Древние Боги

– Надо приготовиться. Скоро мы все отправимся к Бессмертному Тэнгри. – Аласейа подошёл к Стальному Барсу, и тяжело опёрся на рукоять меча. – Почти каждый воин ранен, и каждый, без исключения, смертельно устал. У заулов осталось по десятку арбалетных болтов, а у вигов всего с дюжину горшков с маслом. Это не сможет сдержать мутантов. Похоже, что наступила последняя ночь нашей жизни!

Рутгер молча кивнул, и наклонился за своим мечом. Это стоило ему огромных усилий. Он даже чуть было не упал, но всё же смог выпрямиться, и, срезав с попавшегося под руки щита кожаный, сыромятный ремень, обвязал им руку с мечом, чтобы тот не выскользнул из ладони при замахе.

– Славная была битва! – Заставил себя улыбнуться воевода. – Сколько мы положили этого отродья? – Он хотел взмахнуть мечом, но благоразумно решил поберечь силы для своего последнего удара.

– Не знаю. – Покачал головой царь россов. – Сейчас невозможно это посчитать. Я думаю, что не меньше сотни. Да и так ли это важно? – Аласейа немного помолчал, и сдавленно проговорил: – Жаль, что никто не узнает, где мы погибли, и никто не сложит о нас баллады. Мы так и будем пропавшими на просторах Великой Степи.

– Ничего. Зато мутанты будут о нас помнить вечно! Мы уйдём из этого мира громко. Так, что ещё десятое поколение тварей будет вспоминать о нас с ужасом!

– И всё равно, как-то неохота умирать, не увидев рассвет. – Росс грустно улыбнулся, и, услышав в темноте завывания мутантов, сверкнув глазами, повернулся в их сторону.

Стальной Барс понял, что царь давно уже простился с жизнью, и теперь думает только об одном, чтобы прихватить с собой к Очагу Бессмертного Тэнгри как можно больше врагов, чтобы было не стыдно предстать перед предками. Да, не смотря на заверения Эрли, пора подумать о том, как встретить смерть. Конечно, жаль умирать в двадцать лет, не осуществив ни одного своего честолюбивого плана, но тут уж, как говорится, ничего не поделаешь. Богу стало угодно, чтобы цепь жизни порвалась именно сегодня.

Рутгер редко когда обращался к Бессмертному Тэнгри с какими-либо просьбами, а честно говоря, вообще сомневался в его существовании, но тут, вдруг почувствовал, что ему необходимо во что-то верить, на что-то надеяться. Ему показалось, что не может быть, чтобы со смертью всё кончилось. Как же так? Был человек, умер, и всё? Его похоронили, и всего лишь родственники помнят о нём какое-то время, поправляя могилу, а потом и они принимают смерть, и уже никто не вспомнит, что он когда-то существовал? Нет, человеку просто необходимо знать, что и после смерти он будет продолжать жить в раю. Пусть не сам, а только душа, но ведь и это даёт какую-то слабую надежду, что не всё кончено, и это только начало чего-то нового, что будет можно будет назвать жизнью.

Стальной Барс поднял лицо в звёздное небо, остановил свой взгляд на бледной луне, и, стараясь, чтобы его голос звучал как можно твёрже, прохрипел:

– О, Бессмертный Тэнгри! Я иду к тебе! Позволь мне достойно встретить смерть, не выпуская из рук оружия! Позволь мне очутиться возле твоего Очага в окружении былых Героев! – Он хотел просить Бога и за своих друзей, какие уже погибли, или скоро умрут вместе с ним, но не успел.

У подножия холма вдруг всё стихло, и не было слышно ни звука. Уже ставшая привычной грызня мутантов вдруг прекратилась сама собой, и было слышно лишь, как потрескивают дрова в кострах, и стонут раненые.

Рутгер удивлённо посмотрел на Аласейа, тот на него. Никто ничего не понимал. Твари отступили? Или это какая-та хитрость? Что всё это значит? Чего теперь ожидать от злобного, коварного врага? Может они решили, что с вигами невозможно справиться и позорно бежали, или попробуют напасть с крутого, каменистого склона холма, откуда никто не ждёт атаки?

Всё это пронеслось в голове в считанные мгновения, и Стальной Барс не успел что-либо решить, как раздался истошный крик Эррилайи. В этом крике слышался страх, ужас, и какое-то благоговение, восторг. Воины замерли, и вдруг с неба раздался чудовищный рёв, могущий принадлежать только огромному, исполинскому, крылатому зверю.

– Он летит! Он летит!

Что-то гигантское, ещё более тёмное, чем сама ночь, закрыло мерцающие звёзды, бледную луну, и пронеслось в вышине. Снова послышался рёв, от коего стыла в венах кровь, и шорох крыльев. Это заняло меньше времени, чем молниеносный полёт арбалетного болта, и всё же всем показалось, что это тянулось так долго, как тянется вечность.

– Что это? Дракон? – Спросил Аласейа, и жадно впился в небо глазами, но что он мог увидеть в темноте кроме тьмы? Жуткий рёв раздался ещё раз, и скоро стих в отдалении, ничем о себе более не напоминая. – Проклятье!

Где-то недалеко взвыл Кали, волкодав Эррилайи, и опять всё смолкло. Рутгер коснулся плеча, замершего царя россов, и спросил:

– Что тебя так взволновало?

– Неужели ты не понимаешь? – Аласейа повернулся к Стальному Барсу. При мерцающем свете костров его глаза лихорадочно блестели, и можно было подумать, что росс не в себе. – Это же был дракон! Я всегда, с детства мечтал его увидеть! Раньше мне казалось, что будет достаточно и праха, теперь, когда я удостоверился, что они существуют, я хочу увидеть его всего.

– Что ж, ты его услышал, а не увидел его прах. – Улыбнулся воевода, и только сейчас понял, что прикоснулся к легенде, что он слышал голос существа, про какого слагают сказки, баллады, рассказывают о нём много удивительного, но никто, никогда не видел. Это казалось чем-то невероятным, и необъяснимым словами. Это было всё равно, что увидеть чудо, про какое все говорят, и в то же время не верят. – Разве этого мало?

– Для меня – мало. – Царь грустно улыбнулся, и снова посмотрел в слегка посветлевшее небо, словно надеялся на то, что дракон пролетит снова, и он сможет что-нибудь разглядеть. – Вот кого имела в виду Эрли, говоря, что к нам придёт неожиданная помощь!

– Вряд ли она сама знала об этом. – Возразил Рутгер. – Просто видела неясный образ, и сказала, вполне осознавая, что может и ошибаться. Тем не менее… Ты, что-нибудь слышишь?

– Нет. – Аласейа прислушался. – Только где-то вдали завывают мутанты, но этот вой становится всё дальше и дальше.

– Я думаю, что теперь твари не сунутся к нам. – Облегчённо вздохнул воевода, и опустился на плиту, где совсем недавно взывал к Бессмертному Тэнгри и готовился к смерти. – Их здорово напугало появление дракона.

– Думаешь, он напал на них осознанно?

– Вряд ли. – Покачал головой воевода. – Скорее всего, он охотится ночью на мутантов, а тут как раз мы, привлекли его звуками битвы. Да и собственно, какая разница? Главное то, что он успел во время, и тогда, когда нас могли смести одним ударом, обессилевших от сечи.

– И всё же, не хотел бы я встретиться с мутантами ещё раз. – Проворчал царь россов. Это было так неожиданно, так неприсущее его характеру, что виг не смог сдержаться и засмеялся.

– Я боюсь утра. – Сразу посерьёзнев, произнёс Стальной Барс, и, заметив непонимающий взгляд росса, добавил: – Вдруг, при свете солнца окажется, что все воины перебиты, и остались только мы вдвоём? Сможем ли мы тогда найти убежище Древних Богов?

– Даже в самой жестокой сече есть выжившие. Рассвет даст ответы на многие вопросы, на какие ты не сможешь ответить сейчас. Дождись солнца, и тебе станет многое понятно.

* * *

Ещё никогда в жизни воевода не ждал рассвет с такой надеждой, и такой болью в душе. Несмотря на усталость, сон не приходил, и казалось, что где-то в темноте, в тишине, снова собирается стая тварей, чтобы напасть и добить остатки отряда. Рутгер слышал стоны раненых, приглушённые голоса тех, кто выжил, тихий плач Эррилайи, и невнятное бормотание Йеге. Стальной Барс ждал, и боялся рассвета. Боялся увидеть то, что осталось от отряда, и в то же время понимал, что это неизбежно. От этого хотелось выть волком, подобно мутантам, вернуть время вспять, хотя бы на неделю назад, и всё изменить, выбрать не этот путь, а другой, более безопасный. Да, он чувствовал себя виноватым во всех смертях, и думал, что Бессмертный Тэнгри спросит с него за все эти жертвы. Чтож, если таков его рок, он будет мужественно нести его до конца своей жизни, и так же мужественно встретит свою погибель, какой бы она ни была.

Огненный диск солнца осветил землю, разбудил мелких пташек, они тут же залились безумно-радостными трелями, и показал всем выжившим, их истинное положение без прикрас. Впрочем, всё могло быть гораздо хуже. Если бы мутанты смогли прорвать линию обороны вигов, то тогда отряд лишился бы всех лошадей, волов, да и своих жизней. К счастью, горшки с земляным маслом смогли остановить зверей, но не смогли сохранить все жизни, так нужные Стальному Барсу.

Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота, левое плечо онемело, и часто Рутгер не понимал, что делает и где находится. Он знал, что это от потери крови, что ему надо сделать перевязку, но пока ему было некогда. Он хотел знать, какие потери понёс отряд. Сколько убитых и раненых добавилось к тем, что уже были на его совести. Иногда ему казалось, что чем дольше он не будет перевязываться, то тем меньше будет погибших, хотя, где-то в душе, конечно же, понимал, что это всё ерунда. Теперь от него ничего не зависело, и сколько воинов ночью отправилось к Очагу Бессмертного Тэнгри, столько и недосчитают в своих рядах выжившие.

Помутневшим взглядом он ещё раз посмотрел на пологий склон холма, и в сердце шевельнулось чувство, похожее на гордость и радость. Всё пространство перед плитами, когда-то оставшимися от жилища Древних Богов, было завалено десятками трупов, покрытых жёсткой, пятнистой шерстью. От этого зрелища можно было прийти в ужас, и в то же время возрадоваться, поняв, что врагу тоже досталось неплохо, а может и ещё больше чем вигам.

По нагромождениям куч тел теперь можно было легко представить, как начиналась, и как развивалась битва. Вон там несколько мутантов напоролись на воткнутые в землю старые мечи и пики, вот тут они, разделившись на несколько потоков, обходили костры, сложенные из двух телег, какими было решено пожертвовать, не смотря на протесты Сардейла. Здесь они попали под обстрел арбалетчиков Соргая, и даже замедлили свою стремительную атаку, а перед самыми плитами в них полетели кувшины с земляным маслом и камни. Их первый натиск был почти сломлен, и остановлен, к строю вигов смогло прорваться не больше десятка тварей, и они были быстро переколоты копьями. В первые мгновения боя отряд понёс совсем небольшие потери, но второй приступ был действительно страшен. Мутанты отступили, и повели себя более осторожно, даже разумнее, как-то не так, как обычно нападает стая. Несколько зверей отвлекли стрелков на себя, и потом на вигов опять хлынул общий, непрерывный поток врагов. Вот тогда бой стал всеобщей свалкой, где уже ничего нельзя было понять и разобрать. Рутгер колол, рубил, прикрываясь щитом, и принимая на него мощные удары когтистых лап. Плечо быстро онемело, а когда ему в руку вонзились клыки какой-то твари, и вовсе выпустил уже избитый кусок дерева. Его тут же оттеснили, прикрыли собой Увгард и Аласейа, дали несколько мгновений, чтобы отдышаться, прийти в себя, и снова броситься в гущу схватки.

Так сколько же погибло вигов? Сколько осталось в живых, ещё способных держать в руках оружие? В это не хотелось верить, но вдруг мутанты ещё вернуться? Вдруг они немного подождут, и когда дракон улетит подальше, снова ринутся в последнюю атаку, чтобы добить остатки истерзанного отряда?

Больше не в силах стоять на ногах, Рутгер со стоном опустился на плиту, и оглянулся, боясь, чтобы кто-нибудь из воинов не заметил его слабость. Не подобает воеводе стонать из-за пустяковых ран и усталости, не зря же ему дали второе имя – Стальной Барс.

Сзади послышались осторожные шаги, но оглянуться уже не было сил, и воевода не повернулся на звук. За спиной кто-то негромко покашлял, и виг узнал голос Йеге.

– Что тебе нужно, гаар?

– Господин, тебя нужно перевязать.

– Обо мне позаботься в последнюю очередь. Сначала перевяжи всех раненых воинов.

– Ведьма рода Ровво почти всё закончила, и послала меня к тебе. Она знает, что ты слаб от потери крови.

– Хорошо. – Воевода отвязал от руки меч, и хотел расстегнуть застёжки доспеха, как вдруг понял, что это ему не под силу. – Я готов к перевязке, только…

– Я понимаю. – В глазах гаара застыла немая мука, словно часть боли, испытываемую воинами, была впитана им.– Я всё сделаю как надо.

Йеге немедля приступил к делу, и осторожно срезал ножом ремни, крепивших застёжки доспеха, потом снял горжет, и освободил Стального Барса от брони.

Каждое движение причиняло боль, и хотелось, чтобы просто оставили в покое, дали немного отдохнуть, лишь бы не напрягать гудящих мышц, и не вызвать огненную вспышку в левом плече. Рутгер уже приготовился к этому, и закусил губу, но тут шаман его приятно удивил. Его движения были быстры и уверенны, и он не причинил никакой боли. Йеге недолго думая безжалостно вспорол ножом тегиляй, рубаху, и добрался до раны. Что-то, проворчав про себя по-гаарски, проговорил на языке вигов:

– Чуть хуже, чем я ожидал. Придётся зашивать. Хорошо ещё, что мутант не смог разорвать доспех. Потерпишь, мой господин?

– В твоих руках боль уходит. – Улыбнулся виг, и уже строже добавил: – И, больше не называй меня господином. Я – воевода клана Снежных Барсов.

– Хорошо, мой господин…

Рутгер в сердцах сплюнул, и решил больше не спорить. В конце концов, какая разница, как его называет этот шаман? Если ему нравится, то пусть будет так. Виг почувствовал, как тонкая стальная игла почти безболезненно прокалывает кожу, и как края раны стягиваются суровой ниткой. Чтобы как-то отвлечься от неприятных ощущений, он спросил:

– Я вижу, ты поладил с Эрли?

– Да. Она не такая, как те ведьмы, из рода Ровво, что я когда-то знал. – Ответил гаар, не отвлекаясь ни на мгновение. – Она добрее, и лучше их. Она чиста́, и не держит камень за пазухой.

– А что ты скажешь о её предсказаниях?

Йеге недолго помолчал, потом быстро оглянулся, боясь, что их могут подслушать, и, глядя в глаза Стального Барса, сказал:

– Я могу ответить на этот вопрос, только если про это никто ничего не узнает. Я могу доверять воеводе клана Стальных Барсов?

– Конечно. – Поражённый, кивнул Рутгер. Что за тайны могли возникнуть в голове, казалось бы, бесхитростного, полусумасшедшего гаара?

– Эррилайя видит во сне видения, и это так, но она слишком молода, не имеет никакого опыта, и, на мой взгляд, очень многое истолковывает неправильно. Мы долго спорили об этом, и я не смог убедить её в обратном. Как и всякий отрок, она чрезмерно упряма, и может согласиться только с очевидными доводами.

Честно говоря, Стальной Барс не ожидал таких речей и слов от знахаря. Он вдруг открылся ему совсем с другой стороны. Шаман показался ему теперь образованным, думающим человеком, а не шепчущим молитвы гнусавым голоском, и чуть умеющий перевязывать раны, гааром. Теперь он не украшал свою речь всякими высокопарными, ничего не значащими изречениями, а говорил просто, уверенный, что его поймут правильно, и так, как надо.

– Она истолковывает свои сны так, как ей хочется, нисколько не заботясь о том, что Боги посылают ей какой-то особый знак, на что-то указывая. – Увидев непонимающий взгляд Рутгера, Йеге пояснил: – Каждому в отряде она нагадала чуть ли не бессмертие, хотя кое-какие детали её сна говорят скорее о гибели, а не о жизни!

– И много таких деталей?

– Эрли мне говорит не всё, что видит. – Гаар тяжело вздохнул. – Судьба ведьмы совсем не проста, и на сердце у неё остаётся много того, о чём говорить она не может. Это давит тяжким грузом, и точит душу, как могильный червь. Приглядись к ней, и ты увидишь отпечаток этой боли.

– Сможет ли она это выдержать? – Обеспокоенно спросил воевода. – Она ещё очень молода, чтобы взваливать такую ношу на свои плечи.

– Она выдержит. – Уверенно успокоил его Йеге. – Она же из рода Ровво, а это о многом говорит.

Стальной Барс хотел поговорить с гааром о роде Ровво, о каком с такой гордостью вспоминает Эррилайя, и с таким ужасом упоминает о нём сам шаман, но взгляд его упал на чей-то окровавленный труп, и он спросил о том, что так терзало его сердце:

– Большие у нас потери?

Знахарь тяжело вздохнул, и виг понял, что он ждал этого вопроса, и в то же время боялся его. Что он мог ответить, и какими будут его слова? Что бы он ни сказал, нужно смотреть правде в глаза. Отряд разгромлен, и в этом нет никакого сомнения, но ведь хоть кто-то же выжил! Кто-то ведь ещё может продолжить путь, и выполнить волю военного вождя!

– Я не знаю. Я не считал.

– Правду! – Потребовал Стальной Барс, глядя на гаара.

Тот опять тяжело вздохнул, и с трудом проговорил, пряча глаза, словно он был виноват в том, что произошло:

– Тридцать четыре воина погибло…

– Проклятье! – Прорычал воевода. Тридцать четыре бойца! Их ждали дома, в стране Лазоревых Гор, и они теперь никогда не вернуться обратно. Конечно, можно утешать себя тем, что они попали в более лучший мир. Что Бессмертный Тэнгри ласково встретил их, и усадил у своего Очага, дал всё то, чего так не хватало человеку при жизни. Но ведь от этого не становится легче! Смерть всегда была и будет выхватывать из рядов живых тех, кто ещё мог бы долго жить и радовать других своей жизнью.

– Ты не виноват в этом. – Гаар попытался утешить Стального Барса, но увидев его глаза, налившиеся кровью, смолк, и быстро закончив перевязку, поспешил удалиться.

Рутгер поднялся и увидел возле алтаря, где ещё вчера приносили свою жертву гаары, ряд тел, закутанных в белый саван. Ему показалось, что их слишком много, гораздо больше, чем сказал Йеге, и он быстро пересчитал их. Нет, всё верно, тридцать четыре. Если бы было можно повернуть время вспять!

* * *

Глава 21.

– Я не знаю, что сказать. – Стальной Барс оглянулся на строй уцелевших в ночной битве воинов. Они представляли собой жалкое зрелище. Почти все перевязанные, измученные, с трудом держащиеся на ногах, и всё-таки победившие безжалостного, многочисленного противника. А кто они, в сущности? За исключением нескольких ветеранов, в основном это мальчишки от восемнадцати, до двадцати пяти лет. Пусть они с детства учились держать в руках меч, и пусть они всю сознательную жизнь готовились к сражениям, всё же это были всего лишь отроки.

Рутгер сглотнул подступивший к горлу комок, и хрипло заговорил, на ходу подбирая нужные слова:

– Сегодня мы хороним наших товарищей, сложивших головы вдали от Родины, в жестокой сече с неизвестным и страшным врагом. Бессмертный Тэнгри призвал их к себе, и ранее ушедшие герои с почётом встретили их у Священного Очага. Говорить, что мы их никогда не забудем – лишнее. Никто из нас и так не забудет героев, благодаря каким, мы все остались жить. За одну ночь они сделали для страны Лазоревых Гор гораздо больше, чем кто-нибудь может сделать за всю свою жизнь. Мы не гоняемся за какой-то призрачной надеждой найти убежище Древних Богов. Мы обязательно его найдём, и вернёмся в родные горы, чтобы на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри выбить имена павших героев. Их подвиг будет гореть в наших сердцах, и их имена будут жить в веках!

Воевода хотел воодушевить воинов, как-то поддержать их, и дать понять, что не всё кончено, что они, не смотря на трудности, смогут выполнить волю военного вождя, и вернуться домой в лучах неувядающе славы. Похоже, что ему это удалось. Он заметил, как отроки подтянулись, их глаза заблестели, и спустя мгновение, строй, взметнув вверх оружие, выкрикнул:

– Слава героям!

Павших воинов похоронили в братской могиле, вместе с их оружием, в доспехах, как и подобает, как виги из века в век хоронили своих товарищей. Для тризны оставалось ещё чуть-чуть вина, и в жертву Бессмертному Тэнгри был принесён один из немногих уцелевших волов. За столом, наскоро сооружённом из двух разломанных телег, собрались все, кроме двух дозорных, но теперь не было слышно смеха и шуток, как это бывало раньше. Все напряжённо молчали, прятали друг от друга глаза, и как будто боялись нарушить гнетущую тишину.

Стальной Барс не знал, как разрядить обстановку, и так же подавленно молчал. Все знали и чувствовали, что это не по обычаю. В последний путь павших героев провожают с песнями, славящими их подвиг, смехом, чтобы его услышали у Очага Бессмертного Тэнгри, уставленным яствами столом, и чашами, наполненными самым лучшим и дорогим вином. Сейчас этого ничего не было. Не было песен, не было смеха, вино было щедро разбавлено водой, и никому не хотелось веселиться. Все едва осознавали, что остались живы после безумно-жестокой ночи, и ощущали в себе только смертельную усталость, хватающей на многие сотни воинов.

– Что пригорюнились, виги? – Поднялся Сардейл, оглядел всех тяжёлым взглядом, и неожиданно хлопнув Анди по плечу, задрав голову к небу, закричал так громко, что оглушил всех сидящих за столом: – Бессмертный Тэнгри! Мы отдали тебе своих лучших воинов! Какой знак ты пошлёшь нам?! Куда попадут наши друзья?!

Анди вздрогнул, потом вдруг, словно очнулся от сна, огляделся, и, засмеявшись, чистым, ровным голосом запел какую-то древнюю песню на незнакомом языке. Скоро к нему присоединились все россы, и над холмом, над каменными плитами, разнёсся многоголосый, хмурый, навевающий какую-то необъяснимую тревогу, мотив.

Рутгер не понимал ни слова, но едва прикрыв глаза, под впечатлением песни он снова видел ночь, оскаленные, жуткие морды, кровь, и то, как умирают воины из его отряда. Сердце опять сжала боль, и он, пытаясь избавиться от неё, открыл глаза, и, качнувшись к Аласейа, спросил:

– О чём они поют?

– Это очень древняя баллада. В народе россов она передавалась из поколения в поколение, и сохранилась в первозданном виде. С тех пор наш язык немного изменился, но слова песни остались звучать так же, как и при Древних Богах.

– Так про что же эта баллада?

– Что-то про чёрного ворона, и про воина не желающего стать его добычей. – Царь россов немного помолчал, и спросил с надеждой глядя прямо в глаза воеводе: – Как ты думаешь, мы увидим дракона? Сбудется ли моя мечта?

– Не знаю. – Пробормотал Рутгер, но тут же поправился: – Надо спросить об этом Эрли! Она же ведьма, и может заглядывать в будущее! К тому же мы всё ещё на Проклятых Землях, и я думаю, что шанс есть. Меня сейчас заботит совсем другое.

– Мутанты? – Росс понимающе кивнул. – Дракон их, конечно, напугал, но пройдёт какое-то время, и они снова попробуют на нас напасть. Надо быстрее уходить с этой земли. Лурфар мне говорил, что он знает путь.

– Знает путь? Откуда? У него есть карта только Хранителя Очага Бессмертного Тэнгри, и насколько я знаю, Проклятые Земли отмечены на ней белыми пятнами.

Аласейа улыбнулся:

– Дело не в этом. Лурфар знает направление, и кое-что из того, что ему удалось почерпнуть из записок купцов, торговавших с северными странами с далёкого юга. Библиотека Храма Тэнгри воистину обитель драгоценнейших артефактов. Их путь проходил гораздо восточнее, и теперь мы можем немного свернуть.

Стальной Барс поднял голову, всмотрелся в далёкие холмы, еле слышно шумящие рощи, отделённые друг от друга невидимыми отсюда ручейками, и уверенно произнёс:

– Когда-нибудь человек придёт в эти места, и останется навсегда. Здесь будут построены города, вспахана земля, и заколосятся нивы. Мне кажется, здесь людям будет хорошо.