Гелла – дочь Одина Одноглазого

…В свое время меня сильно увлек говорящий ящик. Иногда он молчал, был черным и казался мертвым, но в другое время ящик вдруг оживал, просыпался и начинал громко разговаривать разными голосами, завывать, издавать странные звуки, и показывать живущих внутри него существ. Кто только не поселялся в этом ящике! Я видела суетливо бегающих куда-то маленьких людей, людей без ног или вообще без половины тела, которые открывали рот и что-то говорили, шурша бумажками на столах или размахивая руками – это называлось "новости" или "ток-шоу". То в этом узком ящике появлялись и рыскали, как у себя дома, мелкие звери странного обличия, и я никак не могла понять, как там помещается эта свора? Я пыталась поймать бегущих, понюхать проходящих, поговорить с себе подобными – никто, никто из них не хотел меня выслушать и поделиться, как они туда залезли! Больше всего я любила смотреть, как толпы людей, обтянутых цветными, яркими, тонкими шкурками, со смешными палками, надетыми на ноги и с палками в руках, бежали друг за другом в попытке догнать. Ма и Па тоже любили смотреть на эту веселую, но бесполезную суету. Они садились рядом на диван и что-то кричали бегущим маленьким людям прямо в говорящий ящик, иногда злились и топали ногами. У них это называлось "биатлон" и "болеть". Я бегала вдоль ящика, лапой подпинывая бегущих, тормозя когтями тех, кто мне не нравился, но они не обращали на меня ни малейшего внимания. Я заглядывала за ящик сверху, подбиралась снизу, искала по сторонам – никого! Никого, кому хоть раз бы удалось выскочить наружу из этой маленькой коробки!

– Они все там живут! – объяснял мне Фокс. – Это как большой муравейник в лесу. Их дом. А когда ящик черный, это значит, что там ночь и все спят! Я сам когда-то пытался пообщаться с ними, достать их лапой и вытащить, но они оказались недосягаемыми для моих когтей и зубов. Эти люди и животные ничем не пахли и больше были похожи на призраков, давно ушедших на Радугу. И тогда я подумал, может это человеческая Радуга показывает людям, срок которых еще не настал, какая жизнь ждет их там, за завесой непознанного, чтобы у них не было страха перехода и тоски по утерянному земному миру…

…Фокс скосил глаза к носу и глубоко задумался. Он всегда строил сложные для моего понимания философские умозаключения. Я мирилась с этим и терпеливо слушала его логические выкладки – а куда мне было деваться? Ведь ученье – свет! Но, честно говоря, мне всегда хотелось поскорее заняться подвижными играми, а не ломать мозги над тем, чего все равно понять невозможно.

Как-то я спросила Фокса есть ли у котов книги и как мы их читаем, если не умеем рисовать блошками длинных червяков? Фокс долго смотрел на меня, посмеиваясь в усы, а потом поведал легенду, которую его мать рассказывала ему в детстве.

…Давным-давно, так давно, что даже Огненный Кот не всегда вспоминает события тех дней, двое старых котов из разных племен, таких старых, что их загривки побелели, а зубы почти все выпали, поспорили о событие, произошедшем накануне в лесу. Нужно сказать, что в то время память у котов была короткой. Они помнили только то, что произошло вчера, ну в крайнем случае, неделю назад, остальные воспоминания быстро забывались, потому, что никто не знал, как их можно записать. Коты ориентировались по запахам и так запоминали случившееся. Запахи памяти в дикой природе долго не держались – их вымывали дожди, и выжигало солнце. Если в лесу случался пожар, то вообще не оставалось знакомых запахов, стаи перебирались на непострадавшие, необжитые места и начинали жизнь по новой. Конечно коты вели свой календарь и хорошо знали свою родословную, ведь от этого зависело выживание рода. Матери должны были учить своих отпрысков этой науке в обязательном порядке, иначе никто никогда не смог бы узнать сородича по признакам, присущим только его роду и все брачные и семейные отношения перепутались бы, внося в организованную жизнь котов хаос.

События, не касающиеся непосредственно племенных дел, проходили мимо их сознания, особо не задерживаясь, и коты, спустя неделю, уже не помнили того, что их интересовало тогда, не могли вспомнить, что их тревожило или пугало. Им сложно было сделать правильные выводы из случившегося, потому, что они просто забывали, что это вообще было. Не существовало преданий и легенд, имена отважных героей, отдавших в междоусобных боях за территории свои жизни, вымывались из памяти, будто бы их никогда и не было, старики не делились жизненным опытом с молодыми, охотники не могли передать подрастающему поколению науку о лучших способах охоты, а матери не помнили давних, смешных проказ своих подросших детей. Конечно также недолго помнились и обиды, нанесенные кланами друг другу, но это уже другая история.

Ты скажешь, что может это даже хорошо – не помнить обиды и прошлое? Но если ничего не помнить – невозможно развиваться. Жизнь замирает и останавливается на одном уровне, потому, что без знаний прошлого и набранного жизненного опыта, новым поколениям придется всегда начинать с нуля.

Старые коты, бывало, говорили, что именно так живут на Радуге. Каждый день – как новая жизнь, без потерь, обид и горя.

– Может я бы тоже хотела забыть свои первые впечатления об этом мире… – говорила я, пуская слезу и шмыгая носом, – поверь, они были очень печальными. Зачем я их помню? Что это даст мне в будущем?

– Отказываясь от памяти можно забыть все: и плохое, и хорошее, – наставительно отвечал Фокс. – Ты не сделаешь выводов и повторишь ошибки прошлого, ты не почувствуешь истинной радости от того, что избавилась от проблем потому что не будешь помнить о них, не вспомнишь как ты преодолела страх, боль, ужас, забудешь, что мать кормила тебя молоком, а ты счастливо урчала, вцепившись в ее сосок, потеряешь свои детские мечты и надежды на лучшее, вспоминая, как ты выживала в тех условиях, которые тебе предоставила судьба. Твоя жизнь стала бы пустой, рафинированной, однодневной и пресной, если бы когда-то тебе не была подарена возможность помнить…

…Итак, коты поспорили о событие, произошедшем накануне. Этим событием был День Небесного Охотника, отмечаемый в период полного лунного затмения, когда Солнечный Кот законец догоняет Лунную Кошку и хватает ее зубами за холку, чтобы заставить подчиниться и признать его верховную власть над миром.

Такое событие бывает чрезвычайно редко, так редко, что коты, прожившие много лет, могут ни разу не отпраздновать "великого дня всех котов" или напротив – могут успеть его отпраздновать аж четырежды за один год. Потом такой случай не представится очень долгое время. Примерно 18 лет. Мало кто из котов в дикой природе способен прожить такой срок…

…Серый, с поперечными черными полосами на вылезшей шкуре, древний, как сушеный корешок папоротника, кот говорил такому же серому, но с продольными черными полосами, хромому и одноглазому представителю соседнего племени, что свет еще не видывал такого роскошного праздненства, которое произошло вчера. Что охотники его племени в танцах под луной были лучшими, мыши на травяных коврах самыми жирными, кошечки на выданьи самыми красивыми, а байки, которые он травил до рассвета, самыми поучительными и правдивыми.

На что одноглазый, поросший мхом, полуглухой и хромающий на все лапы от давнишнего старческого артроза, кот прошамкал:

– Ты – сосунок рядом со мной еще. Я помню такой праздник случился, когда я был еще мальчишкой и гонял глупых воробьев по поляне. Солнечный Кот догнал Лунную Кошку, полностью ее подчинив своей воле, и я видел праздник стаи собственными глазами и даже принимал в нем участие, как и все подростки обслуживая гостей, поднося жирных мышей и подбирая после пира мышиные хвосты, чтобы отдать их матерям. Ваш вчерашний праздник был слабым подобием того, что я праздновал тогда, ваши тощие мыши – позор для встречающей гостей стаи. И хватило не всем, и кошачьей мятой они не были приправлены. Тьфу, а не мыши! Моя мать тогда заняла первое место среди красавиц и в награду стала второй женой вождя стаи. Вождь воспитал меня, как своего родного сына, и я помню все, чему он меня учил. Я одержал победы во всех своих битвах, и лучшие молодухи стаи становились моими женами. Моих детей не сосчитать, но я помню каждого из них поименно, потому, что сам давал им родовые имена. А что помнишь ты, старая усатая морда, из своей долгой и бесполезной жизни? Ну-ка расскажи!

Серый с поперечными полосами напряг память и смог вспомнить только то, что происходило в последнюю неделю. Он не помнил ни своего детства, ни юности, ни зрелых лет. Он не помнил ни праздников, ни войн, ни побед, ни возлюбленных. Не помнил когда трудные и голодные годы унесли многие жизни его соплеменников, когда за его век случались стихийные бедствия. Даже своих детей он уже не слишком помнил, хотя тоже в свое время сам давал им имена и заучивал свою родословную.

– Да зачем мне это помнить всю жизнь? – ворчливо спросил поперечнополосатый. – Что проку-то? Будет новый день – будут новые события. Ты же знаешь поговорку "Кто старое помянет – тому глаз вон!" Вот я вижу ты где-то это старое и помянул, одноглазый! Кхе-кхе-кхе, – заперхал-засмеялся он, с видом всезнайки поглядывая на собеседника.

– Дурррак ты, наглые твои глаза! – сочувственно ответил кот-долгожитель. У меня есть, что вспомнить перед смертью, вокруг меня соберутся дети и жены, которых я созову по праву отца и мужа, и я перед уходом на Радугу спою им свою последнюю песню, повествующую о моей героической жизни, наполненной невероятными событиями, такой длинной, что твоему короткому умишку и не обозреть! Расскажу о своих счастливых и горестных днях, о бесконечной любви к ним и их матерям, о природе, меняющей свое лицо сообразно сезонам года, о быстрых реках, возле которых я когда-то пробегал, о рассветах после битвы, когда на когтях еще не обсохла кровь врагов… Да мало ли еще о чем… Ты тоже будешь приглашен, послушаешь… А о чем и кому в свое время споешь ты? Тебе же и вспомнить нечего. Все твои истории – выдумки, потому, что твоя память наследия предков пуста…

– Я спою… Я спою… – забормотал поперечнополосатый себе под нос и не смог ничего придумать, потому, что его долговременная память и правда была пуста…

…Солнечный Кот видел двоих стариков и слышал их разговор. Он всегда внимательно слушал свой народ и приходил ему на помощь, если замечал в чем-то нужду. После удачной охоты на Лунную Кошку и благополучно закончившиеся любовные игрища с ней, Огненный Кот находился в блаженном и довольном расположении духа.

– А ведь и правда, – подумалось ему, – почему мне не подарить моему народу глубинную память веков, которая незримо станет накапливаться в их мозгу, помогая им учить потомство на своих личных ошибках, создавая истории своих родОв и племен. Пусть гордятся прошлым и мечтают повторить подвиги своих великих героев. Пусть помнят жизненные уроки и не оказываются не подготовленными и растерянными в минуты опасности. Пусть юные черпают знания из окружающего мира, я подарю им способность слышать голос природы, скрип деревьев, предупреждающий о бурях, шорох опавших листьев, шепчущих о надвигающихся холодах, журчание воды, напоминающее нежное мурчание матерей, поющих колыбельные. Они услышат ветер и землю. И эти звуки не станут для них пустыми, как было до этого дня. Природа сама станет обучать их, как своих детей, наставляя и пЕстуя. И эти уроки они запомнят навсегда, даже не желая того. Их память глубоко погрузИтся в начало времен и озарение первознанием опустится на их умы мягким покрывалом. Они даже не поймут, что изменились. Просто станут жить другой жизнью полного осознания смысла своего существования. Да будет так!..

…Солнечный Кот взмахнул хвостом и огненный смерч ожег верхушки деревьев, оставляя природе зарубку на память.

Поперечнополосатый вдруг поперхнулся и замяукал:

– Я вспомнил, я все вспомнил, мне тоже будет кому и о чем спеть свою последнюю песню! Это счастье, это невероятное счастье знания, мой одноглазый друг!

В порыве чувств поперечнополосатый лизнул в нос одноглазого и побежал передавать свою жизненную науку внукам…

…И никто не заметил, что шерсть одноглазого, замшелого кота вдруг стала ослепительно рыжей и сияющей, усы протянулись лучами, и он растворился в воздухе, будто его и не было вовсе…

…С той поры у котов появилась древняя память предков, которая с поколениями накапливается в мозгу, независимо от их желания. Они просто помнят и все! Котам не нужно напрягаться, чтобы услышать предупреждения природы. Их уши всегда настороже и слышат все звуки вселенной. Но главное – они всё и всех понимают, как будто знают все языки мира. Всё вокруг нас и есть наши книги! Мы читаем их носом, языком, глазами, ушами, лапами – да вообще всем телом! Теперь коты могут жить во всех мирах одновременно, и знание тайн бытия, подаренное нашим прародителем, Огненным Котом, повергает несведущих в мистический трепет, когда мы рассказываем им о величие вселенной. Это огромный дар. Он несет много боли и страданий от того, что мы помним обо всем плохом, что случалось когда-либо, но он же дает и невероятную радость понимания, окрыление и надежду, что никто в этом мире не проживает свою жизнь зря. Особенно мы, коты… Ээээээ, да ты совсем уже спишь, моя одноглазая слушательница! Твой отец, Один Одноглазый, и мой, Огненный Кот, если вдуматься и хорошенько порыться в глубинной памяти веков, похоже, братья, а может и вообще одно лицо! Кхкхкхкх… Мррррррр…

…Я крепко спала. Мне снился мир, бесконечно и стремительно меняющийся. Я видела, как мгновенно вырастали горы и высыхали моря, как вместо лесов возникали пустыни, и вулканы, извергаясь жидкой лавой, заливали глубокие овраги и реки… Я видела как в океане зародилась первая жизнь, и первое сухопутное создание выползло на берег, широко раскрывая зубастую пасть и колотя чешуйчатым хвостом. Мое сознание погрузилось так глубоко в прошлое, что мне стало страшно во сне. Я почувствовала себя крохотной мышкой в неохватном водовороте вселенских событий. Я тоненько запищала от страха, и в то же мгновение моя глубинная память открыла мне зеленые поля Радуги, где я увидела несметные ряды своих предков, с нежностью и гордостью глядящих на меня и приветливо машущих хвостами.

– Мы знаем тебя… Мы помним тебя… Мы с тобой… – доносилось оттуда тихое многоголосое пение. – Мы любим тебя, дочь Одина…

Испуг тут же прошел и меня мягко накрыло покоем и уверенностью, что моя жизнь не случайна, и я нужна кому-то. Нужна этому миру, Ма и Па, даже мудрому Фоксу нужна. Нужна своим ушедшим предкам и Солнечному Коту, который когда-то подарил мне великий дар – глубинную память веков…

Мне показалось,

Будто один я на свете

Луной любуюсь…

Но кто этим дивным сияньем

Пренебрежёт без причины?

(Кагава Кагэки)

ГЛАВА 11. ЛУНЫ ХОЛОДНОЕ СВЕЧЕНЬЕ…

…Мы переехали на дачу. Не скажу, конечно, что сам факт переезда был приятным событием, но, к счастью, путешествие в переносках оказалось не слишком длительным. Оказавшись в доме, мы с Фоксом тут же обследовали его, узнавая свои запахи, отыскали несколько тщательно спрятанных, а потому забытых осенью, игрушек, поели и легли отдохнуть.

Ма и Па почему-то нас в этом не поддержали. Люди вообще странные создания! Почему, когда можно лежать и ничего не делать, они обязательно находят себе какое-то занятие. И ладно бы это было острой необходимостью – например поесть или порыться в лотке, но переставлять с места на место пакетики и коробочки, распихивать по ящикам одежду, расставлять по полочкам баночки – ну кому это, скажите на милость, может быть остро необходимо? На мой взгляд достаточно было все привезенное просто оставить в пакетах на полу – и все! Удобно, практично и всегда знаешь, где искать.

Конечно я, как хорошая девочка и мамина помощница, помогала разбирать сумки, вытаскивая из них вещи на пол, пока Ма, потеряв терпение, не пригрозила запереть меня на втором этаже. Оскорбленная таким отношением, я разбудила Фокса и мы снова отправились обнюхивать и осматривать укромные уголки.

Фокс был прав, когда говорил, что книги котов лежат у них под носом. Я ходила и читала, как меня совсем маленькой принесли сюда прошлой осенью. Слабый запах моего тогдашнего пребывания остался, хоть и стал едва уловимым.

Фокс гордо расхаживал по дому хозяином и со знанием дела показывал мне тайные места, о которых я не знала, где всегда можно было спрятаться самому или что-то спрятать, если захочешь.

– Вот смотри, – комментировал он очередное местечко, – здесь я люблю прятать мышей, чтобы потом их искать, а там я прячусь сам, когда на охоту выходит ПыЛеСос Ужасный. Теперь и ты можешь ими пользоваться по желанию.

Я кивала головой, соглашаясь и благодарила его за подсказки, потому что все хорошие девочки всегда опрятны, вежливы и никогда не безобразничают. Так меня учила Ма…

…Мне нравится жить на даче. Сидишь себе у открытого окна – птички прямо перед носом на ветке чирикают. Хорошо! Травой пахнет, цветами… В моих детских воспоминаниях не сохранился запах свежей травы. Когда я родилась, дело шло к осени, трава перестала обновляться. Она постепенно жухла и увядала, как и вся природа, а по утрам и вовсе покрывалась инеем. Сейчас, весной, все вокруг пахло настолько ярко, свежо и сладко, что мой нос не прекращал попыток вынюхать и запомнить запахи вечернего благоухания, росного утра, знойного полудня.

Иногда мы с Фоксом наблюдали за незнакомыми котами, проходящими по дорожкам нашего участка. Наглые чужаки, видя, что нас разделяет оконная сетка, оскорбительно скалились и изображали хвостом "фиги", прекрасно понимая, что выйти и набить им лицо мы не сможем.

Фокса это совершенно выводило из себя. Он яростно сопел, раздувал щеки и бегал от окна к окну, с этажа на этаж, чтобы не пропустить дислокацию противника и хоть из-за сетки показать ему длинные клыки и объяснить, что он не прав. Но пришельцам было наплевать. Они усаживались на бетонный столбик забора прямо перед окном, в котором торчали наши носы, откровенно насмехались над "грозными стражами за решеткой", корчили нам рожи и демонстративно показывали зад. Фокс, сверкая глазами и шипя ругательства, становился передними лапами на сетку и возмущенно плевался, не в силах сдержать свой гнев.

Я относилась к чужакам совершенно спокойно. К нам проникнуть они не могли, а на улице вольному – воля, пускай себе бродят, если у них своего дома нет! Конечно я понимала, что у Фокса, хоть он и превратился в домашнего кота, остались живы инстинкты охотника и защитника. Мне, родившейся в коробке со взрослыми самками и не успевшей ознакомиться с правилами охраны территории, было все равно.

Так мы и проводили бы лето, если бы не случилось событие, изменившее нашу привычную жизнь.

Как-то раз Ма и Па пришли домой с котенком. Это была девочка. Такая же рыжая, как и Фокс, только маленькая, с огромным, распухшим пузырем вместо правого глаза. Я втянула носом воздух и отшатнулась.

– Опасность… – зазвучал в голове голос глубинной памяти.

– Болезнь… – застучало в висках.

– Берегись, не подходи!.. – шевелили поднявшийся дыбом загривок воспоминания детства.

Я угрожающе зашипела и попятилась. Фокс, вероятно, тоже почувствовал что-то неладное и отошел на безопасное расстояние.

– Это маленькая больная кошечка, – сказала, обращаясь к нам, Ма. – Она умрет, если мы ее не примем в нашем доме и не вылечим. Не обижайте ее и постарайтесь полюбить. Она будет жить с нами и станет вашей сестрой, но пока мы ее не проверим на болезни, она побудет на втором этаже, отдельно от вас. А вы пока привыкните к мысли, что теперь вас трое.

Кошечку отнесли на второй этаж, даже не дав нам перемолвиться с ней парой мявков, и закрыли люк. Я сочла это неуважением и надулась.

– Подумаешь какая цаца! – сказала я Фоксу. – Хоть бы познакомиться разрешили! А то сразу "привыкайте, она станет жить с нами!" А может я против! Зачем здесь еще одна кошка? Да еще и такая больная! Ведь нам и так хорошо было! Теперь Ма и Па только ей и станут заниматься, а нам ноль внимания, так, слегка шею почешут – и все! Ты согласен со мной, Рыжий Фокс?

Фокс спокойно лежал на подоконнике, положив голову на лапы и смотрел куда-то далеко перед собой, словно что-то обдумывая.

– Ты не права, одноглазая Гелла, – наконец сказал он. – Прошлой осенью так же, как и эту маленькую дочь Огненного Кота, в дом принесли тебя. Крохотную, с гноящимся глазом, слабую, как новорождённый птенец. Я тоже сначала зашипел на тебя. Все инстинкты подсказывали мне не подходить близко. Ты умирала, я чуял это. Радуга уже вовсю звала тебя, и ты была готова уйти. Но Ма и Па не слышали ее зова, они поступали, как люди, и бросили Радуге вызов, решив попробовать спасти тебя. Они отказались смиряться и решили дать открытый бой Черным Змеям Печали, разрушавшим твое тело, тем самым отобрав у Радуги возможность управлять единолично твоей судьбой. Три Кошки Радуги были крайне возмущены этим вмешательством и долго не желали возвращать тебя в мир живых, но человеческие шаманы, к которым тебя постоянно носили и их чудодейственные снадобья оказались сильнее их воли. В итоге ты осталась жива и даже выздоровела. Кто знает, может и этой дочери Огненного Кота повезёт так же, как тебе… Ты заметила, она будет одноглазой, как и ты. И тоже на правый глаз. Может это знак судьбы… Не знаю, не знаю…

Фокс пожевал губами и глубоко задумался…

– Я расскажу тебе старинную легенду, дочь Одина, – наконец промурчал он, – а там ты сама решай, что тебе делать и как относиться к малышке…

…Давным-давно, так давно, что никто не сможет вспомнить, что видел это своими глазами, в лесу жили племена диких котов. Жили они хорошо, дружно. Вёснами играли свадьбы, летом воспитывали детей, осенью проводили состязания за звание лучшего бойца, зимами вместе пировали после удачной охоты. Жизнь текла неторопливо, ряды их множились, потомство было крепким, обильным и здоровым, охотничьи угодья кишели добычей, а Огненный Кот с удовольствием обходил небесные пределы каждый день и любовался своим народом.

Конечно на охоте и в битвах за территории коты получали серьезные ранения и, бывало, погибали, но в общем и целом в племенах почти все были здоровы, потому что Черные Змеи Печали редко заползали в наши края – Огненный Кот нещадно жег и хлестал их своими горячими усами, и Змеи уползали прочь в свои болота.

Так бы могло продолжаться вечно, если бы однажды Три Кошки Радуги не поспорили с Лунной Кошкой за обладание Млечным Путем.

Лунная Кошка, надо сказать, ужасно ревновала Огненного Кота к кошкам Земли. Хоть она и была лишена чувства любви, но все равно предпочитала, чтобы небесный Кот замечал лишь ее персону и занимался только бесконечной погоней за несбыточной мечтой обрести ее благосклонность. Лунная красавица была холодна и равнодушна, но завистлива и мстительна. Она знала, что Огненный Кот каждую весну обходит земных кошек, и потом у тех рождаются солнечные котята. Так Кот показывает смертным, что любит их и заботится об их благе. Солнечные дети становятся его земным воплощением и даже среди людей бытует мнение, что рыжий кот – счастье в дом. Потому что и люди, живущие рядом с солнечными котами, попадают под благоволение Властителя Неба.

Когда Солнечный Кот занят земными кошками, его огненный глаз отворачивается от лунной принцессы и погоня останавливается. Мертвенно-белёсый глаз Лунной Кошки начинает мерцать от бешенства. Она сгоняет полчища серых небесных крыс, чтобы скрыть за ними свое обезображенное яростью лицо. Стегая их длинным хвостом, Кошка, заставляет крыс скрежетать и клацать зубами – в это время мы слышим раскаты грома. Но и этого ей оказывается мало, чтобы выместить весь свой гнев, и она мечет в крыс молнии, чтобы тучи двигались быстрее и хаотичнее. Иногда в стае обезумевших от ужаса крыс образуется брешь, и молния, проскакивая в нее, ударяет в дерево или водоем, а бывает, что находит себе жертву и среди теплокровных.

Наши предки на Радуге наблюдают за этим беспределом и горько плачут от жалости. Тогда идет проливной дождь с громом и молниями, а может и градом. Это называется грозой, потому что такое событие угрожает жизни всех живущих на Земле.

Короче, Лунная Кошка приревновала своего огненного поклонника к земным самкам и, оскорбленная его невниманием, обратилась к Трем Предвечным Кошкам Радуги с обидными упреками.

– Эй, вы! – громко мяукала она. – Три глухих кукушки! Сидите там, разводите облачных мышей и в ус не дуете! Принимаете в своих чертогах недостойных смертных! А я вынуждена страдать из-за того, что моя несравненная красота часто остается неоцененной, когда палящий взор Огненного Кота обращается на убогие земные создания, которым вы благоволите! А почему они достойны большего внимания, чем я, скажите на милость?! Я – единственная в своем роде, сияющеликая властительница небес, а эти лесные дикарки настолько незаметны и серы, что меня удивляет, как Кот вообще их замечает среди земной грязи! Что в них есть такого, чего нет во мне?