Квантовиты. Книга 3. Рубец

– О, – Инна ошарашенно посмотрела на Рене. – Мне жаль.

– А мне нет, – отрезала Мизуки. – Эта женщина получила по заслугам. Но беда не в этом.

– Судя по всему, во время нападения она как-то неудачно оттолкнула контейнер в сторону, и тот случайно открылся, – сообщил Рене. – Я заглянул внутрь – пусто. Либо там никогда ничего и не было, либо сработал пусковой механизм, и консервант разлетелся по миру. И, судя по тому, как трудно теперь стало двигаться, скорее второе.

Инна постаралась не паниковать:

– Существует ли способ остановить процесс, когда он начат?

– Если и существует, то мне о нем неизвестно, – сказал Рене.

Ну, вот и все. Она-то думала, что им грозит участь быть разорванным на атомы, но, похоже, вместо этого они превратятся в желе. Даже неизвестно, что хуже.

– Сколько у нас времени? – спросила Инна.

– Около суток. Но на самом деле мы уже не сможем двигаться часов через двенадцать, так что если мы собираемся что-то с этим делать, то нужно действовать быстро.

Быстро… Мысли в голове Инны двигались вяло, как будто консервант уже потихоньку замораживал ее способность думать. Даже паника не могла как следует пробиться через тонкую пелену безразличия, уже опускающуюся на нее. Девушка приказала себе собраться, но это было невероятно трудно. Наморщив лоб, она протянула:

– Значит, у нас двенадцать часов. Что ж… Рене, тебе известен состав этого вещества и как оно работает?

– В общих чертах, – голос Рене звучал необычайно растянуто.

– Нам нужен химик, – заключила Инна. – Рене, ты знаешь каких-нибудь ученых, которые могли бы помочь?

– В последние годы я мало с кем общался, – мужчина пожал плечами. – А полный список выживших есть только у Ромины. Можно попробовать все же проникнуть в ее дом, но я не уверен, что она пропустит нас без консерванта.

– Подождите, – перебила Мизуки. – Дети. Дети из интерната. Они невероятно умные, даже ависоны с ними консультировались. Наверняка они смогут нам помочь!

– Может быть, – кивнула Инна. – Но где же нам их взять? Ты говорила, что Ромина приказала им спрятаться. Наверняка мы знаем только местоположение Годарда.

– С чего вы взяли, что какие-то подростки смогут найти решение? – спросил Рене.

– Они не подростки, – пояснила Инна. – Годард сказал, что ему триста лет. Не исключено, что и все остальные в интернате на самом деле не дети, иначе с чего им быть такими умными?

– Ладно, попробовать можно, – решил Рене. – Но как их найти?

– Вряд ли они в Женеве, – предположил Вебер. – Возможно, прячутся где-то в Швейцарии. Или в одном из заповедников. А скорее всего, затерялись среди обычных людей в других интернатах. Думаю, надо слетать в них и проверить.

– Наверное, ничего другого нам не остается, – согласилась Инна и хотела встать, но Рене качнул головой:

– Нет, отправимся мы с Вебером. А вы с Кроссманом лучше разберитесь с этим нейроресивером. Зря, что ли, вы с ним столько возились. Взрыв вселенной никто не отменял.

– А мы с Рави сходим к дому Ромины и попробуем что-нибудь разузнать. Может, удастся с Годардом поговорить, – подала голос Мизуки. – Да и что-то Андмор затих, и мне это не нравится.

– Ни в коем случае! – возмутилась Инна. – Это слишком опасно.

– А что ты тогда предлагаешь мне делать? С нейроресивером я вам не помогу, и, если честно, я не верю в то, что нам удастся разыскать кого-то из других детей. Возможно, Годард – наш единственный шанс. К тому же Фера все еще там. Я должна узнать, что с ним случилось.

– А если Андмор тебя убьет?

– Может, он и хищник, но людей просто так не убивает. Вряд ли у него есть причины лишать меня жизни. К тому же со мной будет Рави, он проследит за тем, чтобы ничего опасного не случилось. Ну а если всего этого будет недостаточно, – Мизуки вздохнула. – Одна ты точно не останешься, – она посмотрела на Алистера.

Но Инна покачала головой:

– Ты мне тоже нужна. Мизуки, ты же моя подруга, как я могу тебя так просто отпустить к самому страшному созданию всех времен и народов?

– Тебе придется.

Мизуки встала со своего кресла и осторожно подошла к Инне. Потом посмотрела ей в глаза и сказала:

– Мир движется к концу. Мы, конечно, попробуем найти детей, но это будет очень трудно, и быстро это не сделаешь. Но нам точно известно, что Годард дома у Ромины. Он очень умный, Инна, я тебе точно говорю. Он бы смог нам помочь. Я должна сходить туда.

Инне не хотелось разрешать ей идти. Мизуки была ее подругой с первых классов школы. Они дружили почти двадцать лет, а потому являлись важной частью жизни друг друга. Инна совсем недавно думала, что Алистер погиб, и теперь она прекрасно знала, что вряд ли сможет пережить это ощущение потери вновь. Но… мир двигался к своей гибели, и важно было сделать все возможное, чтобы это предотвратить.

– Хорошо, – согласилась Инна. – Но будь осторожна.

Мизуки кивнула, потянула молчаливого Рави за руку и, не прощаясь, вышла из гостиной. Рене тоже поспешно сказал:

– Нам пора. Если кого-нибудь обнаружим, постараемся привезти.

– Вряд ли телепорт мог перенести их куда-то далеко, – уверенно произнес Вебер. – Мы их найдем.

Когда все ушли, Инна с Алистером остались вдвоем. Девушка устало закрыла ладонями лицо. По правде говоря, ей было очень страшно и хотелось плакать от отчаяния, но нужно держать себя в руках. Сделав несколько глубоких вдохов и смахнув с лица пару одиноких слезинок, она повернулась к Алистеру:

– Тебе удалось перенести данные с ресивера на компьютер?

– Да, удалось, – мужчина кивнул. – И я уже даже немного их изучил. Большая часть сохраненных файлов, честно говоря, мусор – похоже, владелец гаджета был тем еще бабником. Что довольно удивительно, учитывая, что красавцем его не назовешь.

Алистер провел рукой по поверхности стола, и тогда на стене загорелся экран монитора. Инна увидела фотографию – почти такую же фотографию, как те, что она обнаружила в подвале. Девушка встала и подошла ближе – ну точно он, все такой же очкарик. И невзрачная, но довольная девушка тут как тут. Но было в очкарике что-то знакомое… что-то…

– Это же он, – вдруг поняла Инна. – Тот самый Годард из подвала. Ну, или, по крайней мере, его родственник. И в подвале Ромины полно подобных фотографий.

– Правда? – удивился Алистер. – Видимо, это его нейроресивер. Но вообще я хотел показать тебе эту женщину. Тебе она никого не напоминает?

Инна нахмурилась:

– Она кажется мне знакомой, но я никак не могу вспомнить, где я ее видела. Вообще-то в ней есть что-то похожее на Ромину, только у нашего президента лицо немного более изысканное. Родственница, наверное.

– Да это же Ромина и есть! – заявил Алистер.

– Что? – Инна рассмеялась. – Да ладно тебе! Они похожи совсем чуть-чуть. Да и женщина на фото, очевидно, подружка Годарда, и что-то мне не верится, что Ромина могла бы держать своего парня в подвале…

– Мизуки же рассказывала, как Ромина в панике прибежала в интернат и увезла его оттуда, – напомнил Алистер. – С какой стати ей так о нем беспокоиться, если он не ее парень?

– С чего ты взял, что это Ромина? – недоверчиво протянула Инна.

Она вновь посмотрела на фотографию. Тонкие жидкие волосы, затянутые в хвост, открывали резкое и тяжеловатое лицо. Серые глаза действительно походили на стальной цвет, присущий Ромине. Нос так называемого «греческого типа» все тот же. Женщина определенно была невысокого роста, как и президент. И ее фигура очень походила на фигуру Ромины, разве что грудь была чуть меньше. Но все же мисс Мюллер лишь слегка проступала из этого странного образа.

– Поначалу я и сам решил, что она лишь похожа, – продолжил Алистер. – К тому же в записях Годарда она упоминается, как Лорен. Некая Лорен Мартинез, «единственная из всех его девушек, которая могла заставить его искренне улыбнуться» – это я цитирую выдержку из его дневника.

– Ты еще и дневник его читал? – недовольно нахмурилась Инна.

– Знаю, это невежливо, но мне же нужно было разобраться, что это за человек, – пожал плечами Алистер. – Так вот, наш герой Годард вовсе не был ученым – он был фотографом, причем таким, который занимался экспериментами в этой области и делал снимки в различных нестандартных диапазонах и впоследствии открыл способ снять квантовую реальность – но об этом чуть позже. А вот Лорен Мартинез на момент их знакомства была подающим большие надежды квантовым физиком.

– Квантовым физиком? Ну, тогда точно не Ромина, – отмахнулась Инна.

– Да она, она, – голос Алистера звучал довольно уверенно. – В общем, у них были общие знакомые, а потом они почувствовали влечение друг к другу и начали встречаться. Лорен на тот момент разрабатывала новый интерферометр, и вроде как намечался какой-то прорыв в области интерферометрии – Годард не уточнил, какой. А потом на одной из вечеринок они оба очень сильно напились. Вообще-то Лорен не пила, но в тот день Годарду что-то ударило в голову, и он решил уговорить ее отпраздновать намечающийся успех ее изобретения. Поначалу девушка отнекивалась, пыталась рассказать ему о том, насколько вреден алкоголь для клеток мозга… Но в конце концов он ее уломал. И вот, когда Лорен напилась, у нее развязался язык. Дальше Годард лишь смутно упомянул, что она рассказала ему какую-то страшную тайну. Он не сказал какую – то ли забыл, то ли боялся, что кто-то узнает, а потому не стал уточнять.

Следующая запись в дневнике была сделана только через месяц. Лорен в нем уже не упоминалась, у него появилась новая девушка – по имени Ромина Мюллер.

Алистер вновь провел рукой по столу, и фотография на экране сменилась. На этот раз Инна и в самом деле узнала нынешнего президента – она выглядела точь-в-точь, как сейчас, разве что в глазах было чуть больше теплоты.

– Ромина говорила мне, что ей шестьдесят восемь, – сообщила Инна.

– Значит, она соврала. Это фото было сделано в 2145 году. Нигде в нейроресивере об этом не упоминается, но я думаю, что примерно в это время изобрели регенерационные процедуры. Возможно, на тот момент их еще не использовали так массово, как сейчас, или же вообще это все было на уровне эксперимента, но очевидно, что она начала пользоваться технологией еще тогда. Как и Годард.

– Но почему Ромина выглядит как девушка чуть за двадцать, а Годард как подросток? – недоумевала Инна.

– Может, ему так захотелось, – пожал плечами Алистер.

– Не может такого быть, – возразила Инна. – Во-первых, я спрашивала у самого Годарда, и он сказал, что не хотел этого. А во-вторых, мне Рене говорил, что регенерация не позволяет тебе стать моложе. Она только фиксирует твой настоящий возраст и не дает состариться. А если верить этим фото, Годард был уже вполне взрослым человеком. Не мог он вдруг стать ребенком.

– Ну тогда я не знаю, – растерялся Алистер. – Ты уверена, что это он? Может, его отец?

– Но Годард сказал, что он не сын Ромины. Не знаю… как-то все странно, – задумчиво протянула Инна. – Ладно, оставим пока этот вопрос. Значит, Ромина сбросила себе пару сотен лет. Она встречалась с Годардом Буланже, тот ли это парень из подвала или его отец. Где доказательства, что она – это и есть Лорен?

– Если верить дневнику Годарда, Ромина Мюллер вела очень скромный образ жизни, старалась не высовываться, официальной работы у нее не было, как и семьи, друзей. Тебе не кажется это подозрительным? У меня такое ощущение, что она как будто что-то скрывала. А еще подозрительно то, что о Лорен Годард больше не сказал ни слова. А ведь она была любовью всей его жизни. Как это так – они расстались, и он совсем не грустил, не сравнивал ее с Роминой, не вспоминал о теплых моментах их отношений, или о ссорах? Я нахожу это в высшей степени странным. К тому же этот Годард – настоящий коллекционер, он описал каждую из тысячи двухсот тридцати шести девушек, что у него были – как познакомились, расстались, какие предпочтения имели в сексе… Почему же о расставании с Лорен и знакомстве с Роминой ни слова? Да и вообще про Ромину как-то маловато информации. Не знаю, конечно, это лишь догадка, но мне кажется, что, напившись, Лорен или рассказала ему о себе что-то опасное, что он по неосторожности выболтал, или совершила нечто уголовно наказуемое – и ей пришлось полностью сменить личность. По-моему, это имеет смысл.

Инна задумчиво прикусила губу.

– Может, ты и прав, – пожала она плечами.

– А раз я прав, то вот какие вопросы отсюда вытекают: что сделала Лорен? Тот ли это Годард, что прячется у нее в подвале? Если тот, то как он умудрился так сильно омолодиться? Почему он оставил свой нейроресивер в Доме Собраний? И самое главное: знала ли Ромина о его исследованиях насчет квантовой реальности? И если знала, то почему ни она, ни Годард ни опубликовали свое открытие?

Возвращаться к Андмору было рискованно. Мизуки это прекрасно понимала. Но она всегда была рисковым человеком, готовым на все, так что принять это решение оказалось не очень сложно. Ей не очень нравилось, что приходится брать с собой Рави, но он бы ни за что не отпустил ее одну.

На улице уже рассвело, местные цветы раскрыли свои бутоны навстречу солнцу, но дорожки все так же оставались пустынными. Сегодня на небо набежали сероватые облака – влияние ли это консерванта или же просто пришло время дождя? Стало прохладнее, чем вчера, и Мизуки пожалела, что не надела куртку. Голова побаливала. Пейзаж немного размывался перед глазами, как при близорукости. Тело уже не так хорошо слушалось, создавалось ощущение, что приходится пробираться через желе. Дыхание замедлилось и как будто не приносило должного удовлетворения. И хотелось спать – хотя, возможно, это из-за того, что она почти не спала прошлой ночью.

Вот, они с Рави вновь подошли к одинокой без прогуливающихся по ней людей набережной. Вода в озере тихо плескалось, создавая еле заметную рябь, ветви деревьев слегка покачивались на ветру и шелестели. Квантовитов не было видно, как и белок. Дом Ромины одиноко стоял посреди на краю улочки, и даже его цвета как будто потускнели, стали блеклыми, как краски на старинной картине.

– Что мы собираемся делать? – спросил Рави.

– Просто подойдем и позвоним в дверь, – сказала Мизуки. – У нас нет времени ходить вокруг да около. Может, Андмор нами все же не заинтересуется.

– Но это опасно! – воскликнул Рави. – Инна права. Он может использовать тебя, как приманку.

– Да делать ему больше нечего, – отмахнулась Мизуки. – Если он захочет снова забрать Инну, то просто придет к нам домой и выломает двери. Зачем так заморачиваться с приманкой, если он все равно не может связаться с Инной? Пошли.

И девушка осторожно вышла из-за угла. Она бы соврала, если бы сказала, что не боится. Конечно же, ей страшно идти в дом, где живет кровожадный хищник, но что еще оставалось делать? Сжав руку Рави, Мизуки медленно пересекала открытый участок дороги. Честно говоря, она ожидала, что вот-вот дверь распахнется, и оттуда выйдет Андмор, или Ромина, или еще кто-то. Не может такого быть, чтобы они не видели, как к дому кто-то приближается. Но неужели им нет до этого дела?

В конце концов, они дошли до самого порога. Остановившись на крыльце, Мизуки поискала кнопку звонка. Надавила на нее. В глубине дома раздался скромный перезвон, а потом все затихло. Девушка нервно топталась на месте. Ну же, Андмор, добыча сама идет к тебе, неужели ты от нее откажешься? Но, похоже, квантовита они ни капельки не интересовали. Как так? А может, он уже ушел из дома Ромины? Но почему тогда не открывает сама мисс президент?

Они немного постояли. Ничего не произошло. Тогда Мизуки вновь надавила на кнопку. А что, если никто не откроет? Может, там уже и нет никого? Может, Андмор вернулся на свой корабль, и Ромину заодно прихватил? Мизуки стукнула дверь ногой, проверяя ее на прочность – конечность двигалась так медленно, что нормального удара не получилось.

– По-моему, это бесполезно, – сказал Рави. – Может, вернемся домой?

Но Мизуки покачала головой:

– Я так просто не сдамся. Если нам не откроют, значит, мы попробуем взломать дверь.

– Ее никак не взломаешь, – заметил Рави. – Здесь нет замка, она открывается только при получении команды от хозяина, или по ДНК-сканеру.

– А у тебя нет какой-нибудь частицы ДНК Ромины?

– Нет, откуда?

– Ладно, этот вариант отметем. Но вообще-то должен быть еще какой-то способ попасть в дом – на тот случай, если вся техника сломается.

– Если он и есть, то нам о нем неизвестно.

– Ладно, – решительно сказала Мизуки. – Тогда давай воспользуемся грубым методом. Доставай лазерный резак или что там у тебя в чемодане.

– Ты что, серьезно? – удивился Рави. – Хочешь вот так в открытую прорезать дыру во входной двери дома президента?

– Они нам не открывают, а дело срочное. А вообще, ты как думал, зачем я попросила тебя с собой инструменты взять?

Рави пробормотал себе под нос что-то невнятное, но спорить все же не стал. Парень опустился на колени, положил небольшой чемоданчик на крыльцо и открыл его. Внутри лежала целая куча отверток и еще каких-то инструментов, непонятных Мизуки. Рави выбрал инструмент, похожий на пистолет, который имел рукоятку, спусковую скобу и курок, но из-за белого цвета корпуса выглядел более утонченно и изысканно.

– Мне еще ни разу не довелось его применить, – сообщил Рави. – Во всяком случае, на практике. Когда я только прибыл на Землю и рассказал Ромине, что я специализируюсь в ремонте электроприборов, она нашла мне кого-то, кто показал, как этим пользоваться. Я тогда попробовал, вроде получилось, но с тех пор прошло две недели.

– Рави, тут не требуется ювелирная точность, – вздохнула Мизуки. – Просто проделай достаточно большую дыру, чтобы мы могли в нее пролезть.

Парень насупился, как будто она его чем-то обидела, а потом попросил:

– Отойди.

Мизуки спустилась с крыльца и стала чуть в отдалении. Рави примерился и нажал на крючок. Из отверстия в цилиндре полился голубоватый свет, который вошел в поверхность двери, словно трубочка в бокал с коктейлем. Луч оставил после себя отверстие, и тогда Рави медленно и осторожно начал поднимать руку вверх. Парень действовал так сосредоточенно и профессионально, что Мизуки невольно залюбовалась им. Ей вдруг так сильно захотелось обнять его, что пришлось напомнить себе о том, что у них не осталось времени на нежности. Какое-то время Рави проводил прямую линию вверх, а потом вдруг откуда-то из глубины дома раздался сердитый голос:

– Прекрати сейчас же ломать мою дверь! Какие же вы настырные. Выключи свой резак, чтобы я могла подойти.

Рави ошарашенно опустил руку с инструментом и оглянулся на Мизуки. Та вновь поднялась по ступенькам и встала рядом со своим парнем. Из глубины дома донесся звук шагов – легких, определенно человеческих. Через несколько секунд дверь открылась, и они увидели Ромину.

– Чего вам надо? – строго спросила президент.

– Почему Вы нам не открывали? – вскинула брови Мизуки.

– А зачем вы мне нужны? Сбежали, и ладно. Все равно мы все обречены. Разве что вы можете сказать, где мой брат?

– Рене, в отличие от Вас, занят делом, – Мизуки скрестила руки на груди. – А вот чем тут Вы занимаетесь? Закрылись, никуда не выходите. А там, между прочим, Ваш народ переживает. Скоро они наплюют на приказ и выйдут из отеля. Что тогда?

– Вероятно, их съедят квантовиты или белки. Но кого это волнует?

– Кого это волнует? – возмутилась Мизуки, но потом покачала головой. – Ладно, я пришла не для того, чтобы с Вами спорить. Во-первых, мне нужно поговорить с Годардом.

Ромина сузила глаза:

– Вот как? И зачем же?

– Он может помочь нам спасти мир.

– Ничего он не может.

– А давайте мы сначала поговорим с ним, а потом уже сделаем выводы? Немедленно пропустите нас! – Мизуки повысила тон.

– Ты бы хоть попросила своего парня на меня резак направить, а то как-то вообще не страшно, – холодно произнесла Ромина. – И вообще, проверь свой моральный компас, кажется, он сломался. Вроде бы ты была за хороших парней, или я что-то пропустила?

У Мизуки руки чесались ей врезать, и кто знает, может, она бы так и сделала, если бы вдруг не заговорил Рави:

– Мисс Мюллер, мы понимаем, что Годард прячется по какой-то важной причине, но мы не собираемся никому его выдавать. Миру вот-вот наступит конец, а он очень умный парень, и может придумать решение.

– Как вы верно заметили, Годард прячется по очень важной причине. И я не хочу, чтобы он общался с кем-либо из вас. Это слишком опасно. К тому же я не понимаю, с чего вы решили, что он может вам помочь?

Все, Мизуки больше не могла сдерживаться. С каждой секундой она как будто увязала в болоте, и даже мысли уже двигались не так быстро и свободно, как раньше. Нужно спешить. Поэтому девушка резко подалась вперед и толкнула Ромину. Не ожидавшая этого президент потеряла равновесие и упала на пол. Мизуки тут же этим воспользовалась и шагнула в дом.

– Что ты наделала? – ужаснулся Рави и поспешно помог Ромине встать. – Мизуки, так нельзя!

– Ты всерьез думаешь, что ее волнует, что можно, а что нельзя? – спросила президент, поднимаясь на ноги. – Она же просто капризная маленькая девочка. «Дайте мне то, что я хочу, и все тут». Я, конечно, понимаю, что тебе всего двадцать четыре, но у меня в твоем возрасте и то было больше уважения к другим.

– А Вас никто и не спрашивал, – отмахнулась Мизуки. – Рави, пошли.

– Если ты думаешь, что я позволю тебе просто так разгуливать по моему дому, то ты ошибаешься, – заметила Ромина. – Конечно, Андмор сейчас занят, но, думаю, он ненадолго оторвется от своего дела, если я ему скажу, что в дом пробрались тараканы.

– Андмор? – Мизуки тут же остановилась. – Он все еще здесь?

– А где ему еще быть? Он все оборудование ко мне перенес. Возвращаться сейчас на корабль квантовитов немного накладно.

– Какое оборудование? Чем он занят? У него ведь больше нет Инны!

– Можете сами у него спросить, – предложила Ромина. – Он в той комнате, где держали вашу подругу.

– Я знаю, где это, – поспешно выпалил Рави и побежал вперед.

Мизуки последовала за ним. Бег в такое время уже не походил на бег. Медленное движение ног почти не придавало скорости, так что у Мизуки была масса времени, чтобы рассмотреть идеально-белые стены. Время шло до невыносимости медленно – то есть наоборот, быстро, это просто она сама как будто существовала в другом временном потоке. Наконец, Рави остановился перед одной из дверей и осторожно коснулся ее. Белый прямоугольник скрылся в стене.

На максимально возможной в таком состоянии скорости Мизуки влетела в комнату и застыла. Посреди помещения стоял длинный стол, на котором лежал квантовит. Поначалу девушка подумала, что это и есть Андмор, но потом увидела знакомые черты лица.

– Фера! – пораженно воскликнула она.

Раздался скрип стула, и на нее обернулся сидящий немного в стороне у монитора Андмор.

– Ты чего тут делаешь? – недовольно спросил он. – Уходи, пока я не проголодался.

– Что Вы с ним сделали? – Мизуки ошарашенно подошла поближе.

Фера лежал на столе, которого едва хватало, чтобы вместить тело высотой более двух метров. К его голове были прилеплены электроды, провода от которых тянулись к монитору Андмора. Все тело было опутано ремнями. А еще, похоже, он не дышал.

– Он мертв? – спросила Мизуки.

– Спит, – пояснил Андмор. – Я извлекаю воспоминания из тех времен, когда он еще был полноправным квантовитом и осознавал все, что происходит во вселенной. Если я попробую сделать это, когда он в сознании, то его мозг не выдержит и перестанет функционировать. Вы же со своими друзьями удалили квантовый ген из всех живых существ в этом мире.

– Я думала, Вам для этого нужна была Инна.

– Глупости. Мне бы сгодился кто угодно, кто когда-то был квантовитом. Просто мои сородичи бы ни за что на это не согласились, а с Инной справиться гораздо легче, чем с ними. Да, это именно ее отец прорубил дыру во вселенной, но информацию можно получить от любого существа, видевшего эту вероятность. Вы помогли сбежать Инне, но оставили мне неплохой подарок – мозг квантовита гораздо более упорядочен, чем мозг человека, и найти в нем нужную информацию гораздо проще. Я уже изучил почти все исследования Рябинина и считаю, что создание новой квантовой реальности действительно может сработать.

– Инна так не считает.

– Твоя Инна всего лишь человек. Ее разум скован рамками человеческого организма, и она просто не в силах понять то, что понимаю я.

Мизуки и сама не понимала, о чем идет речь. Как это можно просто взять и создать целую реальность из ничего? Инна считала, что это невозможно. Кому ей верить? С одной стороны, Инна ее подруга, но с другой – она ведь и в самом деле всего лишь человек. Может, Андмор все-таки что-то понимает?

– Если ты закончил, отпусти его, – попросила Мизуки.

– Он сейчас под действием сильного снотворного, его так просто не разбудишь, – усмехнулся Андмор. – Он пролежит в таком состоянии еще какое-то время, а потом либо проснется, либо умрет. Процедура вообще-то опасная. Квантовиты, конечно, более выносливы, чем люди, а Инна не умерла, но Фера был в более плохом состоянии здоровья. Так что, если хочешь, жди, а я пошел.