на мои вопросы?

– Да, да, конечно!

– Теперь, когда ваше обязательство о сотрудничестве в моих руках, вы будете отвечать на вопросы?

– Да, конечно …

В соседней комнате тихонько попискивал принтер, печатая первые страницы допроса. Свиридов мельком просмотрел принесенные ему листки.

– Подпишите каждую страницу.

– Как? Но я же не отказываюсь отвечать!

– В протоколе допроса будет и дальше отражено только то, о чем мы с вами здесь говорили, и только так, как это было на самом деле. Советую подписать.

Белков-Бейликович подписал все страницы.

– Следующий вопрос. Где вы работали после окончания вуза?

– Я работал … Меня направили … по протекции капитана Нефедова в научно-исследовательский институт судебной медицины. Я поступил в аспирантуру.

– Что произошло далее?

– Далее … Там произошла небольшая неприятность с некоторыми медикаментами, все свалили на меня и мне пришлось уйти их института …

– Неправда. Вы продавали перекупщикам спирт и морфийсожержащие препараты. Вас арестовали, взяли с поличным. Так?

– Так … Но …

– Но Нефедов, теперь уже майор, опять вас спас от суда. Какие его поручения вы выполняли в институте?

– Сбор информации …

– Какой информации и каким образом?

– Сергея Юрьевича интересовали … некоторые сотрудники. Я должен был докладывать ему. О настроениях, о разговорах, об анекдотах …

– И должны были заводить разговоры на провокационные темы.

– Да, и разговоры … на провокационные темы.

– Часто вы встречались тогда с Нефедовым?

– Каждую неделю. Иногда он вызывал меня …

– Насчет тех сведений, которые вы передавали Нефедову, вы напишите потом сами. И куда же он вас устроил после этого?

– Он устроил меня в районную санэпидстанцию.

– Там вы тоже выполняли его поручения?

– Да …

– Почему вас оттуда уволили?

– Там … Справляли праздники … выпили лишнее …

– За пьянку на рабочем месте, непристойное поведение и моральную нечистоплотность – так было сформулировано в приказе?

– Кажется, так …

– За пьяные оргии у себя в кабинете с голыми машинистками и секретаршей? Так?

– Да, так …

– Что было потом?

– Потом Сергей Юрьевич устроил мне перевод сюда. Сперва в лагерный медпункт, потом в городское управление.

– Какие поручения Нефедова вы выполняли здесь – в лагере и в городе?

– Такие же, как и раньше – докладывал о разговорах, настроениях.

– Других поручений не было? Подумайте хорошенько.

– Да, да, я подумаю … Один раз полковник Нефедов поручил мне выдать заключение о состоянии здоровью детей ясельного возраста … Я говорил ему, что это не моя специальность, что я просто не знаю детских заболеваний … Но он мне дал готовое заключение.