Три года октября

Игорь Бер

Три года октября

Игорь Бер

Три года октября

Глава 1

Старые Вязы

1.

Моё имя – Алексей Родионов.

Моя жизнь была ничем не примечательной, пока я не переехал в посёлок под названием Старые Вязы. Именно об этом периоде я и хочу вам рассказать. Начну с самого начала.

Со своей будущей женой я познакомился на первом курсе медучилища. Она сразу привлекла моё внимание. Год упорных ухаживаний увенчался успехом: она ответила взаимностью. Тогда я считал себя самым счастливым человеком на свете и чувствовал безграничную уверенность в собственных силах. И не удивительно – она была девушкой необычайной красоты, вокруг неё вился целый хоровод поклонников. Чтобы закрепить успех, я предложил ей руку и сердце. Она согласилась.

Вскоре она забеременела. Дочку мы назвали Лерой. Наша семья из трёх человек просуществовала всего пять лет. В основном это были счастливые годы, пока мы не подали на развод. Мы не справились с давлением быта и постепенно начали отдаляться друг от друга. Даже рождение дочери не удержало нас вместе. К счастью, расстались мы почти без скандалов и взаимных обвинений. Суд, как это обычно бывает, постановил, что Лера останется с матерью, а мне разрешили навещать её дважды в неделю.

Самым трудным оказалось не пройти через бюрократическую волокиту и не выдержать разговоры с бывшей супругой в присутствии адвокатов. Сложнее всего было объяснить дочери, почему нам придётся видеться реже.

Я оставил квартиру бывшей жене, отказавшись от своей доли. К тому же мне пришлось уйти с работы: я был терапевтом в больнице, куда устроился после медучилища. Там же работала и моя бывшая супруга, и ежедневные встречи в коридорах, у регистратуры или в столовой давались нам тяжело.

После долгих раздумий я решил круто изменить жизнь – переехать в провинцию, где не хватало врачей, а государство предоставляло жильё и подъёмные.

Такое место нашлось в нескольких сотнях километров от моего родного города. Дорога занимала около десяти часов на поезде.

И вот, первого октября, собрав почти все свои вещи в две большие сумки, я купил билет до Старых Вязов. Не стану утомлять вас описанием дороги: как пахло в вагоне, кто сидел рядом или какие пейзажи проносились за окном. Всё это не имеет ни малейшего значения для моего рассказа. Скажу только, что за время пути я успел не раз пожалеть о своём решении и столько же раз убедить себя в его правильности.

Перрон на станции оказался старым, грязным и пустынным. Я вышел из вагона один. Когда поезд тронулся, увозя с собой клочья тумана, я остался единственной живой душой во всей округе. Сам посёлок и его жители находились почти в километре севернее, скрытые за густыми зарослями кустарника и деревьев, что росли по обе стороны железной дороги.

Когда щебёнка под ногами, наконец, сменилась потрескавшимся асфальтом, руки у меня ныли от усталости. Я мысленно проклинал себя за то, что взял две тяжёлые сумки вместо рюкзака с самым необходимым. Я был уверен: в Старых Вязах нет приличных магазинов одежды, кроме разве что комиссионок, а носить поношенное бельё с чужим потом в подмышках и протёртое в промежности не хотелось совершенно.

Первым жителем посёлка, которого я встретил, был побитый жизнью и жестокими подростками кот. Он глянул на меня единственным слезящимся глазом и протяжно мяукнул.

– Ну, привет, приятель. Как добраться до сельской больницы, не подскажешь?

Что и следовало ожидать, кот ничего не ответил, скрывшись в высокой, неухоженной траве, где наверняка водились клещи.

– Что ж, пойду поищу кого-то более сговорчивого.

Таковым оказался пожилой мужчина в старой, застиранной одежде. Он вышел мне навстречу из трёхэтажного здания, на стене которого расползлось жёлто-коричневое пятно, по форме напоминающее африканский континент. Мужчина уже собирался окликнуть какого-то Тимофея (изначально я решил, что это его собутыльник), но, заметив меня, запнулся.

– Приветствую вас, тов… сударь, – осёкся он, понимая, что обращение «товарищ» в наше время звучит чуждо, особенно для уха молодёжи.

– Добрый день, – ответил я, опуская сумки на край пыльного бордюра. Мне не хотелось их пачкать, но руки уже не держали тяжесть. – Не подскажете, где здесь больница?

– С вами или с кем-то из ваших близких случилось несчастье? – взволнованно спросил старик.

– Нет, – поспешил я его успокоить. – Со мной и моими близкими всё в порядке. Я ваш новый врач.

– О! – искренне восхитился местный житель. – В таком случае, вдвойне рад нашему знакомству. Люди вашей профессии достойны уважения. В Старых Вязах немало жителей, которым требуется помощь хорошего врача.

– На первый взгляд посёлок кажется пустынным.

– Возможно. Но нас больше, чем вам кажется. В шестидесятых годах здесь велись массовые стройки, пытались превратить деревеньку в районный центр. Поэтому кругом многоэтажки, развлекательные учреждения – правда, почти все давно закрыты и пустуют, – и даже есть парковая аллея… заросшая, конечно. Большая часть жителей – это те самые строители, что когда-то возводили стены несостоявшегося городка. Я, к примеру, участвовал в строительстве больницы. Она в двухстах шагах севернее. Если приглядитесь, увидите крышу за теми деревьями.

Я кивнул в знак благодарности. Мужчина подошёл ближе, слегка наклонившись вперёд, словно желая сообщить государственную тайну.

– Совет вам: пока не рассказывайте никому, кто вы и зачем приехали.

– Почему?

– Новые лица здесь редкость, а потому интерес к вам будет огромным. Но если узнают, что вы врач, прохода не дадут. В посёлке в основном старики, а значит, любимая тема – болячки. Я хочу сберечь ваше время. Скоро его будет в обрез.

– Спасибо за совет. – Я протянул ему руку.

– Боже, где мои манеры, – хлопнул себя по лбу старик и пожал мою ладонь обеими руками. – Фёдор. Фёдор Дмитрич Пахомов.

– Алексей Родионов, – представился я.

– А по батюшке?

– Моего отца тоже звали Дмитрием.

– Тёзки! Ну что ж, рад был первым вас встретить.

– Не совсем первым.

– Ах, вот как? Кто же меня опередил?

– Кот. Рыжий. С одним глазом.

– Тимошка, что ли?

– Не знаю, он не представился.

– А я его со вчерашнего дня ищу. Пройдоха не вернулся ночевать. Подскажите, где вы его встретили?

– Буквально в тридцати шагах отсюда… – я повернулся, чтобы указать направление, но не успел: из густой травы выскочил кот, пружинисто побежал к нам и жалобно мяукнул, завидев хозяина.

– Тимофей! – пожилой мужчина присел на корточки, протянув руки. Кот послушно подошёл к нему и заурчал, едва прижался к грубому ворсу овечьего свитера. – Вот ты разбойник. Пойдём скорее домой, я тебя молочком угощу.

Кот вдруг повернул голову в мою сторону и уставился своим единственным глазом, словно приглашая в гости. Я молча поблагодарил его за предложение, но вежливо отказался.

– Спасибо, что помогли найти кота. Он – единственное, что у меня осталось от прежней жизни.

– Я, собственно, мало чем помог.

– Отнюдь. У вас светлая аура, а коты это чувствуют. Будь вы плохим человеком, Тимошка бы так и не вышел из укрытия.

Я не стал спорить. Его слова были мне приятны.

– Хорошего вам дня, Фёдор Дмитриевич. И вашему коту тоже.

Старик кивнул и зашагал к подъезду, нежно поглаживая кота по голове.

Я же, держа в уме его совет, направился дальше. Однако общаться мне больше не пришлось: местные – в основном пожилые люди – смотрели с настороженностью и редко кто отвечал на моё приветствие хотя бы кивком. Даже подвыпившие спорщики у дверей магазина с облезлой вывеской «Продукты. Фрукты. Напитки» умолкли при виде меня, но стоило скрыться за углом – возобновили разговор.

Не сбавляя шаг, я приближался к больнице, уже видя её целиком, а не только крышу. Сумки оттягивали руки, заставляя спину ныть от усталости. Именно они, похоже, и вызывали недоверие сельчан. Видимо, решили, что я – свидетель какого-то религиозного культа и вот-вот начну раздавать буклеты с призывами спасти грешную душу.

Наконец я добрался до здания, над входом которого когда-то возвышался бронзовый силуэт Владимира Ильича. Самого вождя пролетариата давно не было, но его призрак ещё жил в этих местах, в виде бледной тени на выцветшем здании.

Внутри стоял холод, а в воздухе витало напряжение. Несколько десятков хмурых лиц, терпеливо ожидающих приёма, уставились на меня с одинаковым выражением: кто такой и что тебе тут надо?

Приветливо улыбаясь, я прошёл к регистратуре. За стойкой сидела маленькая худощавая старушка с белыми, как лунь, волосами. Глаза её скрывались за толстыми линзами, а голос дрожал, будто она скакала на своенравном жеребце.

– Сссергей Ссстепанович сссчитает, что это проссстое недомммогание, милая моя. Тттебе нужно ббберечь сссебя и вввсе…

– Здравствуйте, – перебил я. – Не подскажете, как мне найти…

Я не успел договорить.

– Вас здесь не стояло!

Я обернулся и столкнулся с суровой дамой лет шестидесяти. В ней читалась вся строгость бывшей учительницы старших классов.

– Мне только спросить… – попытался я объяснить.

– Ишь ты! Только спросить! Да ещё с этими своими сумками лезешь напролом! Ни проехать, ни пройти. Не хватало, что не местный, так ещё и хам! Надо записаться к врачу? Тогда жди очереди! А если просто спросить, то поезжай в свою Москву и там спрашивай!

Я не москвич, хотелось ответить, но понял, что это ничего не изменит.

– Правильно, Тамара Валерьевна, – подхватил старичок в панамке, опирающийся на самодельную кривую трость. Лет ему было под восемьдесят. Пальцы пожелтели от никотина. – Нахалов надо ставить на место. И кто знает, что у него в этих сумках? Вдруг что-то взрывоопасное.

– Террорист! – тут же взвизгнула другая дама, прикрыв ладонями рот. Следом раздались два крика.

– Я не террорист! – повысил я голос, пытаясь погасить разрастающуюся панику. – Вам следует поменьше смотреть вечерние новости. – «Это я вам как врач говорю», – добавил я про себя. – И даже не пациент. Мне просто нужно увидеться с главным врачом.

– С-с-сергей С-с-степанович з-з-занят, – протарахтела бабушка-регистраторша. – Он п-п-принимает п-п-пациентов. Не м-м-может уд-д-делить в-в-нимание в-в-всем р-р-разом. Ж-ж-ждите с-с-своей очереди. – При каждом слове её голос становился всё более дребезжащим и непреклонным.

Поняв, что я одинок в этом крестовом походе против стариков, я отошёл в сторону и опустил сумки на пол. Прижав их к стенке, я занял очередь за стариком в панамке. Передо мной было семь человек. Старушка-регистраторша работала с такой неторопливостью, что можно было подумать, будто она специально оттягивает мою встречу с врачом. Моё терпение подверглось серьёзному испытанию: за полчаса старик передо мной раз десять обернулся, глядя на меня то с опаской, то с откровенной неприязнью. Пару раз он хлопал ладонями по карманам брюк и жилета, проверяя, не украл ли я у него пачку сигарет или, на худой конец, СНИЛС.

– Ччего вам уггодно? – спросила старушка, когда я, наконец, оказался перед стойкой регистратуры. Она сурово глядела на меня через толстые линзы, слегка покачивая головой.

– Мне нужен главврач, – со вздохом ответил я. – Я могу его увидеть?

– Ммможете, кккак ттолько дддойдёт ввваша очередь.

– Опять очередь? И какой я по счёту?

– Я вввам не учитель м-м-математики, милый мой. Ххотите – ссчитайте сссами. Вввсе, кто зззаписан, ждут в кккоридоре.

– Но здесь пятнадцать человек! – возмутился я.

– И что? Вы мммолоды, у вввас вввремени мммного, а ссстарики ждать не мммооогут. Ккк тому же не фффакт, что пппятнадцать.

– Это как понимать?

– Очень пппросто. Есть тте, кто пппришёл по зззаписи, а есть сссрочные ссслучаи. Если вввам пповезёт, ттогда таких бббудет не бббольше трёх. Гггипертоники и дддиабетики пппринимаются вне очереди.

Я смиренно развернулся и направился к своим сумкам. Прислонившись к стене, приготовился ждать.

Ждать пришлось почти три часа. Как оказалось, главврач в Старых Вязах был также единственным терапевтом на близлежащие три села, а потому поток пациентов к нему не иссякал. Я даже поёжился, представив, что вскоре все эти люди начнут ходить ко мне за диагнозами. Чтобы хоть как-то скоротать время, я начал ставить диагнозы тем, кто громко обсуждал свои симптомы.

– Как самочувствие, Кларочка?

– Да вот, всё чаще чувствую слабость, не успею проснуться – уже уставшая. Голова болит, кружится. А ещё ноги и руки мёрзнут даже на солнце.

«У тебя, тётя Клара, явная бледность. А в совокупности с остальными симптомами могу с уверенностью сказать: у тебя анемия. Надо сделать анализ крови, проверить цвет, форму и размер эритроцитов. В лечении помогут продукты, богатые железом, фолиевой кислотой, витаминами C и B12. Следующий!»

– Уже и не знаю, что делать. Всё время хочется в туалет. А ещё живот ноет и ноет. Не хватало мне аллергии на цветы, так ещё и это… Всё, не могу больше терпеть, Ленок! Я в уборную, а ты придержи мне место.

«Так, пациентка страдает не только болями в зоне мочевого канала, но и аллергией, которая, возможно, вызвала цистит. Ей стоит сдать анализ мочи, сделать УЗИ брюшной полости, почек и мочевого пузыря, цистоскопию, бактериологическое исследование. Лечение – стандартное: Бисептол, клюквенный сок, никаких босых прогулок по холодному полу. И вообще – постельный режим. Не стоит благодарностей, а также конфет и коньяка. Я просто делаю свою работу. Следующий!»

– Чего чешешься? Блохи, что ли?

– У тебя самого блохи, Григорич! И псина твоя от тебя их подцепила!

– Да ладно, разобиделся! Уж и пошутить нельзя.

– Шутки у тебя дурацкие. Это не блохи, а вот что…

– Батюшки! Крапиву голыми руками рвал для щей и салата? Хотя и не сезон уже…

– Если бы… Не перевариваю крапиву ни в каком виде. В отличие от грибов. Кстати, вчера жарил грибочки. Айда ко мне после работы – рюмашку дерябнем, грибками закусим.

– Прекрасное предложение, Иннокентий.

«Не советую. Именно грибочки могли стать причиной крапивницы.»

Пока главврач принимал одного пациента, я успел поставить диагноз троим местным жителям.

Спустя три мучительных часа я, наконец, услышал своё имя. Причём регистраторша произнесла его с таким выражением, будто это было самое скверное ругательство, какое только можно себе представить. В тот день я, похоже, нажил себе злейшего врага.

– Сссумки оставьте здессьь!

– Вы за ними присмотрите?

– Ещё чччего! Это в мммои обббязанности не вввходит!

– До тех пор, пока в вашей больнице нет камер хранения или хотя бы охранника, обязанность следить за вещами пациентов и посетителей ложится на регистратуру. Так что будьте любезны – пусть мои сумки, а заодно и их содержимое, останутся в целости и сохранности.

Поставив старушку на место, я, довольный собой, направился в кабинет главврача. Была ли правда в моих словах? Понятия не имею. Да это и не важно – главное, что теперь мои вещи никто не растащит.

Постучав в дверь с табличкой «Селин Сергей Степанович. Главврач» и услышав бодрое «Да-да!», я вошёл.

Приёмная оказалась небольшой, но солнечной. Большое окно выходило на неухоженную площадь. За столом сидел человек плотного телосложения, черноволосый, коротко стриженный, с густой бородой. Халат его был ослепительно белым, а под ним скрывались синяя рубашка и широкий чёрный галстук, туго обхватывающий массивную шею.

– Добрый день, – настороженно произнёс главврач, окинув меня взглядом.

– Здравствуйте. Моё имя Алексей Родионов. Я по поводу работы.

– Работы? – переспросил он, нахмурившись. В глазах читалось недоумение. Но прежде чем я успел что-то объяснить, лицо его мигом изменилось. – А-а-а! – Селин вскочил и пожал мне руку, крепко сжав её обеими ладонями. – Да я уж и не надеялся, что министерство, наконец, найдёт желающего работать в нашем захолустье! Вы не представляете, как долго мы вас ждали! Простите, что сразу к делу, но когда сможете приступить?

– Да хоть сейчас. Только позвольте мне где-то переодеться и оставить вещи.

– Вещи?

– Да, сумки с вещами. Я оставил их за дверью. Их сторожит очень милая старушка из регистратуры.

– А, Мада… – усмехнулся главврач. – Она кажется милой, пока не узнаешь её поближе. Ответственная, но палец ей в рот не клади.

– Странное у неё имя… «Мада».

– Это не имя. Прозвище. – Селин понизил голос. – Только не вздумайте назвать её так в лицо, если не хотите нажить врага. Лучше обращаться по имени-отчеству: Магдалина Алексеевна Калинкина.

– Понял. То есть «Мада» – сокращение от Магдалины?

– И да, и нет. Это скорее аллюзия на «Мадагаскар». Знаете такой мультфильм? «Плохая киса!»

Я припомнил, и тут же всё встало на свои места. Магдалина Алексеевна и вправду напоминала ту самую старушку из мультика.

– Но да ладно, – продолжил главврач, – я действительно рад вашему приезду! Скажу честно, работы в Старых Вязах будет предостаточно. И переработки – тоже.

– Меня это не пугает. Я привык работать допоздна. Пациентов в приёмной много, но уверен, что справлюсь. Да и на чашечку кофе время останется.

– В приёмной? – недоумённо переспросил главврач, но спустя мгновение его лицо просветлело. – Ах, я же вам не сказал, чем именно вы будете заниматься.

– А разве не терапией? – теперь уже я перестал что-либо понимать.

– Терапией, дорогой друг, в этом посёлке пока есть кому заниматься. Я, например, хоть и главврач, но ещё и терапевт. И, не люблю хвастаться, весьма неплохой. Двадцать лет стажа! – Он положил ладонь мне между лопаток и мягко подтолкнул к столу, предлагая занять свободный стул. – В Старых Вязах не хватает специалистов немного иного профиля.

– И какого же?

– Патологоанатомов.

– Патологоанатомов?

– Да, патологоанатомов.

– Простите, но это какое-то недоразумение. Я никогда этим не занимался. Разве что в университете, на занятиях…

– Не волнуйтесь так, – поспешил успокоить меня главврач, хотя его слова, наоборот, заставили нервничать сильнее. – От вас никто не требует глубоких познаний в этой области. Достаточно базовых навыков. К тому же у вас будет наставник.

– Сергей Степанович, я первоклассный специалист. Могу даже показать вам рекомендации с прошлого места работы. Меня там не хотели отпускать, но я решился на этот шаг, покинул родные места, вышел из зоны комфорта, преодолел немалое расстояние – ради чего? Чтобы вскрывать трупы?!

– Профессии каждые нужны, профессии каждые важны, – почти пропел главврач. И, слава Богу, что почти – иначе я бы накинулся на него с кулаками. – Патологоанатом, друг мой, важнейшая фигура для Старых Вязов. Население у нас пожилое, здоровый образ жизни ведут единицы.… Так что не проходит и дня, чтобы кто-нибудь не отправился в гости к Богу.

Ну, тут он, конечно, преувеличил. Позже мне стало известно, что в Старых Вязах действительно часто умирали, но всё же не ежедневно – раз-два в месяц, а то и реже. Но в местный морг поступали тела и из ближних сёл, что увеличивало количество занятых каталок втрое.

– Нам, как и всем жителям земли, нужен свой Аид, который рано или поздно проведёт каждого по тёмному тоннелю к свету.

– Ваши лирические отступления не заставят меня изменить решение, – холодно бросил я. – Либо я буду работать терапевтом, кардиологом, пульмонологом, неврологом, педиатром – либо собираю вещи и уезжаю.

Я резко поднялся, собираясь покинуть кабинет, но главврач тут же поспешил усадить меня обратно, мягко, но настойчиво надавив ладонями на плечи.

– Тише, тише… Что вы так взбеленились? Чем вам мертвецы не угодили? Я, если хотите знать, наоборот, отношусь к данной стороне жизни с пониманием и смирением. Все там будем.

"Вот и проваливай сам в подвал препарировать трупы!" – едва не выкрикнул я вслух. Конечно, теперь я понимаю, что вёл себя не слишком профессионально. Патологоанатом – такой же врач, его обязанности куда шире, чем представляется большинству. И всё же моё негодование было вполне оправданным. Не каждый сохраняет самообладание, когда ему приносят гороховый суп вместо заказанного черепахового – да ещё и по той же цене.

– Ладно, – неожиданно смягчился Селин. – Я вам не рассказал самого важного. Давайте сначала обсудим все льготы, которые вы получите, если согласитесь остаться в Старых Вязах. А потом уже примите окончательное решение. Ну, так как?

Эмоции начали утихать, и я решил дать главврачу шанс. Не для того я ехал в этот медвежий угол, чтобы развернуться и тут же уехать.

– Я вас слушаю.

– Прекрасно. – Селин снова устроился в кресле, сплетя пальцы рук. – Первый плюс – заработная плата. Врачи-патологоанатомы в нашей стране, как вам известно, получают сущие гроши. Но у нас, благодаря, в том числе, моим стараниям, зарплата практически сравнялась с доходами коллег из Магадана и Камчатки. Вы будете получать пятьдесят тысяч рублей в месяц.

– На прошлой работе я получал восемьдесят.

Самодовольная улыбка сползла с его лица. Правда, ненадолго.

– Позвольте мне договорить.

Я иронично развёл руками, позволяя хозяину кабинета продолжить.

– Как сотрудник нашей больницы, вы сможете бесплатно обедать в столовой. Правда, только обед – завтракать и ужинать придётся дома или в местном кафе. Признайте, на прошлом месте четверть вашей зарплаты уходила на питание и проезд. Здесь вы сможете существенно сэкономить.

– Звучит заманчиво, но недостаточно.

– И самое главное, – продолжил главврач с нажимом, явно желая переубедить меня, – вы получите бесплатное жильё, расположенное в десяти минутах ходьбы от места работы. Вам только нужно будет платить за коммунальные услуги.

Всё в совокупности, не скрою, звучало неплохо, и всё же я не смог перебороть в себе ту неприязнь при мыслях о подвале, секционном зале и посиневших трупах. Уж слишком я привык к работе с живыми, пусть и не слишком здоровыми, людьми.

Главврач пристально глядел на меня в ожидании положительного ответа. К сожалению для него, я не смог его дать.

– Не стану тратить своё и ваше время, Сергей Степанович, и скажу прямо: я вынужден отказаться от всего предложенного и покинуть Старые Вязы. Надеюсь, какой-нибудь другой молодой специалист с радостью вольётся в ваш дружный коллектив и станет счастливым обладателем всех тех привилегий, что вы озвучили.

– Вы седьмой наш отказник, – тяжело выдохнул главврач. Мышцы его лица расслабились, а взгляд принялся блуждать по поверхности стола, спотыкаясь о бумаги, полки и канцелярию.

Я встал и попятился к дверям, надеясь, что Селин не станет больше доставать очередной козырь из рукава, дабы убедить меня остаться. И он не стал.

Попрощавшись, я вышел за дверь и тут же столкнулся с Мадой. На её лбу устроили соревнование морщины старости со складками недовольства.

– Ккак вам не ссстыдно! – воскликнула она своим дребезжащим, тонким голосом. – Даже сстарики не тттребуют к себе ссстолько вввнимания! За то вввремя, что вы пппробыли в кккабинете ггглавврача, Сссергей Ссстепанович усспел бы пппринять пппять пппациентов.

Это было громко сказано, так как по моим подсчётам, я пробыл там не больше двадцати минут, и всё же не стал оправдываться и что-то объяснять. Вместо этого я спросил:

– Надеюсь, мой багаж цел и невредим.

Она хотела что-то произнести, но запнулась, видимо, ожидала от меня иных слов.

– С ними вввсё ввв пппорядке. А вы, милый мой…

– Вот и отлично. – Я обогнул её стороной и пошёл к своим вещам, ступая широким шагом, чтобы старушка не поспела за мной.

– Нннадеюсь, бббольше не увидеть вввас в нннашей бббольнице! – крикнула она мне в спину.

– Уж это я могу тебе пообещать, старая карга, – пробормотал я, забирая сумки и направляясь к выходу.

С хмурым видом я побрёл обратно в сторону вокзала, пыхтя от тяжести сумок. Более или менее здоровые жители посёлка, которым в это утро не потребовался визит к врачу (в основном это были мужики, играющие в домино, да женщины, вывешивающие бельё сушиться), опять же с ехидством глядели в мою сторону. Видимо, посчитали, что я никому не смог продать коллекцию чудо-ножей или же циркониевые браслеты. До вокзала я добрался спустя двадцать минут, и всё это время размышлял о своих дальнейших действиях. Что теперь? Вернуться в родной город и поискать вакантные места в какой-нибудь частной клинике? Или же махнуть на всё и отправиться на Камчатку, в глухую деревеньку? И как мне тогда видеться с дочерью? После развода я и так физически почувствовал, как быстро отдаляюсь от неё в прямом смысле слова. А со временем стану и в переносном.

Мои размышления о дальнейших действиях оборвались, стоило мне добраться до перрона и увидеть знакомого рыжего кота, стоящего у будки кассира. Он смотрел на меня своим единственным глазом и немного нервно подёргивал хвостом.