Такой ответ, казалось, нисколько не удовлетворил Маттео, в напряженном взгляде и выражении лица которого Сол прочитал оттенок нетерпения. Словно Маттео куда больше удовлетворил бы ответ о сломанном кресле, чем намек на пустую болтовню и трату времени.

– Здесь я готовлю еду нашим животным, – как бы упреждая вопрос Сола, прокомментировал Маттео.

– Можно взглянуть?

– Не думаю, что это окажется для вас интересным, господин Кеин.

– Да ладно вам! Я пять дней потратил на акклиматизацию, и только сегодня во всей полноте впервые ощутил всю прелесть усадьбы. И кто как не вы сможет рассказать мне о ней что-нибудь интересное, – без ложного воодушевления, но, все же стараясь выглядеть заинтересованным, ответил Сол.

– Если вы хотите узнать историю дома, вам стоит поговорить с Луизой, господин Кеин, – прохладно ответил Маттео, по-прежнему стоя в дверном проеме.

– Почему же? Она живет здесь дольше вас?

– Нет. Просто она сильнее меня сведуща в этих вопросах. Живем мы здесь одинаковое количество времени.

– Как долго? – спросил Сол, не успев подумать о степени приличия такого вопроса.

– Около двадцати пяти лет, – ответил Маттео после недолгой паузы.

– Двадцать пять?!

Сол покачал головой, не зная, что еще сказать, хоть понимал, что говорить необходимо, так как молчание в данной ситуации было в пользу Маттео, который мог просто сослаться на занятость.

– Вы можете найти ее сейчас в гостиной, как мне кажется, – подтверждая догадку Сола, Маттео сделал шаг назад и подтолкнул вперед дверь.

– Успею, – ответил Сол, и нагло шагнув вперед, заглянул через плечо Маттео. – Ничего себе, – добавил он, заметив идеальный порядок, никак не соответствовавший сараю. – На кухне ресторанов порой не так чисто, как здесь у вас.

Такой комплимент нисколько не расположил Маттео, на хмуром лице которого отразилась досада, словно он понял, что просто так не отделается, и придется некоторое время потерпеть нежелательную компанию.

– Знаете, однажды в Париже я стал свидетелем очень неприятной сцены. Я завтракал в ресторане и на моих глазах в ресторан этот зашел местный работник, и он то ли не заметил меня, то ли не принял в расчет. В общем, он подозвал официантку, сунул ей в руки коробочку по типу зубной пасты и попросил отнести это на кухню. Вот только я успел заметить, что коробочка эта была средством от тараканов.

– И вы не подумали, что, скорее всего, это была мера предосторожности, а сразу сделали вывод, что тамошняя кухня кишит тараканами? – спросил Маттео, когда Сол замолчал в ожидании реакции.

Выдержав еще одну паузу, Сол глуповато улыбнулся и покачал головой.

– Честно сказать, да. Я так и подумал.

В черных глазах Маттео сверкнул, как показалось Солу, недобрый огонек. Тем не менее, лед тронулся, и Маттео, отстранившись от двери, позволил Солу войти.

– Посмотрите в тот угол.

Сол посмотрел в указанном направлении, где рядом с аккуратно составленными пакетами птичьего корма стоял капкан для грызунов.

– Что вы видите?

– Капкан, – ответил Сол.

– А крысу или мышь видите?

– Нет.

– Тогда может мне стоит убрать капкан?

В тоне Маттео не было ни капли шутливости, равно как и ни капли презрительной иронии. В его тоне не было вообще ничего, что могло бы помочь правильно истолковать смысл его реплик.

– Я думаю, не стоит, – улыбнулся Сол.

– Но если бы вы увидели, что я иду сюда с капканом, вы бы, несомненно, подумали, что здесь полно крыс и мышей, я вас правильно понял?

– Возможно, – усмехнулся Сол.

– Но, в то же время, ни разу не заметив меня с капканом, вы и не задумались о том, что здесь могут быть крысы?

– Правильно.

Сол не знал, доставляет ли его собеседнику удовольствие эта сцена учителя и бестолкового ученика, но учитывая, что данная ситуация позволяет вести хоть какой-то диалог, был склонен считать свою тактику правильной.

– И все-таки, увидьте вы меня с капканом, скорее всего, вам бы не захотелось сюда зайти?

– Не могу сказать наверняка.

– Но вам ведь больше не хотелось посещать тот ресторан?

– Но так ведь я и не собираюсь питаться вместе с вашими животными, – засмеялся Сол, и заметил на лице Маттео что-то отдаленно напоминающее улыбку.

Тут же Сол проследил за взглядом мужчины и увидел на столике в другом углу недоеденный сандвич и чашку.

– В принципе, учитывая безукоризненную чистоту, я бы не побрезговал здесь перекусить, – прокомментировал Сол.

– И все-таки, господин Кеин, как вы думаете, для чего здесь стоит капкан?

– Я думаю, он здесь для того, чтобы непрошеный гость, для которого этот капкан предназначен, вошел сюда, но больше не вышел.

– Замечательно. Но, несмотря на это, вы бы не побрезговали перекусить здесь, я вас правильно понял?

– Абсолютно.

– Так вот, господин Кеин, самое интересное, что, по крайней мере, раз в три дня, капкан срабатывает.

– Вот как! – Сол удивленно вскинул брови и вновь заметил какой-то странный огонек в глазах Маттео. – То есть… я правильно сделал, что покинул тот ресторан? И мои подозрения о тараканах на кухне были оправданы?

– Не могу этого знать точно, господин Кеин. Я могу только утверждать, что при отсутствии средства от тараканов они бы, несомненно, поселились на той кухне. Как и при отсутствии капкана здесь поселились бы грызуны. Вот что я хотел сказать вам: истинный смысл увиденного или услышанного вами, очень часто трактуется реальностью не в вашу пользу.

– Неплохо вы меня на место поставили, Маттео, – сказал Сол, в надежде польстить тому.

– Я ни в коем случае не пытался оскорбить вас, – ответил Маттео и, опустив взгляд, подошел к высокому крану, торчавшему из стены над широкой раковиной. Пустив воду, он поставил под струю грязную кастрюлю, из которой ранее насыпал еду собакам, и оставил отмокать.

– У вас широкий спектр работы здесь, не так ли?

– Да, – коротко ответил Маттео, надрезая ножом пакет птичьего корма и пересыпая его в широкую миску.

– Официально ведь вы дворецкий?

– Что-то вроде того. А также садовник, ветеринар, столяр, электрик и так далее.

– Похвальная самоотдача.

Маттео искоса взглянул на Сола, встал, отряхнул руки о свой синий халат и замер, глядя в пустоту.

– Я многим обязан этому дому, – произнес он спустя полминуты, когда Сола уже начала смущать его неподвижность. – Если бы не доктор Майер, не быть мне человеком.

– В каком смысле?

– Да в самом прямом смысле, – ответил Маттео и посмотрел на Сола так, что у того мороз прошел по спине.

Сол всегда считал, что похожие на Маттео люди – замкнутые и внешне даже отталкивающие, – являются такими только на первый взгляд, а при более близком знакомстве обнаруживают немалое духовное развитие и умение сопереживать. И уж точно не являются потенциальными злодеями, каковыми их рисует воображение. Но в последнем взгляде угольных старческих глаз Маттео было столько какой-то пугающей дикости, что Солу стало действительно не по себе в этой комнатушке с висящими на стенах ножами и топорами.

– Так… а кем бы вы были? – неуверенно улыбаясь, спросил Сол.

– Да вот именно тем, кого вы только что испугались, господин Кеин, – ответил Маттео, возвращая себе бесстрастное выражение лица.

Взяв тряпку и смочив ее водой, он повернулся к Солу спиной и принялся протирать массивную двухконфорочную электроплиту и старый холодильник, которые стояли у той же стены, где была раковина и стеллаж с разделочными инструментами.

– Вам хотелось меня напугать? – спросил Сол, понимая, что разговор уже клонится куда-то не туда. Кроме того, он понимал, что ему лучше и вовсе оставить Маттео одного, поскольку не знал на какие мысли способно спровоцировать человека с подобным прошлым то, что Солу казалось вполне безобидным общением.

– Нет, господин Кеин. Я предпочел бы не смущать людей своими недостатками.

– Вы нисколько не смутили меня, Маттео, – ответил Сол. – И вы не производите впечатления человека, которого стоит бояться.

– Тем лучше.

– На самом деле, я даже Луизу побаиваюсь больше, – засмеялся Сол.

– Отчего же? – не обнаруживая веселости и не оборачиваясь, спросил Маттео.

– Не знаю. Чувствуется в ней какой-то авторитет… или самолюбие, которое она старается замаскировать за своим кротким видом. Двадцать пять лет. Это же сколько психов она здесь повидала, – сказал Сол, и только сказав это, понял, что перегнул палку.

Видимой реакцией Маттео стали более отрывистые и энергичные движения тряпкой.

– Здесь не так много психов, господин Кеин. В основном люди заблудившиеся. Люди, которым нужна рука помощи. Рука проводника из мира собственного в мир общий. Доктор Майер заслужил чести называться таким проводником.

– Я так выразился, поскольку сам себя чувствую именно психом.

– Зря вы так думаете, господин Кеин.

– Почему? – спросил он.

Маттео не ответил сразу. Закончив с протиранием, он спрятал тряпку в карман халата, повернулся к Солу, и, опершись о холодильник, скрестил длинные жилистые руки на груди.

– Вы не псих, господин Кеин.

– Это радует, – усмехнулся Сол.

– Вы, как раз, ярко выраженный представитель человека, заблудившегося в своем собственном мире. А мир собственный – это ад. Это всегда ад, если бродить по нему с излишним интересом. Заглядывая во все закоулки, убирая паутину из всех углов, разговаривая там с каждым незнакомцем и соглашаясь пропустить с этими незнакомцами по паре рюмок.

– Разве в мире собственном могут быть незнакомцы?

– Их там гораздо больше, чем в мире внешнем, господин Кеин.

Сол усмехнулся.

– А другие, которые сейчас вместе со мной находятся в усадьбе? Есть психи среди них?

– Я не сплетник и не психиатр, – покачал головой Маттео, глядя на Сола в упор. – Меня не интересует чужая судьба, и я не стану копаться в чужом грязном белье.

– Вы зря так плохо думаете обо мне, Маттео, – покачал головой Сол. – Я тоже не испытываю страсти к сплетням, не обращаю на них внимания, так как нередко становился их жертвой, и всегда обхожу их стороной. И свидетельством тому мое стремление узнать вас лично.

Откровенность Сола вызвала на лице Маттео еще одно подобие улыбки.

– Внешний мир – это самый благодатный дар, господин Кеин. И я счастлив каждому рассвету и закату в этом мире. Счастлив просто сознавать себя его частью, счастлив приносить людям пользу. Да, пусть я простой служащий в отдаленной усадьбе, но только здесь я и смогу быть счастливым. Мой собственный мир – это проклятье, о котором никому не следует знать, и здесь истинную правду о нем знает только доктор Майер. Могу вам сказать только одну вещь, понимание которой может вам помочь в будущем: тот ад, который я нашел в себе, для меня неотличим от ада всеобщего, от ада религиозного, понимаете меня, господин Кеин? Мой ад и ад для всех – это одно и то же. И если вас когда-нибудь постигнет подобная ассоциация – горе вам.

– Спасибо, я учту.

Маттео кивнул, затем вынул из отверстия между плитой и холодильником большую разделочную доску и бросил ее на пол.

– У вас есть дети, господин Кеин? – спросил Маттео, снимая со стеллажа топор и ножовку.

– Нет. А у вас?

– Нет.

– А почему вы спросили о детях?

– Просто… живя здесь практически безвылазно, я почти забыл, как они смеются, как играют, даже как выглядят. Почти забыл, как выглядит жизнь на ее рассвете, как выглядит плодородная почва, которая обязательно взрастит то, что было в нее заброшено.

Маттео бросил на пол топор и ножовку. Топор отскочил к самым ногам Сола, едва не угодив по пальцам.

– Никогда не задумывался о подобном. Но вообще, думаю, что вы правы, и хотя бы просто видеть детей необходимо.

– Во внешнем мире, – пробормотал Маттео, повернувшись к Солу спиной и открыв холодильник.

Сол не был уверен, что правильно расслышал, и не стал комментировать эту фразу.

– Мне кажется, что Луиза меня невзлюбила, – усмехнулся Сол, не найдя другого варианта для продолжения беседы.

– Не надумывайте, господин Кеин, – ответил Маттео, закрывая холодильник и кладя на доску две замороженные кости.

– Надеюсь, что вы правы. А вам не тяжело работать со столь сложным человеком? – бесцеремонно спросил Сол.

– Нисколько. Мы с Луизой питаем друг к другу глубокое профессиональное уважение. И она совсем не сложный человек.

– Значит, я ее неправильно понял, – покачал головой Сол и подтолкнул носком кроссовка топор в сторону разделочной доски.

– Может быть, – усмехнулся Маттео, поднял топор и провел пальцами по лезвию.

– Луиза тут по той же причине, что и вы? – догадался Сол.

– И нам не приходится закрывать глаза на недостатки в каждом из нас. Мы научились их принимать. Понимаете меня, господин Кеин? Мы с ней в одной упряжке. Уверен, что и в вашем окружении есть такой человек, который если и доставляет вам некоторые неудобства, но вы никогда и не при каких обстоятельствах не сможете от него отказаться, поскольку связаны с ним узами какого-то… проклятья, скажем так.

– Вы даже не представляете, насколько вы правы, Маттео, – медленно произнес Сол и не смог прогнать воспоминание, которое так живо было спровоцировано замечанием Маттео. Воспоминание о ночи в Лондоне, когда опьяненный самой жизнью он лежал в шелковой постели, обставленной цветами, бутылками шампанского и свежими фруктами, а грудь его ласкали золотистые кудри самой прекрасной и желанной девушки на всей планете. Той, которая стала его проклятьем и камнем, неумолимо тянувшим его ко дну. Камнем, который он просто не мог сбросить со своей шеи.

– Не судите ее строго, господин Кеин.

– Теперь я определенно изменю свое отношение, Маттео, – ответил Сол и понял, что больше не хочет продолжать разговор, да и в наблюдении того, как старик будет разделывать кости для собак, не было уже ничего интересного. – У Луизы тоже нет детей?

– Нет, – покачал головой Маттео, и опустился на одно колено. – Детишки обошли это место стороной.

Тут глаза Маттео как-то странно округлились, он взял в правую руку топор, и занес его над головой.

– Детишки обошли стороной, – повторил он и обрушил топор на говяжью кость.

Солу вдруг стало жутко, и он вышел на улицу. Закурив, он двинулся к входу в малую гостиную, через которую и попал на улицу, издали наблюдая за флигелем Наоми, в который он был приглашен на сегодняшний ужин. Вот только настроение его немного ухудшилось после разговора с Маттео, и разыгравшейся под конец этого разговора памятью. Сделав очередную затяжку, Сол задержал внимание на пальцах своей правой руки, затем зажал сигарету в зубах, растопырил перед лицом пальцы обеих рук, и вновь позволил своей тайной и ужасной мысли полностью овладеть его разумом.

– Если бы не вы, ничего этого бы не было, – процедил он сквозь зубы.

«Успокойся. Просто успокойся, – тут же заговорил он сам с собой. – Просто выброси все это из головы».

Миновав свой предыдущий путь и оказавшись в главной гостиной, Сол, как и ожидал, застал в ней Луизу, приютившуюся в кресле с книгой в руках. Выражение скрываемого ехидства на ее лице сейчас было написано даже ярче, чем в те моменты, когда она выводила Сола из себя.

– Добрый день, Луиза.

– Ах, господин Кеин! – воскликнула женщина и вскочила, положив книгу на столик обложкой вверх. – Я не заметила, как вы вошли.

– Я вас напугал?

– Нет, что вы, я просто увлеклась чтением, – Луиза взглянула на книгу, и на губах ее мелькнула злорадная улыбка, когда Сол сосредоточил внимание на обложке «Бесов» Достоевского.

– Почему-то я думал, что весь Достоевский уже вами прочитан, – съязвил Сол. – Как и Толстой, Шекспир, Диккенс.

– Третий раз, господин Кеин.

– Что?

– «Бесов» я читаю третий раз.

– Я должен был это предугадать, – усмехнулся Сол. – Ну, ладно. Я хотел поговорить насчет ужина.

– Я была обеспокоена вашим отсутствием утром, господин Кеин. Надеюсь, я поступила правильно, распорядившись подать вам завтрак во флигель, как и ранее.

– Да, спасибо большое, Луиза. Утром я хотел прогуляться вдоль берега озера, и это здорово меня приободрило.

– Я тоже обожаю одинокие прогулки по утрам, господин Кеин. Странно, что мы с вами до сих пор не встретились у озера. Это было бы достаточно символично, учитывая нашу с вами общую предрасположенность ко всему прекрасному. Ради бога, простите мне подобное выражение.

– Так вот, что касается ужина, Луиза, – не найдя ничего символичного в их возможной встрече у озера, продолжил Сол.

– Нет, давайте начнем с обеда, господин Кеин, – вновь перебила Луиза.

– С обедом все просто, и обедать я буду у себя. А вот ужинать я буду во флигеле Наоми Рейн, так что попрошу вас распорядиться подать к ней ужин на двоих.

Сол думал, что его просьба произведет на Луизу немалое впечатление, но ошибся, поскольку женщина не проявила никаких внешних признаков удивления.

– Я вас поняла, господин Кеин, – еще более официальным тоном сказала экономка, и даже лицо ее стало менее ехидным, а голова словно вытянулась из плеч, куда она обычно была зажата. – Сегодня на ужин итальянская паста с говяжьими отбивными, из закусок салат из сардин, острый салат с сыром, на десерт вишневый пирог или банановое мороженое. Я готова выслушать любые ваши особые пожелания.

– Да нет никаких особых пожеланий. Десерт пусть подадут и тот, и другой, по одной порции, вот собственно и все.

– Как же все, господин Кеин. Вино? – Луиза достала из кармана своей рубашки блокнот и ручку.

– Ах да, разумеется.

– Какое?

– Красное? Хорошее, – Сол немного занервничал.

– У нас нет плохого вина, господин Кеин. Сухое или полусладкое?

– Полусладкое.

– Одну бутылку, правильно?

– Две, – сказал Сол, и впервые заметил мелькнувшее на секунду в глазах Луизы уже привычное и понятное ему злорадство.

– Свечи?

– Что, простите?

– Свечи нужны? Ужин будет романтическим?

– Нет, исключительно дружеским.

Официальный тон и прямая осанка Луизы раздражали едва ли не сильнее, чем ее привычное мельтешение. Сол чувствовал, что эта женщина неизменно оказывает на него какое-то странное давление. Он не боялся ее, и понимал, что, в крайнем случае, может и отчитать ее, да и просто послать к черту. Другое дело, что он также понимал, что сделать ему это будет сложнее, чем, например, самой Луизе сделать то же самое в его отношении.

– Может, тогда одну бутылку вина? – спросила Луиза.

Внутри Сола все заклокотало от бешенства. Он понял, что если сейчас не ответит подобающим образом, то просто опозорится.

– С каких пор моя алкогольная норма перешла в вашу компетенцию, Луиза? – жестко спросил он.

– Господин Кеин, я не хотела…

– Если бы вы не хотели, вы не сказали бы подобную глупость. Вам не кажется, что вы довольно часто забываетесь и позволяете себе слишком вольные умозаключения?

– Прошу прощения, господин Кеин, я прислушаюсь к вашему замечанию, – ответила Луиза и опустила взгляд.

Сол, впрочем, не почувствовал особого удовлетворения от ее покладистости. У него было парадоксальное ощущение, словно он нагрубил человеку, который наименее заслуживал его грубости. Возможно, виной тому была свежая информация, полученная от Маттео, возможно, опять же, некое давление, которое Сол ощущал от этой женщины. Давление, чем-то напоминающее ему материнский авторитет.

– Я буду признателен вам. Надеюсь, что не оскорбил вас своими словами.

– Нисколько, господин Кеин, – прощебетала Луиза, возвращая свою голову на привычное место – глубже в плечи. – Возможно, я действительно немного забылась, стараясь в течение этих дней выразить вам свое глубочайшее почтение, как видному деятелю искусства. Ради бога, простите мне подобное выражение.

«Вот тварь» – процедил Сол, прекрасно понимая, что ее фирменное «ради бога, простите мне подобное выражение», применяемое вроде бы не всегда в тему, а потому не зависящее от контекста даже для нее самой, сейчас было сказано с холодным расчетом. «Как видному деятелю искусства. Ради бога, простите мне подобное выражение». Сол недоумевал, что плохого он мог сделать этой особе, отчего попал в такую опалу.

– Вот и славно, – с усмешкой, которая далась ему совсем нелегко, ответил Сол. Сначала он хотел сказать: «Прощаю вам подобное выражение», но вовремя сообразил, что тем самым вручит Луизе медаль победителя. Сам Сол был вполне согласен на ничью.

– Я поняла все относительно ужина, и ваша просьба будет исполнена в точности.

– Спасибо, – ответил Сол и зашагал в сторону двери, ведущей на задний двор.

* * *

– Так и ответил? – спрашивала Наоми с улыбкой.

– Ага.

– И что она? Не прикрикнула, что вовсе вина не даст, если будешь плохо себя вести?

– Ты думаешь, я ее хоть немного смутил? – усмехнулся Сол, и рассказал девушке о меткой фразе Луизы относительно видного деятеля искусства, чем заставил ее звонко рассмеяться.

– А она хороша, не так ли?

– Более чем. Не понимаю только, почему она на меня зуб точит.

– Теперь точно жди сплетен о нашем романе, – немного смущенно произнесла Наоми, заканчивая последние приготовления на небольшом столике, который она поставила в центре комнаты.

– Тебя волнуют подобные сплетни? – усмехнулся Сол.

– Не особо, – пожала плечами девушка. – А тебя?

– Честно сказать – да.

– Почему? – Наоми вскинула на него немного удивленный взгляд.

– Я хотел бы подобных сплетен, – сказал Сол.

– Прекращай это, – вновь смущенно произнесла Наоми и жестом пригласила Сола садиться.

– Ты выглядишь превосходно, – улыбнулся он, садясь за стол.

– Прекращай, я сказала. Правда, не надо, – Наоми серьезно посмотрела Солу в лицо, словно подтверждала свою просьбу, но, тем не менее, когда садилась в кресло, мимолетно улыбнулась, что не укрылось от острого взгляда ее гостя.

Сол видел, что Наоми приготовилась. Комнатка ее дышала домашним уютом. Занавески на окнах, покрывало на кровати, косметические принадлежности на комоде, даже расположение розовой свиньи и синего бегемота в изголовье кровати – все выдавало заботливую аккуратность, которая, впрочем, не ассоциировалась с маниакальной педантичностью. Сол знал, что переступил порог личной территории Наоми, и при этом наблюдал в себе двойное чувство: с одной стороны, ему казалось, что он уже привычен и приучен к этому уюту, с другой стороны, он ощущал, что еще никогда не пребывал в столь приятной обстановке – ни в роскошных отелях, ни в гостях, ни даже в родном доме, и уж тем более, в своей квартире в Касте.

Еще более Солу польстил внешний вид девушки. Сам он перед тем, как отправиться к Наоми, разумеется, тоже достал из сумки чистую футболку и джинсы, но прибегать к более тщательным приготовлениям не стал, полагая, что излишняя помпезность может смутить девушку. Наоми тоже явно не готовилась к грандиозному событию, и выглядела всего лишь хорошо, и немного эффектно. Во всяком случае, Сол впервые увидел ее с легким макияжем и осознанно отметил, что губы девушки, сиявшие бледным оттенком красного, его влекут. Одета Наоми была в светлые джинсы и черную рубашку – красиво гармонировавшую с ее черными волосами, – с рукавами чуть ниже локтя, открывавшими тонкие запястья.

Сол заходил к Наоми еще утром, но на его предложение прогуляться вдоль озера девушка ответила отказом, мотивировав его тем, что не стоит докучать друг другу накануне ужина, который было решено провести именно во флигеле Наоми. Сол почему-то не сомневался, что будет именно так. Наоми куда комфортнее чувствовала себя в собственных стенах, где бы эти стены ни находились, а кроме того, впустить чужого человека на свою территорию было для нее своеобразным актом глубочайшего доверия – Сол это чувствовал. Со своей стороны он тоже был рад, что не придется принимать девушку в своем неуютном и далеком от чистоты местном жилище.

– Я попросил на десерт один кусочек пирога и одну порцию мороженого, – сказал Сол, нарушая немного затянувшееся молчание, и разливая в бокалы вино из заранее откупоренной бутылки. – Ты что будешь?

– Пирог, пожалуй. Я вот только не знаю, съем ли я целую отбивную. Выглядит великовато.

– Есть тост?

– Да ладно тебе, тосты еще тут произносить. Ты с Терренсом или с Райзами произносил тосты? – улыбнулась Наоми, и Сол понял, что она старается либо нивелировать все моменты, намекающие на исключительность этого вечера, либо старается спровоцировать именно его на признание этого вечера исключительным.

– Тогда за тебя, – сказал Сол и сделал глоток.

– Спасибо, – ответила Наоми и последовала его примеру. – Нормальное, да?

<1...3 4 5 6 7 9 >

На страницу:

Перейти

5 из 9