Марой и хранители

Рене полез в карман, достал лакомство и протянул, облокотившись на изгородь. Кобылка заметила гостей, осторожно приблизилась, подняла верхнюю губу, принюхиваясь к новому посетителю и его подношению. Взяла кусок сахара и позволила Рене дотронуться до морды, погладить по щеке.

Юноша перелез между жердями и повторил действо: лакомство и прикосновение. Адель пошла на контакт, но это пока не поражало сира Марсия. На его невозмутимом лице невозможно было разглядеть эмоции, да Рене и не смотрел на него, наслаждаясь общением с лошадью.

– Ну, милая, расскажи, что тебя беспокоит, – прошептал, обнимая каурую морду. – Чем я тебе могу помочь?

Лошадь фыркнула, замерла, водя глазам по сторонам. Вдруг Рене отстранился, резко спросил у сира Марсия:

– В какую башню собирался пойти ваш сын – восточную или западную?

Марсий замешкался, не ожидая подобного вопроса.

– Я вернусь, милая! – шепнул Рене лошади и полез наружу. – В какую башню?! Не молчите, Владычицы ради!

Услышав ответ про западную, Рене рванул к замку, не объясняя своего поведения. Сир Марсий постоял с минуту, задумчиво глядя на Адель, взиравшую на удаляющегося мальчишку, да сам пошёл за ним, заинтересованный. Была ли то хитрость, чтобы выгадать время для ответа на вопрос его, сира Марсия?

Рене нёсся, насколько позволяло дыхание, через хоздвор, по которому сейчас вели Перси, лошадь Антуана, – в замок и дальше по некогда знакомому маршруту. Метка пока ещё только намекала на приближение опасности, но в этот раз ожидание могло стоить слишком дорого, ибо до западной части путь был неблизкий: три верхних этажа, левое крыло, длинный коридор и, наконец, винтовая лестница на саму башню.

Но главное, Рене уже не догадывался – знал о том, что должно случиться. Сир Марсий сказал «подарили», а во время ментальной связи с кобылкой почему-то возникла ассоциация с де Трасси. Заныло плечо – и в голове возник ехидный голос Лоуренса: «Подарю ещё один подарочек» и «Вот как надо пользоваться подарками!». Оба раза, конечно, он имел в виду накопители, подаренные в ночь посвящения троим новобранцам – Антуану, Люсиль и Арману.

Рене старался не думать о том, что если сообщники подменили оба накопителя, то спасать придётся не одного Армана, но и братца тоже. Хватит ли сил? Ментальных лент больше нет. Чтобы подозвать к себе Адель, пришлось посылать ей зов света, а не притягивать, как это получалось с матушкиной Мечтой.

На втором этаже он не выдержал, остановился, задыхаясь и хватаясь за перила. Отёр мокрое лицо и глаза, щипавшие от навернувшегося пота. Призвал огонь и свет. Это усилие заняло секунды, а показалось – прошла вечность. Открылось второе дыхание, и Рене полетел дальше, перепрыгивая через две ступеньки.

Первый хлопок раздался, когда Рене бежал по третьему этажу в сторону башни, и до винтовой лестницы оставалась самая малость.

Второй! Метка, наверное, горела, но юноша её не чувствовал. Бег притуплял все мысли и ощущения.

Третий! Обдирая руки об острые углы на грубо сделанной лестнице, Рене карабкался и уже слышал знакомый смех. Слава Владычице! Живы! Пусть нетерпение Антуана станет спасением для других!

– Теперь ты. Давай один, пробный, пока нет Люсиль, – отчётливо скомандовал голос Антуана, приглушённый высотой.

И Рене заорал:

– Стой! Не смей использовать этот чёртов накопитель!

Пауза, и удивлённый вопрос светловолосого шутника, склонившегося над перилами на площадке:

– Эге, да это же наш любитель сказок! Беги скорей, малыш, не то пропустишь самое интересное!

Много чего хотелось сказать в последнюю минуту подъёма, и не все слова были приличными по происхождению, но Рене не стал надсаживаться, чтобы сберечь последний запас воздуха в лёгких. И лишь когда вынырнул на площадку, с силой толкнул Антуана к стене, вкладывая в удар всю злость.

– Отдай! – подбежал к Арману, который стоял напротив смотрового окна с зажатым в руке накопителем.

– С чего бы?

Огненный сгусток метнулся от вскинутой руки Мароя к запястью Армана, обжигая. Из руки выскользнул на пол голубой кристалл, но Арман подхватил его, успевая сбить пламя своей водной магией.

– Сдурел, малыш?!

Рене чудом успел избежать выпада.

– Ain roy yn olar ynweith! – рявкнул, протягивая руку. Добавил, видя смятение в глазах, – Argirius!2

– Да он сумасшедший! – Антуан нерешительно примеривался, как бы поудобнее схватить северянина, но ничего металлического на том не было, чтобы применить магию.

Рене сгрёб с ладони опешившего Армана накопитель, подбежал к окну и зашвырнул опасный подарок как можно дальше. Вдогонку послал незаметный глазу водяной бейлар – словно тень мелькнула и пропала внизу. Обернулся и дёрнулся вперёд: ближе к нему, чем к парням, из портала выходила Люсиль, не подозревая об опасном моменте.

За спиной громыхнул взрыв, настолько сильный, что в ушах заложило до глухоты. Пол в донжоне вздрогнул, и, не осознавая приближающийся возможный конец, троица переглянулась растерянно. Рене вскинул руки перед собой:

– Ложись! – остатки ментальной магии ударили по коленям упрямых Армана и Антуана, подкашивая их и валя с ног. Сверху полетели два «покрывала», сотканные из света Владычицы.

Изумлённая гаснущая улыбка Люсиль была последним, на что успел обратить внимание Рене. Пол пошатнулся, и от стены с оконным проёмом взметнулось облако. Рене сделал рывок к Люсиль, бросая на неё остатки защитного света, увлекая девушку на пол и закрывая собой от убийственной каменной шрапнели…

Взрыв за пределами башни давно отзвучал, но после него в пыльном тумане отовсюду продолжали барабанить камни, катясь по кладке вниз и увлекая за собой другие.

– Все живы? – спросил голос Армана, откашливаясь.

– Я в порядке. Люсиль! – крикнул Антуан и попробовал сдвинуться под грудой камней.

Пол сразу ощутимо поехал, и Арман крикнул:

– Анчи, замри! – резко предупредил: – Башню разворотило. Люсиль, ты цела?

– Цела, – жалобно отозвалась девушка. – Я не могу двигаться, кажется, он сознание потерял… На мне его кровь, о Владычица! Кто это?!

– Держись, не впадай в истерику. Можешь нас вытащить отсюда? – Арман протянул к ней пальцы поверх разделяющих пару кирпичей.

– Хорошо, дайте мне руки, – Люсиль выпростала свои из-под закрывавшего её тела и попыталась, насколько могла, ногой в юбке обхватить ноги лежащего на ней парня. – В гостиную?

– Давай. Анчи, достанешь до Люсиль?

– Всегда!

Две руки крепко обхватили её пальцы

– На счёт «три». Один… два…три!

Портал схлопнулся, перенося четверых в безопасное место. От колебания до этого не обрушившаяся часть пола в башне медленно сдвинулась и полетела вниз, опуская очередное облако пыли на снующих во дворе слуг и к сиру Марсию, застывшему у развалин на третьем этаже.

Башня рушилась медленно, неотвратимо, обваливаясь то в одном месте, то в другом и увлекая за собой огромные куски каменной кладки.

И сир Марсий, срывая голос, выкрикнул имя сына. Но в ответ услышал только грохот катящихся булыжников, несколько столетий назад прочно укладываемых с помощью магии Белого Речника и Помаванки.

Он кричал и звал, пытаясь взобраться по шаткой горе, но каждый раз сверху вылетали камни, не давая подняться и угрожая ранить. Пока за спиной не отозвался голос:

– Отец! Я здесь! Люсиль успела нас перенести в гостиную!

– Шархальи дети, вы меня в усыпальницу загоните с такими октагонами! – хрипло засмеялся сир Марсий, обнимая сына, а затем отстраняя его от себя, чтобы рассмотреть: – Да на тебе и царапины нет!

– Это заслуга Рене, не моя. Вернер сказал, что слуги отделались испугом и все целы. Так что они пока сами разберутся. Пойдём, ты нужен в гостиной. По-моему, у Рене что-то со спиной, он не чувствует ног.

Отец с сыном, обнявшись за плечи, пошли по коридору, в восточной стене которого зияла дыра, полузаваленная обломками бывшей башни. Студёный воздух не преминул воспользоваться представившейся лазейкой, и в замок хлынула зима.

Глава 4. Паралич

– Вы улыбаетесь, – сказал он, – И вы так спокойны? Почему вы не кричите?

– Я кричу, – возразил Гребер, – только вы не слышите.

Э.М. Ремарк, «Время жить и время умирать»

Хуже всего, ему казалось, было то, что его положили на кровать сира Марсия. Не имея выбора, Рене лежал на животе, уткнувшись носом в угол подушки, и хозяйский запах, забивший нос, мешал сосредоточиться. Даже болтовня Люсиль, оставленной присмотреть за пострадавшим, не могла отвлечь.

«Дайте воды, шархалы!» – молил он, но ему неизменно отвечали: «Потерпи, скоро прибудет лекарь Майн…»

Прошла вечность. Майна всё не было. Жажда песком усыпала внутренности, и дело было не в огне, который единственный из маг-сил имел полный резерв, но разумно молчал…

Час назад, войдя в гостиную, на полу которой валялось несколько каменных обломков и много каменной крошки, сир Марсий мгновенно оценил ситуацию. Раненого оставили лежать на полу, на ковре, после того как помогли Люсиль выбраться из-под Мароя. Во время поворачивания на бок северянин вторично потерял сознание от боли, поэтому его решили пока не трогать. Снова уложили на живот.

Сир Марсий отцепил нож от пояса и разрезал одежду на спине пострадавшего. Там, на мускулистом рельефе, вздулось несколько багровых кровоподтёков, два из них – в области позвоночника. Правое плечо по отношению к левому несимметрично поднималось, и сир Марсий нажатием на него вправил вывих. Рене вскрикнул, почти одно временно с ахнувшими Люсиль и госпожой Делоне.

– Дождёмся Майна. – мрачно глядя на спину юноши, резюмировал Марсий, а затем обратился к Вернеру. – Принесите широкую доску и покрывало! Перенесём ко мне в комнату. Элоиза, проследи, чтобы ему приготовили отдельную комнату. Люсиль, девочка, зови отца, пусть возьмёт с собой несколько своих рабочих. И нужно отправить за Рафэлем. Я этого дела не оставлю, только в этот раз обойдусь без никчёмных инквизиторов. Даже не смейте их предупреждать, это приказ! Добьюсь личной аудиенции у Его величества…

Сир Марсий поправил разрезанную одежду на Рене и сверху прикрыл своим жюстокором. Засучил рукава и присел на корточки рядом с пострадавшим:

– Ты как, малыш? Чем могу помочь?

– … Сначала поклянитесь, что сделаете, – промычал дрожащим голосом юноша, начиная трястись от перенесённого шока. Вправленное плечо оставило за собой тупую ноющую боль и тошноту.

– Обещаю.

– Сена и тушу найлы в пещеру для аргириусов, – пробормотал Рене, шмыргая носом. – И мне доступ в библиотеку.

Сир Марсий рефлекторно сплюнул: «Тьфу ты!» – под давящийся смех Антуана и улыбки остальных.

– Тебя куда сначала отнести – в библиотеку или пещеру? – уточнил Арман, обнимавший Люсиль за талию и не подозревающий о том, что кусок ковра под лицом Рене пропитался его беззвучными слезами, текущими непрерывно, подобно воде в Лонии.

– В твою спальню сначала. Там хорошо пахнет, – огрызнулся раненый.

Сир Марсий поднялся, выпрямляясь:

– Ну, как я вижу, до полного выздоровления осталось всего ничего.

– Вы пообещали! – упрямо сказал Рене, не видя, но догадываясь, что сир Марсий возвёл глаза к потолку. – Не сдержите слово, и я не скажу, почему в этом году вы не сможете свести Адель.

Мужчина хмыкнул и вернулся, присел. Напротив Антуан заинтересованно опустился на корточки, чтобы лучше слышать бормотание раненого.

– И почему же? – Марсий весело перемигнулся с Антуаном.

– Кобыла у вас недавно, – слабо и медленно проговорил Рене, – может, с неделю назад. Потому и не привыкла к новому месту. Но главное – она уже была под жеребцом и понесла. Странно, что предыдущий хозяин вам не сказал об этом.

Лицо сира Марсия, ожидавшего менее интригующий вердикт, вытянулось:

– Я это проверю… Люсиль, ты отправила сообщение Аурелию?

– Он уже в дороге, – подтвердила девушка, поправляя кулон с белым кристаллом.

– Отлично!

Вернер с управляющим Кассием занесли двухметровую доску и покрывало. Марсий отправил управляющего встречать де Трасси и предупредил Рене:

– Сейчас тебя переложим на переноску. Потерпи.

На счёт «три» мычащего раненого слегка приподняли над полом и переместили на доску, покрытую тканью. Взмывая в воздух вместе с доской, Рене рефлекторно схватился за край и переместил свою руку на Армановскую.

Делоне-младший нёс впереди, на пару с отцом, а сзади взялись Антуан и Вернер. Люсиль и госпожа Элоиза последовали за ними. Не успели выйти из гостиной, как посыпались шуточки.

– Я думал, ты лёгкий, малыш, – делано удивлялся Антуан. – А теперь вижу: надорваться можно. Что это – морок или ты успел набить карманы камнями, пока Люсиль нас переносила?

– Не тяжелее твой бесстыдной совести, ты бы охотно оказался на моём месте в башне, – отпарировал сквозь зубы Рене.

Антуан засмеялся:

– Это ты прав, малыш. Но, знаешь что? Тебе крупно повезло, что ты не накрыл собой Армана.

– Воистину ты прав! – отозвался тот, кого упомянули.

И Рене фыркнул:

– Как будто у меня был выбор. На что ты намекаешь?

– А то, что на Армана имеет право падать только моя сестра, запах которой ты уловил в его комнате…

Арман цокнул неодобрительно, хотя посмеявшихся поддержал сир Марсий. И Делоне-младший сухо высказался:

– Сколько можно шутить на эту тему? Сказал же: не заметил я этой шархаловой сумки!

– То есть, первая часть моей фразы тебя не задела? – уточнил Антуан, вызывая очередную порцию смешков.

– Сирра Люсиль, если я вам доставил неудобство своим лежанием на вас, вы только скажите, я готов искупить, – пробормотал Рене, продолжая держаться за руку Армана.

– Искупить как? Жениться? – быстро спросил Антуан, не давая ни малейшего шанса девушке ответить на вежливую провокацию.

– Обойдётся, – сказал Арман, – он уже обручён.

– Одно другому не мешает, – философски пошутил Рене и добавил: – Тебе ли не знать?

Доска поехала передним краем вниз, и сир Марсий рявкнул:

– Арман, неси ровно! Что такое?

– Что ты имел в виду, Марой? – перехватывая доску поудобнее, поинтересовался Делоне-младший у раненого.

– Да всё про то же – об аромате парфюма в твоей комнате, – и Рене покрепче вцепился в доску, упираясь большим пальцем в руку несущего.

В этот раз сирра Элоиза не выдержала: намёки про Мариэль её и без того раздражали:

– Я завтра же прикажу заменить кровать в твоей комнате! – вспылила она.

Но Арман поспешил успокоить мать:

– Запах давно выветрился, это просто у моих товарищей память хорошая, а воображение скудное. А тому гостю, который испытывает моё хозяйское терпение, я бы посоветовал не следовать дурному примеру тех, кто имеет некоторое право на шутку в мой адрес.

Раненого внесли в комнату сира Марсия и положили на кровать, в очередной раз заставляя его исторгнуть болезненное мычание. Делоне-старший кивнул супруге, и она приблизилась к Рене, вернула мужу его жюстокор, раскрыла разрезанную одежду и наложила руки, чтобы немного снять боль.

– Последний вопрос, Рене, – сир Марсий застёгивал пуговицы на своём жюстокоре, – откуда вы узнали про то, что накопитель должен взорваться?

Рене молчал, а его ответа ждали все, это было видно по глазам собравшихся. Руки Элоизы замерли, поднявшись над спиной юноши.

– Увидел смутную картинку под Ирминсулем, а в процессе расшифровал, – из нескольких версий, начиная от вещих сновидений до знакомства с Мариэль, Рене выбрал самую нейтральную.

Сир Марсий переглянулся с Вернером, и этот обмен многозначительных взглядов заметил Антуан, отвлёкшись от обнимающейся перед собой парочки.

– Скорее всего, мне его заменили недавно, потому что я опробовал накопитель в первый же вечер, – Арман поделился догадкой.

Сир Марсий нахмурился:

– Позапрошлой ночью?

– Думаю, да.

– Его величество разберётся, –Делоне-старший помрачнел. Шумно вздохнул, осматривая собравшихся. – Женщины остаются здесь, все остальные – на разбор завала. Нужно закрыть дыру, чтобы спасти тепло.

Мужчины ушли. Сирра Элоиза через полчаса закончила лечить спину Рене, удивляясь тому, как легко поддаются кровоподтёки, будто признали родственную силу. После этого она с помощью Люсиль сняла остатки одежды с раненого, на его ворчание по поводу испорченных котты и рубашки, подаренных милой Дульсинеей, пообещала отдать пару светлых, почти не ношенных, костюмов Армана, который предпочитал тёмные.

– Есть ли у вас дар, который может помочь на разборе завала? – спросил Рене, когда сирра Элоиза укрыла ему спину.

Та подтвердила: есть, дар воздуха. И Рене положил свою ладонь на её руку, так как женщина сидела рядом. Свет Владычицы, которого было мало (всё, что удалось восстановить от недолгого прикосновения к Арману) неохотно потёк к Элоизе, слегка снял тревожность и поднял настроение. Женщина улыбнулась:

– Энджел мой светлый, тебе самому нужны силы, а ты меня поддерживаешь!

– Вам нужно больше проводить времени с сиром Марсием, – приподнял кончик губ Рене, глядя на Люсиль, чьи глаза горели от любопытства. – Помогите ему, пока вас не списали со счетов.

– О, он прав, сирра Элоиза! – восторженно поддержала Люсиль, складывая молитвенно ладони. – Я присмотрю за Рене, почитаю ему книгу.

– Вы бы тоже отдохнули от меня, сирра Люсиль…

Рене желал остаться наедине, хотя бы ненадолго, чтобы сконцентрироваться и попробовать собрать свет через воспоминания, но златовласка упрямо отказывалась бросать раненого, спасшего жизнь ей и любимым друзьям.

– Тогда разрешите мне попытаться немного вздремнуть в ожидании господина лекаря? – сумев скрыть раздражение, попросил Рене, и девушка согласилась тихо посидеть в кресле.

Рене повернул в другую сторону голову, поудобнее укладывая руки возле головы, и замолчал, сосредотачиваясь на покое, как учил Анри. Нужно было представить уединённое место и источник силы в нём. Созерцать, не прикасаясь, – получать ментально, усилием одной воли.

В молоке знакомого тумана и мягко развевающихся полотнищ лежал на белом ворсистом ковре он, подперев расслабленно рукой голову и, улыбаясь, глядя на приближающуюся Мариэль.

– Я посижу рядом? – спросила она.

– Приляг, так удобнее, – он провёл рукой по мягкому ворсу рядом с собой. Она послушалась.

– Мне нельзя тебя касаться, – предупредила она ползущую в её сторону руку, со знакомыми венами на руке цвета инея. – Я должна только смотреть.

– Но так будет быстрее… Тебе ведь нужны силы, Мириам? – он подвинулся и обхватил её плечи рукой, двигаясь к шее и убирая с неё локоны.

Кончики невесомых пальцев перелетели на щеку, нарисовали витиеватый узор, заставляя глаза закрываться от неги.

– Я люблю тебя, родной…

– Знаю. Набирайся сил, я буду рядом…

Губы, такие же невесомые, как пальцы, и всё же несущие мягкий свет, осторожно, чтобы не вырвать Мириам из погружённого состояния, погладили от предплечья до пальцев руку, вызывая приятные мурашки.

Внутренний сосуд наполнялся мягким искрящимся светом, похожим на блеск свежевыпавшего снега. Глаза с удовольствием отмечали: половина собрана. И тело уже почувствовало надежду, боль в плече утихла и, кажется, замерла в спине.

– Deuh atah, Argirius, kessanny vi, – взмолилась она, открывая глаза и приближая своё лицо к его.

– Euh…3, – откликнулся он, накрывая губами её.

Свет взаимности щедро плеснулся в сосуд, настигая края и собираясь перелиться через него задумчивым туманом…

– Ах, я же сказала, что теперь никуда не гожусь! – воскликнул горестно голос Люсиль, безжалостно выдёргивая из состояния концентрации.

– Что за глупости! – сердито осадил девушку голос Армана, только что звучавший по-другому в осознанном сне. – Как сказал Анри, тебе надо научиться контролировать свои мысли, вот и вся проблема. Прекрати плакать, моя малышка… ну… у нас ещё будет столько поцелуев, что ты устанешь от них…

Рене машинально повернул голову и убрал руку, чтобы увидеть причину резанувшей по сердцу боли, превращающей с таким трудом собранный свет в пепел.

Люсиль тихо плакала, её согнутые в локтях руки с обнажившимися ментальными браслетами были воздеты и прижаты к телу юноши, обхватившего подругу и поглаживающего по спине.

– Мы обязательно найдём выход, – рассеянно пообещал Арман. Почувствовав взгляд Рене, повернул к нему голову: – Мы тебя разбудили? Извини.

Тот отвернулся, вцепился зубами в ткань, дабы удержать звук и свет Владычицы, стремительно меркнущий. Швырнул мысленно его остатки по месту назначения, но заметного облегчения, кажется, они не принесли. Усилия оказались напрасными.

– Пошли вон! – всё, что смог сказать разочарованный Рене.

*****

– …Ваш случай, сирра Люсиль, напоминает мне одну историю. В ней рассказывается про четырёх королевских отпрысков, поначалу отличавшихся отменной глупостью. Перекорилю мать подарила необычное кольцо, которое делало его прекрасным в глазах всех окружающих. Другому, Обалдую, подарили зачарованную розу, которая преуменьшала недостатки внешности и короткого ума. История длинная, рассказывать не буду. Если коротко, Перекориль и другие обладатели простенького кольца не знали о его зачарованном свойстве, поэтому передавали друг другу4… В финале Бетсинда и Перекориль научились любить друг друга без этого морока. Я это говорю к тому, что вам нет необходимости применять свой дар обаяния на окружающих, ведь вы и без него красивы, умны и способны свести с ума любого. Если любовь между вами и сиром Арманом искренна, то вам не нужен никакой дар…

Рене устало замолчал, длинная тирада отняла силы.

– Как называется эта книга, молю, скажите! – Люсиль сидела в кресле, передвинутом от столика к изголовью кровати сира Марсия с лежащим на ней юношей, так близко, что девушка могла дотронуться до раненого.

– Боюсь, что этой истории в люмерийской библиотеке вы не найдёте. Она не записана, а я помню её со слов своей матушки. И она длинная, не просите меня сейчас её пересказывать.

Полчаса назад Люсиль с трудом вымолила прощение у раненого, демонстративно уткнувшегося в постель лицом и сердито бормочущего на старолюмерийском. Вытолкала Армана из комнаты, велев не бездельничать, а помогать отцу. И даже преступила наказ сирры Элоизы, велевшей не давать много воды раненому до появления столичного лекаря.

Рене залпом осушил кубок, с сожалением заглядывая на дно, и попросил ещё.

– Ах, сир Рене, не обижайтесь, но если с вами что-нибудь случится по моей вине, я этого не переживу! – жалобно отказалась Люсиль, качая головой.

Рене изловчился и положил правую руку под голову, чтобы было удобнее смотреть на девушку и её румянец. Подтянул покрывало, прикрывая грудь. Странное дело, то ли потому что теперь Люсиль воспринималась мужскими глазами, то ли потому что браслеты сделали своё дело, она казалась просто хорошенькой, миленькой, красивой и обаятельной, но не такой блистательной, вызывающей порыв собачьей верности.

– Хочу знать, что у вас случилось, могу ли я помочь? Хотя бы и советом, – Рене рассматривал Люсиль, пока не ввёл её в смущение, и только когда заметил это, прикрыл глаза.

Девушка недолго отнекивалась. Доказав, что услышал достаточно, в том числе о «проклятых браслетах», юноша добился своего – Люсиль раскрылась.

Рене попросил передвинуть стул ближе и дать руку, чтобы рассмотреть браслет. Задумчиво погладил нежную кожу рядом с сурьянским металлом и девичью ладонь, тонкие розовые пальчики, сравнивая, насколько сильно отличается его, Рене, мужская рука, от той, что принадлежала Люсиль. Изменившийся ритм дыхания и выражение лица хозяйки браслетов он не заметил.

– Выглядит изящно. Так у вас есть неконтролируемый ментальный дар? – вспомнил Рене. – И что же с этого? Научитесь владеть им.

– Он у меня… необычный, родители знают о нём и не считают опасным, – призналась Люсиль, верно истолковав тень иронии в светлых глазах собеседника. – И да, я никому не причиняла никогда вреда! Наоборот, все были всегда счастливы…

– Настолько, что готовы передраться за вас? – усмехнулся Рене, рассматривая потолок. – А как же главный закон о невмешательстве, который вы, получается, нарушали каждый день? Причём с разрешения своих родителей. Удивительное рядом.

Люсиль вспыхнула, готовая защищать свою честь:

– Я умею держать дистанцию! И никому никогда не подавала повода думать лишнего! Арман не входит в число тех, кому просто рядом со мной хорошо – мы любим друг друга. И если вы успели хорошо узнать сирру Элоизу, то должны понимать, как ей необходима моя поддержка!

Рене развёл кисти рук, будто он ничего против такой благости не имеет. Затем вернулся в прежнее положение, лицом к поверхности постели.

– Вы мне не верите! – округлив синие глаза со слипшимися мокрыми ресницами, поразилась Люсиль.