Три главные темы человечества

Я решила не подавать виду, и спокойно продолжить наш чудесный разговор.

– Что она сделала с детьми?

– А что делают деревенщины вроде вас, когда появляются нежелательные существа? – толстый грыз семечки и выплевывал шелуху на пол.

– Даже если она сделала аборт, это ее право. Вы не можете наказывать ее за это. Каждая женщина вправе распоряжаться своим телом так, как ей вздумается!

– Она действительно тупая, – усмехнулась Рита, – Я же сказала, что она родила двойню. При чем тут аборт?

– Я уже ничего не понимаю, – мне хотелось расплакаться, и я держала пистолет последними остатками сил.

– Кристина, вы знаете такую песню? – вмешался обычный, – «Мандрагора не помогает, она лишь делает хуже тебе…» Помните продолжение?

– Они такое не слушают, – продолжал плеваться шелухой толстый.

– Напрасно, Кристина, это хорошая песня, вы только послушайте: «Мандрагора не помогает, Она лишь делает хуже тебе, Я как щеночек в мешке, Жду утопленья на дне.» Правда же, замечательные строки? А главное как тонко и точно они описывают сложившуюся в вашей семьей ситуацию.

– Она что, утопила своих детей? – я все же опустила пистолет.

– Теперь, когда ты сама прошла через эти сны, пусть и незаслуженно, считаешь ли ты их слишком суровым наказанием? – участливо спросила Рита. Вряд ли ее участие могло быть искренним, но сейчас мне было дорого любое.

– Нет, – ответила я, и убрала револьвер в кобуру.

– К сожалению, мы не можем сиюминутно избавить вас от этого наказания, Кристина, – заявил обычный, – Сегодня ночью вы увидите пятую часть, и снова потеряете предплечья, и ваш страх сменится отчаянием. Более того, завтра вы увидите и шестую часть, в которой вы окончательно потеряете ваших щенков.

– Нет, прошу вас, – из моих глаз полились слезы.

– Вам придется пройти через это. Вам придется потерять ваши руки, ваших собак, вам придется пройти сквозь тьму, и оказаться в безысходности у двери с замком, который вам нечем будет открыть.

– Нет, нет, – я мотаю головой, – Нет, я не смогу.

– Вы сможете, Кристина, я в вас верю. Еще два дня, и потом вы увидите седьмую часть. Я обещаю, что она она вам понравится.

– Нет, я не хочу, не хочу, – я опускаюсь на пол рядом с телом моего детектива и закрываю лицо руками.

– Послушайте, я понимаю, через что вам уже пришлось пройти, мы старались как могли, но это нельзя остановить в любой момент. Такие правила. Не мы их придумали, и не нам их нарушать.

– Давайте уже ближе к делу, у нас все еще есть проблема, – язвительно заметила Рита.

– Да, хотелось бы уже закончить, – сказал толстый, и перестал щелкать семечки.

Обычный подошел ко мне, взял за плечи и поднял на ноги, посмотрел мне в глаза из-за птичьей маски. Я видела эти глаза раньше.

– Кто вы?

Мой детектив издал протяжный стон, и по его телу пробежала дрожь.

– Скорее, у нас мало времени! – впервые я увидела, как Рита волнуется. Она волнуется, что он может умереть, он был им нужен, и я должна была это использовать. Они не дадут ему умереть. Я достала пистолет и навела его на Риту.

– На улице мой водитель-маньяк, который готов отвезти детектива в больницу, но если вы немедленно не раскроете все карты, я уложу вас в одну могилу, обещаю.

– Ты уже все знаешь, – бросил мне толстый.

– Кто вы? Снимайте маски!

Толстый и обычный вопросительно посмотрели на Риту.

– Да какая теперь разница! Вы сдохнуть хотите?

Толстый и обычный положили ладони на лица друг друга, и отдернули маски, бросив на пол. Я посмотрела на две птичьи маски лежащие у головы моего детектива, а потом медленно подняла глаза вверх. Передо мной стояли трое: Рита, Доктор Лав и Фантомный Писатель.

– Какого черта? – закричала я.

– Мы эмиссары Ада, но раньше я был простым организатором свиданий.

– А я – писателем.

– Если Детектив не распутает их дела, если не даст им нажиться за счет других, не прилагая никаких усилий самим, они никогда не станут эмиссарами, и не смогут подать мою заявку на вступление в эту потрясающую должность, – рассказала как на духу жалкая стерва.

– Как он сможет распутать эти дела, если вы его пристрелили? Вы что, тупые?

– Не говори так, – обиделся толстый.

– А я тебе говорил не стреляй, – обиделся обычный на толстого.

– Вы точно тупые! Если мы успеем довезти его до больницы, он же Бог знает сколько времени там проваляется, а с такой кровопотерей, он на всю жизнь может остаться овощем.

– Кристина, я прошу вас, не сыпьте на наши раны соль.

– Ты сказала, что теперь и сама детектив, – опомнилась Рита, – Ты можешь распутать это дело вместо него. Я обещаю тебе, что если ты распутаешь эти дела, мы не станем его убивать, и оставим вас в покое.

– Лифтер уехал на симпозиум, его теперь не достать, а делом Линкольна-Кеннеди я вообще не занималась.

– Пусть Доктор Лав хотя бы получит наследство этого путешественника. Втереться в доверие к человеку, обобрать его до нитки, а потом оформить на себя его наследство, а потом хладнокровно убить, подстроив несчастный случай, свалив вину на другого – это ли не истинно адский промысел? Этого более чем достаточно, чтобы стать эмиссаром Ада, – заявил Доктор Лав.

– Придумайте пристойный сюжет о совпадениях Линкольна-Кеннеди, Кристина. Пусть он напишет книгу, воспользовавшись вашей идеей, опубликует миллионным тиражом и станет богатым и знаменитым, пусть он не заплатит вам ни копейки, что фактически будет означать, что он просто украл вашу идею, и тогда в Аду перед ним будут открыты все двери, – заявил Фантомный Писатель.

– Так и быть, я помогу вам, – согласилась я, – Только ответьте мне еще на один вопрос.

– Господи, ну давай же скорее! – поторопила меня Рита.

– Зачем вы украли у мужа чувство собственного достоинства?

– Жалкий ублюдок хотел спасти Лидию, хотел жениться на ней, и переписать на нее все наследство, – объяснил Доктор Лав вместо Риты.

– Он же был у нас в офисе, он же видел, что я не та!

– Будь его чувство собственного достоинства при нем, он бы несомненно усомнился в том, что ты не его любовница, – сказала Рита, – Но в его нынешнем состоянии он настолько убог, что не доверяет даже собственным глазам.

– А еще он старый и носит очки в позолоченной оправе, и почти ничего не видит, – добавил адский Доктор Лав.

– Хорошо, а теперь берите моего детектива, только аккуратно, и несите в машину!

Они медлили.

– Живее, мальчики, живее! – потрясла я пистолетом, направленным на Риту, – У меня мало опыта, и если я не справлюсь, этот овощ останется вашей последней надеждой на блестящую карьеру в Аду.

– Чертова тупица права, – согласилась со мной Рита, – Быстро хватайте его и несите в машину.

В одном она ошибалась, я больше не была тупицей. Я заставила эмиссаров ада нести детектива впереди, за ними следовала Рита, а я шла за ней, подгоняя ее пистолетом.

– Давай-давай, и не вздумай играть со мной в эти шуточки, стерва!

– Подумай о своем будущем, девочка. Не заставляй меня заставлять тебя пожалеть об этом, когда я стану эмиссаром Ада.

– Не дай тебе Бог, – говорю я, и даю ей крепкого сельского пинка под зад. Этого она точно не забудет.

Больница

Эмиссары неожиданно заботливо уложили моего детектива на заднее сиденье такси, а потом обычный открыл для меня пассажирскую дверь спереди.

– А вы как же?

– А мы не поедем, – говорит толстый, – Нам без надобности.

– Ты справишься, дорогая, – говорит Рита и отправляет мне воздушный поцелуй. Стало не по себе.

– Я бы рекомендовал вам, – подсказал обычный, – Не тратить время на пустые прощания. Трогайтес! – и откуда только он это брал.

Водитель утопил педаль газа в полу, и мы рванули больницу.

– У вашего друга серьезное ранение.

– Как вы это поняли? – кажется, теперь и я обросла значимой харизмой.

– У меня под ногами его кровь хлюпает, – он топнул ногой, и действительно – что-то хлюпнуло.

– Как вы это поняли? – не унимаюсь я.

– Ну что уж вы думаете, я хлюпания крови под ногой не различу! – обиделся он.

– Да поди ж вас, маньяков, разбери.

– «Да поди ж разбери»? Сельская, что ль?

– Послушайте…

– Да ладно, не урчите. В заднем кармане вашего кресла стакан воды, дайте своему другу, а то не довезем.

Я достала стакан и предложила детективу:

– Выпейте воды, – говорю, но он не реагировал.

– Попробуйте на лицо плеснуть, – подсказывает водитель.

– Вы правда думаете, что это поможет? – засомневалась я.

– Когда человеку плохо, ему всегда воду предлагают. Спросите вашего друга, может ему хорошо вдруг?

– Детектив, – тихонечко позвала я, чтобы не разбудить, – Вам плохо? – молчит, – Или хорошо? – молчит одинаково.

Я снова с сомнением посмотрела на водителя:

– У меня ощущение, что вы мне голову морочите.

– Да нет, – он засмеялся, – Я просто проверяю, насколько вы ведомая, мне ведь вас еще в лесопосадку на свидание надо затащить. Вы мне должны, помните?

– Послушайте! Если я вам должна, то я и так пойду, сама, не надо мне ваших уловок.

– Серьезно? – он отпустил педаль газа, – Сами пойдете?

– Ну да, – говорю, – Вот вам мой номер, – я отлепила от лобового блокнотик с ручкой и записала в него номер офиса, – Я обязательно схожу с вами на свидание.

– Вы удивительная девушка, знаете? – он прибавил газу.

– Чешется?

– Очень. А пистолет возьмете с собой?

– Да, но вы не обольщайтесь. Вот это, – я достала мой револьвер, – Я оставлю дома, а с собой возьму уродскую пятнадцатизарядную «Беретту».

– Куда же вы ее положите?

– На мне будет несвежая белая рубашка с закатанными рукавами, безвкусный галстук и наплечная портупея с дополнительными кармашками для второго магазина и глушителя.

– Вы настоящий профессионал! – восхитился он, а у самого колени дрожат.

– Это от страха? – спрашиваю, показывая на колени.

– Нет, что вы, я просто уже кончаю.

– Вы бы хоть первого свидания дождались, – упрекнула я.

– Вы не переживайте, это… – напрягся вдруг, – …это… уф… это у всех маньяков так. Собственно, потому и приходится шалить.

– Вы так это называете?

– Ну когда с мужиками в посадке после смены собираемся за домино, обсуждаем, конечно, кто сколько за ночь набрал.

– Так вы же все неудачники, какое вам домино? Порядочно проигрываете, должно быть?

– Как все.

– Мало того, что вы маньяк, скорострел и таксист, так еще и игрок. На какие отношения вы со мной рассчитываете?

– За это не переживайте, я всегда только за длительные отношения!

– Да но как же я буду выносить все эти ваши недостатки, подкрепленные обилием клетчатых рубашек еще.

– У меня, между прочим, разных цветов есть!

– И что? – спрашиваю, – Все вот такие же, с короткими рукавами?

– Ну это стиль, – отвечает.

– Мало вам, что машина в крови по щиколотку, так я теперь еще и заблюю все поверху от ваших рубашек с короткими рукавами.

– Вы как будто бы тоже не ангел, – обиделся он.

– А вы что же, считаете, что приличной девушке и поблевать нельзя? Мало того, что таксист, так еще и сексист?

– Ну вот если соберутся, например, шестеро нормальных мужиков – ну чтобы голова там была, пищевод и все остальное, то они могут и наблевать, конечно. Вам это не к лицу, у вас могут быть тошнотики, например, или блевошки, например.

Я не выдержала сексизма и заблевала ему в бардачок.

– Неожиданно, конечно, – говорит, – Надо запомнить, что вас лучше не провоцировать.

– Что-то мне нехорошо.

– Вот, выпейте стакан воды.

Когда мы подъехали к приемному покою, водитель помог мне вытащить детектива из машины, и, подхватив его под локотки, мы бегом втащили его внутрь.

– Врача. Врача. Позовите врача, – кричу я, и тут же прибежали люди в халатах, уложили детектива на каталку, нацепили кислородную маску и умчались в операционную.

Я бежала за ними, обгрызая на ходу ногти, но в операционную меня не пустили, потому что внутрь можно было только стерильным членам семьи, а я все еще надеялась однажды обзавестись детьми.

– Не переживайте, с ним все будет хорошо, – шепнул мне водитель, и обнял меня.

– Вам-то откуда знать, – плачу я в его клетчатое плечо.

– Я же говорю, я по образованию нейрохирург, сейчас просто сами знаете, какая ситуация – здоровый образ жизни, правильное питание, курить не модно, мясо не модно, инсультники не прут, вот я в такси и пристроился. Это временно. Сейчас пару лет буквально покатаюсь, а там, глядишь, мода сменится, и я вернусь к практике.

– Знаете, – отлипла я, – Мне нужно побыть одной, покурить и отпить из фляжки.

– Я отлично знаю эту больницу. Рекомендую пойти на крышу, там никого нет, и можно спокойно покурить. Если хотите, я подожду вас в машине.

– Не надо, езжайте. Я поеду на такси.

– Ну отлично, а то меня жена с детьми уже потеряли, наверное.

Я пошла по лестнице наверх, попутно доставая сигареты, зажигалку и полированную металлическую фляжечку с непонятным пойлом. Мне было все равно. Когда же я вышла на крышу, то увидела там тридцать бойцов из группы захвата, которые надевали перчатки без пальцев.

Один из них двинулся в мою сторону, размахивая руками:

– Немедленно покиньте помещение!

– Остынь, сержант! – бросил другой, – Это журналисты, пусть снимают.

– Свои, – говорю им, – Я частный детектив. Что у вас тут, мальчики?

– Это наше дело, и хрена-с-два мы вам его отдадим! – прошипел мне в лицо сержант.

– Остынь сержант, это детективы, пусть спрашивают.

– У вас тут какая-то закрытая вечеринка или что? – спрашиваю.

– Нами получена оперативная информация, – говорит Остынь Сержант, – Что в подвале больницы полунеофициальная лаборатория по засушиванию корня мандрагоры. Сейчас на захват пойдем. Приготовились!

– Я вам не помешаю, если покурю тут и выпью из фляжки?

– Идите лучше снимайте котят с деревьев, или чем вы там занимаетесь! – бросил мне сержант.

– Остынь, сержант. Пусть пьют и курят. Включить прожекторы! Оружие к бою!

После этого они зацепили кошки за карниз, и попрыгали вниз на штурм подвала. А я осталась, открыла фляжку, и прихлебнула мерзкого пойла, затянувшись следом сигаретой.

Я подошла к краю, и взглянула на парковку, там стояло такси, и водитель смотрел на меня. Я устало махнула ему рукой, он махнул мне в ответ, сел в машину и уехал. Вот теперь, вот именно теперь, только что, я осталась совершенно одна. Да, конечно, была еще и огромная куча дерьма, сомкнувшаяся вокруг меня кольцом, но едва ли нас можно было назвать друзьями несмотря на то, что мы были знакомы, черт побери, слишком давно.

Друг

Я вернулась домой, теперь эта квартира – мой дом. Так странно, быть здесь совсем одной. В больнице, перед тем как моего детектива увезли в под капельницей в операционную, я сняла с его плеч портупею и забрала плащ со шляпой. Теперь они болтаются на вешалке возле двери, а под нею лежат мои стоптанные балетные тапочки. Босиком я подхожу к креслу, снимаю портупею и швыряю туда, где раньше стоял диван. Платье немедленно оказывается на полу, и я падаю в кресло. Я знаю, что меня ждет теперь: я выйду из темной комнаты без кистей рук и пойду дальше, подгоняемая моими щенками, я потеряю предплечья в тщетной попытке не пустить тьму в изогнутый коридор, но она все же просочится туда, и тогда я проснусь в полном отчаянии. Я боялась, но какой-то извращенный исследовательский интерес подстегивал меня узнать, как может быть отчаяние еще более отчаянным.

Я закрываю глаза.

Отчаяние, страх, боль, где я? Где, спрашиваю я вас? Я опять в темноте, сидя, вся мокрая от пота и слез, тело со сна пробирает холодом. Мне уже не уснуть. Протухший труп деда – мой отец. Фантомный Писатель и Доктор Лав – сыновья Детектива и Риты, и они же – эмиссары Ады. Лидия – любовница мужа Риты, и это за ее грехи мы теперь расплачиваемся кто чем может. Мама родила ее от кого-то другого. Это многое объясняет. Детектив при смерти в больнице, а может быть, его уже нет. На мне три нераскрытых дела. На часах четыре часа утра, ведьмовское время. Кажется, мне стоит сходить в душ, а потом найти чего бы выпить. Может быть, именно так и спиваются все детективы, в поисках успокоения? Я бы нашла себе работенку попроще, вот только выпутаться бы из этого дерьма.

Я вышла на кухню, и обшарила все шкафы, в одном из которых, на донышке, оставался один глоточек водки. Несомненно, детектив купил себе это сам, это можно было бы и выпить, но пачкаться одним глотком – это слишком даже для начинающей алкоголицы вроде меня. Я пошла в душ, а когда выходила из ванной, нацепив огромный мужской халат, и повязывая полотенце на волосы, услышала на кухне какой-то звон. Я осторожно вошла и увидела на столе три одинаково недопитые бутылки водки с глоточком у каждой внутри. Господи! Как же приятно встретить старых друзей.

– Ах ты, засранец! – засмеялась я, подойдя поближе к столу, – Опять ты за свое. Ну спасибо.

Я достаю бокал, и выливаю в него содержимое всех трех бутылок. На два пальца, идеально. В холодильнике есть лед и половинка лимона. Жаль, у меня не было ни одной лимонной карамельки к этому великолепию. Глоток.

– Я не знаю, кто ты, но я правда благодарна тебе. Не только за это, но и за те игрушки в детстве, а больше всего – за ножницы, знаешь. Ты не злое, я много раз убеждалась в этом, – говорю я в пустоту, мне тепло и спокойно, пусть и лишь на миг, – Просто нужно остановиться, подумать, понять тебя, сделать выводы, но именно это подчас так тяжело, а ты совсем не можешь этого принять. Спасибо тебе за водку, приятель. Мне правда-правда это было нужно. Я стала еще чуточку сильнее. Сегодня будет день, когда я раздам долги, обещаю тебе.

Офис, шесть утра, дверь настежь, и почти проветрился запах моего отца. У входа стоит шикарный новый холодильник, в аквариуме плавает кверху брюхом пара сраных рыб. Они не смогли стерпеть этой вони, и предпочли умереть. Примерно так же чувствовала вчера себя и я, понимая, что мне нечем дать отпор этой наглой суке. Черт, если бы я знала, что можно решить все проблемы вот так, я бы так и сделала, я бы всплыла кверху брюхом в том пустом бассейне, но я выбрала другое, а теперь загадочное что-то из моего прошлого приперлось сюда в этот город, чтобы поддержать меня. Я могла подвести кого угодно, и даже детектива, и даже саму себя, но только не это странное и по-своему заботливое нечто. Его подводить нельзя.

Папка с Делом Больного Ублюдка, Доктор Лав, я вынула из стола моего детектива справки: о том, что лифтер не мог вытащить медиков; о том, что кнопки сжег Доктор Лав; о том, что он является законным наследником путешественника. Последнюю я подшила в дело, а две другие просто вложила внутрь. Раскопала в деле телефонный номер клиента и выписала его в задачник на сегодня. Отлично.

Папка с Делом Линкольна-Кеннеди, и только идиотская бесталанная рукопись Фантомного Писателя внутри. Мой бедный детектив так и не успел сообщить мне, что ему удалось раскопать.

Я открываю расследование.

Мой клиент выписал впечатляющий список совпадений, они были рассортированы по нескольким категориям – совпадения в обстоятельствах убийств, биографиях президентов, их вице-президентов, их жен, их убийц, убийц их убийц, с ума сойти. Конечно, это было неспроста, и только конченый идиот мог решить написать с этого фантастический сюжет. Глупейшая процедурная драма, Господи!

Видите ли, и понарождались они все с разницей в сто лет, и случилось все с разницей в сто лет, и даже выборы выиграли с разницей в сто лет – курам на смех. Тем не менее, был ряд совпадений, но зеркальных, это было интересно, но лишь в качестве побочного сюжета, чтобы нарастить объем произведения для допуска к печати. Мы о таком не договаривались, с меня лишь основной сюжет.

Единственным по-настоящему интересным совпадением было то, что оба президента были связаны одним человеком. Точнее, одними людьми. Адлэй Стивенсон Первый и Адлэй Стивенсон Второй, дед и внук, соответственно. Первый упоминается в качестве друга и соратника Линкольна, а потомок – в качестве друга и соратника Кеннеди. Как говорится: избавь меня, Господи, от друзей, а с врагами я сама справлюсь. Что характерно, эта фраза очень четко описывала происходящее в моей жизни прямо сейчас. Одна только проблема: я никогда никому не жаловалась на моего детектива.

Второе дело на сегодня в задачник – сходить в библиотеку, эдак подбоченившись, конечно же, и изучить биографии Стивенсонов. Держу пари, дерьма там будет хоть отбавляй.

Наконец, Дело Дохлого Протухлячка. Кажется, так не пойдет. Я решительно зачеркнула название, теперь оно и само протухло, и больше ни к чему не годится. Дело моего отца. Пусть будет так.

Итак, он умер, его закопали, его откопали, и больше не закапывают, потому что у него долги за квартиру, а жилищное управление не может посчитать сумму, потому что не знают, когда он умер. У него есть справка о смерти от 5 марта, но она действительна только две минуты, а рассматривают ее в течение пяти дней. Что ж. Кажется, у меня теперь появились знакомые, которые вхожи на тот свет, и пока мне не приснится седьмая часть, они все еще у меня в должниках.

Третье дело в задачнике – попросить эмиссаров Ада помочь отцу с упокоением.

Я взглянула на часы – уже восемь утра. Самое время сходить за кофе и булочками, передохнуть, позавтракать, почитать свежую прессу, купить что-нибудь для нашего нового холодильника. Теперь я смогу предлагать клиентам холодную воду и ледяной кофе. Сегодня такой почти нормальный день, и только бы мой детектив пережил его.

Девять утра. Самое время позвонить Доктору Лаву и сообщить о том, что расследование его дела закончено.

Вошел он, конечно, без стука, чувствуя себя хозяином положения. Когда я разговаривала с ним в последний раз, он грозился засудить нас, чертов ублюдок. Он не ожидал, что я встречу его истинно по-хозяйски, в кресле детектива.

– Позвольте сходу поинтересоваться, почему вы там сидите?

– Потому что детектив был тяжело ранен во время нашего последнего расследования, – отвечаю ему, а сама стараюсь не думать о том, что он вчера чуть не убил своего отца, вежливо улыбаюсь, – Присаживайтесь.

– Итак, чем вы меня порадуете?

– Смотрите, – выкладываю перед ним папку с Делом Больного Ублюдка, – У меня для вас две новости, с какой начать?

– Извольте сообщить качественные характеристики новостей.

– Одна вас несомненно обрадует, а вторая вполне возможно огорчит, но я вам обещаю, что у вас все сложится хорошо, – и подмигнула ему, сама не знаю, зачем.

– Тогда начните, пожалуйста, со второй.