Наизнанку

– Мара, ты делом займись, меньше думать будешь об этом. И, кстати, чтобы я тебя в твоих старых «коридорах» даже не видел! Ясно?

– Мне и самому пока на тот свет не хочется.

– Отлично. А ты больше не лезь к Макову. Я сам узнаю, кто там такой смелый нашелся, что мимо Моисея дорогу «афганке» открыл. Не отсвечивай!

– Меня не тронут, ты же знаешь?

– Знаю, папеньку-депутата огорчить никто не захочет. Но все равно. Не лезь. И за Боярой следи, а то он не по-детски в Корнея вцепился.

– Его нельзя остановить. Он всю жизнь себе на уме! Сутками на работе пропадает. Ни бабы, ни интересов! Нарвался в том году на какого-то генерала, чуть из органов не выперли. Отец помог. Но от него все равно не отстали, в архив засунули, а потом и вовсе в дорожники перевели. Предлагал помочь, а он говорит, что в архиве еще интереснее. – Илья поднял очки, наблюдая за резвящейся Янкой.

– Черт! Лучше бы его выперли.

– Сам потом пожалел. Устроили бы его к отцу и все! Нет же, он роет глубже, чем экскаватор! Я рад, что ты вернулся. Только, придурок, ты где был все это время?

– Работал!

– Наскалов, ты мне мозг не пудри!

– Мара, ты все равно ничего не узнаешь, но поругаемся, а может, даже подеремся, – я закурил и спрыгнул с капота машины.

– Ладно. Ну, как тебе моя земелька? Еще по плану здесь будет бойцовский клуб. Не тот, где в кровь бьют друг друга за бабки, а куда будут приезжать тренеры, чтобы научить и занять молодежь. Лучше, чем по подъездам шариться, – Илья горько вздохнул, бросил короткий взгляд на правую руку. Рукав рубашки задрался, обнажая неестественно синюшную кожу локтя. И снова нацепил очки на глаза. – Ты не думай, я больше туда не вернусь. Не дождутся. Буду занимать молодежь. Не дам им колоться. Хватит, я сам за них все перепробовал.

– Здорово! Когда начнешь? – я еле сглотнул ком в горле. От его слов по коже побежал холодок.

– Сегодня, – Мара кивнул в сторону вереницы грузовиков, мчащихся по дороге. – Я скоро. Только встречу.

Участок и правда был отменным. Огромное поле, окруженное глухим лесом. Вдали виднелось озеро. Рельеф, был бесподобный, такой настоящий, но в то же время своенравный и дерзкий. Резкие перепады, хороший обзор. К участку вела узкая проселочная дорога, на которой, кстати, уже лежало отличное покрытие. По периметру стояли строительные бытовки, а из прибывших автобусов высыпали рабочие.

– Друг мой Кролик!

– А?

– Прыгай в клетку, – я открыл пассажирскую дверь.

– Скала, сидеть! – взвизгнула она.

Я сначала не понял, что она имела в виду, а когда обернулся, увидел, что Кролик говорила с черной шавкой. Небольшая, худая, покрытая репьем собака, послушно сидела и виляла хвостом. А Янка победно раздавала команды:

– Лежать, Скала!

Глава 18

Олег

Засранка! Всю душу мне вымотала с этой собакой. Еще и назвала его весьма оригинально. Заноза! Смотрела мне прямо в глаза и учила пса столь унизительным для кобеля командам: то сиди, то лежи. Но ничего, пес отказался плясать под ее дудку. Я думал, что девчонка закатит привычную истерику, когда пес вместо подчинения только и делал, что терся о ее ноги, но нет! Она стала дрессировать дворовую псину с еще большей настойчивостью.

Янка сидела на заднем сидении, сложив руки на груди. Ее вывернутая нижняя губа и подтеки туши под глазами – результат взаимонепонимания. Ну, проще говоря, истерики, которую она закатила, когда поняла, что я не возьму блохастую псину в свою машину. Янка вцепилась в шею кобеля, отказываясь двигаться с места. Я видел, как ее лицо искажает рвотный рефлекс, могу представить тот аромат от собаки, но Янка упорно обнимала животное.

Иногда мне кажется, что Кролику просто очень нравится, что ее постоянно таскают, как мешок картошки. Даже на моем плече она умудрялась орать и дрыгать ногами, громко выражая негодование. Она висела вниз головой и долбилась кулаками в мой живот, привлекая к себе внимание. Ее кожаные брюки скользили по тонкой ткани костюма, поэтому я старался придерживать извивающееся тело, пытаясь не касаться аппетитно обтянутой задницы. Янка дернулась и соскользнула вниз головой, перекинув правую ногу через мою голову. Вцепилась в мои локти и оттолкнулась, оказавшись на шее. Я расслабил руки, понимая, что она делает, но не стал скидывать. Поерзав на плечах, плотно обхватила ногами шею и громко выдохнула. Такой животный, громкий выдох. Я ощутил его всей кожей, так и застыв у своей машины, куда пытался закинуть кричащую девчонку. По спине побежала дрожь возбуждения, а там, где женские коленки обхватывали торс, чувствовал жар. Ее ноги то сжимались в напряжении, то расслаблялись, давая ощутить мандраж женского тела. Чувствовал спазмы мышц, ощущал, как быстро вздымается ее грудь. Она жадно хапала ртом воздух, словно задыхалась от восторга. Из рта вылетали сдерживаемые хрипы. Готов был поклясться, что она закусила нижнюю губу и крепко зажмурила глаза, упиваясь своей маленькой победой.

– Мужская шея – самое удобное место в мире, – радостно запищала она, запуская руки в мои волосы. Пальцы сжимали пряди, оттягивая их вверх, чтобы поднять голову. Я расслабил шею, позволив ей заглянуть в лицо. Откинул голову, уткнувшись в ее живот. Тонкие нежные пальчики соскользнули на скулы, очерчивая контур. Медленным движением двигалась от уха к подбородку, не отводя глаз. Она часто дышала, покрывалась густым румянцем, но не отводила взгляда. Сердце стало ускоряться, мозг скандировал, чтобы я сбросил наглую девчонку, а тело пело, чтобы я расслабился и посмотрел, как далеко она зайдет. Светлые волосы выбились из аккуратного пучка, теперь свисая тонкими прядями, обрамляющими красивое лицо. Голубые глаза сверкали, а розовые губы были приоткрыты.

– Деточка! Запомни, чтобы сесть мужику на шею, нужно хорошенько раздвинуть ноги....

К счастью, вовремя подоспевший на крики Мара вмешался в назревающий скандал. Даже я ощутил те разрывные искры, потрескивающие в воздухе. Хватка ее рук усилилась, от чего кожу головы саднило, но я не двигался, упиваясь видом ее коктейля из кардинально противоположных чувств. Из глаз сыпались искры, а щеки горели возбужденным румянцем. Еле ощутимые движения бедер на моих плечах заставляли мое сердце ускоряться, запуская кровь шумным потоком по венам. Мара снял ее с меня, заверив, что вечером доставит собаку домой. Она расслабилась, облизала распухшие губы и залезла в машину.

– Не смотри на меня! – зашипела Янка, поймав мой взгляд в зеркале заднего вида. – Ты черствый и бездушный.

– Собственно, я и не претендую на звание добряка.

– Ты мне не нравишься!

– Точно! Я-то думаю, почему ты постоянно трешься у меня дома?

– Замолчи!

– Ну, ты передумала насчет дружбы?

– Отстань! – она отвернулась, прислонившись лбом к стеклу.

– Ты сама напросилась с нами, а так бы уже давно была дома, вместо того чтобы закатывать истерики!

– Отвези меня!

– Нет, милочка! У меня есть планы, а я не привык опаздывать. Сейчас доедем до базы, и я скину тебя на чьи-нибудь плечи! Уж что-что, а объезжать шеи ты умеешь.

– Я не ругалась!

– Да ты способна поругаться сама с собой! – рассмеялся я, откинувшись на подголовник, и закурил. – Признайся, когда становится скучно, ты устраиваешь истерики сама себе? Так развлекаешься?

Янка притихла, даже не удостоив меня ответом. Тишина, возникшая в машине, напрягала еще больше. Что-то мне подсказывало, что намного безопаснее, когда она находится в свойственном ей состоянии истерики. Но Яна молчала, только громко сопела и поджимала губы. Она потирала ладони и иногда закатывала глаза, словно вела внутренний диалог сама с собой. Несмотря на кипящую злость, я с удовольствием смотрел за ее немой ссорой.

– Ла-а-а-адно.... Если ты так настаиваешь, держи, – я парковался, когда перед глазами возник крохотный мизинец.

– Что? – от неожиданности я резко вдавил педаль тормоза.

– Ой! – от резкого торможения хрупкое тельце девушки вывалилось на переднее сидение. Она покряхтела, но все-таки умудрилась переместиться на пассажирское сидение, не запутавшись в своих длиннющих ногах. – Мириться давай, говорю!

– Я с тобой и не ругался, – передразнил ее слова и, убедившись, что она не набросится на меня, продолжил парковаться.

– Давай, говорю! – она оторвала мою руку от руля и мертвой хваткой вцепилась в мизинец. – Все? Мир, дружба, жвачка?

– Отстань, женщина! Тебе к врачу нужно.

– Я в бассейн, как закончишь, позвони, – Янка выпорхнула из машины и скрылась за стеклянными дверьми центрального входа Спортивной Базы.

– Пи**ец. Вот тебе и Кролик, – я закурил и вышел из машины, осматривая территорию.

Спортивный комплекс представлял собой абсолютно современное здание. Фасад был скрыт за зеркальными стеклами. Въезда было два: один для посетителей, а второй для своих. Территория была разделена высоким четырехметровым забором, вдоль которого курсировали вооруженные охранники.

– Олег!

– Привет, – я повернулся на голос. На крыльце стоял Динар.

– Привет! Все в сборе. Я провожу.

Динар был крепышом среднего роста. Короткая стрижка, всегда аккуратно одет, да и речь его можно было воспринимать нормально, она не была перегружена огромным количеством отборного мата.

Мы вошли в фойе. Стены и пол были отделаны темным мрамором. В целом, интерьер был довольно сдержанным, никаких изяществ, картин на стенах, персидских ковров. Сухо и безлико. За стойкой администратора стояли милые девушки, одетые в белоснежную форму.

– Дамы, – я кивнул им, задержав взгляд на симпатичной брюнетке.

– Милый, как освободишься, позвони, – знакомый окрик донесся откуда-то сверху. Янка стояла на балконе, вцепившись в кованые перила. Затем, расплывшись в самой фальшивой улыбке, скрылась.

– Не переживайте, дамы. Она не опасна для общества. Покричит и перестанет! Проводите меня в раздевалку?

– Я все слышу!

– Янка Викторовна! Какой у вас отвратительный писк!

Динар кивнул в сторону коридора, по обеим сторонам которого располагались раздевалки. Переодевшись в спортивный трикотажный костюм, я вышел в фойе. Вместо девушек за стойкой стоял молодой человек. Он пожал плечами, словно понял мой удивленный взгляд. Точно, истеричка!

Динар вывел на задний двор. Слева было стрельбище под прозрачным навесом. Площадка справа была выстелена матами, вокруг которых стояла огромная толпа парней в костюмах. Черт! Придурки. Жаль, Лазаря нет.

– Ну, что делать будем? – мне не были интересны их физические способности, скорее, наоборот. Нужно создать ситуацию, при которой бы проявились их личностные качества. Эта быдло-масса должна расколоться на лидеров и остальных. Остальные меня не интересуют, их потом переведем на второсортную работу, далекую от Моисея и его дел. А вот лидеров совершенно не хватает. Даже сейчас они все как один стоят в костюмах, хотя знали, что едут на базу не в покер играть. В первом ряду стояли Буба, Ворон, Динар и Веселков.

– Что скажешь, то и будем, – раздалось из толпы.

– Не знаю, как все, а я не собираюсь под твои указки тут круги нарезать.

– О! Мой старый знакомый, – я оттолкнулся от кованого забора, направляясь к номеру один в моем списке бунтарей, с которым мы познакомились не при самых приятных обстоятельствах на сортировочной станции вокзала. Сейчас он выглядел куда лучше, чем в прошлый раз. Не было этих ужасных армейских штанов и ботинок на толстой подошве. Да и волосы весьма отросли, покрыв отполированную макушку светлой порослью. На нем был темно-синий костюм, розовая рубашка была расстегнута, а из нагрудного кармана торчал галстук. – Сизый, друг мой! А чего ты пришел, раз не собираешься?

– Все пришли, и я пришел, – прохрипел он, покрываясь румянцем. По мере моего приближения, толпа расступалась, оставляя Сизого один на один со мной.

– О! Нет ничего сильнее стадного чувства, да?

– Да, пошел т… – он не успел договорить, потому что моментально оказался на земле вниз лицом. Выхватив галстук, связал им запястья за спиной. Он был настолько шокирован, что даже не сопротивлялся, только открывал рот, как рыба, выброшенная на сушу.

– Нет, Сизый, ты непроходимый тупица.

– Пошел ты!

– Сизый… Сизый.... В нашем мире все настолько относительно… Запомни, нарываясь на драку, будь уверен, что ничто не может сыграть против тебя. Ни торчащий галстук, ни развязанный шнурок, ни выпавшая зажигалка! Ты понял меня? А ты мне нравишься! Ты молодец. И я буду учить тебя при каждой встрече. Надеюсь, что однажды тебе удастся уложить меня на лопатки. А пока ты просто шестерка! – я перешел на шепот, чтобы мои слова были слышны только обездвиженному парню. – Пока ты не заставишь себя думать, пока не начнешь пользоваться мозгом, будешь постоянно валяться на матах. Ясно?

Сизый молчал. Я чувствовал, как его мышцы расслабились, приняв поражение.

– Ребят! В костюмах нужно ходить на работу, а не в спортзал, – рявкнул я и вернулся на место, откуда была видна вся толпа. Парни переминались с ноги на ногу, бросая растерянные взгляды на Сизого.

Ну, же? Давайте, хоть кто-нибудь. В таком большом коллективе, помимо назначенных лидеров, должны быть неформальные. Их уважают, слушают. Но зачастую такие не справляются в официальной должности, потому что коллектив теряет доверие. Мне нужны неформальные – это подводное течение, которое всегда нужно держать под контролем. Буба, Динар и Веселков хотели подойти к лежащему на полу напарнику, чтобы помочь подняться, но я украдкой остановил их движением руки. Терпеливо обводил взглядом толпу, пока не уловил шевеление.

– Что вы как маленькие. Помочь что ли не можете? – низкий хрип становился громче. Растолкав толпу, на первый план вышел высокий паренек в спортивном костюме. Он достал из кармана складной нож и рассек шелковый галстук. – Сизый, завязывай! С первого раза не понятно, что твое хамство приводит к отдыху на земле?

Парень поднял Сизова с земли и уже собрался вернуться на свое место.

– Фамилия! – крикнул я.

– Куранов, – прохрипел он, обернувшись.

– Ты первый, – я бросил взгляд на часы. – Живо! Переодеваемся.

Толпа ломанулась в здание. Остались только Куранов и Веселков. Они растерянно переминались с ноги на ноги, стараясь не смотреть в мою сторону.

– Я не убиваю просто так, – выпустил облако дыма, рассматривая парней.

– Приму к сведению, – прошипел Куранов и взобрался на ринг. – Ну, чего ждать-то? Давай начнем?

– О, как? А, давай, – выбросил окурок, скинул толстовку и отдал сигареты и телефон Веселкову.

– Вот, – Куранов демонстративно выкинул нож, ключи и документы на край ринга и встал в центр, приняв стойку. По мелкой моторике было видно, что парень не планирует обороняться. Руки на уровне челюсти, а, значит, готовится атаковать. Его серые глаза поблескивали, еле заметная улыбка дернула мускулы лица. – Когда?

– Не спрашивай! Никогда, – взмахнув ногой над рингом, зацепил парня под колено и повалил на мягкую поверхность. Но в его планы не входило быстро сдаваться, резким перекатом он выбрался из моих рук, довольно ловко встав на ноги.

– Отлично, – прохрипел он и прыгнул в мою сторону.

Ошибка. Все рассчитывают на то, что от резкого прыжка противник начнет пятиться назад, тем самым теряя точку опоры. Но не я. Он врезался в мою грудь, не рассчитывая на такую встречу, отпружинил. Именно на этом я и поймал его за шкирку, аккуратно укладывая на ринг. Только на этот раз придерживая коленом спину.

– Молодец, Андрей! Отличная прыгучесть. Чем занимался? – как только парень перебрал все способы выбраться из захвата, расслабился, принимая поражение. Я встал на ноги и протянул ему руку.

– Чем только не занимался, но, видимо, я что-то пропустил. Почему ты не шагнул назад?

– А давай поэкспериментируем? Я докажу тебе, что не все решается мышцами и техникой, – прошептал я, осматривая собравшуюся толпу.

– Как?

***

– Стой! – Андрей догнал меня на стоянке. – Ты обещал рассказать.

– Куранов, запомни, что в драке выигрывает тот, кто думает. Сизый научится этому через год, а ты должен быть готов через месяц!

– Почему через месяц?

– Потому что имеешь для этого все. Думай, наблюдай, – я достал телефон, чтобы позвонить Янке, но она уже выбежала из комплекса. – Ты заметил, что все, с кем я ставил тебя в пару, делали шаг назад?

– Да…

– Не думаете. Отдаетесь инстинктам, рассчитывая, что они спасут. Нет! Тело выполняет приказы мозга, который в свою очередь старается защитить себя, запуская процесс страха. Ты должен тренироваться, чтобы твоему мозгу не было страшно, чтобы даже в самой стрессовой ситуации ты думал, не отдаваясь во власть инстинктам. Думай, не как победить. Просчитывай, что от тебя ждут. Побеждает тот, кто угадывает желания противника. Проигрывает тот, кто не может спрятать свои ходы. Думай!

– Научи, – парень хотел схватить меня за руку, но вовремя передумал, пряча ее в карман спортивных брюк.

– Яна! Познакомься, это Андрей. С завтрашнего дня он твоя тень. Андрей, познакомься, это твоя головная боль с завтрашнего дня. Никогда не верь ей, потому что она врет. Проверяй ее местонахождение, не подпускай к клубам. Не ввязывайся в споры, потому что это закончится истерикой. А теперь мне пора.

– Придурок! – Янка заплела еще мокрые волосы в косу и запрыгнула на заднее сидение.

– Привыкай, – махнул растерянному Куранову и выехал со стоянки.

Янка молчала, отвернувшись к окну, а я размышлял о встрече с парнями. К моему удивлению, оказалось, что там очень много молодых способных ребят. Они смотрят и учатся. После второго спарринга они с педантичной точностью выполнили то, что «старички» не могли повторить и с пятого. У Сизого был отличный удар, Куранов поражал техничностью и мягкой прыгучестью. Буба был прямолинеен, но тоже неплох. Ладно, надо признать, что был неправ. Не получится так просто перестроить всю вертикаль власти.

«Напоминаю, что сегодня понедельник.... Н.»

Я прочитал сообщение, пока стояли на светофоре.

«Я помню».

Убрал телефон, бросив взгляд на часы, а потом в зеркало.

– Что? – ее прищур не обещал ничего хорошего.

– Ничего, – помедлив, ответила Яна и подалась всем телом вперед. Перебросив ноги, подтянулась и перелезла на переднее сидение. – Знаешь, а я затеяла ремонт.

– Угу.

– Давно пора было переделать эту коридорную паутину, а то, как в склепе, только светлее.

– Угу. – понимал, что если начну диалог, то она не отстанет. Бросив быстрый взгляд на Янку, напрягся. Ей что-то нужно. Определенно. Голос стал мягким, как бархат. Она почти шептала, а голубые глаза были широко распахнуты. После бассейна на лице не осталось ни грамма косметики.

– А кто сегодня на посту? – я вздохнул, когда автоматические ворота открылись, но навстречу никто не вышел. Собаки поскуливали, натягивая толстую цепь.

– Утром был Ворон, – Янка пожала плечами и пошла к дому. – Будешь чай? Заварю с мятой.

Как бы мне ни хотелось свалить отсюда, но я не мог уехать, пока не узнаю, куда пропала охрана.

– Давай свой чай, – терраса была заставлена мешками со строительным мусором. Коридор был застелен пленкой, чтобы не испортить дорогой камень. Стены местами были выложены декоративным кирпичом светлого цвета, что контрастировало с бархатной шероховатостью шелковой штукатурки кофейного цвета.

– Нравится? – Янка сбросила сумку и куртку на диван гостиной и побежала в кухню. – Хочешь поесть?

– Не пугай меня, пожалуйста, – я сел на угловой диван, наблюдая, как Кролик мечется по кухне.

– Чем я тебя пугаю? – она замерла на месте. – Стою тут, завариваю тебе чай. Хочешь, что-нибудь приготовлю. Ага. Я умею.

– Вот именно этим меня и пугаешь, – я достал телефон, чтобы позвонить Ворону, который теперь стал начальником охраны. – Привет, а где все хлопцы? Ясно.

Я отбросил телефон и откинулся на спинку, вытягивая руки. Хорошая тренировка получилась сегодня, давно так не разминался. Надо устраивать такие встречи почаще, глядишь, и парни подтянутся.

– Где все?

– На сверку оружие повезли. Приедут через пару часов. Ладно. Ты моим душем пользовалась, теперь я воспользуюсь твоим.

– Фу! Точно, ты же пахнешь, – Янка сморщила нос. – Идем, покажу тебе гостевую.

– И разбуди меня через час. У меня встреча.

– Ага! Конечно, милый. Честное крольчачье, – пропищала Яна и захлопнула дверь…

Яна

Не знаю, как смогла вынести этот день. Часы тянулись, как жвачка, а я терпела и ждала, сама не понимая, чего. То ли грозы, нависшей над моим домом, то ли мертвой тишины, которая всегда приходит после природной истерики. Несмотря на раскаты грома, продолжала стоять на террасе, наблюдая, как природа то волнуется перед грозой, раскачивая пушистые ели в бору, то притихает, выражая свою покорность перед бурей. Появление Олега в моей жизни было подобно лавине. На меня просто обрушилась смесь чувств, которые до этого мирно спали. Никогда не могла подумать, что рядом с человеком можно ощущать себя настолько безопасно. Даже когда он смотрит на меня из-под густых бровей, посылая по телу микро-разряды тока, я не чувствую страха, наоборот, хочется прильнуть, впитывая каждую эмоцию, которой он готов поделиться. Когда его грубый, с едва заметным оттенком хрипоты, голос доносится до моих ушей, все, что я могу делать – наслаждаться каким-то неопределенным акцентом, с которым он четко проговаривает каждый звук. Каждое его движение, мимика, смена тона – это спусковой курок для моего тела. Кажется, что я могу бесконечно наблюдать, как острые скулы, спрятанные за небритостью, гуляют, выписывая рваные линии. Или, сжав крепко свои бедра, наслаждаться его расхлябанной походкой.

Наскалов стал для меня стихией. Этот вихрь с каменным, абсолютно ничего не выражающим лицом, завладел моими мыслями, дыханием и сном. Глядя на него, хотелось покориться, опустить взгляд, упиваясь жаром блуждающих зеленых глаз. Это желание казалось настолько естественным, простым и единственно верным, что спутанные клубки мыслей, до этого крутившиеся в голове, растворились, приводя голову в порядок. Но это был лишь мнимый порядок. Если то, что волновало меня раньше, пропало, то теперь появились новые вопросы. Почему я никогда не чувствовала таких эмоций раньше? Почему ни один мужчина не заставлял меня ощущать себя в эпицентре извержения вулкана, но при всем этом единственным местом, где я могла нормально спать, была его квартира. Собственный дом, комната – все стало чужим, не моим. Казалось, что моя старая жизнь стала похожа на скомканный лист бумаги. Ее просто выкинули, чтобы можно было начать все заново.

Я запрокинула голову, рассматривая ночное небо через прозрачную крышу террасы. Ветвистые лианы декоративного винограда были срезаны, позволяя моим глазам насладиться черными тучами, нависшими над домом. Они были настолько низко, что казалось, если подняться на цыпочках, то смогу зачерпнуть темную массу ладонью. Погода вторила моему настроению. Ощущение приближающейся грозы витало не только в воздухе, но и глубоко в душе. Внутри все сжималось, заставляя сердце работать неправильно. Когда-то сильные толчки превратились в едва ощутимое колыхание. Голова гудела, вторя обезумевшему ветру. Чувствовала, как воздух становится напряженным, даже кислород стал каким-то неприятным. Было трудно дышать, я то и дело прислоняла дрожащую руку к груди, будто это могло облегчить дыхание. Подушечками пальцев искала пульсирующую вену, как признак того, что я еще жива.

Олег перевернул мою жизнь, показав всю палитру чувств, на которые способно мое тело. То, что творилось в голове и душе, я ощущала физически. Каждая мысль о нем резким ударом отдавалась в теле. Невыносимая, неконтролируемая тяга к этому высокому мужчине пугала. Смесь испуга и дикого желания опьяняла. Чувствовала легкое головокружения от невиданных до этого момента эмоций. Чувство ревности, которое проснулось во мне, било ключом, заставляя совершать несвойственные для меня поступки, за которые сейчас было стыдно.

Вдали слышались раскаты грома. Мощные взрывы заставляли вздрагивать, отчего чай из кружки проливался на руку. Я морщилась от жжения, но все равно сжимала стеклянную чашку. Ветер сильными хлесткими порывами ударял прямо в лицо, заставляя затаивать дыхание. Распущенные волосы то взметали в воздух, то со шлепком падали на открытую спину. Холод сковывал тело, но я все равно стояла, боясь вернуться в дом. Стояла в тонком сарафане, терзаемая дерзкими порывами ветра. На полу лежал Скала. Огромный черный пес положил свою мордочку на мою ступню и крутил круглыми глазками. Он поджимал уши всякий раз, когда гром раскалывал тишину ночи, но все равно не уходил.

Неловко. Стыдно. Страшно. Почему? Потому что решила, что имею право рыться в чужих телефонах, хотя сама отстаиваю личное пространство, лишенное контроля и неудержимой заботы отца! Меня, как магнитом тянет к нему. В его присутствии мне хочется, чтобы зеленые глаза Олега смотрели только на меня. Хочу, чтобы он вдыхал воздух, пропитанный моим запахом. Чтобы я, пусть и в шлейфе духов, но проникала в легкие, насыщая кровь кислородом. Хочу промчаться сквозь сердце, чтобы убедиться, что оно не изо льда, что мышца, перекачивающая кровь – живая, пульсирующая… А потом попасть в мозг, потому что все, что хочу – знать, о чем он думает. Кожа начинает гореть от одного только воспоминания о его глазах. Такая неестественная зелень, слишком черный зрачок и медлительность, с которой он проходится по мне. Он не прятал взгляд, не маскировал его, а просто смотрел. Медленно скользил по ногам, останавливался на попе, скользил по талии и замирал на груди. Не таился, смотрел прямо, давая насладиться приятной колючестью.