Древние Боги

Сардейл широко улыбался, и в его глазах застыли скупые слёзы воина. Он был вне себя от радости, что Стальной Барс снова с ними. Ведь он его любил так, как любил бы своего родного сына.

– Где мы? – Спросил Рутгер, уже догадываясь, что значит вся эта обстановка, и где он находится. Это место слишком хорошо для пещер мутантов, или убежищ ювгеров, но слишком убого для жилища Древних Богов.

– Николай нам много рассказал, и многое нам не понятно, но, несомненно, только то, что здесь живут обычные люди, какие и слышать не слышали ни про каких Древних Богов.

– Кто же они? – Насторожился воевода, уже зная, что он услышит в ответ. Эта догадка появилась у него давно, и время от времени он находил ей косвенные подтверждения. Но сейчас он хотел это услышать, и осознать, что был прав. Пусть то, во что верят во всём Обитаемом Мире, превратится всего лишь в красивую сказку, пусть они окажутся обычными смертными людьми, каким-то чудом сумевшими дожить до сегодняшних дней. Всё это уже не важно! Главное то, что они потомки тех, кто владел всеми теми знаниями и оружием, способным вызвать Апокалипсис. Нужно будет приложить все усилия, чтобы получить у них нечто такое, что поможет выжить стране Лазоревых Гор в этом жестоком мире. Что это может быть, Барс не знал, и даже не предполагал. Мысль, что это может быть какое-то страшное оружие, повергало его в робость, и он начинал думать, что это не совсем то, зачем они пришли так далеко на юг.

– Они потомки тех, кто смог выжить после Апокалипсиса. Они обычные люди, но… – Сардейл быстро оглянулся на чуть приоткрытую дверь, и, понизив голос, хитро прищурившись, подмигнув, прошептал: – Я не верю ни одному их слову. Я собственными глазами видел личины из гладкой, зелёной кожи с огромными стеклянными зрачками, а у многих есть арбалеты с огненным боем! По-моему, они просто боятся нас.

– Вот как… – Задумчиво пробормотал Рутгер. Слова ветерана озадачили его. Пусть они не боги, пусть они всего навсего обычные люди, но у них есть то, чего нет ни у одного народа Обитаемого Мира. Чего же им бояться тех, кто совсем не хочет им зла? Да! Они же совсем не знают, кто такие виги, и зачем они здесь. Долгое время они сражались с ювгерами и мутантами, и привыкли видеть в тех, кого встретят на поверхности только врагов, так почему они должны доверять тем, кого видят впервые? Но ведь они впустили их в своё убежище, значит, первый шаг уже сделан! Или это было сделано в благодарность на то, что они спасли Николая, и на большее рассчитывать не стоит? Бессмертный Тэнгри! Как же не хватает воеводе рассудительного Аласейа, и всё знающего, способного продумать на несколько шагов вперёд, Лурфара!

– У нас большие потери? – С дрожью в голосе спросил воевода, боясь услышать в ответ имена погибших воинов. Это больно, но он должен это знать. Чтобы укрепить сердце, накопить ярость и ненависть для следующей битвы. Чтобы их имена огнём горели в памяти, и по возвращении домой он мог выбить их на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри, и отдать им достойные храбрых воинов, почести.

– Каким-то чудом мы смогли избежать крупных потерь, и в бою погибло только два бойца. Индри, Нортар. Впрочем, Йеге говорит, что к ним к Очагу Тэнгри может отправиться ещё и Гардер.

Стальной Барс помнил лицо каждого из погибших, знал любого из них, и теперь даже не мог определиться, чья потеря наиболее чувствительна для его малой дружины. Каждый из них был хорош на своём месте, и теперь будет нелегко найти им замену, ведь с каждой битвой воинов становится всё меньше и меньше.

Вечно мрачный, неразговорчивый Гардер всегда стоял в первом ряду строя, и никогда, ни одному противнику не удавалось проскочить мимо него, или хотя бы оттеснить его на шаг. Он не был хорошим бойцом на мечах, но его сила с лихвой заменяла ему это. Хватало всего одного удара секиры, чтобы раскроить и щит, и доспехи противника. Индри был ему полной противоположностью. Ловкий, быстрый, как змея, бросающаяся на врага, и в поединке с Увгардом он мог биться с ним на равных довольно-таки долгое время. Нортар был тихим, скромным, никогда не лез вперёд, а во время битвы превращался в самого дьявола, и его меч не знал пощады. Со стороны могло показаться, что его клинок никогда не сможет насытиться кровью, но едва падал последний поверженный враг, сталь заботливо вытиралась, исчезала в заплечных ножнах, и её владелец снова становился скромным, даже чуть застенчивым человеком, с каким-то удивлённым взглядом, словно видел всё это в первый раз в жизни.

– Они были славными воинами, и я уверен, что они сейчас сидят у Очага Бессмертного Тэнгри в окружении героев минувших веков. – Рутгер почувствовал, как защемило сердце, и на глаза невольно навернулись слёзы. Он считал виноватым себя в их гибели. Это он привёл их сюда, и он решает, что им делать и когда умирать. Правильно ли это? Так ли должно всё происходить, или всё может быть по-другому?

Сардейл положил руку на плечо воеводы, и заглядывая в глаза, проникновенно, что бывало с ним крайне редко, произнёс:

– Они были воинами, знали, на что шли, и поверь мне, не каждому даётся такое счастье умереть в битве, собрав большую свиту из убитых врагов. Не стоит терзать себя. Многие завидуют им, и готовы к почётной смерти.

– Да, всё это так, но ведь они были ещё так молоды! Подумай, какие бы у них могли быть дети, а клан Снежных Барсов через какое-то время получил новых воинов! Если наш поход окончится смертью каждого из нас, если все будут жаждать гибели в бою, то кто вернётся домой и продолжит наш род? В каждой битве ты ищешь славную, геройскую смерть. Зачем? Для чего? Подумай, что станет со всеми нами, когда ты отправишься к Очагу Бессмертного Тэнгри! Мы лишимся доброго совета, крепкой руки, и острой, незнающей пощады секиры! Как долго после этого мы сможем продержаться?

Стальной Барс не собирался всё это выговаривать ветерану, откладывая этот разговор на потом с каждым разом. Может быть, это продолжалось бы до бесконечности, или пока кто-нибудь из них не погиб, но теперь получилось как-то само собой, и Рутгер надеялся, что Сардейл прислушается к его словам.

Старый друг улыбнулся, и, глядя в глаза воеводы, замешкавшись на несколько мгновений, твёрдо произнёс:

– Всегда можешь рассчитывать на меня. Я обещал Вальхару, что присмотрю за тобой, и если будет нужно, подставлю грудь под смертельный удар, и сдержу клятву, данную на мече.

В это время с металлическим скрежетом настежь открылась дверь, и в полумрак комнаты ворвалась Эррилайя. Ни слова не говоря она упала на грудь Рутгеру, и зарыдала, обхватив его за плечи. Не зная, что делать, воевода смущённо улыбнулся, и дрожащими руками погладил её по вздрагивающей спине, и распущенным, чёрным волосам. Он не привык выставлять свои чувства на показ, не привык быть слабым, и растерялся. Он представлял себе встречу с возлюбленной после разлуки, и смертельной опасности, но она ему казалась немного другой, более сдержанной. Барс не знал, как успокоить Эррилайю, и что-то ему подсказывало, что сейчас что-либо говорить просто нет необходимости. Девичьи слёзы не вечны, и вместе с ними из сердца исчезает страх, боль, одиночество, и всё то, чего ещё только может страшиться человек. Сейчас он просто вдыхал запах её волос, обнимал за плечи, остроту и угловатость каких не мог скрыть и толстый, подбитый конским волосом тегиляй, и чувствовал, как счастье переполняет его. Его любят больше жизни! И всё то время, пока он был в плену, о нём думали, не забывая ни на мгновение, и может быть, как раз вот это дало ему поддержку, и он не пал духом, готовя себя к ужасным мучениям. А что же он сделал сам, чтобы не расстраивать эту симпатичную девушку, чтобы она за него не переживала? Разве можно быть таким чёрствым, и думать о ней только тогда, когда он её видит? Почему он ринулся в гущу сечи, хотя без этого можно было вполне обойтись? Зачем так бездумно рисковал жизнью? Ведь без него поход обречён на провал, и все его друзья понесут большую утрату! В конце концов, как предсказывала Эррилайя, он должен стать Владыкой страны Лазоревых Гор.

В тёмном провале двери возникли улыбающиеся лица друзей, и воевода подумал, что как всё-таки он счастлив, даже не смотря на то, что находится за тридевять земель от дома, и что завтра может всё измениться не в лучшую сторону. У него есть всё, чтобы полной грудью вдыхать воздух жизни. Есть любовь, ради какой можно пойти на смерть, есть друзья, за каких он не страшится гибели, и нет сомнений в том, что они тоже не испугаются смерти ради его жизни.

* * *

Глава 13.

Лорд Сатвел раздражённо посмотрел на улыбающегося Ниирде Соо, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать себя, и не вырвать из ножен меч. Никогда он не сможет до конца изучить этого ярвира, как и его слова. Невозможно понять, когда он говорит правду, когда шутит, а когда откровенно лжёт. Полунамёки, едкие замечания, от всего этого лорд жутко устал, и хотел только одного, чтобы его оставили в покое, и не видеть эти противные, прищуренные глазки. Хотелось уехать куда-нибудь далеко-далеко, глупо, по-детски, спрятаться под одеялом от всех своих притязаний, тем более что сейчас, с каждым днём они казались ему всё более и более несбыточными. Да! Это, наверное, будет самое лучшее решение – бежать из этой непокорной, пусть и богатой страны, куда угодно, лишь бы подальше. Разве сможет он быть здесь в безопасности, когда останется в живых хотя бы один виг? Всех уничтожить просто невозможно! В горах и лесах есть такие местечки, куда не ступала нога человека ещё с Апокалипсиса! В конце концов, многие виги могли укрыться в Мёртвом Городе, куда ярвиры уж точно не сунутся, убоявшись Невидимой Смерти. Нет. Всех уничтожить невозможно. Но можно сделать так, чтобы оставшиеся в живых молчали, и не пытались свергнуть его власть.

Власть! Её сначала нужно заполучить! Из долгих разговоров с Ниирде Соо, он смог сделать вывод, что чтобы править страной Лазоревых Гор, ему нужно было родиться ярвиром. Нет, он не сказал об этом прямо, но были еле заметные намёки, что Новому Порядку, к какому призывает он примкнуть, лорд нужен лишь в виде слуги. Как он мог наивно думать, что ему позволят править в этой богатейшей стране? Ярвиры всегда хотели захватить Лазоревые Горы, как и Россу, а тут им представился такой шанс! Нет, конечно, они его не упустят, и сделают всё возможное, чтобы остаться здесь навсегда. А зачем им тогда будет нужен сам лорд? После того, как будет захвачен Вольфбур, и склоны священной горы Эрпон покроются трупами вигов, сколько тогда проживёт сам лорд, и какой будет его смерть? Народная молва доносит слухи о том, что ярвиры не только коварны, но кровожадны. Ведь не на пустом же месте возникли слухи о Красном Орле! Если это действительно правда, то жестокость ярвиров не знает предела! Разве могут люди придумать такое? Человека привязывали к столбам за руки, топором прорубали рёбра вдоль позвоночника, и, достав лёгкие, укладывали на плечи казнённого. Бессмертный Тэнгри! Не дай испытать такое, или хотя бы увидеть…

– Когда же твои воины начнут штурм Вольфбура? – Нахмурившись спросил лорд Сатвел, глядя в прищуренные глазки Ниирде Соо.

На лице ярвира промелькнуло удивление, и сложив на груди руки, будто собирался молиться, он поклонился, потом посмотрел в сторону священной горы Эрпон, где в пригороде что-то дымно горело:

– Разве храбрые ярвиры уже не начали штурм?

– Но за два дня они не продвинулись ни на шаг! – Воскликнул самозванец, злясь всё больше и больше. Сидеть в кресле уже не было сил, и он вскочил, отмеряя шагами истоптанный снег перед шатром. Хотелось сказать, что он до жути недоволен ведением войны, что будь его воля, то иноземцы никогда не получат обещанного золота, ведь они не выполняют собственные обязательства, но лорд опять смолчал, чувствуя, что страх опять закрадывается в его душу. Чувство опасности превысило все мысленные пределы, и Сатвел смог понять, что как только ярвиры возьмут Вольфбур, ему останется жить всего несколько мгновений. Почему же они медлят? У иноземцев достаточно сил, чтобы покончить с вигами за несколько дней! Или они преследуют какие-то свои цели? Что это могут быть за цели, и как они отразятся на судьбе лорда?

О, Боги! Что за времена наступили, если жизнь лорда перестала что-либо значить?! Теперь ничего не стоит напоить его кровью чей-то меч, и многие будут рады, просто счастливы, если он умрёт. Что же делать? Как выжить в этом аду?

– Меня беспокоит вождь Вальхар, и то, что вокруг него собираются виги. Он уже имеет достаточно сил, чтобы выступить против нас. – Ярвир какое-то время смотрел, как Сатвел нервно отмеряет шаги, улыбнулся чему-то своему, и опять уткнулся в кубок с ярко-красным, подогретым батгейским вином, словно пытался там разглядеть ответы на собственные вопросы.

– Ярвиры храбрые и сильные воины. Что может сделать чернь, собранная под стягом клана Снежных Барсов? – Как можно беззаботнее отмахнулся лорд.

– Тем не менее, у них достаточно сил, чтобы противостоять нам. – Осторожно ответил Ниирде Соо. – Две сотни «Железнобоких», около шести сотен вигов, харвеллов и заулов. А куда подевались дхоры, и сколько их было? Кто сможет ответить на этот вопрос?

– Насколько я знаю, «тёмные» не могут отходить от Чёрного Леса слишком далеко. Он даёт им силы, и поэтому они почти непобедимы. – Лорд сознательно выделил слово «почти», и многозначительно посмотрел на ярвира.

– Так что им мешает вернуться в Лес, набраться сил, и снова выступить против нас? Мои лазутчики не могут отыскать их следов. Так может, они и не уходили в свои логова, а находятся на опушке того леса, ждут благоприятный момент, чтобы ударить нам в спину?

Сатвел посмотрел на лес, стоящий стеной в небольшом отдалении от их шатра, куда он когда-то ездил на охоту вместе с Владыкой Альгаром. Тогда он был обычным лордом, и не владел золотыми рудниками, а мыслей о том, чтобы взять в руки власть даже не было и в помине! Всё казалось простым и понятным, и хотелось просто жить, наслаждаясь каждым днём в полной мере. Теперь всё виделось чрезвычайно запутанным, в чёрном, каком-то мрачном цвете, и высокой, непробиваемой стеной стояла ожидание чего-то страшного, неизбежного. Теперь он ни за что не рискнёт углубиться в лес. Там много укромных мест, где можно спрятать не одну сотню воинов, где они могут спокойно жить, набираясь сил, и готовясь к решающей битве за страну Лазоревых Гор.

– Вряд ли они отважатся забраться так далеко! – Хрипло рассмеялся Сатвел, и сам же услышал, как фальшиво прозвучал его смех. Раньше дхоры никогда не доходили до Вольфбура, даже когда у них была возможность, и войско вигов было на севере, отражая атаки лердов, отстаивая Россу. Наверное, никто тогда не подумал, почему они не напали на священную гору Эрпон, хотя и жаждали этого. Все просто возблагодарили Бессмертного Тэнгри, и принесли дары богам.

– Ваша милость наверняка знает эти леса, как свои пять пальцев. – Снова улыбнулся Ниирде Соо, и слегка склонил голову.

И вдруг лорд понял, чего он от него добивается. Конечно! Это же так просто! Он знает, что Сатвел может принимать быстрые, жёсткие решения, и теперь хочет посмотреть на него в деле и понять, может ли он пригодиться Новому Порядку. А может быть это попытка избавиться от неугодного человека? От хитрого, и коварного ярвира можно ожидать чего угодно, и если он ещё пока жив, то это не заслуга телохранителей-сивдов, а решение Ниирде, готовящего для него какую-то особую роль.

– Что хочет этим сказать наш многоуважаемый союзник? – Сделав вид, что не понимает намёков, лорд быстро повернулся к ярвиру, и вопросительно посмотрел ему в глаза. Ему не нравилась мысль отправляться в лес, на разведку, и помочь лазутчикам. Там легко с ним может случиться непоправимое. Или пока ещё рано, и цепь жизни ещё достаточно крепка? Бессмертный Тэнгри! Помоги! Подскажи что делать, и что ответить на последующее предложение иноземца! Как горько осознавать, что, то, чего так долго добивался, какие интриги плёл, чтобы заполучить это, вдруг так легко ускользает от него. И кто бы мог подумать, что виноват в этом никто другой, как именно тот, кого он призвал в союзники! Как же он не предугадал это? Ведь это было легче лёгкого!

– Было бы хорошо, если лорд Сатвел отправился в лес с лазутчиками ярвиров, и весь осмотрел его… Неприятно получить пусть не сокрушительный, но всё-таки чувствительный удар в спину, когда войско пойдёт на приступ горы Эрпон.

Самозванец улыбнулся, снова сел в кресло, отмахнулся от слуги, подающего кубок подогретого вина, и, наблюдая, как прожаривается на огне туша убитого оленя, как медленно, и со знанием дела повар проворачивает вертел, несколько задумчиво ответил:

– Это будет сделать непросто. Наши леса дремучи, и велики. Даже те, кто прожил в них всю жизнь, не могут знать, что скрывается в самом сердце чащобы. Вполне может быть, что там есть кое-что и пострашнее, чем орда дхоров.

Ярвир снисходительно улыбнулся, и было невозможно понять, то ли он разгадал хитрость лорда, то ли ещё и не догадывается о ней. Только одно совершённое ясно, что Сатвела хотят отослать хотя бы на неделю от стен Вольфбура. Для чего? Что могут дать несколько дней Ниирде? Взять штурмом гору Эрпон? Но это невозможно! Пусть вигов немного, и знать хочет сдать город, но чернь упряма, и будет сражаться до последней капли крови, надеясь на то, что скоро им на помощь придёт вождь Вальхар. А знают ли вообще, что он ещё жив, и у него есть кое-какая сила? Кстати, а почему до сих пор знать не даёт ему никакого сигнала о своём решении? Разве так трудно под покровом ночи вернуться назад в город и переговорить со своими приспешниками? Конечно, что будет с ними потом, уже не будет важно. На всё воля кровожадных ярвиров, и благосклонных богов, главное, чтобы они указали путь, где вигов меньше всего, и хотя бы немногочисленными силами атаковали защитников в спину. От них не требуются какие-то подвиги и особая храбрость. Просто небольшая смута, чтобы отвлечь внимание. Это-то они наверняка смогут сделать!

– Почему же? – Ниирде Соо, кутаясь в огромную шкуру чёрного, пещерного медведя подставил кубок, и слуга дополнил его вином. И куда в него столько лезет? Почему он никогда не пьянеет? Или только делает вид, что пьёт? Притворяясь пьяным гораздо проще войти в доверие. Ведь как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Может, так он пытается вызвать вига на откровенность? Так что же он тогда хочет выведать? Кажется, что для его проницательности не может существовать никаких тайн… – Мои лазутчики заходят в ваши леса довольно-таки глубоко, и кроме бурелома ничего там не встречали!

Сатвел слышал про эти робкие попытки, и теперь слова ярвира вызвали у него смех:

– Многоуважаемый Ниирде Соо удачно пошутил. Если считать несколько десятков шагов от опушки за самое сердце чащи, то можно сказать, что вам покорились все дремучие леса Лазоревых Гор!

Сейчас ему было всё равно, обидится или нет союзник на его слова. Он хотел сбить с него спесь, проучить за высокомерие, и дать понять, что всё совсем не так хорошо, как может казаться самому иноземцу. Где-то в глубине страны собирается войско в тысячу мечей его злейшего врага Вальхара, и где-то бродят несколько сотен дхоров, что, как будто растворились в воздухе с утренним туманом! Их сила, конечно, мала, но кто даст гарантию, что с тех пор, как они получили эти сведения, к вождю клана Снежных Барсов не присоединились ещё несколько сотен воинов, из разбитых дружин кланов?

Как всегда, с лёгкой полуулыбкой глядя как дымят окраины Вольфбура, ярвир пожевал губами, смакуя вино, и приподняв голову, как бы между прочим, проговорил:

– Ваша милость пытается создать тайну там, где её просто не может быть. Разве страна Лазоревых Гор уже не принадлежит нам? Осталось всего несколько замков, которые в руках вигов, и я уверен, что они падут, как только узнают о захвате столицы. Храм Висс полностью разрушен. Храм Бессмертного Тэнгри сгорел в пожаре. Народ лишился своих Богов. Во что они ещё могут верить? Ради чего они ещё могут биться, и кто им даст силы для борьбы?

– Существует ещё воевода Рутгер, кого Вальхар хочет посадить на трон Владыки. – Возразил лорд. Он плохо помнил того молодого выскочку, зато запомнил то чувство, испытанное при его гневной речи на Совете Лордов. Он сразу понял, что вот главная опасность, и её нужно устранить как можно быстрее. Воевода сразу показался ему сильным, и достойным противником. Он не спорил с вождями, не вносил каких-либо своих предложений, и это вполне можно было списать, как на его молодость, так и на мудрость. Словно он хотел дать понять, что лучше обычное действие, чем тысяча бесполезных слов.

Где же он теперь? Что с ним? Может быть его кости давно обглодали звери где-то в Сармейских Степях? Кстати, а зачем он туда отправился? Что ему там нужно? Ах, да! Древние Боги. Поверить в легенду! Это в духе вигов. Конечно, Боги существовали, и это бесспорно, но дожил ли хоть один до нынешних времён? А что, если это всё-таки не так, и Барсу удастся отыскать Богов? Что, если он сможет получить у них оружие страшной разрушительной силы? Мечи и дальнобойные арбалеты могут показаться детскими игрушками по сравнению с тем, что может уничтожить и без того хрупкий, чуть живой, Обитаемый Мир. Чтобы убить своих врагов, молодость вряд ли будет слушать осторожную опытность.

От собственных мыслей вдруг стало жарко, и Сатвел опять чуть было не вскочил, что сразу же не укрылось от проницательного взора Ниирде Соо:

– Нашего уважаемого лорда что-то встревожило?

– Я подумал о так называемом Стальном Барсе. Чернь возлагает на него большие надежды, и хочет посадить его на трон Владыки.

– Я слышал эту сказку. – С достоинством кивнул ярвир, и как всегда улыбнулся одними уголками губ. – Это всего лишь сказка, и я думаю, что у неё не будет счастливого конца. В это можно верить, и мечтать об этом сколько угодно, но это так и останется всего лишь мечтами.

– Мне этот выскочка показался сильным противником. – Чувствуя, что краснеет, за то, что убоялся какого-то мальчишки, поспешно произнёс лорд.

– Может быть он и опасен, но он там, далеко на юге, а мы здесь, перед Вольфбуром, и нам нужно всего небольшое усилие, чтобы горожане сдались, и вручили ключи от города. К тому же я совершенно уверен, что и он сам, и его небольшая дружина давным-давно мертвы. – Ярвир снова сделал глоток вина, зажмурил глаза от удовольствия, и через какое-то время, словно очнувшись, спросил: – Сколько их было? Сотня?

– Да. Их было чуть больше сотни. – Соглашаясь кивнул Сатвел, и понимая, что покоя в душе так и не наступает. Что же его тревожит? В словах иноземца есть истина, и, прислушавшись к голосу разума, можно только с ним согласиться, однако… Нет-нет! Чудес, конечно же, не бывает, и всё именно сегодня, сейчас, в нём крепла уверенность, что он ещё встретится с воеводой Снежных Барсов, и эта встреча будет для него совершенно лишена какой-либо приятности. Может, так чувствует приговорённый к смерти, доживая последние мгновением перед рассветом, перед тем, как взойти на эшафот, где он под шум толпы расстанется с жизнью?

– Ваша милость! Ваша милость! – Крик одного из его военачальников вывел из задумчивости, и он вскинул голову, глядя, как немного прихрамывая, к палатке приближается один из немногих сивдов, кому он ещё мог доверять.

Синтай опираясь на обнажённый меч тяжело опустился на одно колено, поклонился, и сдёрнув с головы блестящий шлем, украшенный перьями, едва переводя дыхание, выпалил:

– Ваша милость! Боюсь, что я принёс плохие вести.

– Что же случилось? – С полуулыбкой спросил лорд, ловя себя на мысли, что опять невольно чуть подражает этому проклятому ярвиру.

– Виги сбросили со стены несколько голов тех, кто хотел перейти на нашу сторону! Они казнили верных вашей милости людей!

Сатвел ожидал нечто подобное, и всё же вздрогнул. Глупо было надеяться, что представители знати смогут долго держать это в секрете. Когда-то это должно было случиться. Воины словно знали наперёд, что те могут предпринять, и в дозор у первой улицы ставили только проверенных людей, а бойцов из знати даже близко не подпускали к ним. Что же они сделали, раз их заговор так легко раскрыли? А! Разве это теперь важно? Важно то, что ждать теперь чего-либо совершенно бессмысленно, и как лорд ни откладывал штурм Вольфбура, он всё же должен состояться. Кровавый, по жестокости, наверное, превосходящий все сражения, произошедшие под небом Обитаемого Мира. Уцелеет ли при этом город, или от него останутся только закопчённые, дымящиеся руины? Вряд ли ярвиры оставят от него камень на камне, взбешённые упорством горцев.