Древние Боги

Ещё несколько шагов вверх, и Парфтек оказался между двух валунов в человеческий рост. Он остановился, опёрся плечом о чахлую сосёнку, каким-то чудом проросшую на скалах, и оглянулся. Следом за ним поднимались другие воины, и не было заметно, что они готовы к бою. Было слышно только хриплое дыхание, и мерные шаги поднимающихся. Поворачиваясь, краем глаза лорд заметил еле различимое движение в темноте скалы, и во мраке что-то блеснуло сталью. Одним движением срывая фибулу, перекидывая со спины щит в левую руку, он крикнул:

– Засада! – И тут же напряжённая тишина взорвалась криками ярости, боевыми кличами, и звериным рычанием. Всё пришло в движение, и что где происходит, было совершенно непонятно. Оставалось довериться своему чутью, и полагаться только на свои инстинкты, может быть ещё сохранившиеся от древних предков.

Лорд едва успел отбить щитом удар топора сверху, и отчаянно изогнувшись, вонзил жало меча в живот бородатого, заросшего до самых бровей, варвара. За шумом битвы он не услышал его предсмертного крика, а лишь увидел, как тот открыл рот, обнажив длинные, острые клыки. Вырвав клинок из оседающего противника, спиной почувствовав толчок, Парфтек повернулся, готовясь встретить очередного врага остриём меча, но увидел лишь лесовика, посылающего стрелу за стрелой куда-то в темноту, по только ему видимой цели.

Над узкой тропой, стиснутой скалами, кишащими сцепившимися в смертельной схватке противниками взвился рёв боевого рога, и бывший судья сразу сообразил, что это сигнал к отступлению. Кому-то повторять, что нужно делать не пришлось. Каждый понимал, что задерживаться здесь больше чем надо, опасно, и как только станет более светлей, перманы быстро поймут, что им нужно сделать, чтобы победить.

С сожалением отбросив треснувший щит в сторону, лорд взобрался на валун, двумя ударами расправился с лучником, выцеливающим кого-то из лесовиков, и, видя, что виги отступают, бросился вниз, перепрыгивая с камня на камень, рискуя каждое мгновение оступиться, и что-то себе сломать. Быстрее! Быстрее! Вот оно, поле! Скорее, прочь от тропы, где их ждала верная смерть!

Парфтек подставил плечо оступившемуся лесовику, подхватил его под руку, и потащил за собой к виднеющемуся вдали бору. Спасённый им внезапно захрипел, и кашляя кровью, еле передвигая ногами, с трудом выдавил из себя:

– Ваша милость… Я освобождаю тебя от данной клятвы! Ты храбро бился, и заслуживаешь моего прощения!

Лорд узнал в раненом Норбера, но сейчас от его слов сердце не зашлось от радости, а в висках билось только одно – уйти как можно дальше от ловушки. Только это сейчас было главным, и он изо всех сил старался ему помочь. Сбоку подбежал ещё кто-то, помогая судье, и они пошли чуть быстрее. Рядом в снег воткнулась стрела, и сзади, за спиной раздался торжествующий рёв сотен глоток. Парфтек понял, что их план удался, что варвары преследуют их, и забыв про всё на свете, вышли в чистое поле из-под защиты скал.

Когда уже не было больше сил, в боку невыносимо кололо острой болью, лорд больше не в состоянии стоять на ногах, опустился на снег, уже готовый распрощаться с жизнью. Сейчас он вряд ли смог бы оказать достойное сопротивление. Сил на это уже просто не было. Тяжело дыша, он оглянулся, и увидел, что по их следам, за ними, бегут разъярённые перманы. Их было так много, что они легко могут смести горстку смельчаков, не задерживаясь ни на мгновение. Проклятье! Где же Гердай со своими «Железнобокими»?

Рядом, лёжа на снегу, закашлялся кровавой пеной Норбер:

– Достойная смерть для такого старика, как я.

– Рано ещё думать о смерти. – Лорд поднялся на дрожащие ноги, и поднял меч. Он посмотрел на тех немногих лесовиков, кому удалось вырваться из ловушки, ослабевших, кажется, уже потерявших всякую надежду, и прорычал: – Ко мне, братья! Натянуть луки! Приготовить стрелы!

Они сбились в редкий строй, готовые встретить смерть, и продать свои жизни как можно дороже. Над верхушками елей поднимался красный, пока ещё холодный диск солнца, и не было слышно ни звука. Только шум приближающейся толпы варваров, их крики, и бряцанье оружия. Было обидно умирать в такое утро, из-за того, что кто-то не успел вовремя расставить своих воинов, и подготовить их к сечи. Почему же они медлят? Что могло помешать Гердаю?

– Целься!

Звонко заскрипели натягиваемые тетивы, и лорд вдруг понял, что ждал этого мгновения, может быть, всю жизнь. Что может быть прекраснее, чем умереть в бою, и на века прославить своё имя? Чтобы потомки видели его имя на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри, и с благоговейным почтением из поколения в поколение передавали рассказы о его подвигах?

– Стреляй!

Как только стрелы сорвались с луков, и едва они достигли целей, как только закричали первые раненые, над поляной раздался низкий, устрашающий рёв рога руссов, и с двух сторон на перманов ринулись ровные ряды «Железнобоких». Варвары остановились, поняв, что сами оказались в ловушке, и бросились к скалам, чтобы быстрее укрыться от конницы руссов, против которой никогда не могло устоять ни одно войско Обитаемого Мира. Поздно! Они не успеют добежать до тропы, и неминуемо окажутся под копытами лошадей, и мечами всадников.

Парфтек опустился на снег радом с Норбером, и радостно, сглатывая комок в горле, чувствуя, что вот-вот из глаз польются слёзы, заговорил:

– Мы победили! Слышишь, брат мой? Мы победили!

Виг попытался улыбнуться окровавленными устами, и лорд еле смог разобрать несколько слов умирающего воина:

– Бессмертный Тэнгри ждёт меня. Меч. Дай мне меч. Я уже вижу, как герои прошлых веков уступают мне место у Очага.

Глотая слёзы, судья вложил меч в руки Норбера, и, глядя в его глаза цвета стали, уже остывающие, уже теряющие жизнь, услышал то, что давно хотел услышать, но почему-то теперь он был не рад этому:

– Я освобождаю тебя от клятвы, брат. Победите в этой войне, и будьте счастливы…

Последний вздох сорвался с губ лесовика, и он замер, смотря на всходящее солнце над лесом, но, уже не видя его, и ничего не чувствуя.

* * *

Глава 17.

Рутгер остановился под круглым отверстием в сводчатом потолке, куда уходил слабый дымок от костра. Отсюда было плохо видно, но там, в высоте, что-то медленно вращалось тихо, равномерно гудя.

Теперь уже никого не пугали огромные размеры пустующих залов, тёмные углы и запустение, царящее здесь. Все прекрасно понимали, что как бы ни были сильны мутанты, они никогда не смогут пробить стальные ворота толщиной в четыре локтя, и не смогут добраться до людей, обосновавшихся здесь. С этой стороны они были в безопасности, и, как ни странно, они сомневались в том, что были в безопасности со стороны Древних. Кто знает, что они там могут решить, в глубине своих убежищ? Может, для них будет проще всего избавиться от них, и какую смерть они приготовят для пришельцев? Убьют невидимыми стрелами? Разорвут на тысячи частей дьявольским огнём? А может, придумают кое-что ещё страшнее?

– О чём ты думаешь? – К воеводе подошла Эррилайя, и заглядывая в лицо, обняла за пояс. От этого простого, непринуждённого движения снова захолонуло сердце, ускорило свой стук, и он был благодарен возлюбленной за это. Она снова дала ему понять, что любит его, и всегда может дать ему поддержку, как бы трудно ему ни было.

Что-то скрывать от неё было бесполезно. Девушка сразу чувствовала, когда ей лгут, или что-то недоговаривают. Это было и сложно, трудно, и в то же время легко. Она понимала его с полуслова, и, кажется, могла думать так же как он, словно читала его мысли как открытую книгу.

– Всё пошло совсем не так, как я ожидал…

– … и Древние оказались совсем не похожими на Богов?

– Да. – Барс улыбнулся, и поцеловал ведьму в тёплые, мягкие губы. – Совсем не этого мы ждали, когда шли сюда, и совсем не это думали увидеть.

– Но мы видели ещё слишком мало, чтобы можно было сделать какие-то выводы. Вспомни служителей своих Богов. Разве они не обычные люди? Разве они могут творить чудеса, и обладают большим могуществом? Ведь мы совсем не знаем, что там, глубоко в Улье, и что скрывают за собой эти толстые стены.

– Наверное, ты права. Подождём, и посмотрим, что будет дальше. Только, я не могу понять, почему же они медлили, и ждали три дня, когда мы принесли умирающего Николая в их убежище?

– Они просто выжидали, и не знали, что с нами делать. Они видели в нас врагов, и в то же время, мы спасли одного из них. Как бы ты поступил, если видел от всех только смертельную угрозу?

– И всё же, они такие маленькие…

– Уверена, что это всего лишь кажущаяся беспомощность. У них наверняка есть войско, что сможет противопоставить мечам мутантов, кое-что посерьёзней заточенных железок. Разве ты забыл, что говорил нам Коур?

– Теперь я думаю, что это сказки. Может быть ювгеры видели нечто такое, чего не смогли объяснить, и приписали это Древним, всячески приукрасив. Насколько я понимаю, именно так рождаются легенды? Если бы они обладали таким оружием, разве стали терпеть орды мутантов над своим убежищем? Они бы вышли из Улья, дали бой, и навсегда изгнали их со своих земель!

– Может быть… – Эррилайя немного помолчала, потом вскинула голову, и блеснула глазами: – А для чего им это? На смену мутантам придут ювгеры, а после ювгеров могут прийти русы. Так какая им разница, кто будет жить над ними, и жаждать их крови? У вигов, я слышала, есть поговорка, что старый враг лучше, чем новый.

– Присутствие мутантов они воспринимают как неизбежное зло, против какого гораздо привычнее сражаться, чем противостоять новому противнику? – Да, в этом что-то было. Наверняка Древние выучили все повадки тварей, могут предсказать их поведение, и то, что они будут делать в ближайшее время.

– Да. Они не хотели нас впускать, но сделали это ради Николая, и я чувствую, что и сейчас они наблюдают за нами, всё ещё не зная, что делать.

– Это невозможно. – Усмехнулся Рутгер. У него было то же самое ощущение. Словно и днём и ночью кто-то невидимый находился среди них, и не спускал с них глаз. Это чувство не покидало каждого воина, и они осмотрели каждую стену, ощупали каждую выщерблину, но так и не смогли найти хоть самое малое отверстие, через какое можно было бы подглядывать за ними.

– Помнишь, тот, снявший личину, сказал, что они наблюдают за нами? Я восприняла его слова серьёзно.

– Воины не нашли ничего. – Произнёс воевода, так и не сумев вспомнить то незнакомое слово, произнесённое Древним.

– И, тем не менее, это не значит, что это неправда.

Девушка вдруг замерла, напряглась, и разом обмякнув, повисла на руках Стального Барса. Её глаза закатились, а сама она стремительно побледнела. Судороги пробежали по её телу, и Рутгеру пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать Эррилайю на руках. Торопясь, он сделал несколько шагов к костру, где сидели воины, и те, уже заметив, что случилось, приготовили для неё ложе, готовые помочь воеводе.

Гниющие заживо мутанты, их омерзительные морды, уродливые тела так не пугали, как начинающиеся видения ведьмы. Помня, в каком состоянии после них бывает Эрли, Рутгер на самом деле жалел, что она не совсем обычный человек, и может заглядывать в будущее. Полчища врагов так не страшили его, как судороги возлюбленной, и то состояние, в каком она бывала после всего этого. Что самое плохое, они начинались внезапно, и не было никакой возможности их предотвратить.

– Проклятье… – Пробурчал Сардейл заботливо укрывая девушку плащом. – Это всё из-за того, что мы не видим неба и солнца. Стены давят на нас, и скоро мы все заболеем падучей.

– Зато мы сможем узнать, что будет в будущем. – Жёстко проговорил Стальной Барс, скрипнув зубами. Ему и самому это всё было не по нутру, но что он мог поделать? Оставалось только надеяться, что может быть, когда-нибудь в будущем, такие приступы будут всё реже, и реже, а может быть, и совсем исчезнут.

Эррилайя спала, и только её бледность говорила о том, что совсем недавно ей было очень плохо. Йеге толок в ступке какие-то пахучие травы, кто-то грел на костре котелок с водой, чтобы помочь гаару приготовить отвар. Девушка была всеобщей любимицей, и каждый хотел ей помочь в меру возможностей. Кто-то видел в ней дочь, оставленную далеко на родине, кто-то представлял, что это сестра, о какой нужно заботиться.

Воевода беспомощно оглянулся по сторонам, так как понимал, что сейчас ничем помочь не сможет, и вдруг увидел, как чёрной тенью подскочил на месте волкодав Кали, готовый броситься на кого-то невидимого, глухо зарычал.

– Похоже, к нам скоро пожалуют гости… – Пробормотал Увгард.

* * *

Когда открылась тяжёлая, металлическая дверь, Рутгер уже знал, что он скажет Древним, и догадывался, что скажут они. Внутренне он был готов к этому, и даже подобрал несколько слов, что скажет первыми. Посовещавшись с воинами, он был согласен на любые условия, лишь бы получить то, что желали, и зачем пришли за тридевять земель.

На этот раз в дверь прошёл только один из Древних. Тот самый, единственный, что снял прозрачную личину, и похоже, самый смелый из ранее приходивших. Стеклянный, круглый светильник под потолком горел чуть ярче, и теперь пришельца можно было разглядеть лучше. Бледный, даже какой-то землистый цвет лица говорил о том, что он редко, а может быть и никогда не видел солнца, такая же ослепительно белая кожа рук, совершенно лысая голова, крупный нос, выщербины на щеках, словно он когда-то переболел оспой, но самое главное, тёмные, неправдоподобно живые глаза, в коих светился недюжинный ум. Стальной Барс вдруг подумал, что человек с такими глазами не может, и, не умеет лгать.

Видимо, не ожидав увидеть вигов перед самыми дверями, Древний слегка опешил, и, улыбнувшись редкими, жёлтыми зубами, сказал, протягивая открытую ладонь для рукопожатия:

– Рад видеть таких доблестных воинов в нашем убогом жилище! Наша прошлая встреча немного не заладилась, но прошу понять, мы совсем не ожидали такого от людей с поверхности, ведь мы всегда были с ними, скажем, не в дружеских отношениях…

Пожимая слабую, маленькую руку Древнего, воевода кивнул, и произнёс совсем не то, что хотел сказать:

– И я прошу прощения за столь внезапное вторжение. Ваш человек нуждался в помощи, а по нашим следам шли твари, и я подумал, что мы можем пренебречь несколькими правилами приличия…

– Конечно. – Снова улыбнулся Древний. – Николай нам много рассказал интересного про вас, и ваших друзей. Где бы мы смогли присесть, и поговорить?

– Прошу к нашему костру отведать нашей скромной пищи. – Рутгер сделал приглашающий жест рукой в зал, где расположились вокруг огня воины, откуда доносился дурманящий запах кулеша, и где их, несомненно, ждали.

– Мне бы хотелось поговорить об этом наедине. – Древний снова искренне улыбнулся, но именно эта улыбка почему-то и показалась Рутгеру странной. Словно он хотел усыпить его бдительность, проникнуть в душу вига, и выведать то, что может потом обратить против него самого.

– Мне нечего скрывать от своих братьев. – Твёрдо сказал Стальной Барс, давая понять, что разговор может состояться только в присутствии воинов, и никак иначе.

– У вас демократия? Всё решаете сообща?

– Демократия? – Как эхо повторил воевода незнакомое слово.

– Тебе незнакомо это? – С интересом спросил Древний, и посмотрел в глаза вига, будто хотел прочесть в них ответы на все свои вопросы. – Похоже, что нам нужно будет о многом поговорить. Хорошо! В конце концов, вы все об этом узнаете, и, как я понял, будете решать все вместе.

– Что решать? – Настороженно спросил воевода, и подумал, что может быть, зря он решил повести Древнего к костру, чтобы все слышали его слова. Этот шаг ему казался самым здравомыслящим, и то, что он мог бы упустить, или просто не придать значения, другой может заметить, и заострить на этом внимание.

– У меня есть предложение, от какого, вы, наверное, не сможете отказаться. Так сказать, взаимовыгодное сотрудничество.

Воевода ещё не научился понимать язык Древних, но общий смысл сказанного был уже понятен. Ведь вижский, и язык Богов был родственным. Барс почувствовал, как часто у него забилось сердце. Из слов Древнего он понял только то, что тот хочет предложить обмен. Услуга за услугу. Он ещё не знал, и не догадывался, что тот попросит от северян, зато он точно знал, что попросит от Богов. Ещё тогда, когда говорил Лурфар, они не ответили отказом на такую малость, так может сейчас они сами предложат то, что нужно вигам? Конечно, это не совсем то, что они хотели получить, но сейчас, тщательно обдумав слова монаха, воевода понял, что это самое лучшее, что они могли бы попросить.

Как-то неловко, переступая ногами в высоких, зашнурованных сапогах, Древний прошёл в зал, и остановился перед в ожидании замолчавшими воинами. Стальной Барс хотел бы усадить его на почётное место, угостить вином, но всего этого просто не было здесь, и что сказать, он не знал. Все приготовленные слова и речи как-то незаметно вылетели из головы, и он лишь молча присел на плащ рядом с царём россов.

Пришедший быстро освоился, и нисколько не боясь вооружённых, хмуро, оценивающе смотрящих на него воинов, заговорил:

– Меня зовут Михаил, и я являюсь одним из старших научных сотрудников нашего Улья, отвечающих на живучесть нашего убежища. Как вы уже заметили, наши языки родственны, и мы без особого труда понимаем друг друга. Это, несомненно, большой плюс в наших дальнейших взаимоотношениях, но, это, смею заметить, было вполне предсказуемо.

Сразу стало понятно, что это он делает не в первый раз, и наверняка вот так же, хорошо поставленным голосом, он говорит со своим народом там, глубоко в Улье.

Между тем, пришелец продолжал:

– Ведь мы находимся на территории когда-то одного, огромного государства под названием Россия. Как вы, наверное, догадались, примерно тысячу лет назад разразилась третья мировая война, в результате чего большая часть человечества была уничтожена. Все города, все страны мира были стёрты с лица земли. Человечество в своём развитии было отброшено назад на десятки тысяч лет! – Михаил перевёл дыхание, на ощупь отстегнул от пояса округлую фляжку, тёмно-зелёного, пятнистого цвета, сделал несколько глотков, завинтил крышку, и отложил её в сторону, на деревянные обломки когда-то бывшего шкафа, приготовленного вигами для костра. – О чём это я? Ах да! Но человек не был бы человеком, если бы не приспособился к жизни и в этих невыносимых условиях! Кое-кто успел укрыться в стратегических убежищах, какими обладала каждая страна, кто-то успел спуститься в метро, в подвалы домов, кому-то очень крупно повезло, и они оказались на территориях, минуемых разрушительнейшими ударными волнами, и не заражёнными чудовищной концентрацией радиации, убивающей всё живое в течении нескольких часов. Как вы сами понимаете, человек не может существовать поодиночке, и отдельно взятые индивидуумы начали объединяться в сообщества, а впоследствии образовались и новые государства, расположившиеся на пригодных для жизни землях. Что мы сейчас и имеем. – Древний довольно улыбнулся, оглядывая притихших вигов, и как-то торжествующе, словно только что одержал победу в тяжёлой битве, сказал: – Может быть у кого-то есть вопросы? Я готов на них ответить!

Наверное, мало кто что понял, потому что воины угрюмо молчали, пытаясь как-то осмыслить поток незнакомых, непонятных слов. Рутгер с надеждой посмотрел на Лурфара, но и тот хранил молчание, опёршись о свой посох с задумчивым видом. Пауза явно затягивалась, и Барс первым решился нарушить её, стараясь чтобы непривычное имя Древнего прозвучало правильно:

– Михаил, ты говорил, что у тебя есть к нам предложение…

– Да-да! – Обрадованно заговорил пришелец, воодушевлённый тем, что всё же большую часть слов северяне смогли понять, и продолжил: – Видите ли, мы проводим исследования, неразрывно связанные с выходом на поверхность, и нам нужна, своего рода охрана. В общем, мы хотим, чтобы вы сопровождали нас в наших экспедициях, и помогали при заборе грунта, воздуха и воды для проведения анализов. Ну, а мы, в свою очередь, отблагодарим вас тем, чем сможем. Вот этот молодой человек говорил, что вам нужны знания, и мы, немного посовещавшись, решили, что кое-что вам действительно может пригодиться.

– Легенды говорят, что вы обладаете оружием большой разрушительной силы… – Начал Аласейа, по привычке потирая свежевыбритый подбородок, и подозрительно глядя на Михаила. – Неужели вы не можете сохранить своих людей с его помощью, и не подвергать их напрасному риску?

– Вот тут вы правы. – Снова улыбнулся Древний. – У нас, конечно, есть огнестрельное оружие, но всё дело в том, что мутанты очень хитры. Они умеют маскироваться, подбираются к нам на выстрел из лука, на бросок копья, и всегда застают нас врасплох. Мы успеваем их увидеть только тогда, когда они уже на нас нападают. У вас, я вижу, есть собака. – Михаил многозначительно посмотрел на Кали, до этого молчаливо лежащего рядом с Хортером, лишь скалящего острые клыки, и продолжил: – У вас, как мы поняли, особо развито какое-то особое чувство, позволяющее ощутить вам приближение врага. Ведь как-то вы почувствовали, что в нескольких километрах от вас готовится расправа над нашими соратниками, и пришли на помощь. Николай рассказал нам о той битве с мутантами, и мы поняли, что вы отважные, храбрые и умелые воины. Более лучшей охраны нам не сыскать, да и выбора у нас нет никакого.

– Километрах? – Повторил Увгард. – Какое чудное слово…

– Это мера измерения расстояний. – Тут же пояснил Михаил. – Вы меряете шагами, а многие века назад, расстояния мерили километрами, метрами, ну, и так далее. На мой взгляд, это гораздо удобнее. Ведь у каждого человека разные шаги…

– Сейчас мы договоримся до того, что вы можете измерять и время. – Иронично заметил Сардейл, усмехаясь, и посматривая на заулыбавшихся воинов.

– Это так и есть! – Воскликнул Древний. – Время измеряется в секундах, минутах, часах, сутках.

– Проклятье. – Выдохнул ветеран. Он сразу поверил пришельцу, и, решив не спорить о том, что невозможно в его понятии как-то измерить день, или ночь, лишь заметил: – Всё у вас не по-людски. Минуты какие-то, секунды…

– Не имею чести знать вашего имени, но посмею заметить, что так измеряли время многие сотни лет назад! Просто со временем эти знания были утеряны, и основательно забыты! Если вы согласитесь на наши условия, то мы, конечно же, научим вас всему этому.

Рутгер невольно улыбнулся, подумав о том, что сейчас все воины не взирая на возраст похожи на отроков, первый раз попавших в Храм Бессмертного Тэнгри на урок Хранителя и услышавших нечто чрезвычайно удивительное. Он поймал себя на мысли, что ему сейчас хочется поднять руку, и попросить, чтоб Михаил рассказал об этом подробнее.

* * *

Глава 18.

Нет, конечно, он не сказал Древнему о своих подозрениях, и благодарил Бессмертного Тэнгри, что тот надоумил его пока молчать об этом. Теперь он находил сотни подтверждений того, что здесь, в Улье, жизнь совсем не такая, как говорится в легендах о Древних Богах. Здесь тоже есть бедные и богатые, нищие, чья жизнь ничего не стоит, и те, кто может прикоснуться к Небожителям, на кого даже взглянуть нельзя без содрогания сердца.

Пока Стальной Барс не знал, почему он не спрашивает про это, и только чутьё подсказывало, что пока лучше промолчать. Придёт время, он сам всё увидит и узнает, а неуместный вопрос может всё испортить. Он видел, с каким пренебрежением Михаил говорит о каких-то собственных знакомых, как брезгливо кривит губы, произнося их имена, и с каким благоговейным трепетом поминает тех, кто находится глубоко под землёй.