MANGA. Метасиндикат

Выходит, ренегат – тоже хороший психолог, раз считал ее сомнения. Значит, он наблюдает через камеры, анализирует каждый жест. Начальство тоже наблюдает, значит ли это, что оно все поняло?

Что же делать? На кого работает ренегат? Россия? Китай? Арабы?

Рейна давно хотела соскочить, и вот предоставляется возможность. Но не усугубится ли ее положение? Или некуда усугублять, и все сотрудники операции вместе с детьми будут уничтожены? Это логичнее всего. Рейна включила аудио – имитировать чтение не было сил.

Как свернут эксперимент? Она бы просто пустила ночью газ, накануне вывезя ценных сотрудников. Никто не испугается и не будет страдать. Уничтожать сам Объект накладно, тут тонны дорогого оборудования. Или здесь нет подходящих систем, по которым можно пустить газ, и просто всех перестреляют?

Безумно захотелось противогаз. Разыгравшееся воображение уловило сладкий запах акации, и у Рейны закружилась голова. «Зарин», – подумала она и приготовилась умирать, но вскоре поняла, что показалось.

Хоронила она себя неоднократно, но все равно не была готова к смерти. Ей всего двадцать семь, всю жизнь она выполняла чужие приказы: сперва подчинялась родителям, потом – многочисленным начальникам. Сейчас же окончательно осознала, что больше всего на свете хочет жить в бамбуковой хижине где-нибудь на Филиппинах, собирать моллюсков в прибое вместе с детьми, своими или приемными.

Родители муштровали ее, пытались воспитать социально значимого члена общества, она же научит детей радоваться простым мелочам. Но сперва надо научиться самой. Позволят ли?

Время превратилось в тягучую расплавленную смолу. Монотонный голос что-то говорил и говорил – она не вникала. Лежа на спине, глядела в потолок и пыталась понять, стоит ли отчитываться о сообщении доктора М. или нет. В конце концов решила, что с большой вероятностью ее списали, и лучше рискнуть и промолчать.

Но как ей готовиться? Максимум, что она может – быть начеку. А чтобы сохранить реакцию и внимание, нужно спать, что никак не получается.

В итоге заснуть удалось ближе к утру, но проснулась Рейна бодрой и стимулятор принимать не стала.

Начался обычный день: сперва душ и разминка. Потом – получение задачи от начальства, завтрак в столовой вместе с детьми и воспитателями. Одну смену отпустить на отдых, вторую собрать и проинструктировать.

Задач на сегодня не было. Хотя такое случалось и раньше, Рейна насторожилась. Завтракая, изучала детей, осталось тринадцать пятилетних малышей, все они вели себя обычно, вундеркиндов среди них не наблюдалось. И Джия, и мальчик блондин, Лука, сидели за столом с еще двумя – латиносом Мигелем, плаксой Мари. К ним посадили пятого – синеглазого черноволосого мальчика из первой спальни, который остался один и заскучал. Как же его зовут… Рейна ведь знала. То ли Раймонд, то ли Эдвард.

Скорее всего, проект закрывают, потому что дети, в которых пробудили талант, очень быстро погибали. Но пока жив последний ребенок, есть надежда, а значит, скорее всего, зачистки в ближайшее время не будет. Закончив завтракать, Рейна решилась и направилась к детям. Сидели они по четверо, ковыряя кашу – кто с аппетитом, кто неохотно.

Склоняясь над каждым столиком, Рейна спрашивала, вкусно ли им, никто ли их не обижает, и выслушивала бормотание на разных языках. Остались три темнокожих, три метиса, два азиата, латиноамериканец, араб и трое белых, шесть мальчиков и семь девочек. Примерно такое процентное соотношение представителей разных рас было с самого начала.

Но днем и вечером ничего не случилось, а детей как было тринадцать, так и осталось.

Беспокойство немного поутихло, и Рейне удалось заснуть. Следующие утро и день тоже не принесли ничего особенного, уж подумалось, не пригрезилось ли послание таинственного доктора М. Но вечером, вернувшись в свою комнату, в ящике с нижним бельем Рейна нашла оранжевую ленту и записку: «Когда получишь сигнал, повяжи ленту на руку, чтобы тебя могли опознавать свои».

Свои… Значит, доктор М. работает в команде, и куда смотрела служба безопасности? Или это не команда, а случайные люди, завербованные на месте, как и она? Но все-таки нужно отдать должное ренегату, он отличный психолог, раз никто из завербованных не доложил наверх.

И все-таки зачистка будет. Или не зачистка, а нападение на базу?

Спроси кто, где находится база, Рейна не ответила бы, потому что не знала. Подписывая документы, она гарантировала, что не будет выяснять ее местонахождение и обязуется не пытаться проникнуть в помещения, куда у нее нет доступа.

Прилетев в Тусон, она поехала в Грин-Валли, где ее ждали, села в фургон без окон, и ее везли где-то час. Потом, завязав глаза, ее пересадили в другой транспорт, судя по покачиванию и звуку мотора, вертолет. Летели около получаса. Повязку с глаз сняли лишь в лифте под землей.

База может быть где угодно, как посреди прерий или в горах, так и на окраине города среди жилых домов. Не исключено, что и в Мексике. Она либо не имеет окон, либо частично или полностью находится под землей.

Раньше, перед тем, как действовать самостоятельно, Рейна старалась предусмотреть все детали операции, продумывала основной план и несколько запасных, теперь же от нее ничего не зависело, оставалось лишь довериться таинственному доктору М.

При мысли о том, что с ним что-то случится, и все накроется медным тазом, внутренности сворачивались от леденящего ужаса. Что ты творишь, Рейна? Совсем с ума сошла?! Еще есть время сдать ренегата, который точно где-то на базе, иначе как он получил доступ в домашнюю сеть?

И раз он рискнул пойти на конфронтацию, значит, этот человек что-то может, и у него есть такие связи, что агентам удалось просочиться в самое сердце метакорпорации.

Закралась тщеславная мысль, что МАНГА – организация молодая, ей всего-то полгода, а потому плохо защищенная, без разветвленной сети информаторов и агентов влияния. И если раскрыть предательство, можно сделать карьеру и выйти на зарплату со многими нулями. Открывшаяся перспектива вскружила голову, Рейна уселась за комп, создала документ и собралась писать очередной отчет, который надлежало сдать до восьми вечера.

Просчитался ты, ренегат. В ЦРУ берут людей определенного склада. Улыбнувшись, она приступила к отчету, но с каждой написанной буквой улыбка сползала с ее лица.

Допустим, она сдаст доктора, а что получит взамен? У нее нет связи с учредителями. Лавры достанутся тому человеку, которому она отправляет отчеты, а ей даже спасибо не скажут и премию не выпишут. Вполне вероятно, что и в расход пускать не передумают.

Она усмехнулась. Нет, таинственный ренегат, ты не ошибся, а все отлично просчитал, потому что ты тоже человек определенного склада.

Задумавшись о том, каков он, этот неизвестный кукловод, и каким силам служит, Рейна прониклась безмерным уважением к его интеллекту и логике, ей хотелось быть частью этой силы, потому утомление и тревогу сменил азарт дикого зверя, устроившего засаду на загонщика.

Знать бы еще, где здесь оружие.

Свет мигнул и погас, а спустя мгновение включился снова. Двери со вздохом распахнулись. Камеры, скорее всего, тоже были выведены из строя. Это и есть сигнал? Рейна уставилась на экран и выругалась: связь с домашней сетью отсутствовала. И как получать распоряжения? Метнувшись к ящику с бельем, она повязала оранжевую ленту на плечо, чтобы ее могли опознать свои. Еще раз глянула на экран и оторопела, там был текст послания:

«Жди у себя в комнате».

Прекрасно! Было 19.30 ровно. Изнемогая от тревожного предвкушения, она попыталась выяснить, как просочилось это распоряжение, и обнаружила новую домашнюю сеть. По давней привычке подавила любопытство, не стала искать, кого она связывает, похвалила хакера-ренегата за оперативность.

Наверху что-то бахнуло, аж стены вздрогнули. Донеслись крики, топот. Трижды кашлянул пистолет с глушителем – этот звук Рейна не спутает ни с чем.

Значит, все-таки вооруженный налет, а не диверсия изнутри, насчет ликвидации проекта «Пробуждение» ренегат солгал.

Мимо пробежали охранники, лишившиеся связи с центром и не понимающие, что происходит. Со злорадством Рейна подумала о старых добрых рациях – полагаясь на новые технологии, ими пренебрегли, за что и поплатились. Службу безопасности базы нужно расстрелять!

Поблизости активность прекратилась – очевидно, охрана ломанулась наверх. Интересно, что там? Нейтрализованы ли те, кто держит связь с центром? Но даже если сигнал тревоги передан, лететь сюда минимум полчаса. Значит, время пошло: на часах девятнадцать двадцать.

Снова послышались шаги. Человек не бежал, шел уверенно, но немного торопился. У двери замедлился… В комнату Рейны заглянул мужчина средних лет в джинсах и футболке, на его руке была оранжевая повязка. Врача, который пытался откачать девочку-целительницу, Рейна в нем узнала по эспаньолке с проседью.

– Ты и есть доктор Эм? – поинтересовалась она, мужчина качнул головой. – Какова наша функция?

– Вывести детей, они очень ценны, – ответил он. – На тебе спальня номер восемь, на мне – шестая. У нас есть сорок минут, потом базу взорвут.

Вот оно как…

– Идем?

– Еще рано. Ждем сигнал.

Вздохнув, Рейна сказала:

– Я так полагаю, бесполезно спрашивать, что происходит наверху, тебя тоже недавно завербовали.

– Именно, – кивнул он и вошел в комнату, пропуская пожилую воспитательницу Лючию, подволакивающую ногу.

– Что происходит? – спросила она, стараясь изображать обеспокоенность, задвигала монобровью, черные волоски над губой встали дыбом, как антенны, но в голосе звенел металл – еще один человек определенного склада.

Рейна пожала плечами, прикрыла повязку, потому что у Лючии такой не было.

– Стреляют. Наверное, вооруженный налет, нужно взять у охранников оружие и отбиваться.

– Когда ждать подмогу? – И снова в голосе Лючии послышалась фальшь.

– Откуда же мне знать? Связи с внешним миром нет. Если выяснишь, мы будем крайне благодарны.

Тетка устремилась дальше по коридору. Шла она не из блока для персонала, а оттуда, где жили дети – видимо, бросила подопечных. Рейна окликнула ее:

– Ты какую спальню курируешь? Третью? Дети сейчас без присмотра?

– Спят, – ответила она на ходу.

Подождав, пока женщина уйдет, Рейна сказала:

– По-моему, самое время действовать. Чую – еще немного, и будет поздно.

– Мы ждем человека с оружием, – сказал врач.

– А что, если его убили? Говорю ж: тянуть время – провалить операцию. К тому же время пошло! Девятнадцать тридцать… уже тридцать две! В общем, ты как хочешь.

Она обошла комнату в поисках чего-либо, что могло бы послужить оружием, но не обнаружила даже вилок. Пришлось брать круглого робота-уборщика, который можно метнуть в противника, весил он килограммов пять.

Рейна выглянула из комнаты и зашагала по пустому коридору, вертя головой в поисках мест, которые могли бы стать укрытиями. Вроде бы ей ничего не угрожает: свои не знают, что она предатель, налетчики должны быть проинформированы о повязках, но мало ли как все обернется. Врач смотрел ей в спину.

Электронные замки вышли из строя, и все створки дверей разъехались – прячься за любой.

Поворот. Теперь единственного союзника не видно. Еще поворот. Протиснуться между полуоткрытых створок – вот и нужный блок. В детских спальнях двери обычные, на петлях. С одной стороны – спальни с четными номерами со второго по десятый, с другой – нечетные номера. Дети живут в третьей, седьмой, шестой, восьмой. В первой остался один мальчик, то ли Эдвард… неважно.

Дойдя до спальни номер восемь, Рейна надавила на ручку – дверь со щелчком открылась наружу, и изнутри дохнуло опасностью. Захотелось прижаться к стенке, но Рейна осторожно заглянула в помещение.

Прямо возле выхода находились ванная и туалет, затем – игровая комната, и только потом – спальня. Царила мертвенная тишина, хотя после ужина и до девяти вечера дети должны резвиться и шуметь. Держа робота перед собой, Рейна переступила порог. От выброса адреналина зачастило сердце, и кровь, гулко пульсирующая в висках, заглушая прочие звуки.

Неужели у воспитателей есть инструкция, как действовать в случае опасности, и они перевели детей в другое место? Скорее всего.

Уверившись, что спальня пуста, Рейна осмелела, переступила через смятый коврик, медленно открыла дверь, отделяющую спальню от игровой, но сразу заходить не стала. Ее взгляду открылись две кроватки, где неподвижно лежали дети… слишком неподвижно. Они должны были среагировать на открывшуюся дверь!

Что-то щелкнуло, и через спальню к выходу метнулся силуэт. Рейна отскочила, наступила на коврик, он выскользнул из-под ног. Падая, она сгруппировалась, откатилась к ванной и метнула робота в голову воспитательнице, двухметровой Берте. Та вскинула руку с зажатым ножом, отбивая робота предплечьем, выругалась, перекрыла выход в коридор гигантской тушей.

Рейна понимала, что проиграет: во-первых, она в два раза меньше, во-вторых – у Берты нож.

На краю сознания проскользнула мысль, что раз дети не выбежали на грохот, значит, они мертвы или под снотворным.

Берта сделала обманный выпад, нанося прямой удар, но Рейна просчитала ее и ринулась навстречу, повисла на руке с ножом, прижимая ее к груди, поднырнула, уходя от удара левой, что было сил пнула опорную ногу Берты, но великанша не пошатнулась, ударила наугад.

В этот раз увернуться не удалось, и кулак впечатался в висок. Еще раз. Перед глазами потемнело от боли, заплясали разноцветные круги.

Только не отпускать руку с ножом! Если отпустить – конец. В меркнущем сознании пульсировало одно: держаться! Прорывалась ругань Берты. Тело слабело, становилось непослушным, звуки и ощущения отдалялись.

А потом что-то изменилось. Рейна упала на пол, сверху навалилось тяжелое. Притом что зрение и слух отключились, разум гаснуть не спешил. Рейна попыталась вылезти из-под тяжелого, но не получилось. Промелькнул страх, что повреждены зоны мозга, отвечающие за зрение и слух, и она завыла.

Потом ее схватили под мышки, вытащили. Все еще ничего не видя, она села, опершись о стену. Тьма перестала быть абсолютной, проступил силуэт спасителя, начал обретать очертания.

– Дети… – пробормотала Рейна. – У воспитателей инструкция…

Силуэт исчез в спальне, Рейна по стеночке направилась за ним, снова едва не упала, зато зрение вернулось почти полностью. Она обернулась, прищурившись: Берта лежала в луже крови.

– У тебя пистолет один? – спросила Рейна.

– Да, – ответил доктор с эспаньолкой, он шагал от кровати к кровати, стягивая простыни, под которыми, неестественно вывернув шеи, лежали одетые дети. Не веря своим глазам, Рейна шагнула к русоволосой девочке, потянулась, чтобы нащупать пульс на аорте…

Зрение окончательно восстановилось, и Рейна опустила руку. Лицо девочки было искажено мукой, губы ее посинели, глаза закатились, были видны лишь белки. Берта свернула детям шеи – как цыплятам, без зазрения совести. Промедление оказалось смерти подобным.

– Сука! – сквозь стиснутые зубы прошипел врач.

– В третью спальню! Может, выжил хоть кто-то, – скомандовала Рейна, направляясь к выходу и догадываясь, что все усилия тщетны: воспитательница, которую она встретила, сделала дело и уходила с места преступления. Переступив через Берту, она подняла оброненный нож – против пистолета, конечно, это ноль, но хоть что-то.

Но вдруг у Лючии рука дрогнула? Рейна ведь такая же, как они, однако не смогла бы прикончить детей, задушив их или свернув им шеи, как цыплятам. Вдруг не одна она сердобольная?

Глава 3

Десмонд

«Хочешь почувствовать себя живым? Занимайся тайским боксом!» – такой слоган Десмонд придумал для популяризации этого вида спорта среди школьников. Но его не поняли. Посчитали его неактуальным, ведь ученики «Эсперанто» и так живее всех живых.

Видимо, даже тем, кто в теме, неведомо опьяняющее чувство, когда тебя объявляют на ринге и ты стоишь, как сейчас, щурясь на слепящие прожекторы, во взглядах зрителей читаешь обожание или ненависть, по жилам струится жидкий огонь. Группа поддержки – друзья и поклонницы – ревет и рукоплещет. Сердце строчит, как автомат. Дыхание сбивается.

И вот выходит соперник, смотрит в глаза, и ты читаешь там решимость. Глядишь, чуть улыбаясь, ждешь, когда он занервничает.

Темнокожий одноклассник Гарри подбадривает себя ругательствами, начинает пританцовывать. Соприкасаются руки в перчатках.

Воздух искрит от напряжения. Пахнет потом и… деньгами.

Ринг-анонсер – Ник из одиннадцатого класса, болтать у него получается во сто крат лучше, чем боксировать. А судья – тренер, пожилой латинос Энрике Риос, выступавший в среднем весе в начале девяностых и прекративший карьеру из-за тяжелого нокаута, теперь у него парализована половина лица.

– Десмонд (Питон) Макгоуэн против Гарольда (Попрыгунчик) Сапало! Огонь и лед! Разыгрывается право поездки на межшкольный чемпионат в Нью-Йорке! Аплодируем участникам! Полутяжелый вес! Питон! – Орут парни, визжат девчонки – и одноклассницы, и те, что помладше. – И Попрыгунчик! – Аплодисменты тонут в недовольных возгласах «фу-у!» и свисте. Гарри косится на трибуны, и Десмонд понимает, что его соперник деморализован, а значит, уже наполовину проиграл.

Если бы Десмонд хотел, Гарри бы накануне намяли бока или пригрозили, но его интересует честный бой.

Звучит гонг. Гарри, более мощный и низкорослый, сходу пытается разорвать дистанцию. Десмонд знал, что будет именно так (не раз спарринговалcя с Гарри), а также знал, что его противник выдыхается в конце второго раунда, потому нужно постоянно перемещаться, чтобы вымотать его.

Во время спаррингов Десмонд не чувствует боли. Пока все атаки Гарри удавалось отбить и пару раз даже – нанести лоукик по правому бедру противника. Но «отсушить» квадрицепс не получилось. Гарри даже не захромал. Зато после второго лоу разозлился, попер танком, пропустил хук в челюсть и «поплыл». Добить его Десмонд не успел – прозвучал гонг.

Пока он пил воду, Риос что-то бормотал Гарри, тот кивал, а Десмонд просил мироздание, чтобы ему дали добить соперника и эффектно завершить бой. Но у тренера было свое видение ситуации, и он объявил технический нокаут. Десмонд даже не вспотел! Не успел почувствовать азарт боя!

Скрипнув зубами, он изобразил радость, под визг и аплодисменты вышел в центр ринга и поднял руки. Ликование болельщиков ненадолго утолило его эмоциональный голод, а потом пламя угасло и будто бы краски поблекли, девчонки растеряли привлекательность.

Переодеваясь, Десмонд думал, что преимущество у школы «Эсперанто» одно: секция тайского бокса. Чем обусловлен выбор родителей, Десмонд тоже догадывался: они упекли единственного сына в школу, максимально удаленную от дома, на другом конце Ди-Си, чтобы Десмонд попросту не успевал ездить туда-сюда в Гловер Парк, вынужден был жить в общежитии и не путался под ногами.

Правда, за успехи в учебе ему выделили отдельную комнату в общежитии, когда остальные жили по два человека. Он бы такого не вынес.

В коридоре, пританцовывая, ждал Дэн, глаза его блестели. Девчонки, наверное, уже разошлись, и к лучшему.

– Мы выиграли пятьсот баксов, Дес, прикинь!

Нищих в «Эсперанто», где курс обучения стоил от 80 000 долларов в год, не было. Даже если получать стипендию за отличную учебу, выходило не меньше 40 000, что могли себе позволить не все.

Ребята делали ставки от скуки. Образовали тайный клуб, куда брали только избранных парней 10 – 12 классов. Надо же как-то развлекаться, общежитие вдали от цивилизации, вокруг только виллы, пруды с утками и черепахами.

– Ни в чем себе не отказывай, – криво усмехнулся Десмонд, похлопав приятеля по спине, стиснул его руку. – Да, слушай, ты, хоббит. Еще раз назовешь меня – Дес…

Дэн вскинул руки, побледнел:

– Ой, прости, бро! Не буду.

Десмонд зашагал дальше. Он ощущал острую неудовлетворенность, сосущую пустоту, которую требовалось заполнить эмоциями. Потому остановился, развернулся:

– Что по Пупсу? Все в силе?

Дэн выдохнул, радуясь, что прощен, и улыбнулся от уха до уха.

– Конечно! В шесть, где и условились! Вот ржака будет! Это ты круто придумал.

– Пусть знает свое место, «зеленка».

Десмонд тоже улыбнулся, предвкушая развлечение. Всю дорогу до выхода из спорткомплекса он думал о том, как некстати в классе появился жирный узкоглазый нищеброд Пупс, который по злой иронии судьбы выбрал те же дисциплины! Мало того, он отлично соображал, из-за чего одноклассники могли усомниться в первенстве Десмонда.

За открытую травлю легко вылететь из школы со скверной характеристикой, что было недопустимо, но показать выскочке его место стоило. Не станут же полкласса выгонять?

На скамейке, закинув ногу за ногу, его ждала Марта и две ее подруги, которые тоже ничего. Но в сравнении с ней любая девушка будет той самой страшненькой толстухой. Взгляд нырнул в ее декольте. Девушка томно улыбнулась и, покачивая бедрами, направилась к нему, обвила шею и прошептала, защекотав ухо губами:

– Я за тебя болела. Мы все болели. Ты был великолепен.

Среди женщин популярен миф, что мужчины делятся на любителей ног и груди. Десмонду незачем было выбирать, какие прелести предпочтительнее: Марта высокая, длинноногая, и при этом у нее – полная «тройка», которая сейчас упиралась ему в грудь, отчего в голове теснились крамольные мысли.

– Спасибо, я ценю это, – проговорил он, ожидая, когда она отлипнет.

Наверное, следовало радоваться чуть больше. Но как радоваться обыденности, когда ясно, что ты – номер один в школе, и в восемнадцать лет жизнь уже удалась? Что касалось Марты… Он глянул на личный код, вытатуированный на ее запястье: стандартный набор символов и две голубые полосы сверху и снизу. Так себе статус, отец менеджер, мать хирург. У Десмонда полосы были фиолетовыми: он социально значимый индивид с хорошим достатком, подтвердил статус поступлением в элитную школу и отличными достижениями в учебе. Следующее подтверждение – университет, он собрался на международные отношения. Выше по статусу только те, у кого полосы кода снежно-белые: владельцы корпораций, миллиардеры; ученые, выдающиеся деятели искусства, известные политики – светло-лиловые.

– Ты сейчас домой? Подвезешь?

– В столовую, потом – в библиотеку, после мы с парнями собираемся. – О том, что среди парней будет Линда и, может, Викки, он умолчал.

Марта недовольно скривила губы.

– Значит, в субботу – в клуб?

Десмонд терпеть не мог клубы, пару раз с ней ходил – чуть с тоски не подох.

– Увы. Занят, сложная тема по португальскому. И русский уж очень сложный, жалею, что выбрал.

– Давай вместе сделаем уроки, – предложила она, хотя единственная дисциплина, которая у них совпадала – английский.

– Боюсь, тогда мне будет не до них, – дежурно улыбнулся он и поцеловал Марту в щеку. – Уверен, ты и без меня найдешь, как развлечься.

Марта – идеальная статусная девушка. Такие не для дела, а для красоты. Но в долгосрочной перспективе предпочтительнее Линда, у нее мать банкир, а отец занимает не последнюю должность в Белом доме. Как любил говорить отец: «Сеть заправок женится на сети супермаркетов». «Белые» могли себе позволить женитьбу на человеке любого статуса. Десмонд – «фиолетовый», в «белые» он лишь стремится, потому, чтобы поднять статус, ему точно нужна не Марта.

Вообще, с личными кодами – отличная идея, сразу видно, кто достойный член общества, а кто маргинал. Но до сих пор есть шизики, отказывающиеся от кода, им постепенно закручивают гайки, не обслуживают в некоторых банках, не пускают в развлекательные центры, не берут на престижную работу, рано или поздно упрямцев продавят.

В США эта система метакорпорации МАНГА успешно прошла обкатку, в то время как большая часть мира еще брыкается, особенно – страны-аутсайдеры.

Глумление над Пупсом планировалась в пятницу после занятий, чтобы толстяк не побежал жаловаться. А в понедельник он сделает правильные выводы и, даст бог, уйдет из школы, избавит мамочку от трат. Пусть он и башковитый и, как и Десмонд, платит за учебу лишь половину, но для нее это все равно неподъемная сумма. Всю жизнь, наверное, копила, чтобы оплатить сынку старшие классы. Какой статус у простой медсестры? Тоже, скорее всего, «зеленка».

***

Встречу назначили в парке, в полукилометре от развлекательного центра «Галактика», именно там, где любили собираться бездомные, наркоманы, бескоды и прочие маргиналы. За неделю до того Десмонд принял Пупса в свой тайный орден, чтобы тот расслабился и не ожидал подвоха, основное условие членства – никаких линз и прочих «костылей», девиз: «Разум, воля, спорт!»

Посвящение проходило торжественно. Макс замотался в простыню и нацепил шапку, как у священника. Остальные восемь членов ордена стояли кругом и, с трудом сдерживая смех, тайком снимали, как преклонивший колени толстяк целовал меч из блестящего пластика.