Три года октября

– Кто такой Федор Крюков? – шепотом поинтересовался я у Пахомова.

Тот лишь покачал головой и одними губами произнес: «Пото́м». Кот мяукнул, словно соглашаясь с хозяином, что сейчас не самое лучшее время для вопросов. Он пристально глядел на меня, поочередно показывая и пряча когти.

– Граждане, тишину, пожалуйста! – повысил голос участковый, видя, что теряет управление толпой. – Я прошу не нагнетать и без того напряженную обстановку. В конце концов, с нами в зале находятся родители пропавшей девушки. Не стоит усугублять их тревожное состояние неуместными домыслами.

Мать Марины выпила воды из стакана по настоянию председателя совета, после чего немного пришла в себя.

– Мы склоняемся к версии, что Марина жива, но по неочевидной причине не может вернуться домой самостоятельно. Будь то перелом, амнезия или же падение в яму, из которой она не может выбраться без посторонней помощи.

Верил ли сам в это участковый? Не знаю, но в его голос вернулась твердость. Я же на какой-то момент погрузился в собственные мысли, размышляя об имени и фамилии того, кто мог быть причастен к исчезновению шестнадцатилетней девушки. Федор Крюков? Почему это имя мне было одновременно знакомым и ничего не говорило? В тот момент я не мог ответить на свой же вопрос. Но очень скоро мне в этом помог Федор Пахомов.

Сам он в это время достал из-за пазухи бутылочку с таблетками, отвинтил крышечку и сунул под язык белую капсулу. Все это он проделал, глядя в сторону сцены, а потому не обратил внимания на мой интерес к данному действию. Мне удалось прочесть название принятого им препарата.

«Нитро-Мак». Предназначен он был для людей, страдающих от болезней сердца.

– Продолжим. Вторая группа, – ее желательно составить из молодых парней, – возьмет с собой несколько распечатанных фотографий девушки. Они будут показывать фото всем прохожим на вокзалах, в парках и других местах большого скопления людей в ближайших городах. Клейте их на досках объявлений, столбах, стенах. Также по пути в города и поселки не будет лишним показать снимки пассажирам поездов и автобусов. У кого есть возможность самостоятельно оплатить проезд – замечательно, у кого нет – стоимость поездки будет компенсирована из местного бюджета при предъявлении билета в кассе сельского совета.

– Да, это так, – впервые за вечер подал голос председатель.

– Третья группа, состоящая из женщин, останется дома и займется обзвоном родственников, знакомых и тех, кого посчитает нужным. Вдруг у кого-то будет полезная информация. Любая зацепка важна. Зачастую непринятые всерьез детали на поверку оказываются решающими для обнаружения пропавшего человека или поимки преступника.

Собрание продлилось еще несколько минут, после чего родители Марины Федосеевой самостоятельно раздали копии фотографий их дочери присутствующим. Затем все медленно потянулись к выходу: женщины – для телефонных звонков, мужчины – для переодевания и формирования поисковых групп. Что касается подростков, было решено, что поездка в ночь на поезде или автобусе была не только малоэффективной, но и опасной, так что их помощь откладывалась до следующего дня, выпадающего как раз на выходную субботу.

Мы шли обратно к общежитию, чтобы переодеться и подготовиться к поискам. Ночь ожидалась непростая. Затем следовало вернуться к дому культуры – условному пункту сбора. Нас ждала не только бессонная ночь, но и зябкий, липкий холод. Пахомов, несмотря на свой возраст, категорически отказался оставаться дома, решив тоже принять участие в поисках Марины. Желания Тимофея никто не спрашивал: хозяин принял решение оставить кота в квартире.

– Так кто такой Федор Крюков? – спросил я, пытаясь согреть дыханием ладони.

– Злодей из американского фильма, – ответил Пахомов, шмыгнув носом. – И не удивительно. Фильм-то старый, еще времен Союза. Тогда нас представляли врагами. А потому все их злодеи носили русские имена.

«Сейчас мало что изменилось» подумал я, но не стал говорить этого вслух.

– И каким боком американский киногерой, пусть и русского происхождения, может быть причастен к пропаже девочки?

– Фильм этот я сам не видел. Не люблю зарубежное кино. Да к тому же страшилки. Но тот, кто придумал это прозвище, говорил, что название данной картины как-то связанно с названием нашего поселка.

Тут до меня дошло. Поселок Старые Вязы. Ну конечно!

– Фредди Крюгер! – я не удержался от смеха, и быстро поспешил подавить порыв в себе. Не хватало, чтобы кто-то услышал мой смех и решил, что исчезновение девочки меня каким-то образом забавляет. – Злодей из «Кошмара на улице Вязов».

– Во-во, он самый. В его честь местный шутник и назвал нашего душегуба.

От этих слов мне стало дурно. Плечи сами по себе вздрогнули, и мне захотелось обернуться назад, чтобы убедиться, что нас никто не преследует.

– В Старых Вязах орудует маньяк? – шепотом спросил я.

– Правильнее будет сказать – орудовал. В последний раз он давал о себе знать почти тридцать лет назад. Хотя память о нем до сих пор живет, и наверняка будет жить еще столько же.

– И многих он убил?

– Доказано три убийства. Четвертая – и последняя – жертва осталась жива. Все были женщинами. Все из неблагополучных слоев общества. Одна была пьющей, другая гулящей, третья и вовсе всего год как вернулась из мест не столь отдаленных.

– А та, что осталась жива?

– Мать-кукушка. Возможно, тот случай заставил ее взглянуть на жизнь под другим углом. Не знаю, так как уехала она из Старых Вязов почти сразу после нападения.

– Каким образом следствие связало все эти четыре преступления в один процесс?

– Об этом тебе лучше спросить своего наставника – Безбородого. Он, насколько мне известно, в то время активно помогал следствию и присутствовал при осмотре тел.

– Следователи не нашли подозреваемых?

– Не знаю, хотя летом 1993 года в нашем поселке сотрудников милиции было чуть ли не больше самих жителей. Они искали улики, прочесывали местность, задавали вопросы, пытались ловить маньяка на живца. Но никаких результатов это не дало. Если не считать того факто, что убийства прекратились.

И с тех пор нераскрытых преступлений в нашем поселке не было. Случались лишь те, что вершатся на бытовой почве или в пьяном угаре. Но даже в таких случаях находились «светлые умы», которые не к месту упоминали имя «Федора Крюкова» или же «Вязовского душителя» – как его прозвали в местных и городских газетах.

– И много о нем писали? – спросил я, уже ставя в уме галочку, чтобы не забыть поискать в архивах или библиотеках газеты тех лет.

– Еще как. – Тимофею наскучило лежать на руках Пахомова, и он решил перебраться на его левое плечо. Оттуда он с интересом наблюдал за ветками деревьев, мимо которых мы проходили. Видимо рассчитывал улучшить свои охотничьи навыки, с помощью тех птиц, что не улетали на зиму в теплые края. – Особенно в этом преуспела Надежда Комарова – наша местная журналистка. Благодаря этим статьям она выбилась в люди и давно работает в северной столице. Мы с ней иногда разговариваем по телефону, как старые друзья-одноклассники. Женщина она интеллигентная, но и крепким словцом может одарить тех, кто не понимает культурных слов. Вот, она тоже может рассказать много чего о нашем маньяке, что мало кому известно…Мы пришли.

Я и не заметил, как перед нами возникло здание общежития. Потому как у меня не было более приемлемой одежды для поисков, чем та, что была в тот момент на мне, выданные всем на подготовку полчаса я использовал для быстрого перекуса и не менее быстрого душа. Пахомов меня уже ждал на улице, Тимофея с ним не было. К половине одиннадцатого у зала собраний скучковались все желающие участвовать в поисках. Надежда участкового создать десять-двенадцать групп по три человека осуществилась сполна – на призыв о помощи откликнулись более сотни человек, часть из которых приехали из ближайших поселков. Участковый провел дополнительный инструктаж, который занял около десяти минут, установив главные направления поиска. Мы с Пахомовым попали в одну из трех групп, которые должны были прочесать местность у реки. Забегая вперед, хочу сказать, что река не забрала жизнь Марины Федосеевой, но она еще сыграет свою мрачную роль в моей истории.

В нашу группу входило всего два человека – я да Пахомов. Но прежде чем мы успели направиться в сторону выделенного нам участка, к нам присоединился мужчина средних лет, который назвался Сергеем.

– Большая часть групп состоит из трех человек, вас всего двое. К тому же один из вас – старик. Не стану показывать пальцем.

– Во мне здоровья побольше твоего будет, – парировал Федор Дмитриевич, хоть и без злобы в голосе.

– Да я не в укор тебе это сказал, отец. Ты ж не виноват, что годы берут своё. Меня определили в группу к молодым парням. По мне так они и вдвоем прекрасно справятся. Так как, нужна моя помощь?

Я посмотрел на Пахомова, и тот пожал плечами:

– Пусть идет, помощь нам и вправду не помешает.

Мы шли вперед, отдаляясь от других групп, раз в минуту выкрикивая имя пропавшей девушки. То же имя доносилось до нас с разных сторон, но голоса становились все более далекими и приглушенными. Сергей шел чуть впереди нас и в основном кричал только он, словно желая не столько найти девочку, сколько показать нам свою полезность. Шагал он очень быстро, а потому мы за ним с трудом поспевали. Когда впереди возникло маленькое строительное сооружение, он первым поспешил его осмотреть. Так как здание было совсем маленьким, осмотреть его не потребовало много времени. Это оказалась давно не работающая насосная станция. Внутри сохранилась ржавая труба, через которую выкачивалась вода из реки и поливались поля. Я осмотрел все темные углы помещения, используя фонарь, при этом оставаясь на пороге. В то время как наш помощник вошел внутрь и даже ложился на грязный пол, заглядывая под груды металла и заплесневелые куски минваты.

– Никого! – констатировал он и торопливо поспешил выйти наружу. – Следуйте за мной!

– Вы его знаете? – спросил я пожилого соседа, кивнув в сторону быстро удаляющегося участника нашей группы.

– Знаю, – с определенной неприязнью отозвался Пахомов. – Сергей Колодин. Живет в ближайшем от нас поселке – Малые Березы. Состоит в гражданском браке с Алёной Губановой. У нее есть сын лет восемнадцати. В его же заслуги можно записать разве что три года заключения.

– Ого! И за что он сидел?

– За активное участие в пьяной драке. Он любит говорить, что защищал честь оскорблённой дамы. Мне же верится, что из-за бутылки. Дело давнее.

Мы добрались до берегов реки почти к полуночи. Но еще до того, как её проточные воды попали в круги лучей нашего фонаря, мы услышали её шум. Стало ощутимо холоднее. Изначально просто воздух стал влажным и густым от тумана. Еле слышный ранее ветерок зашумел в ветвях ив, что росли на берегу. На наш зов так никто и не откликнулся. Колодин первым поспешил спуститься к берегу вниз. Я уже успел испугаться, что он кубарем упадёт в воду, но тот не только не упал, но и остановился у самой кромки воды. Приложив ладони ко рту, он прокричал имя пропавшей девушки сначала в одну сторону, потом в другую.

Без ответа.

– Подай посох, любезный! – обратился он ко мне. – Попробую исследовать дно реки.

Я без замедлений отдал ему желаемый предмет, и он с невероятным усердием принялся тычками осматривать дно реки, при этом не уставая требовать, чтобы ему осветили фонарем тот или иной интересующий его участок. В тот момент я восхитился его усердием и соучастием. В моей голове даже пронеслась мысль о том, что будь в каждой группе по столь активному участнику, осмотры местностей заняли бы в разы меньше времени. К сожалению, тогда до меня не достучалась мысль, что преступники – и в частности маньяки – нередко участвовали в поисках своих жертв и старались показывать себя с лучшей стороны. В тот момент я мог думать только о пропавшей девушке. Что с ней стало? Где она? Больно ли ей? Жива ли она? Найдем ли мы её или же другая группа? Найдется ли она вообще?

– Если она и была в воде, то её могло унести либо течением, либо её тело застряло в корнях деревьев, – подытожил Сергей, взбираясь по глинистой поверхности берега. Он вытянул руку вперед, и я помог ему взобраться на заросшую сухим бурьяном землю.

– Тогда нам следует идти вдоль реки по направлению течения, – заключил Пахомов.

– Вперед и с песней!

К счастью, это оказался только фразеологизм, и Колодин не стал выносить на наш суд свой музыкальный талант. Он, как и прежде, шел впереди, а мы следовали за ним. Пару раз мне пришлось поддержать за локоть Пахомова, который в темноте спотыкался о кочки и неровности. Или же всему виной была банальная усталость, которая в длительных забегах быстрее нагоняла пожилых людей.

– Как вы себя чувствуете? – обратился я к Пахомову.

– На все свои годы, – усмехнулся он, глядя исключительно вперед. – Но я бы согласился на боль в спине, кровавые мозоли и даже воспаление легких, лишь бы девочка нашлась.

– Марина! – закричал Колодин.

– Боюсь даже представить, что чувствуют сейчас её родители, – сказал я с дрожью в голосе. – У меня самого дочь, и как ни стараюсь отрешиться, всё равно сопоставляю себя с ними. На их месте я, наверное, сошел бы с ума.

– Человек гораздо сильнее, чем ему кажется, – со знанием дела отозвался Пахомов. О том, что он на самом деле знал, о чём говорит, выяснилось позже. – В нашем организме заложено немало защитных реакций, которые блокируют чувства в самые тяжелые моменты жизни. И всё это делается для того, чтобы мы стойко выполняли наложенные на нас обязанности.

– Марина!

– Согласен с вами. В конце концов, я смог перебороть себя и уже более месяца работаю в морге.

– Кстати, как твои отношения с Безбородовым? – поинтересовался Пахомов, водя фонарем то по одной стороне берега, то по другой. Ширина реки была в среднем примерно пятнадцать метров, а потому жёлтоватый луч света на противоположном берегу рассеивался.

– Ну, сквернословить в моем присутствии он перестал. И пьяным на рабочем месте я его больше не видел. Возможно, он пьет после работы, но утром, как всегда, приходит бритым, расчёсанным и опрятным.

– В последнее время мы с ним перестали видеться, по той причине, что он практически не бывает трезвым, а я же, наоборот, на дух не переношу запах спиртного. Рад слышать, что твоё присутствие на него столь благоприятно влияет.

– Я тоже. Приходи он пьяным, мы бы с ним не сработались. Это точно.

– И он наверняка по этой части придерживается того же мнения. А раз он перестал пить – это может значить только одно.

– И что же?

– Марина!

– То, что ты завоевал его доверие. И он готов оставить своё место.

– А мне казалось, что он просто хочет произвести хорошее впечатление на главврача и доказать свою состоятельность как профессионала в своём деле.

– Вовсе нет. Ты ему явно нравишься. Возможно, он отказался от вредной привычки по оглашённой тобой причине в первые дни. Сейчас же причина в уважении к тебе.

Я улыбнулся. Без сомнений, слова Пахомова мне были приятны. И мне хотелось ему верить. Прежде чем моя улыбка успела поблекнуть, наше внимание привлек свист Колодина и его размашистые движения рук. Сердце в моей груди учащённо забилось. Я решил, что нашлась Марина. Только вот живая или нет? Я побежал к Колодину, оставив Пахомова позади.

– Здесь мост! – прокричал Сергей, указывая на узкую железную переправу, и мой бег замедлился, а вскоре я и вовсе перешел на медленный шаг. Надежда оказалась ложной. – Я попробую перебраться на другой берег и поискать её тело у корней деревьев.

«Тело». Именно так он сказал. Это должно было меня насторожить. Хотя теперь, когда я знаю правду, всё мне кажется очевидным и наводящим на истину. Тогда же это воспринималось как фатализм со стороны Колодина – человека, которого жизнь научила никогда не надеяться на лучшее.

– Не думаю, что это хорошая идея! – попытался я его остановить, видя, как тот поднимается по четырехступенчатой лесенке и делает первый шаг по мостику. Здесь стоит отметить, что полотно моста не представляло собой сплошное металлическое покрытие, а всего лишь поочерёдность железных перекладин не более десяти сантиметров шириной. К тому же, используя луч фонаря, я мог разглядеть большое количество мест, где этих самых перекладин просто не было, либо они были сломаны с одного края и торчали вниз. – Это сложно будет сделать даже днём, не говоря уже о поздней ночи.

– Всё в порядке, братишка, где наша не пропадала.

– Сергей, остановитесь! – поддержал меня Пахомов, наконец, добежав до нас. Далось ему это непросто, судя по сбивчивому дыханию. – Этому мосту более пятидесяти лет, и он с тех пор ни разу не подвергался банальному осмотру профессионалами, не говоря уже о ремонте!

– Да не паникуйте вы оба! Я мигом переберусь на другой берег. Вы даже глазом не успеете моргнуть.

– А если вы упадёте?

– Я умею плавать, братишка.

Но не в октябрьской проточной воде, добавил я про себя, крепко сжимая в руке фонарь, переданный мне Пахомовым, и освещая спину Колодина. Тот сделал несколько шагов вперёд, держась за перила, которые имелись лишь с одной стороны. Мост тревожно заскрежетал, пошатываясь, и луч фонаря в моей руке дрогнул.

– Я вас только молю, чтобы поисковая операция не превратилась в спасательную!

– Если я и упаду, – отозвался житель Малых Берёз, продолжая идти вперёд, – то сам выберусь на берег. Вам не придётся мочить ноги!

– Безумец, – еле слышно произнёс я.

С каждым шагом Колодин увеличивал темп, кое-где перепрыгивая с одной перекладины на другую. Пару раз ему даже пришлось пройтись по одной из пролётных опор, прижимаясь животом к перилам, поскольку на том участке перекладины отсутствовали. Мост скрипел, накренившись ощутимо в сторону. Но всё закончилось благополучно, и вскоре Колодин оказался на другом берегу.

– Кто следующий?! – прокричал он. Желающих не оказалось.

Так мы и продолжили путь по разные стороны реки почти до самого рассвета, пока не добрались до более надёжной переправы – бетонного моста с асфальтовым покрытием. Следов Марины Федосеевой мы так и не обнаружили.

– Чёрт, обидно-то как! – выругался Колодин, когда мы снова встретились примерно посередине моста, словно шпионы времён Холодной войны. – Очень хотелось найти девчушку.

– Надо позвонить участковому и сообщить, что мы закончили на сегодня.

Фёдор Дмитриевич достал телефон – маленький, кнопочный, с разбитым экраном. Найдя нужный контакт, он приложил трубку к уху. Ответили ему после четырёх гудков.

– Алло, Николай Степанович, это Пахомов. Наша группа завершила поиски. К сожалению, без результатов… А как дела у остальных? … Тоже ничего? Жаль, очень жаль… Не за что. Всего хорошего.

Пахомов отключил телефон и сообщил, что и другие группы не добились успеха. Хотя это и так было понятно.

– Что ж, мы сделали всё, что могли, – пожал плечами Сергей. – Пора расходиться по домам.

– Вы далеко живёте? – спросил я.

– Меньше километра от моста налево.

– Был рад знакомству, – сказал я, протянув руку. – Жаль только, что оно произошло в столь печальных обстоятельствах.

– Взаимно, – Колодин пожал руку в ответ. Его ладонь была сухой, костлявой, бугристой. – Найдётся девка. Наверняка сейчас приятно проводит время с каким-нибудь парнишкой и в ус не дует. Дело молодое.

На этих словах мы и распрощались. Добрались до общежития почти к рассвету. У Пахомова болели колени, но он не признавался в этом. Мне это было понятно по его походке и искривлённым в гримасе боли губам. Вверх по лестнице он поднимался с моей помощью. Я провёл его до самых дверей его квартиры, где мы пожелали друг другу спокойного сна.

Сам я, несмотря на усталость, смог заснуть только через два часа. Мысли кружились вокруг пропавшей девушки. Я думал о ней, о своей дочери, о превратностях судьбы, иногда отвлекаясь на голоса соседей в коридоре или с улицы. Поспать мне удалось всего четыре часа, и все эти часы мне снился один и тот же сон, в котором я брёл по берегу реки, слыша крики о помощи, но так никого и не смог отыскать.

3.

Поиски пропавшей девочки продолжились и в выходные дни, но тоже не дали результатов. Затем к ним присоединились городская полиция с кинологами.

Наступил понедельник. Я занимался документами, находясь в кабинете. В это время Безбородов разговаривал с главврачом, отвечая на возникшие вопросы касательно отчетов за прошлый месяц. Тихо играла музыка из мобильного телефона. Золотые рыбки в аквариуме мирно плавали в воде после кормежки. Был один из редких спокойных дней, и даже солнце выглянуло из-за туч, высушив лишнюю влагу в воздухе. На песне «Ненастная погода» группы «Рок-острова» в коридоре раздались посторонние звуки: громкие голоса, тяжелые шаги, скрипы и дрязги.

Я отключил музыку, поднялся со стула и выглянул за дверь. В коридоре находилось непривычно много людей. Помимо Безбородого, в мою сторону направлялись двое человек в штатском и двое в полицейской форме. Они, даже не взглянув на меня, прошли в прозекторскую, продолжая о чем-то громко беседовать или даже спорить. Закрыв дверь, я направился следом за ними, пока не понимая, что происходит, но где-то в глубине души уже подозревая.

Стоило мне войти в секционный зал, как все обернулись. Один из людей в штатском незамедлительно сообщил мне, что посторонние должны немедленно покинуть помещение и, не дожидаясь, пока я сам выполню его приказ, обратился к одному из полицейских:

– Выведи его отсюда, немедленно!

– Это Алексей, мой ассистент, – заступился за меня Безбородов, прежде чем человек в форме успел схватить меня за локоть.

Человек в штатском махнул рукой полицейскому и сам подошел ко мне.

– У вас есть при себе удостоверение личности? – спросил он жестким приказным тоном, в котором угадывался офицерский чин и годы службы в органах.

– Есть, – слегка запнувшись, ответил я.

– Предоставьте его мне.

– Оно в рабочем кабинете. Сейчас принесу.

Как только мой паспорт оказался у него в руках, он незамедлительно принялся его изучать, уделяя особое внимание моей фотографии.

– Ваше полное имя?

– Алексей Дмитриевич Родионов.

– Год рождения?

– Тысяча девятьсот …..

– Вы не из здешних мест?

– Нет.

– Как давно вы здесь работаете?

– Чуть больше месяца.

– Проживаете где?

– Здесь, в поселке Старые Вязы, на улице Роз, дом 45, квартира 22.

– Итак, Алексей Дмитриевич, слушайте внимательно. Все, что сегодня вы увидите, является следственной тайной. Ни единая фраза, произнесенная мной – капитаном убойного отдела, – или же судмедэкспертом, не покинет этих стен. Ничего из того, что вы сегодня увидите, не должно стать достоянием общественности. Вы меня поняли?

– Более чем.

– Рад слышать, – сказал капитан, возвращая мне паспорт. – Это относится ко всем. Надеюсь на ваш профессионализм и разумность.

Оглядев секционные столы, дверцы рефрижераторов, умывальники, стол с микроскопами и реагентами, шкафы с исследованными блоками, две пустые каталки, детектив дал указание подчиненным, и те мигом покинули прозекторскую, затем последовал за ними. В зале остались только трое: я, Безбородов и второй человек в штатском. Ему было около пятидесяти, он был плотно сложен, гладко выбрит, носил очки в тонкой оправе, имел высокий лоб, длинный нос и холодные серые глаза.

– Ну-с, Александр Викторович, не найдется у вас лишний халатик?

– Конечно, Лёня, – Безбородов щелкнул пальцами и, обращаясь ко мне, указал на шкафчик со стерильными вещами.

– Давненько я у вас не бывал.

– И, слава богу.

– А ты помолодел. Неужели перестал пить?

– Нет, не перестал. Перешел на элитные сорта коньяка. На них сложнее копить с той зарплаты, что мне платят.

Мужчина хохотнул, оценив шутку. Их беседа была столь непринужденной, что у меня возник когнитивный диссонанс. Убойный отдел, судмедэксперт – это значило, что произошло убийство или нанесены тяжкие телесные повреждения. Но в то же время эти двое вели беззаботную дружескую беседу, словно давние друзья на кухне.

– Мне кто-нибудь расскажет, что случилось? – осведомился я, протягивая запакованный в целлофан халат гостю.

– Алексей, это Леонид Лихман. Судмедэксперт. Мы с ним были какое-то время коллегами.

– Я бы даже сказал, что вы, Александр Викторович, были моим учителем. Еще точнее – одним из тех, кто заложил основу моих нынешних знаний, – с теплотой в голосе добавил судмедэксперт. – Я, как и вы, молодой человек, немало тяжелых дней и бессонных ночей провел в этом зале. После чего пошел на повышение и занял место главного судмедэксперта районного отдела. А сегодня мне предстоит провести осмотр и вскрытие тела девушки, которую нашли три часа назад. Судя по странгуляционным полосам у нее на шее, смерть ее была насильственной.

Мне стало жутко холодно. В горле пересохло. В висках застучала кровь. Перед глазами все расплылось.