Квантовиты. Книга 3. Рубец

– Я бы спросила то же самое у тебя, но на это нет времени, – отмахнулась Агнета, заправив рыжую прядь волос за ухо. – Этой планете приходит конец, а у тебя, как я вижу, есть корабль. Мы должны взлетать, притом немедленно.

– Мама, я боюсь, – пискнула Элин и прижалась к женщине.

Фера был немного ошарашен, но все же он сказал:

– Я не могу сейчас улететь. Я должен помочь друзьям. К тому же, насколько я помню, когда мы с тобой виделись в последний раз, ты хотела остаться.

Агнета посмотрела на него с отчаянием:

– Тогда планета не погибала! Я чувствую, что с воздухом что-то происходит, и понимаю, что конец близок. Ты говорил, что любишь меня. Вот твой шанс доказать это!

Фера покачал головой:

– Я не могу уйти, пока…

– Фера, срочно улетаем! – вдруг раздался звонкий голос Мизуки.

Квантовиты повернули головы к дому и увидели, как из него выбегает четверка людей. Мизуки, Рави, Инна и Алистер, с трудом продираясь через загустевший воздух, спешили к его кораблю. Их лица были искажены мучением от усилий, которые им приходилось прикладывать, чтобы сделать шаг. Фера поспешно кивнул и снова сел в корабль.

– Можете к нам присоединиться, – безразлично предложил он Агнете с Элин.

Тем дважды повторять не требовалось. Квантовитки зашли внутрь небольшого летательного аппарата, похожего на космоавтобус, и плюхнулись на задние сиденья. Из людей первой добралась, разумеется, Мизуки, вскоре за ней подтянулись и остальные. Убедившись, что все зашли, Фера одним легким движением закрыл и заблокировал двери. Потом он стал увеличивать мощность двигателей, но корабль все не мог взлететь. Фера довел мощность до 105% от номинальной. Возникла вибрация. Корабль затрясло. И он начал медленно подниматься.

Инна посмотрела в иллюминатор и с сомнением протянула:

– На такой скорости нам ни за что не выйти из атмосферы…

Разумеется, она права. Любой другой бы на его месте запаниковал, но Фера был квантовитом, а потому привык мыслить хладнокровно. Отсутствие альтернативных версий в мозгу немного сбивало с толку, но он уже научился мыслить в новых обстоятельствах. Поэтому он подключил аварийные двигатели и включил в расход запас резервного топлива. Рыкнув, корабль резко взмыл в небо. Несколько минут, и планета Земля превратилась в синий и покрытый белой, как будто сахарной, присыпкой шар где-то позади, казавшийся здесь, среди космических просторов, таким крохотным и незначительным. Они пролетели мимо покрытого кратерами безжизненного камня Луны, а потом понеслись не бешеной скорости через темное пространство навстречу далеким звездам. Теперь можно и расслабиться. Фера отвернулся от пульта управления и окинул взглядом собравшуюся компанию:

– Куда конкретно мы летим, и что вообще происходит?

Эта обшарпанная развалина даже никак не охранялась. Разумеется, выставлять какую-то защиту – только зря внимание привлекать. Годард с Роминой аккуратно отворили незапертую дверь и вошли внутрь. Свет не горел, когда-то белый пол весь потрескался и покрылся толстым слоем пыли. Однако, стоило Ромине включить встроенный в нее источник света, они обнаружили следы детских ног.

– Она здесь, – кивнула президент.

Годард поспешил в ту сторону, куда вели следы. Он боялся, что в конце его будет ждать какая-нибудь ловушка, но, похоже, «хозяйка» дома была уверена, что сюда никто никогда не придет.

Следы привели его в комнату, полную старой потрепанной мебели из материалов, от использования которых давно отказались. В окне были выбиты стекла, и ветер гонял клочки бумаги и пух из разорванной подушки. На темном диване, закрыв глаза, сидела девочка с длинными черными волосами и что-то напевала себе под нос.

– Годард, – вдруг произнесла она. – Я твои шаги узнаю, где угодно, – девочка открыла и прищурила и без того узкие глаза. – Что ты здесь делаешь?

– Привет, Джи, – не отвечая на вопрос, поздоровался Годард. – Полагаю, Ромину ты помнишь?

– Забудешь ее, как же, – проворчала Джи. – Мой ответ – нет.

– Мы тебе еще даже ничего сказали.

– Я знаю все, что вы можете мне сказать. И мой ответ по-прежнему «нет». Я очень рада тому, что мир взорвется и прекратит свое существование. И не говори, Годард, что не желаешь того же.

– Джи, мир вовсе не собирается взрываться.

Лицо девочки скривилось, отчего нежные черты лица сильно исказились:

– Тогда какого черта вы ко мне пришли? Я не вернусь в этот ваш интернат. То, что твоя подружка заставляет трехсотлетних людей учить заново школьную программу вместо того, чтобы приносить реальную пользу обществу тогда, когда оно в этом нуждается, – это просто оскорбление! Я доктор химических наук, а не какая-то неразумная школьница.

– Я это делаю для вашей же безопасности, – сердито заметила Ромина.

– Для нашей? – Джи усмехнулась. – Да ты себя спасти хочешь! Ну, может, еще и своего бойфренда, если он тебе еще бойфренд, конечно. В чем я сомневаюсь, если честно. Ты-то, может, и способна забыть о том, как он выглядит, вот только Годард уже давно потерял интерес ко всему такому…

– Ты прекрасно понимаешь, что никто не должен узнать о том, что произошло, – напомнила Ромина. – Ты подписала соглашение, не забывай об этом.

– Те, кто это соглашение составлял, мертвы, причем по твоей вине – не забывай, пожалуйста, об этом.

Стальные глаза Ромины зловеще блеснули. Годард знал, что за этим последует, а потому поспешил встрять:

– Перестаньте. У нас нет времени ругаться. Джи, никто не собирается увозить тебя обратно в интернат. Мир больше не взрывается, но грядет другая катастрофа.

И он поспешно описал ей ситуацию с консервантом. Бесконечная усталость в карих глазах Джи сменилась испугом, но лишь на пару секунд. После этого девочка откинулась на спинку дивана и якобы изумленно вскинула брови:

– Как же так – вы с такой серьезной проблемой пришли всего лишь к школьнице? Может, вам лучше поискать какого-нибудь ученого?

– Прекрати валять дурака, – рассердилась Ромина. – Ты и есть ученый. Лучший специалист по химии на этой планете.

– Неужели? А почему же тогда я осваиваю программу восьмого класса средней школы?

– Джи, пожалуйста, – попросил Годард. – Помоги нам. Ты же сама не захочешь провести вечность, не имея возможности пошевелиться!

Джи задумчиво почесала подбородок:

– Может, я вам и помогу. Но при одном условии. Когда все закончится, Ромина расскажет миру о нас правду.

– Ты в своем уме? – сквозь зубы процедила президент. – Ты представляешь, что тогда начнется?

– Насколько мне известно, большая часть официальных взрослых мертва, – скучающим тоном продолжала Джи. – Земля отчаянно нуждается в специалистах. Я не думаю, что выжившие откажутся от помощи, пусть даже она будет исходить от людей с лицами детей.

– Я не могу этого сделать!

– Что ж, тогда мы все превратимся в желе, – улыбнулась Джи. – А потом придут квантовиты и нас съедят. Как по мне, это не так уж и плохо. Я ужасно устала от такой жизни…

Годард повернулся к Ромине:

– Она права. Мы нужны Земле, и я не думаю, что кого-то будут волновать события трехсотлетней давности, когда люди начнут голодать.

Президент долго молчала, прикусив губу. Годард понимал, что она беспокоится о нем – беспокоится гораздо больше, чем он сам, нужно признать, но иного выхода не было. Наконец, Ромина кивнула:

– Хорошо. Даю слово, что все расскажу. Только спаси мир, доктор Зоу Джи, и тогда все узнают, кто ты такая на самом деле.

Андмор сидел в лаборатории и вносил последние коррективы в устройство, которое должно было создать новую квантовую реальность. Несмотря на чрезвычайность ситуации, его мозг работал хладнокровно и четко, как и полагалось у квантовитов. Андмор был уверен в своем успехе, а потому не испытывал даже малейшего беспокойства. Чего не скажешь об Ааджу, нервно расхаживающей по комнате.

– Если ты хоть в чем-то ошибся…, – угрожающе говорила она.

– Мы все умрем, – закончил за нее Андмор. – Но я не ошибся. Все эти годы я вел нас к этой минуте и ни в чем не ошибся. Все получилось именно так, как я планировал.

– Уничтожение Земли, а заодно и большей части нашего источника пищи ты тоже планировал?

– Это был план Б, но все же план. Не переживай, еды у нас навалом. Когда мы вернемся на Землю, никто даже не будет сопротивляться.

Андмор покосился на квантовитку с долей раздражения. Ааджу не доверяла ему и была готова арестовать при первой возможности. Андмор не думал, что такая возможность у нее будет, но все же ее присутствие еле ощутимо его беспокоило. Совет считал, что совершил ошибку в выборе регулятора, и позволял ему работать только потому, что лишь у него были хоть какие-то идеи по спасению мира.

Словно прочитав его мысли, Ааджу остановилась, посмотрела на него сверху вниз и процедила сквозь зубы:

– Нам не стоило и секунды позволять тебе править нами. Единственная причина, по которой ты сейчас не в карцере – это приближающийся конец вселенной. И у меня до сих большие сомнения в твоих планах. Как мы вообще узнаем, что это сработало? Мы больше не можем заглядывать в квантовую реальность.

– Это в любом случае наш единственный шанс, – сказал Андмор. – Или все сработает, или мы умрем. Так или иначе, все станет ясно и без возможности заглянуть в другой мир.

Ааджу посмотрела на него с подозрением. Но квантовит натянул на себя равнодушное выражение лица. Все будет хорошо. Даже не просто хорошо – великолепно. И когда Совет увидит, что именно он, Андмор, их всех спас, они больше никогда не будут сомневаться в его решениях.

Корабль Феры умел летать на сверхсветовых скоростях, так что путь до Фориса занял считанные минуты. За окнами чернота и звезды сливались в сплошную и бесконечную полосатую массу. Инна смотрела на нее с немного ошарашенным видом. Это был ее первый полет на космическом корабле, а потому она не могла удержать дрожь волнения. Сколько раз девушка в детстве смотрела «Звездный путь» и мечтала о том, что и ей когда-нибудь доведется попутешествовать подобным образом. Вот только в ее фантазиях ей никогда не приходилось в срочном порядке лететь на Форис, чтобы предотвратить разрушение вселенной.

Вздохнув, девушка отвернулась от окна и посмотрела на висящую посреди комнаты голографическую схему аппарата, который Андмор собирался построить для создания новой квантовой реальности. Это была сложная система, которая наверняка своими размерами займет весь НИИ Фориса, и у девушки кружилась голова, когда она пыталась в ней разобраться. Квантовиты не высшие существа, но их ум и интеллект невозможно было отрицать.

– Вот здесь должен разместиться плазматрон, – Фера ткнул пальцем в схематичное изображение квантового изолятора. – Здесь он построит ускоритель, переходящий в два длинных туннеля. Частицы будут двигаться по ним на бешеных скоростях в противоположных направлениях по отношению друг к другу практически через весь институт. На протяжении всего этого пути они будут управляться магнитами с обмоткой из сверхпроводников. В месте, где туннели пересекаются, должны будут происходить их столкновения, и вот там-то мы и ожидаем появления новой реальности. В результате столкновений возникает новая всепроникающая материя, несущая информациию, благодаря которой копии не будут хаотичными – они упорядоченно разместятся по всем граням бытия. Разумеется, учитывая то, что эти грани заняты, случится катастрофа. Все будет раздавлено.

Инна пораженно разглядывала нарисованную Ферой по памяти схему:

– И это все придумал мой отец?

– Твой отец придумал еще кое-что, – добавил Фера. – Он хотел разместить по ту сторону дыры особые, так сказать, «магниты», которые должны были аккуратно вытянуть квантовую реальность в новый пласт, но не позволить разлететься на атомы. Но, подозреваю, Андмор не стал их создавать, так как он хочет все провернуть на месте старой реальности.

Они должна были придумать, как остановить действие этого гигантского аппарата, но мысли разбегались в стороны. Инна лишь качала головой. Девушка перевела взгляд на Алистера, который широко открытыми глазами смотрел на схему, и спросила:

– Как думаешь, у него получилось? В смысле, мой отец создал новую квантовую реальность за краем вселенной?

– Кто знает, – задумчиво протянул Алистер. – Твой отец – самый умный человек из всех, кого я встречал. Я не удивлюсь, если все так и произошло.

– Но даже если он преуспел, новые альтернативные истории создаются каждую секунду, и место, которым хочет воспользоваться Андмор, уже занято, – встряла Мизуки. – Мы должны как-то остановить его.

– Он не станет вас слушать, – скептично заметила Агнета. – Андмор уверен в своей правоте, и другие точки зрения его не интересуют. Он даже вегетарианцев не хотел признавать, хотя они ему никак не вредили, а тут оскорбление его интеллекта. Андмор упрется и сделает все по-своему, даже если поверит вам.

– Значит, нам нужно придумать, как остановить этот агрегат, если он заработает, – заключил Фера.

Инна осторожно встала со своего места и приблизилась к схеме. Потом посмотрела на плазматрон.

– Если процесс будет запущен, он произойдет не за одну секунду, – сказала она. – Частицам нужно будет разогнаться и пройти не один круг, прежде чем начнет образовываться новая материя. А значит, будет несколько возможностей остановить аппарат.

Алистер кивнул:

– Первое, и самое простое – получить доступ к панели управления и отключить плазматрон. Дальше будет становиться все сложнее и опаснее. Пока эти частицы в естественном состоянии, они совсем безвредны. Отключил плазматрон – считай, мы легко отделались. Но если они все-таки попадут в ускоритель, то надо будет отключить либо магниты, либо вакуумные насосы. И, кстати, я узнаю устройство насосов – похоже, Павлу помогал их делать я, – мужчина помрачнел.

Инна положила руку ему на плечо и продолжила:

– Да, я тоже узнаю твой почерк. Причем, скорее всего, магниты будут охраняться другими квантовитами, и пройти мимо них будет очень сложно. А при отключении насосов может сработать сигнализация. Тут нужна более тонкая работа…

– Но это не все, – добавил Алистер. – Я не знаю, насколько альтернативный я отличаюсь от себя самого, но… Будь это мои разработки, я бы защитил их от взлома. И если я это сделал, то я поставил бы сеть-ловушку.

– Что за сеть-ловушка? – нахмурилась Мизуки.

– Это значит, что пользоваться этой аппаратурой могут только несколько человек, которые будут определяться по данным нейроресивера. И если прибор попробует отключить кто-то посторонний, через нейроресивер отправится сигнал, блокирующий работу мозга на сутки, и человек впадет в состояние, близкое к коме. Потом он, конечно, придет в себя, но тогда уже будет поздно.

– Будь это и в самом деле постройка моего отца, скорее всего, нам с тобой был бы гарантирован доступ, – предположила Инна. – Но Андмор не такой уж дурак, а потому он наверняка сделал так, чтобы никто не мог к ним подключиться. И не исключено, что оно среагирует на любого с нейроресивером.

– А если это будет человек без нейроресивера? – спросила Мизуки.

– Исключено, – покачал головой Алистер. – В мире не существует людей без нейроресивера. Операцию по его вживлению проводят в возрасте двух лет, и с тех пор он непрерывно функционирует. Это способ регистрации любого жителя. Такой порядок был введен еще на Земле, а потом его перенесли и на Форис. Разве что грудной младенец обходится без нейроресивера, но им в институте взяться неоткуда, да они еще и ничего не соображают, чтобы причинить какой-то вред.

Мизуки как-то странно вздохнула. Инна покосилась на нее и только сейчас заметила, какой усталый у нее вид.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего, – отмахнулась Мизуки. – Просто у меня его нет. Нейроресивера, в смысле.

– Ты его сняла?

– Нет. Это был доктор Вебер.

Инна только сейчас вспомнила, что так и не узнала результаты осмотра подруги. Она подвинулась к ней и с беспокойством спросила:

– Что он сказал?

– Что вы были правы, – голос Мизуки неожиданно задрожал. – Я чувствовала легкую головную боль и дурноту, но связывала это с отсутствием квантовой реальности в мире. Но оказалось…

Она закрыла лицо руками и покачала головой. Инна осторожно приобняла ее и прошептала:

– Ну что такое? Скажи мне. У тебя что-то серьезное?

– Нейроресивер, который я подключила к своей основе, он… ну, в общем, слегка повредил биопорт. Поначалу он не причинял мне особого вреда, но потом начал травмировать ту часть мозга, в которой был размещен. Я и сама заметила, что стала немного хуже слышать и видеть, – Мизуки вздохнула. – В общем, доктор Вебер сказал, что единственный способ остановить это – удалить нейроресивер. И пользоваться я им больше не смогу, а то станет хуже.

– Мне очень жаль, – сочувственно сказала Инна.

– Мне тоже. Но, зато… что будет, если человек без нейроресивера попробует отключить аппаратуру?

– Без нейроресивера ее не отключить, – заметил Алистер. – Но можно вывести из строя. По идее компьютер не должен регистрировать существо без нейроресивера. Но тебя он все равно засечет. Тебе же установили основу в детстве, и ее так просто не вытащить, а значит, информация…

– Да нет же, – немного раздраженно сказала Мизуки и приподняла пряди волос над ухом. – Смотрите.

Инна увидела только гладкую кожу. Там, где должна быть вживлена основа для ресивера, не осталось ни малейшего следа присутствия высокой технологии. Она ошарашенно коснулась этого же места у себя на голове. Там, под белыми прядями, затянутыми в косу, скрывался небольшой бугорок нейроресивера. Если его снять, останется биопорт, подсоединенный к мозгу. Но у Мизуки такого не было…

– Но как…, – пораженно пробормотала Инна. – Доктор Вебер же не хирург?

– Ты, Инна, спала, а Кроссман был занят, так что Вебер отвел меня к хирургу, – пожала плечами Мизуки. – Операция прошла быстро, а потом я вошла в регенерационную кабину, которая залечила все повреждения. Она даже помогла зарастить дыру в черепе на месте устройства. Та часть мозга немного побаливает, но в целом я вполне функционирую. Процедуры по извлечению нейроресивера иногда делают, вы же знаете.

– Старым людям с болезнью Альцгеймера, – заметил Алистер. – Так что, ты хочешь сказать, в тебе даже основы не осталось?

– Нет. Как думаете, я смогу отключить аппаратуру, если понадобится?

– Не исключаю такой возможности, – согласно кивнул Алистер. – Вряд ли Андмор предполагает, что к нему заявится человек без устройства. Но есть семь мест доступа к туннелю, а ты одна. Не факт, что получится в первом месте, или повреждения окажутся достаточными для остановки всей системы. Ты не успеешь перебраться на второе место доступа до того, как тебя засекут квантовиты.

– Я тоже могу что-нибудь сделать, – сказал Фера. – Во мне нет никаких нейроресиверов, и меня компьютер не увидит. Может, мне удастся, например, проломить корпус и выпустить охлаждающую жидкость. Тогда обмотка магнитов потеряют сверхпроводимость, и частицы остановятся.

– Да, вероятно, да. Но у всех остальных нейроресиверы на месте, и вытащить их мы не можем. Тогда поломка аппаратуры будет на вас двоих.

– А как насчет наихудшего сценария? – спросила Инна, уставившись на зону пересечения туннелей. – Если все это не сработает, а количество и сила столкновений достигнет необходимого максимума…

Алистер вздохнул:

– Это и в самом деле наихудший вариант. Потому что на последнем этапе единственное, что можно сделать – поставить заслон на пути частиц. Но тогда при ударении об него может высвободиться огромное количество энергии, и предохраняющая система может не выдержать. Призойдет возгорание или даже взрыв. Та часть института, а может, и все здание, развалится, и тот, кто все это сделает, не успеет убежать. Он будет погребен под обломками, а значит, скорее всего…

– Умрет, – заключила Агнета. – Нужно постараться, чтобы до этого не дошло.

– Вот именно, – решительно сказала Мизуки. – Не беспокойтесь, думаю…

И тут вдруг весь корабль затрясся от резкого торможения. Фера пришел в себя первым и поспешил к пульту управления.

– Корабль квантовитов, – спокойно сказал он.

– Что? – переспросила Инна.

– Мы подлетели к системе. Здесь корабль квантовитов.

Инна с трудом поднялась на ноги и подошла к окну. Все видимое пространство занимала огромная серая каменная глыба, словно они подлетели к границе Вселенной – у девушки даже мурашки по коже пробежали. Алистер тоже подошел взглянуть, и она в страхе к нему прижалась. Квантовиты были здесь, рядом с ее родной планетой, и готовились совершить нечто ужасное.

– Я боюсь, – пискнула Элин.

– На страх нет времени, – заметила Агнета. – Фера, мы должны облететь эту штуку, пока они нас не заметили.

– Им и дела до нас нет, – отмахнулся Фера, но все же начал маневр. – Они забеспокоятся только тогда, когда мы высадимся на планете и попробуем проникнуть в институт.

Только сейчас Инна осознала, что им предстоит сделать, и сглотнула ком в горле. Андмор – могущественное существо, и к его услугам целая армия квантовитов, которая будет его защищать.

Корабль пришел в движение, и вскоре Инна заметила в окне далекий приближающийся кружок Фориса. В отличие от Земли, большую часть ее родной планеты покрывала суша, заросшая растениями самых разных цветов, отчего создавалось впечатление, что Форис был скроен из лоскутков тканей. Местами покрытый белыми завитушками облаков, он казался хрупким и нуждающимся в защите. В сердце защемило – она возвращалась домой. Вот только не для отдыха. И это ее жутко пугало.

Осальба стояла на улице рядом с НИИ и жадно осматривала окрестности. Ей жутко хотелось есть, но людишки попрятались по домам, а она сама не могла оставить свой пост. Из-за спины без конца доносилось гудение, треск и странные запахи. Квантовиты за считанные часы встроили в человеческий институт какое-то устройство, которое должно было создать новую квантовую реальность. Осальбе не хотелось помогать Андмору, ведь все давно признали его никудышным правителем, но Совет сказал, что они должны довести дело до конца, ведь только эта разработка могла их спасти.

Яркое пятно Тау Кита на небе клонилось к горизонту, и нежно-сиреневое небо потихоньку темнело, приобретая несколько тревожный оттенок. В человеческом городке Форис начинался вечер. Она не понимала, почему должна стоять здесь и охранять. Эти глупые примитивы так перепугались, что ни за что на свете не решатся приблизиться к НИИ, даже если от этого будут зависеть их жизни. Мелкое зверье инстинктивно чувствовало опасность, исходящую от высших созданий, а потому знало, что лучше их лишний раз не злить. Ее бы воля, и Осальба пошла бы охотиться. Однако Совет приказал охранять, и она охраняла. Стояла у главного входа, в то время как внутри здания Андмор завершал свои дела.

Неожиданно подул сильный и холодный ветер, разметавший ее волосы за спиной. Осальба с наслаждением вдохнула почти ледяной воздух. На Форисе гораздо лучше, чем на Земле – похоже, здесь приближалась зима, что не могло не радовать привыкшую к низким температурам квантовитку. Ветви голых деревьев, своими резкими изломами напоминающие острые копья, поддались ветру и приникли к сухой траве. Тут Осальба насторожилась. Если бы это было из-за ветра, они бы клонились в одну сторону. Но стволы с ветвями тянулись в разные, как будто на поляну перед институтом высадился корабль.

Осальба окинула хищным взглядом окрестности, но ничего подозрительного не заметила. Какой такой корабль мог здесь высадиться? Неужели одна из бесчисленных рас во Вселенной решила навестить соседей? Но почему об этом не доложил Совет?

Хмурясь и на всякий случай припадая к земле, Осальба двинулась к участку примявшейся травы. Неожиданно она пожалела, что стояла на этом посту одна. Совет решил, что не стоит сильно перегружать квантовитов и заставлять их зря тратить время на охране – назначили всего нескольких, рассредоточившихся вокруг института. Для того чтобы справиться с людьми, пусть даже с несколькими, достаточно всего одного квантовита. Но что, если напасть решат не люди?

Потом до Осальбы вдруг дошло, что приближаться к невидимому врагу глупо. Она замерла в отдалении, не сводя глаз с привлекшего ее внимание участка. Становилось темно, трава еле заметно колыхалась под легкими порывами ветра. Осальба сделала вдох носом – и ощутила еле уловимый аромат материала, пошедшего на изготовление корабля. Квантовитка хотела открыть рот и позвать остальных охранников, но в этот момент открылась невидимая дверь и из аппарата кто-то выскочил.

На нее напали сразу двое. Осальба не успела ничего сообразить, как ее привалили к земле. Квантовитка начала вырываться, и тут заметила, что держат ее тоже квантовиты – мужчина и женщина. Это так удивило Осальбу, что она почти не дергалась, и это стало ее ошибкой. Рыжеволосая со всей силы ударила охранницу по голове. Резкая боль, а потом все почернело.