И ничего под небом, кроме Бога…

И это, думается, одна из причин, по которой наши и зарубежные постмодернисты, различные «пустотники», будут всегда чужими для русской культуры. Ведь все это мысли материалистические, взращенные на почве идеологии потребления. В них нет ни капли той христианской человечности, сопереживания всякому сущему на этой земле. Лихоносов же в своем творчестве открылся передо мной, как человек живой, человек чувств и терзаний, размышлений и переживаний о прошлом, настоящем и будущем России. Для него все ушедшие безвременно люди будто бы и не умерли даже, а просто уснули, растворились здесь, среди нас. Так и он для меня в этом летописном «рукопожатии» поколений остался живым.

Письмо европейским либералам

Мы пишем сегодня вам, отцам европейской демократии и вашим сынам. И, используя слово «мы», каждый из нас подразумевает слово «варвары». Те самые дикари, зажатые в тиски между Европой и Азией. Племя, раздираемое коррупцией, беззаконием и безвылазной нищетой. А низость нашего ума соответствует лишь глубочайшей точке в океане.

Мы ничтожны. Каждый из нас – холоп вашего неолиберального режима. А кто не холоп, тот паж, но не более. Ведь доверить нам что-то большее, чем работу уборщика, мелкого клерка или подмастерья, нельзя ввиду нашей убогости. Именно в силу тотальной бездарности и тупости мы из века в век не можем покориться вам. Хотя видим, что дело это простое. Поступали так до нас Польша, Финляндия, Швеция и многие другие. Ныне так склонила голову и способная ваша ученица Украина. А мы пока не в силах. И в том числе поэтому чувствуем свою вину.

Но не волнуйтесь. Ведь земли наши – это задний двор вашего особняка, сырьевая база, а наши нефть и газ – это ваши ресурсы. Ужасным спрутом тянутся жилы труб из России в ваш высочайшего лоска дом.

Мы живем для вас. Мы не способны делать что-то самостоятельно. Нам необходим куратор. Кто-нибудь выше нас, кто стал на земле выше Бога. Ведь мы варвары и знаем, что наши алтари, конечно, ниже алтарей церкви католической.

Более того, нам как воздух необходима ваша идея вечного богатства и ненасытного потребления. И пусть заработанные кровью и потом наши дикарские деньги постоянно и навсегда уходят за рубеж, мы крайне рады быть вашими униженными компаньонами. Мы готовы срубить свои леса в угоду вам, залить Байкал ядами, отдать за бесценок все свои ресурсы, чтобы никто, кроме вас, не имел выгоды от наших природных благ. Все ценное в России надо отдать Европе. А дети наши пусть будут зомбированы вашей игровой, музыкальной и киноиндустрией, отравлены фастфудом и превращены в бесполых существ без рода и племени. И пусть они яро ненавидят все, что связано с грязной, немытой, нищей Россией.

Наших классиков можно и даже нужно отменить, можно и нужно бросить в урну истории. Памятники наши можно снести, изуродовать, облить грязью. Русские же посольства – эти маленькие островки варварской идеологии в море европейской толерантности – можно крушить, въезжать в них хоть на танке, размахивая флагом Евросоюза. Ведь так поступают истинные представители культурного и образованного Запада. Вы можете, о высочайшие господа, плясать на могилах наших безымянных солдат, проливших реки своей крови, чтобы защитить мир от нацизма.

А что до дней сегодняшних – каемся. Мы вероломно подкрались к границам НАТО. А потом столь же вероломно и зверски напали на Украину. Но сделали мы это лишь из-за своей врожденной, отвратительной, жуткой агрессии, захватнических идей своих, вшитых нам в подкорку.

Вы должны знать, что ваше тяготение к фашизму – это нормально, потому как наше мнение ничего не значит. Орудия ваши уже у наших границ. Часть своего вооружения вы уже благосклонно испытали на наших славянах-соплеменниках в Сербии. Но все это в угоду гуманизма, ведь ваши благородные европейские жизни выше дикарских наших (славянских) – малоросских, белорусских, великорусских. Вы можете спокойно создавать и испытывать биологическое и химическое оружие у нас под боком, ведь в этом нет ничего зазорного. Мы знаем, что вы желаете нас истребить. Не смущайтесь – действуйте. Ведь мы рождены для смерти, а вы – для жизни.

И да, мы искренне рады видеть пляшущих под окнами женщин и мужчин с радужными плакатами. И пускай мы, по варварскому своему скудоумию, не можем различить этих людей по половому признаку. Главное, чтобы они просвещали наших детей, заманивали молодежь в свои сети, которые вы благословили высочайшей волей. И нам жаль, что мы не можем сосчитать всех гендеров, придуманных вами, ведь мы просто не умеем считать.

Мы рады, что наши политики готовы в любой момент спрыгнуть с грязной повозки России и пересесть в чистый салон европейского автомобиля или самолета. Мы рады, что вы такие возвышенно-прекрасные, честные, великие, а мы отвратительно-уродливые и подлые. Мы все, конечно, должны покорно извиниться перед вами за нашу низость. Право, мы могли бы еще долго просить прощения за все наши грехи, но это может слишком затянуться. Ведь все знают, как дорого ваше время, о господа либералы. А потому простите нас и за это вздорное длинное письмецо. Нижайше кланяемся!

P.S.

Такие ведь удобные слова вы хотели бы услышать от нас?

Включайте все ваши гаджеты и слушайте внимательно нас, варваров и дикарей.

Знайте же, что все вышеперечисленное нам противно и ненавистно. Да, среди нас есть откровенные идиоты и предатели, евролизоблюды и просто подлецы, всегда готовые взять ваши 30 сребреников. Но здравомыслящих людей больше, как и людей честных, ответственных и образованных. И среди нас, мы уверены, действительно умных, сильных и волевых граждан не меньше, чем среди вас.

Знайте, что мы не забудем унижений. Не забудем о гибели невинных людей от рук неонацистов. Не забудем об украденных вами у стариков и детей средствах. Не забудем о том, как вы расчленили нашу землю, как  глумились и продолжаете глумиться над ней.

Земля же русская – абсолютное наше богатство, потому как дана нам от Бога. И вполне ясно каждому из нас, почему вы так боитесь невинных латинских букв V и Z, символов новой эпохи, нового этапа противостояния России и Запада. С помощью этих букв в нашем сознании уже сложилась фраза: «Мы идем Zа Vами, взрастители неонацизма, потворщики черного солнца и коричневой чумы». Вы можете прятаться за спинами других людей, воевать чужими руками, вложив в них свое оружие. Но знайте, что кара будет неизбежна.

Мы идем.

Мне оба глаза долой, чтоб сегодняшнее не видать…

События, происходящие в мире на данный момент – это патология. Но они вскрыли «гнойники» общества, показали истинную суть людей, окружающих нас. И слово Человек в данной ситуации определяющее. Именно мы созидаем ту реальность, в которой находимся. Касается это и, например, поэзии.

Стоит начать с того, что я причастен к этому ремеслу. И написать эту статью меня побудили слова некоторых людей, кто так или иначе слышал мои стихотворения. Последними же из них были (далее не дословно. – прим. Д.Д.): «…меня волнует, что ты в последнее время пишешь о политике. Но это так, мнение со стороны…» И в этот момент меня распирало два чувства. Первое – показалось сначала, что это комплимент. Потому что никто из моего поэтического окружения не пишет не то что о политике, а о социальной составляющей жизни в целом. Второе – резонное недоумение. Спрашивается, почему же автору нельзя иметь свое мнение насчет происходящего, собственных мыслей? Неужели нужно замкнуться, и если говорить, то о себе любимом? Но это ведь один из смертных грехов, вообще-то. По большей части – сотрясение воздуха. А за всякое слово праздное мы дадим отчет в день суда5. С таких рассуждений и стоит начать поиск истины в вопросе «нужна ли в поэзии политика?».

Вести обоснование следовало бы с того, что «политикой» в лирических произведениях, с точки зрения национальной идеи, считается отражение судьбы Отчизны и ее места в этом мире. Что же это, если не высшее призвание? Недаром в «Выбранных местах из переписки с друзьями», в главе под названием «О лиризме наших поэтов» Гоголь говорит следующее: «…Только холодные сердцем попрекнут Державина за излишние похвалы Екатерине; но кто сердцем не камень, тот не прочтет без умиленья тех замечательных строф…»6 Но прежде всего классик говорит о том, что поэт у нас – это «духовидец» (пророк – прим. Д.Д.), оттого что Россия среди всех держав ближе всего к Богу. В нашем же случае стремление автора разглядеть судьбу Родины в тумане войны есть и пророчество, и проявление духовного единения со страной. «…И этого не может быть у поэтов, других наций, как бы ни сильно они любили свою отчизну и как бы ни жарко умели выражать такую любовь свою…» – пишет там же Гоголь.

Сразу же на ум приходят строчки из стихотворения Евтушенко «Поэт в России больше, чем поэт». И критерий «духа гражданства» действительно важен при определении нравственных императивов любого автора. Именно поэтому стоит упомянуть заявление Секретариата Союза писателей России от 22 февраля 2022 года. В нем вполне логично прозвучали следующие слова: «Время вправе требовать от деятелей литературы и искусства выражения своего отношения к сложившейся ситуации». И тут же, поддерживая эту мысль, хочется спросить всех деловитых псевдопоэтов, которые решили просто отсидеться, продолжая находиться на двух стульях сразу: «Неужели на чаше весов слава перевесила совесть?» А ведь именно из-за вашего нежелания потерять часть аудитории вы делаете вид, что ничего не происходит. Но не волнуйтесь, время расставит все по своим местам. Не зря в том же заявлении СПР следует далее: «Видим: общество деструктурировано. Одни побежали на улицы размахивать флагами и транспарантами, другие затаились…» И да, какая-то часть «творческой интеллигенции», занимающейся в основном пьянством и поиском смысла жизни, затаилась. Они стали теми, кого называют «другие». И это, скажем прямо, не делает им чести. Ведь пока эти люди притворно молчат, еще одни будут писать свой «Остров Змеиный»7. И какая-то часть населения, а такие у нас есть, обязательно проникнется русофобией автора, его ненавистью к России. Но прежде всего нужно понимать, что Отчизна – слово для каждого российского патриота Святое. И снова нельзя пройти стороной слова Гоголя: «…Беда, если о предметах святых и возвышенных станет раздаваться гнилое слово…»8 А к большому сожалению, эта беда уже свершилась. Да, с немого одобрения творятся самые страшные бесчинства.

Из жизни хочется привести пример, как после одного из последних моих выступлений мне написал человек, причастный к проведению мероприятия. Далее приведу его слова точно по смыслу: «Ко мне сегодня подходило множество человек. И все спрашивали меня, не случилось ли у тебя ничего. Им не понравилось, что ты читал про политику…» И хочется отметить, что из произведений с сугубо гражданской тематикой у меня в тот вечер было где-то от силы два стихотворения. Что ж, это действительно кого-то задело. Видимо, стоило, как и остальные в тот день, читать стихотворения главным образом о себе. И это даже не преувеличение. В тот раз я пришел вместе со своим другом. Перед началом всего действа я попросил его установить условный «счетчик» – начать загибать пальцы на все стихи, которые так или иначе будут начинаться со слов «Я» или «Мне». И знаете что? У него не хватило пальцев. И не хватило, даже если бы он начал делать это при помощи ног. И это то, о чем я уже говорил. Да, один из семи смертных грехов – гордыня. Чтецы почему-то возомнили себя просветленными, теми, кому уже настолько известна духовная ткань мира, что единственное, о чем осталось писать – это они сами. И эти акты самоудовлетворения на сцене продолжались бы и дальше, если бы не «тот поэт, который читал про политику». Но, если вчитаться вдруг в слова, то окажется, что это вовсе не «политота» (привожу слова «интеллигентов» – прим. Д.Д.), а просто социальная тематика. Станется вдруг, что написано там про людей вокруг, а не про инфернальные сюжеты о человеке, который напился и гулял пьяным по Краснодару. Кстати, последнее – тематика, отнюдь не возбраняющаяся нынче. Ведь произведение о превращении автора в «материальную скотину» под соусом того, что это «панк» – это теперь норма и вполне востребовано. Конечно, на их фоне кто-либо еще кажется белой вороной, скажем честно. И в противовес вспоминаются слова Гоголя из «Выбранных мест…», главы пятой: «…Чтенье наших поэтов может принести много публичного добра. У них есть много прекрасного, которое не только совсем позабыто, но даже оклеветано, очернено, представлено публике в каком-то низком смысле…»9. Наши же некоторые поэты сами себя оклеветали, а аудитория их и в самом деле публика. Только что вышедшая из статьи Константина Аксакова «Опыт синонимов…» 10. Идеи этих людей искажены.

Но такие случаи лишь доказывают, что поэзия нуждается в осмыслении исторических событий, которые свершаются на наших глазах. При всем этом рассмотрение их должно происходить с точки зрения национальной идеи, а не навязанной нам Западом идеологии потребления, идеи либеральной. Именно так. Не «стрелять в спину армии и Отечеству» своими произведениями, несущими в общество лишь разлад, истерию и упаднические настроения.

И тут же хочется привести в пример настоящих Поэтов, которые никогда не стыдились быть частью своей Родины. Находиться с ней рядом духовно. Так, например, писал о (прости, Господи) «политоте» Пушкин в своем стихотворении «Клеветникам России». Отличился этим Лермонтов в известном всем, хочется верить, «Бородино». Не остался в стороне и Тютчев, вспомните хотя бы «Напрасный труд». А также Ломоносов и его слова о «росской победе» в «Оде на взятие Хотина». Есенин писал о нашей внутренней политике в 1919 году в поэме «Кобыльи корабли»: «Веслами отрубленных рук// Вы гребетесь в страну грядущего». И так далее. Никого из этих поэтов наши современники не порицают за их «излишнюю политичность». Напротив. Спросишь их, так каждый из авторов прошлого для них кумир. Только вот не понятно, если вы вдруг так боритесь за чистоту стиха от духа гражданственности, чего вы все свои сборники с классиками еще не повыкидывали? Наверное, не читали еще, как это часто у нас бывает. Или читали только начало и конец? Впрочем, это ведь не мешает вам, господа «поэты», писать свои произведения. В традициях постмодернизма сейчас принято лепить невероятное стихотворное месиво из всего, что было под рукой: начиная от последнего фильма «Терминатор», заканчивая клипами тик-токеров. Да, такое сейчас называют стихами.

Можно привести один из неприятных примеров того, как может выглядеть автор без адекватных ценностных императивов. Это было на одном из выступлений в начале этого года. Своего рода поэтический капустник. Суть процесса состояла в том, что на сцену по очереди выходили выступающие и читали по три своих произведения. В тот день я опоздал, поэтому все места были заняты. И мне пришлось встать в самом конце. Возле меня весь поэтический вечер сидел один из участников действа. К тому моменту он был уже изрядно пьян. На каждого выходящего на сцену он еле слышно обращал всю известную ему инвективную лексику. Было и «идиот», и «придурок», и «ничтожество». Когда же очередь дошла до него, он поднялся на сцену. И, раскачиваясь, как маятник, пробубнил два своих стихотворения. Было и третье «нечто», но разве можно назвать лирическим произведением повторение одного и того же матерного слова раз за разом? После всего он с видом победителя спустился и ушел из заведения. Зачем же повелся этот рассказ? Иллюстрация под названием «человек, возомнивший себя поэтом» почти хрестоматийного уровня. Такие люди, дай им гротескные усы, были бы точь-в-точь Тарас Шевченко. Они постоянно всем недовольны, агрессивны по отношению к другим, занимаются преимущественно прокрастинацией, но на удивление всегда находят деньги на алкоголь и сигареты. В тех стихах не было лиризма, свойственного авторам русским по духу.  Человек этот не несет духовной ответственности за написанное. «…Слово гнило да не исходит из уст ваших! Если это следует применить ко всем нам без изъятия, то во сколько крат более оно должно быть применено к тем, у которых поприще – слово и которым определено говорить о прекрасном и возвышенном…» – совершенно справедливо говорил по этому поводу Гоголь. И, что самое интересное, упомянутому мною чтецу никто и слова не сказал. Это ведь не гражданская лирика.

Поэт же должен быть нравственным камертоном общества, духовным авторитетом. Потому что в начале было Слово. «…Ведь ты же почувствовал сам честность званья своего; ведь ты же умел предпочесть его другим, выгоднейшим должностям и сделал это не вследствие какой-нибудь фантазии, но потому, что в себе услышал на то призванье Божие…» – писал Гоголь. Именно так. Есть увлечение, а есть призвание. Есть стихотворная форма, а есть поэзия. Одно можно перевести в прозу, а другое непереводимо. Вот почему «Мертвые души» Гоголя – это поэма. Есть «Я», а есть «Мы». Одно – нечто материалистическое, другое – от Бога. И наличие гражданственности – называйте его политикой, если угодно – не противоречит лиризму русской поэзии.

Закончить же рассуждения я хотел бы своим же стихотворением, да не усмотрит современник в этом ростки гордыни. Ибо я, как сказывалось в «Молении Даниила Заточника», «как трава чахлая, растущая под стеною, на которую ни солнце не сияет, ни дождь не дождит…»

Снова я вспомнил былое,

Прошлого благодать.

Мне оба глаза долой,

Чтоб сегодняшнее не видать.

Кажется, плачут горы,

Гаснут деревни огни.

Я закрываю шторы,

Чтоб не знать окаянные дни.

Снова иду на сцену,

Вновь я пускаюсь в пляс.

Море наносит пену

На мой замутненный глаз.

И через призму застоя,

Дымчатый, сонный хрусталь,

Поднимаю бокал за былое,

За изведанную печаль!

Комфорт и память

Комфорт – понятие современное, прогрессистское. Термин, взятый прямиком из рекламного объявления, где ушлые продавцы наперебой расхваливают ту или иную модель дивана, автомобиля, телефона и так далее.

Современный человек, нежась в плену комфорта, чувствуешь ли ты себя свободным? Скорее всего, ты постоянно испытываешь отвратительное стыдливое, ноющее чувство. Будто ты вечно куда-то не успеваешь. Словно привязан рукою к какому-то призрачному поезду, за которым поспеть не в силах. А где-то там, впереди, несется локомотив успеха, славы, богатства, изысканных блюд, одежд и прочее.

Здесь, на этом пышном карнавале невиданных торжеств, ты – раб своих желаний.

Оглянись назад. Ты видишь свое прошлое? Помнишь ли хоть кого-то из своих дальних предков? Скорее всего, ты не знаешь практически ничего. Слово прапрадедушка для тебя всего лишь слово. Великая Отечественная война – тема урока по истории, который ты, скорее всего, прогулял. Наверное, «некомфортно» даже думать об этом.

Какую боль, душевную тревогу ты мог бы испытать, как испытал когда-то я, узнавая прошлое семьи. А ведь такие неприятные чувства, кажется, уже выход из «зоны комфорта»?

Но нет, наша история не про комфорт. Она про превозмогание. Я читаю родословную и вижу судьбы своих близких: «осталась одна в возрасте шестнадцати лет с двумя маленькими братьями», «утонул, пытаясь переплыть реку», «погиб на войне», «умерла после тринадцатых родов», «расстрелян в трудовом лагере», «застрелился, чтобы жену и детей не репрессировали», «скончался в младенчестве от скарлатины/ дизентерии/ дифтерии», «раскулачен и сослан», «провел половину жизни в скитаниях», «прошел всю войну, но умер от опухоли»…

Это ведь ужасно больно – знать о своем прошлом, прошлом своей Родины. Много ли было светлых дней в нашей истории? Да, они были, но каждый из них – передышка, затишье перед бурей. И каждая такая буря, если вглядеться в нее через сумрак годов, заставит твое сердце всколыхнуться от всей той несправедливости, унижений, скорби и мучений, которые вынесли наши предки.

Иное дело – время нынешнее. Разве не чудо – ничего не знать? Подарок невидимой «заботливой» руки, которой потом легко задушат беспомощное, безродное, но бесконечно сытое и довольное поколение.

Ты, надменный современник, даже если кажется иначе, – всего лишь кусок глины, из которого можно ваять все что угодно и кому угодно. Историческая память, воспитание, традиции – это печь, обжиг в которой закаляет нас. Огонь, выжигающий душу страданием всего русского рода, – вот через что прошли многие наши предки. Но это так же и то, о чем многие из нас сегодня спокойно и счастливо забывают.

Как не обожженная глина легко меняет свою форму, так и мы теперь без лишних мыслей изменяем свою суть. Вот почему современный, озабоченный собой и комфортом молодой человек, отрицающий исторический опыт и традиции, способен легко сменить пол. Вот почему мысль о рождении ребенка в семье молодоженов покажется теперь представителям нового поколения пережитком прошлого – «разве можно так гробить свою молодость?!». И вот почему человек, не ощущающий связи поколений, не видит сегодня необходимости защищать свою Родину, давшую ему кров. Как неблагодарное дитя, стыдящееся своей престарелой и любящей Матери.

Но ты не одинок в своей апатии, нежелании принимать прошлое. Взгляни – народы Запада готовы наперегонки остервенело сносить мемориалы, памятники, связанные с Россией. Этот исторический опыт им кажется неприятным, даже отвратительным. Им хочется отмахнуться от этого. Закрыть глаза, чтобы не видеть истинного положения вещей; замкнуть слух, чтобы не слышать правду. И только уста их яростно отрицают все, что связано с нами. В их уме нас уже нет. Им так проще.

Да, тебе некомфортно это читать. Я знаю, какие чувства тебя посетят: неприятие, стыдливость, ярость, возможно, ненависть к автору этих строк. Пускай так. Для тебя это опыт. Ты чувствуешь себя несвободным, ограниченным рамками надоедливой литературы и какой-то неясной догматики автора. Впрочем, свобода, если бы мы обращались к мыслям предков, – это воля в выборе самоограничения. Шаг, на который мало кто сегодня способен пойти. Это было бы дискомфортно.

Ужасно «не повезло» моим предкам, современного «комфорта» не знавшим. До сих пор никого по мужской линии в нашей семье не зовут именем Алексей. Так звали моего прапрадеда – человека, дерзнувшего взять на свою душу величайший грех – закончить жизнь самоубийством. Он застрелился, лишь бы его сына и жену не репрессировали в тяжелые годы коллективизации. Верующий человек, любящий отец и муж, он пошел на это осознанно.

Об этом больно вспоминать.

Поэтому же русский критик Михаил Лобанов писал: «Народ может извлечь исторические уроки только из полноты своего опыта, сокрытие событий глубинных, трагических способно исказить, деформировать национальное, даже религиозное сознание…»

 И все же, наши предки были в разы свободнее нас, живущих в комфорте…

Грех и покаяние

Во времена споров и терзаний, мыслей о будущем нашей страны, мы практически обязаны обратиться к нашему прошлому – культурному наследию. Оно создавалось веками, хранилось и передавалось из уст в уста нашим народом. И сегодня, используя древнюю мудрость себе во благо, мы можем извлечь из этого важный урок, посмотреть на мир – соседские нам страны – по-новому.

Так, в собраниях В. И. Даля можно найти множество русских-народных легенд, одна из которых называется «Грех и покаяние». И, следуя традиции, она начинается со слов: «Жила была старуха, у ней были один сын и одна дочь…», – так называются в начале действующие лица произведения. Семья жила в «превеликой бедности», однако важно будет отметить, что это не мешало им следовать Закону Божьему. Но когда пришло время сыну проверить на полях озимые всходы, тот заметил на горе очаг дыма. Поднявшись наверх, парень приметил котел, полный золота. Но казавшееся Божьим даром сокровище стало проверкой Веры юноши, посланное Дьяволом, слова которого звучали из пустоты: «Тебе сказано – не смей трогать! А коли хочешь получить это золото, так ступай домой и сделай наперед грех с родной матерью, сестрою и кумою. Тогда и приходи: все золото – твое будет!» Услышав это, парень смутился, но не стал брать золото, а пошел домой. Мать же его, узнав о случившемся, решила подговорить куму и дочь ввергнуть мальчика в плотский грех. В первый же праздник они напоили юношу: «…он выпил рюмку, выпил и другую, и третью, и напился до того, что совсем позабылся и сотворил грех со всеми тремя: с матерью, сестрою и кумою…»

И теперь, познав грех, сын хотел лишь одного – изжить его. Он отказался от золота и отправился на «большую дорогу» – искать людей, знавших пути искупления этого преступления перед Господом. И всякого, кто не знал, каким образом можно помочь юноше, молодой разбойник убивал. Когда же попался ему сотый путник – монах-скитник, наложивший на него епитимью – парень принял свое наказание, путь покаяния. Тридцать семь лет понадобилось ему, чтобы искупить свой грех тяжелым трудом. Когда же епитимья была исполнена – разбойник умер, а тело его было честно предано земле.