Наизнанку

– Ты мне нужен! – Старик повернулся. Я чувствовал его взгляд. Он медленно исследовал мое лицо, спускался к рукам.

– Моисей, мы говорили об этом.

– А я помогу тебе добраться до Корнея. – Он швырнул сигару в камин и сложил руки на коленях, переплетя пальцы. Его взгляд прожигал, улавливая каждое движение мышц. Ждал реакции. Любой. – Ты же не станешь отрицать, что вернулся за его головой?

– Не стану.

– Тогда также согласишься, что одному тебе его не достать. Тебе нужна моя дорога к нему.

– Я попробую один.

– Второго шанса не будет. – Моисей ухмыльнулся. – Ты же не дурак. Как только подойдешь к нему слишком близко, появится только один шанс. Зато выхода будет два: либо могила, либо победа. Парадокс, правда? Шанс один, зато выхода два…

– А зачем тебе помогать мне?

– Я ничем не отличаюсь от тех, кто затеял возню. Не откажусь от возможности убрать неудобных мне «старшаков». А Корней неудобный для меня.

– А я, значит, удобный?

– Ты справедливый.

– Не боишься проиграть самому себе? Я «убирал» и более важных мира сего.

– Не боюсь. Не я затеял тусню. Теперь все просто. Либо я, либо меня.

– Я никогда не стану твоей «шестеркой».

– У меня их предостаточно. Мне нужен равный.

– Не смеши меня. Равных убирают.

– Не всех. Только тех, с кем нельзя договориться. А с тобой можно говорить.

– Неожиданный поворот. – Я встал и направился на террасу. Виски пульсировали. Не ждал, что этот разговор произойдет сейчас. Конечно, Моисей облегчил мою задачу, но не так рано. Слишком рано. Сев на перила, закурил. Солнце зависло над горизонтом, приготовившись скрыть город в одеяле ночи. Страшно захотелось выпить.

– Ты знаешь, что Корнея надо убрать, не хуже меня. – продолжал Моисей из гостиной. Его хриплый голос был ровным, без намека на панику. Спокойствие, с которым он говорил, поражало. Хотя, на то он и Моисей. Он построил себя сам. И теперь он знает, что если проиграет, то его растопчут. Смешают с грязью.

– Ты его недооцениваешь. – На выдохе ответил я и тут же снова затянулся. Сигарета истлела моментально.

– Ошибаешься. Мы впервые пересеклись еще до рождения Янки. И знаю я его давно. Слишком давно, чтобы говорить о том, что могу недооценить.

– Даже если я соглашусь, это самоубийство, копать, пока не найдем крысу. – громкое лошадиное ржание отвлекло меня. Ворота конюшни распахнулись. Сначала вышел конь, а потом показалась хрупкая фигурка Янки. Девушка остановилась и прижалась к коню, крепко обхватив того руками. Она зарылась носом в гриву и постояла так недолго. Затем сунула руку в карман узких белых брюк и достала лакомство. Конь тихо заржал и аккуратно взял угощение с крохотной ладони своей хозяйки. Яна стянула длинные волосы в пучок и ловко запрыгнула на коня. Жеребец топтался, давая хозяйке время, чтобы она села удобнее, но уже предвкушал чувство свободы.

Свобода.... Ничто не удерживает. Можно лететь навстречу ветру, замирать от резких порывов, наслаждаться лаской, впитывать последние лучи. Ощущать щекочущее касание уже сухой травы, радоваться разлетающимся во все стороны брызгам.

И Янка. Только что пылающая от гнева девушка сейчас казалась самой счастливой. Она ласково что-то шептала коню, гладила его по мускулистым бокам и теребила шелковистую гриву. Ее длинные ноги обнимали мускулистое тело скакуна. А я больше не мог ни о чем думать. Представляя ее ноги, хотелось подойти ближе, чтобы рассмотреть малейшие изгибы. Услышать тихий смех, почувствовать, как она задерживает дыхание, предвкушая свободу. Я не знаю, что такое свобода. Но обидно не от этого. А оттого, что животное, живущее в загоне, более свободно, чем мы – люди, живущие в современном мире.

– Я согласен! Мне пора! – я схватил пиджак и выбежал из дома, по пути набирая номер.

– Я скоро буду!

– Но сегодня не суббота! – вяло отозвалась Настя.

– Да по *уй мне на твой график!

Глава 17

Олег

– Э! Ковбой! – я уже в пятый раз посмотрел на часы, когда тихий утренний двор взорвало от резкого звука торможения. В распахнувшуюся дверь подъезда высунулась встревоженная консьержка. Бросив ей извиняющийся жест, убрал пачку сигарет, которую уже приготовил, чтобы скоротать время. Мара со свистом припарковался рядом. Дикий рев Мустанга было слышно еще на подъезде к жилому комплексу. Илья вылез из машины, коварно прищурившись. – Сколько можно тебя ждать?

– Олежка, друг, неужели ты никогда никого не ждал? – он выпустил в воздух густое облако сигаретного дыма и надел очки. – А как же Наташка Смирнова?

– Эй, нарик! Кто тебе выдал инструмент для самоубийства? – я выхватил сигарету и отвесил другу звонкий подзатыльник. – И это не я ждал Смирнову, а она меня.

– Знаю… знаю… – Илья потирал ушибленное место, изредка посматривая на меня. – Тебя сложно окрутить, а вот я бы встретился еще разок со Смирновой. Не видел ее с выпускного!

– Что, менее приметной машины не нашлось? Обязательно на пробежку нужно приезжать на Мустанге? – сам питал слабость к таким мощным, своенравным и дерзким тачкам, но уж больно они приметные. Пробежался пальцами по отполированному капоту, проскользил по воздухозаборнику, приятная прохлада железа сменялась диким жаром от недавно заглушенного движка. Темно-серый, почти асфальтовый цвет кузова, и абсолютно классическая, широкая полоса цвета металлик пересекала всю тачку, начиная с бампера, заканчиваясь на коротком багажнике.

– Нет, мог, конечно, и на мерсе приехать, но мне на встречу сегодня, поэтому уж извини.

– И давно на встречи ездят на коллекционных тачках? – как можно не наслаждаться подобным творением человека? Это плевок правилам и ограничениям, а уж в этом Мартынов был мастак.

– Нет, совершенно недавно. С сегодняшнего дня, поэтому твоя консервативная ласточка нам не подходит, – Илья закрыл машину, бросив ключи в карман серых спортивных штанов.

– А если серьезно?

– Решил делом заняться, раз уж у меня появились няньки, которые следят за каждым моим шагом. – Мара улыбнулся и медленной трусцой побежал в сторону набережной.

– Так, а теперь поподробнее. Не заставляй связывать тебя. Куда вляпался? – немного постояв, пребывая в легком шоке, побежал за Ильей. Какие могут быть дела у того, кто тратит свое время исключительно на потребление всех благ, созданных человеком, начиная с тачек, заканчивая авторской кухней.

– Никуда! Сами же говорили, что пора за ум браться!

– За что браться? Маара, не смеши! – я обогнал Илью, чтобы посмотреть в его глаза. – Ладно! Молчу! Только расскажи. Давай обойдемся без сюрпризов?

– Решил открыть автоклуб.

– Что сделал? Решил?

– Наскалов, прекрати. Я, может, и исхудал, но сила удара осталась! – Мартынов остановился и сел на мраморный парапет, скрестив руки на груди.

– Ладно. Может, расскажешь, раз уж моя пробежка отменяется?

– У меня есть огромная территория недалеко от города, еще дед дарил на совершеннолетие. Никаких жилых поселков, только удобная развязка и сплошное поле с горами и пригорками.

– И?

– И хочу построить гоночные треки разных уровней сложности. Такого у нас еще нет, да и не только в нашей области. Треков нет, а вот гонщиков предостаточно. Лучше уж пусть гоняют на специальном покрытии, чем на дорогах! Ставки, телки, тачки! Это же рай!

– Мара? Это ты? – я не удержался и стал ощупывать друга.

– Олег, прекрати. Я, конечно, понимаю, что амплуа торчка за мной останется надолго, но ты же знаешь, что я не конченый придурок! – зашипел он, отбиваясь от моих рук.

– Ты с самого детства бредил тачками. Сколько раз мы тырили по ночам шестисотый твоего отца?

– Да, знаешь, мне кажется, что именно тачки держали меня, пока вас не было. Потом пытался Бояра. Теперь ты.

– Раз уж пошла такая пьянка, то я поеду с тобой. Очень хочется посмотреть на твою земельку. Только сначала пробежим. Осталось всего три километра.

– Сколько?

– Три с копеечками. Давай, не ной, – я вскочил и побежал, постепенно увеличивая темп.

– Я не ною. Но с тебя душ.

– Да сколько угодно! Семь дней в неделю мой душ в твоем распоряжении.

– Сколько? Охренел, что ли? Какие семь дней?

– Могу перечислить. Понедельник, вторник…

– Ну, давай хотя бы три?

– Семь!

– Шесть!

– Хорошо! Шесть, – я тихо рассмеялся, не без удовольствия наблюдая, как серое и безжизненное лицо Ильи наливается румянцем.

***

– А еще открою мототрек. Давно мечтал освоить мотоцикл, – с нескрываемым энтузиазмом говорил Мара, пока мы с ним взбегали по лестнице на двадцать пятый этаж.

– Тш-ш-ш-ш!– зашипел я, подойдя к двери. – На лестницу! Живо!

Как только Илья отошел на безопасное расстояние, я стал осматривать стальную дверь. Коврик, который я каждый раз сдвигаю вправо, когда ухожу, сейчас лежал ровно посередине. Нагнувшись, стал осматривать замочные скважины на царапины или иные признаки взлома. Никто не может случайно передвинуть коврик. На площадке всего две квартиры. Старушка живет в квартире напротив, да и не станет она нагибать свою больную спину, чтобы поправить ковер. Ни царапин, ни вмятин… Черт! Я достал жвачку и залепил глазок и микрокамеру видеодомофона.

– Что? – Мара нервно теребил сигарету.

– Там кто-то есть! – я спустился на пролет, пытаясь понять, что делать дальше. – Тебе нельзя! Ты новую жизнь начинаешь!

– Сука! – он слегка толкнул меня в бок, когда я отобрал сигарету. – Ментов?

– Придурок, что ли? – в одну затяжку высадил сигарету и затушил в горшке с цветком. – Стой тут, пока не свистну!

Тихо подойдя к электрощиту, достал тщательно спрятанный нож. Чтобы не спугнуть «гостей», не стал вырубать пробки. Лучше застать врасплох. По миллиметру вставил ключ в скважину. Черт! Дверь открыта.

Тишина квартиры не предвещала ничего хорошего. Отпустив хромированную ручку, остановился на пороге, прислушиваясь. Прихожая не выдавала никаких признаков вторжения. На полу не было обуви, конечно, не станет же взломщик разуваться или убирать за собой ботинки в шкаф. В гостиной послышался шорох. Прижавшись к стене, стал медленно двигаться по квартире. Кухня пуста. Гостевая комната тоже. Дверь в столовую закрыта, но это даже к лучшему. Шаг за шагом двигался по коридору, затаив дыхание. Голова вибрировала от мыслей. Стараясь усмирить гнев, продвигался все дальше и дальше, ступая так тихо, как только мог, учитывая собственный вес. Терпеть не могу, когда врываются на мою территорию. Хотя она уже перестала быть моей, в последние несколько недель квартира превратилась в гостиницу. Но все равно, это моя территория, здесь мои правила. Дойдя до раздвижных стеклянных дверей, замер. Сквозь матовое, практически непрозрачное стекло было невозможно рассмотреть комнату полностью. Только передвигающийся силуэт. Только шорохи, похожие на легкие шаги, напоминали о постороннем присутствии. Легкие шаги? Б*ять! Меня аж затрясло, когда быстро заглянул в зал.

Этот придурошный Кролик курсировал по гостиной, держа в руках книгу. Она читала, а потом поднимала глаза к потолку и что-то бормотала. Что? Она учит, что ли? Пи**ец. Ее выгнали из универа? Или закрыли библиотеку? Что? Почему это нужно делать в моей квартире? Каждое ее слово, каждое движение рвет меня на части. Она говорит то, что вызывает желание промыть ее рот с мылом. А за ее действия так и хочется наказать.

Нет, ну точно ненормальная. Не знаю, почему, но я не спешил выходить. Гнев бурлил, повышая давление во всем теле. Ей нужно постоянно задницу румянить, чтобы хоть иногда головой думала? Ладно…

Скрипнула балконная дверь. Подождав, пока Янка выйдет на балкон, выскользнул в гостиную. Сквозь серебристый тюль просвечивал ее задумчивый силуэт. Она положила руки на подоконник, уложив подбородок на ладони. И не шевелилась, только тихо нашептывала себе что-то под нос. Глаза были закрыты, только выгоревшие кончики длинных ресниц светились на солнце. Я не думал долго. Не осознавая, что мной движет больше: желание наказать, проучить или прикоснуться, пересек комнату и тихо вошел на балкон.

Ворвусь в твои мысли, вплетусь яркой лентой,

Потоками лавы войду в твои сны…

Шампанским на губы… мускатно… игристо,

Собой опьяняя… ты только дыши…

*автор неизвестен

Она вновь и вновь повторяла эти строки, как мантру. Ее губы мягко двигались, от этого движения на щеках то появлялись ямочки, то снова пропадали. Затем медленно подняла голову и повернулась к окну, сощурившись от яркого утреннего солнца. Я сделал медленный шаг, оказываясь прямо за ее спиной. Перевернул нож в правой руке лезвием к своей ладони и резко прижал к тонкой девичьей шее, а левой перехватил запястья, заводя их за спину. Блестящая сталь вдавливалась в белоснежную кожу, отчего жилка на шее стала быстро пульсировать. Металл был создан для нее, на его фоне кожа приобрела какой-то фарфоровый оттенок, почти прозрачный. Мелкая россыпь родинок смотрелась как-то нелепо и искусственно. Они забирали на себя все внимание, а так хотелось наслаждаться этой идеальной шеей.

– А! А! А! – сдавленно закричала Яна. Есть, есть инстинкт самосохранения, потому что при крике она старалась не шевелиться. Прекрасно понимала, что малейшее движение, и на ее тонкой шее появится порез.

Благодаря своему росту, я смотрел на нее сверху вниз. Видел округлившиеся глаза, побледневшую кожу. На губах была помада цвета спелой вишни. Неосознанно прижался, вдыхая какой-то сказочный аромат. Плохая девчонка! От нее пахло вишней, ванилью, а весь купаж запахов завершал резкий оттенок табака. Голова была наклонена на правое плечо. Волосы заправлены в пучок. Ничто не мешало рассмотреть ее. Шифоновая черная блузка была настолько прозрачна, что я видел кружево ее белья. Пуговицы разошлись, натянув тонкую ткань. В вырезе показался аппетитный рельеф груди. Как ей удается быть настолько соблазнительной, при этом оставаясь полностью одетой?

Толкнул ее вперед, прижимая к панорамному балконному остеклению. Яна резко втянула воздух, а потом зарумянилась. Ее щеки просто вспыхнули багряным цветом, а до этого зажмуренные глаза распахнулись

– Ненавижу тебя! – зашипела она, стараясь вырваться. – Я чуть не умерла от страха!

– Ничего страшного. Кто сказал, что ты можешь приходить ко мне в любое время?

– Я думала, что ты более гостеприимен.

– Только не в твоем случае, Кролик. – гневная дрожь не проходила, а только усиливалась. Хотелось сделать ей больно, хотелось напугать, чтобы она поняла. – Девушки бывают либо умные, либо красивые!

– От тебя пахнет потом, – Яна перестала сопротивляться, только прижималась щекой к прохладному стеклу, оставляя отпечаток своей губной помады. Вдохи становились глубже, а веки вновь сомкнулись.

– Черт! Да ты потекла, – не в силах сдержать смех, прижался к ней еще крепче. – Может, тогда, у клуба, ты тоже была возбуждена? А я приехал и обломал твой качественный трах?

– Придурок!

– Ответь!

Яна перестала сопротивляться, ее руки расслабились, поэтому я разжал пальцы.

– Что у тебя в кармане, милый? Телефон? – Янка игриво вильнула задницей, прижимаясь к паху.

– Кролик, почему тебя постоянно нужно учить? Почему ты не ценишь собственную жизнь? Если уж ты приходишь одна домой, то должна убедиться, что дверь заперта! Замок если и не спасет тебе жизнь, то даст нужное время для звонка. Ну, а урок о шлянии по сомнительным клубам, я надеюсь, ты усвоила навсегда?

– Да, учитель! – она выдохнула, отчего на стекле появилась испарина.-только от твоих уроков мне хочется нарушать правила все больше и больше! Может, мне нужен репетитор?

– Деточка, почему я не могу от тебя отделаться?

– Потому что не хочешь!

– Ян, прекрати! Найди себе другую игрушку, чтобы развлекаться. Мне все это не интересно.

– Я предлагаю тебе дружбу, – она резко дернулась, развернувшись ко мне лицом. – Мне просто нужен друг!

– Друг? – я видел ее прищуренные глаза, понимая, что она что-то задумала.

– Да, только друг. Кино, обеды. И все!

– В чем подвох?

– Честное Крольчячье! – Янка схватилась за свои мочки и потянула вверх. – Честно-честно!

– Я подумаю. А теперь в душ, – сделав шаг в сторону, ощутил холод и пустоту. Но так и должно быть. – Как ты опять оказалась у меня?

– У нас пары отменили. Решила зайти на завтрак, а у тебя в холодильнике пусто, да и тебя дома не оказалось.

– Ясно, – я остановился в коридоре, как тут же почувствовал легкий удар.

– Ой. Прости. А, что ты так резко останавливаешься? – Янка сморщила нос и потерла лоб, которым врезалась в мое плечо.

– Ты всегда будешь ходить за мной по пятам? – я едва сумел сдержать улыбку. Черт! Илья! Я свистнул, отчего Кролик подпрыгнула на месте и еще крепче прижалась ко мне.

– Наконец-то! Я уже собрался звонить Бояре, чтобы прислал труповозку. Не везти же твое бездыханное тело на моей «девочке»! – Илья медленно вошел в квартиру, сжимая портплед с костюмом. – Оп-пачки! Я там стою на лестничной площадке, а тут такая красота от меня прячется!

– Здрасьте, – Яна машинально сделала шаг назад, прячась за моей спиной.

– Кролик, это Илья. Илья, это Кролик, – я скинул футболку и направился в спальню.

– Боже, какая красота, – бас Ильи доносился из коридора, пока я скидывал одежду.

– Кролик, если что, бей в нос, – крикнул я и не успел зайти в ванную, как раздался вскрик. – Илья?

– Жив! Почему ты не предупредил меня, что к ней нельзя прикасаться?

– Хотел, чтобы ты лучше усвоил урок, – рассмеявшись, направился в душ.

Встав под горячие струи, выдохнул. Расслабился. Не знаю, от чего я больше раздражаюсь: то ли от ее нескрываемой симпатии ко мне, то ли от собственной реакции на нее. Эта девчонка не входила в мои планы, а я не привык менять курс на полпути. Совершенно. Не могу позволить себе такой роскоши. Одно дело – Настя. Та все прекрасно понимает, знает, что не могу дать ей отношения, о которых грезят все девки. Точно, меня бесит собственная реакция. Не могу подавить. Прощаю хамские разговоры, позволяю вторгаться в свою квартиру. Вижу ее насквозь, вижу, как старается храбриться, хотя в глазах плещется страх, как улыбается, когда ей хочется разреветься, как краснеет и смущается. Я-то понимаю, что она просто запуталась. Что чувствует силу, способность защитить, спрятать, уберечь. А мне, наоборот, хочется убежать от нее, потому что она заставляет меня посмотреть внутрь себя. Задуматься о собственных чувствах, забыть о цели, к которой я шел долгие восемь лет. Мне просто нужно доказать ей, что я друг. И самому нужно перестать видеть в ней девушку. Друзья…

***

– Кролик! Верни ключи от квартиры, – судя по плеску воды в гостевой ванной, Илья еще не выходил.

– Ну, и пожалуйста! – крик Янки донесся из кухни. – Прекрати меня называть Кроликом!

– А чего это ты так просто отдаешь ключи? – Янка стояла, облокотившись о барную стойку, и ковырялась в телефоне. Чертовка. Ее длинные ноги были обтянуты кожаными брюками, которые повторяли каждый миллиметр ее девичьих изгибов.

– Ты же мой друг, неужели не пустишь на кофе? – она даже не повернула головы.

– Черт! У тебя несколько ключей, да?

– Не понимаю, о чем ты, – она пожала плечами, продолжая что-то быстро печатать.

– Ну, может, теперь позавтракаем? – из ванной вышел Илья, на ходу застегивающий джинсовую рубашку. – После такой пробежки, я бы слона проглотил!

– К сожалению, в этом доме нечем завтракать. Тут даже мыши не выживут, потому что нет ни единой крошечки! Сплошная стерильность. Дома должно быть тепло, уютно и пахнуть пирогами, – Янка отбросила телефон и выпрямилась, сложив руки на груди. – Как нос?

– Жить буду, – Илья поморщился, притронувшись к переносице. – Поехали, по пути к треку заедем перекусить.

– К чему? К какому треку? – щеки девчонки вспыхнули румянцем.

– Хочешь, поехали с нами. Вместе веселее, а то с этим занудой можно и уснуть. Он просто замучает меня!

– Отлично! – Янка проскользнула мимо меня, обволакивая своим ароматом. – Ну же! Едем! Что вы, как мухи сонные. Быстрее! Трек? Боже, как интересно! У тебя пирсинг в брови! Больно? Я тоже хочу. А еще есть? – тараторила без остановки Янка. Судя по стихающему щебетанию, она уже выбежала из квартиры навстречу приключениям.

– Кто тебя за язык тянул? – одними губами проговорил я Маре.

– Поехали, красота! – Илья пожал плечами и, накинув кожаную куртку, пошел за Яной.

Б**ть. Вот это я отгородился от нее. Вот это здорово! Пнул дверь с такой силой, что задрожала стеклянная витрина с бокалами.

– Эй, мавр! – вернулся Илья и застыл, всматриваясь в мое лицо. – Нет-нет! Да ладно?

– Заткнись, придурок! Твоим длинным языком надо асфальт мыть!

****

– Нет! Этого быть не может! Илья! Это твоя машина? Это же не авто, а произведение искусства! – верещала Янка, бегая вокруг Мустанга. Она протягивала руку, а потом резко одергивала, словно боялась притронуться. – Э! не трогай! Поцарапаешь!

Янка ударила меня по руке, когда я хотел открыть водительскую дверь.

– Лучше бы ты так от пьяных парней отбивалась, Кролик.

– Хватит меня так называть!

– Хорошо, Янина.

– Нет, уж! Лучше Кролик, – Яна поджала губы и отвернулась.

– Ну, не ссорьтесь! Кролик, а почему, собственно, Кролик? У меня фантазия богатая, – рассмеялся Мара и прищурил глаза. – Если это то, о чем я ду…

– Замолчи! Могу повторить удар, – Янка шлепнула его по плечу и снова стала кружить вокруг тачки.

– Точно, я прав!

– Нет! Это все папа, – она гневно затопала ногой.

– Все! Хватит. Начинаю жалеть, что связался с вами, – я сел в свою машину и закурил. – Ты на машине?

– Да, – Янка небрежно манула в сторону красной Вольво.

– Тогда вперед! Куда поедем?

– Э! Мы что, поедем на трех машинах? – подскочила Янка, облизнув губы. – Я хочу с тобой, Илья! Ну, пожалуйста!!!!

– А ты мне что? Титьки покажешь? – рассмеялся Илья и прикрыл нос ладонью. – Шучу!!!!

– Я прямо не могу определиться, то ли вызвать охрану, чтобы твою мордашку расквасили, то ли промолчать, но прокатиться на этом жеребце, – Янка достала телефон и что-то быстро написала.

– Я могу прокатить тебя на другом жеребце, кра…

Он не успел договорить, как из-за угла выскочил черный джип, откуда высыпало трое парней.

– Хочешь договорить? – Янка высунула язык.

– Нет, спасибо, – Илья сел за руль.

– Олег! – Динар подошел ко мне.

– Сегодня ты старший? – обменявшись рукопожатиями, я осмотрел парней, закрепленных за Янкой.

– Да, сегодня я. Поэтому не смогу присутствовать на базе. У Яны Викторовны сегодня запись в салоне, – он горько вздохнул.

– Яна Викторовна решила поменять свои планы, поэтому поедет на базу с вами.

– Еще чего!

– Мустанг, – прошептал я одно слово, после которого пришла ее очередь издавать горький вздох.

– Ненавижу! – она бросила Динару ключи от машины. – Отгони на базу.

– Не имею права, – Динар выпрямился и опустил голову. – Запрещено отходить от вас.

– Еще чего! – взвизгнула она.

– Не имею права, – монотонно повторил Динар. – Разрешено только оставлять вас в доме, либо с Лазаревым, либо с Приз… с Олегом.

– Ты же мой друг? – Услышав это, Янка сделала шаг в мою сторону и захлопала длинными ресницами.

– Ладно, езжай. Мы скоро приедем. Я присмотрю за ней, – Динар кивнул и направился к Янкиной машине.

– Ага! Скажи спасибо, что я не рассказала, что ты приставил мне нож к горлу.

– Скажи спасибо, что я папеньке твоему не рассказал, за что нарумянил твою задницу.

– Еще скажи, что тебе это не понравилось.

– Нет! У меня нет друзей, которые напиваются в хлам и ищут неприятности в подворотнях.

– Отлично! – Янка запрыгнула на пассажирское сидение Мустанга. – Буду первой!

– Пристегнись! – крикнул я, но меня, конечно, никто не услышал, потому что Илья нажал педаль и быстро выехал с парковки под звонкий девчачий визг.

– Дети!

***

– Что ты узнал про Макова младшего? – мы сидели с Ильей на капоте и пили кофе, наблюдая, как Янка бегает по полю с какой-то дворнягой.

– Ну, говорят, что папа и сын кушают с разных рук. Маков работает один, но очень дружен с Мишиным. Именно он продвигает его.

– Мишин, говоришь? – я откинулся на лобовое стекло, вытягивая ноги. Погода на удивление решила побаловать теплым деньком, хотя сейчас я бы не отказался от дождя. Подумать надо. – А младшенький откуда кормится?

– Знаешь, Олег, вот этого я так и не смог узнать. Какая-то тайна, черт побери! Самому стало интересно. Но то, что «кайфа» у него Афганская – это однозначно. Но, насколько я знаю, Моисей закрыл дорогу этому дерьму к нам в область. Он вообще барыг не жалует. И строго следит за тем, чтобы в области не появились тяжелые наркотики, особенно «афганка». У нее такой концентрат! Я вчера сунулся в старые «коридоры», а там половина проводников уже в земельке гниют. А меня не было всего два месяца! Какие-то десять недель! А если бы я…