Ска3очки

– Стойка! – закричала старуха. – Стойка! Отмъщение!

Но Братислав бежал так, что в ушах свистело. Ладно, дорогу не потерял и выскочил на тропку:

– Сестра, ты что… – и осёкся: Бажены не было.

Братислав застонал и начал метаться по тропке туда-сюда, бегал кругами, не переставая звал её по имени, ругался почём зря, но всё напрасно: лес молчал, только ночные шорохи и звуки раздавались со всех сторон. Задохнувшись, парень опустился на пенёк и заплакал.

– Как же я домой покажусь без сестры? Что я родителям скажу? Не уберёг… сгубил сестру свою единственную, родную кровь…

– Мяу! – вдруг услышал неподалёку, вскочил:

– Мурёна! – из кустов, высоко поднимая лапки, выбирался дрожащий маленький трёхцветный котёнок.

Братислав подхватил его на руки, прижал, озябшего, к груди:

– Маленькая, где Бажена? Скажи, где она? Куда пошла или… кто её утащил? – аж холодом обдало от этой мысли.

Но котёнок молчал, только тёрся головой о ласковые, тёплые руки парня. А чего ему разговаривать? Чай, не в сказке живём, это ведь только в них звери по-человечьему могут…

– Что же делать?? – в полном отчаянии пробормотал Братислав. – У кого совета спросить?

Неожиданно мысль, как молния, осветила мрак, воцарившийся в голове:

– К бабуле побегу! Она всё на свете знает, она поможет! Да!

Кузов с пирожками за спину закинул, Мурославу за пазуху запихнул и во всю прыть помчался по тропинке. Показалось ему, будто за спиной кто-то захохотал нечестивым голосом, но он даже не вздрогнул и не обернулся, скорость не сбавил, благо полная луна поднялась и осветила тропку. Тёмные неясные тени неслись рядом по обочине, но Братислав смотрел только вперёд, не позволяя себе отвлекаться. Почти задохнувшись, он выбежал на опушку, увидел вдали приветливые жёлтые окна бабушкиной избы и припустил ещё сильнее. Чуть не сломал калитку, взлетел на крыльцо и загрохотал в дверь:

– Бабуля! Бабуля! Открой дверь, это я!

Дверь распахнулась, парень ввалился внутрь и без сил упал на домотканые разноцветные половички.

– Что случилось, внучек? – добрые голубые, слегка выцветшие бабушкины глаза с участием и тревогой смотрели на него.

Братислав взглянул на неё и снова заплакал. Из-за пазухи вылез котёнок и боднул головой бабушкину ногу.

Что же случилось с Баженой? Когда Братислав убежал неизвестно куда, девочка сначала спокойно сидела на пеньке, но долго это продолжаться не могло – слишком трудно, поэтому скоро она встала и давай гулять туда-сюда по тропинке.

– Кто по тропочке идёт, точно к бабушке придёт! – повторяла она вслух, потому что, действительно, самое главное было – не сойти с дорожки.

Злые чары бессильны, ведь она протоптана самим Белбогом – так бабуля говорила. Вдруг Бажена увидела большой белый гриб – таких она не видела никогда!

– Ух ты, какой! – восхищённо воскликнула девочка и потянулась к нему, но не достала, хотя казалось: вот он – рукой подать.

Бажена чуть-чуть заступила за тропинку и опять подалась за грибом – и вновь чуть-чуть не хватило.

– Что же это такое! – уже сердито пробормотала она, сделала ещё шажок и упрямо вытянула руку, чтоб сцапать колосовик, – и опять безуспешно.

Закусив губы, девочка повторяла и повторяла попытки, всё дальше отходя от спасительной тропки, пока не заметила, что стоит в самом центре Чёрного леса. Вот тогда-то она и вскрикнула и куда-то побежала, только без толку: бежала как будто по кругу и опять очутилась в том же самом месте.

– Ну и кто это отличился? – вдруг услышала Бажена скрипучий голос.

Посмотрела – и увидела самую настоящую Бабу-Ягу, висящую в ступе. Яга была страшная, как в бабулиных сказках: седые космы, горбатый нос, горящие злобные глаза. В руке она держала растрёпанную, видавшую виды метлу. Девочка открыла рот, чтобы что-то сказать, но промолчала, а закрыть его забыла. Так и стояла.

– Это я! – ответил аккуратный седенький старичок в шляпе, напоминавшей грибную шляпку.

– Грибич! Ну, конечно! Кто же ещё в Купальную ночь человеческого детёныша украдёт! – проскрипела Баба-Яга.

– Я её не крал, она сама за мной пришла, – возразил старичок.

– Ты посмотри на неё! – строго сказала Яга. – У неё даже вид какой-то глупый: рот не закрывается, сейчас слюни потекут! Как она могла сама прийти?

Бажена закрыла рот, а потом неожиданно для себя самой сказала:

– Я не шла сюда, это он меня заманил! Он белым грибом прикинулся и одурачил меня! А я к бабуле шла, никого не трогала и с тропинки не сходила!

– Врёт! – категорически заявил Грибич.

– Это ты врёшь и не краснеешь! – не осталась в долгу девочка.

– А зачем мне краснеть, я не подосиновик!– старичок пожал плечами.

– Ты вообще не гриб, а поганый старикашка! – упрямо сказала девочка.

– О как! – прищёлкнула языком Яга. – Дерзкая какая! Как ты смеешь так грубо со стариком разговаривать?! Тебя уважению к старшим не учили?

– Так коли он меня обманул, почему я должна его уважать? Это неправильно! – заявила Бажена.

Страх её прошёл, уступив место упрямому и самолюбивому нраву.

– Ну, мне она точно не нужна, – констатировала Баба-Яга. – Слишком уж бойкая да дерзкая, а на вкус горькая, видать. У меня от неё изжога будет, возраст всё-таки. Может, русалки её к себе возьмут?

– А нам она зачем? – прошелестела висящая на ветвях бледная зеленоволосая красавица. – Нас и так много!

– Парней не хватает, целовать и щекотать некого, они нынче учёные стали, полынь с собой носят! – пожаловалась другая.

– Да ладно бы она ещё красавицей была! – фыркнула третья. – Ведь смотреть не на что: ни кожи ни рожи.

Бажена от возмущения задохнулась:

– Сами вы уродины, на моль похожи: бесцветные да противные! – выпалила.

Русалки расхохотались:

– Ну и как она парней обольщать будет? Червячок человечий!

– Да, Грибич, – сурово протянула Баба-Яга. – Наворотил ты делов… А кто расхлёбывать будет?

– Святобору не сказывай, – тихо попросил старичок. – Он разгневается… А девчонку в болото заведём и там сгубим.

– Нищо за правене! – вдруг раздался ещё один женский голос, свежий и сочный.– Нищо!

На поляну из тёмной чащи величаво выплыла молодая дева в белом одеянии и распущенными волосами.

– Наша дорогая гостья! – вежливо приветствовала её Яга. – Добро пожаловать!

– Не добре, не добре! – воскликнула дева и разразилась потоком совершенно непонятных Бажене слов.

– Уважаемая Шумска Майка! – Яга на правах более старшей, вернее, древней колдуньи, осмелилась прервать её. – Мы поняли, что вы расстроены и опечалены, но как нам помочь, что сделать? Изо всех волшебных сил мы постараемся удовлетворить все ваши прихоти.

– Заберу её! – на русском языке сказала разгневанная красавица, указывая острым пальцем на Бажену.

– Вот и разрешилась наша закавыка, – пробормотала Яга тихо. – А для чего тебе детёныш человеческий? – спросила громко.

– Её брат обиден меня! – заявила Шумска Майка. – Я ще взема сестру, он будет искать меня и найдёт, и тогава я потребую обмен: его живот на живот сестри! И он ще бъде мой! – и ножкой звонко топнула.

– А зачем тебе её брат, повелительница? – с тихим любопытством спросил Грибич.

– Ммм… – протянула она. – Нашити парни не такие силно и огненно! Мне нужны нови слуги – русичи!

В ветвях захихикали русалки:

– Ей тоже наши парни нужны!

– Цыть, хвостатые! – шикнула на них Яга. – Что ж, Шумска Майка, мы возражать не будем, ты к нам гостевать прибыла, девчонка станет нашим подарком!

Красавица обрадованно хлопнула в ладоши и приказала Бажене:

– Иди сюда! – и место пальчиком указала, куда ей надо подойти.

Девочка отрицательно помотала головой:

– Я никуда с тобой не пойду! И брата моего ты не получишь!

Шумска Майка склонила голову к левому плечу и согнула палец крючком. Бажена, отчаянно сопротивляясь каждому шагу, всё-таки подошла к колдунье почти вплотную.

– Пойдёшь! – прошипела она, опять наставив на неё палец. – Как миленькая!

Тут из-за пазухи у девочки с пронзительным воем выскочила лапка с пятью кинжалами и цапнула белую деву за палец.

– Ай! – воскликнула Шумска Майка и совсем по-человечески сунула палец в рот. – Это ещё что такое?!

Щёлкнула пальцами, и в воздухе повисла, отчаянно изворачиваясь и шипя, Мурослава.

– Котка! Мразя котки! – злобно крикнула колдунья и с силой отшвырнула Мурёну в кусты.

Котёнок жалобно пискнул и замолчал.

– Мурёнушка! – воскликнула Бажена. – Ты зачем моего котёнка обидела! – глаза её гневно сверкнули.

– Ох, ты какая! – одобрительно сказала белая дева. – У тебя огнена нрав! Тоже будешь моя прислужница, заедно с брат! Решено! Довиждане!

Шумска Майка величаво склонила голову, взмахнула белыми одеждами и исчезла. Вместе с ней пропала и Бажена.

– Прощай, прощай! – вслед ей крикнула нечистая сила.

– Светает, – со вздохом констатировала Баба-Яга. – И нам пора восвояси!

Русалки, хихикнув, растаяли, Грибич, поправив шляпу, уменьшился до размеров белого гриба, Яга по старинке улетела на ступе.

В кустах жалобно запищал котёнок.

Братислав утёр рукавом глаза и рассказал всё бабушке, слушавшей его очень внимательно.

– Успокойся, внучек, – повторила она. – Слезами горю не поможешь, что случилось, того не переменить, надо думать, как беде помочь.

Братислав всхлипнул:

– Это всё я виноват, бабуля, нельзя было мне её с собой брать, надо было домой отвести.

– Бажена – девочка упрямая, если уж чего захочет – её не переспоришь, – возразила бабушка. – Не думаю, что ты заставил бы её уйти, нет. Такая уж она у нас уродилась. Поэтому перестань плакать и упрекать себя.

– Но что же делать, бабуля? – спросил юноша.

– Скажи-ка ещё раз внучек, как она себя назвала? – задумчиво спросила Веселина.

– Вроде шумска майка… да, точно, шумска майка! – воскликнул Братислав.

– Шумска Майка… – повторила старая женщина. – Где-то я слышала это имя… Посиди молча, – попросила внука.

Некоторое время в избе стояла тишина, которую только Мурёна и нарушала: то с ниточкой, торчащей из половика, играть начнёт, то к хвосту домашнего кота Пушка привяжется, а он с недоумением на неё таращится.

– Вспомнила, внучек, кто это, – громко сказала бабушка. – Шумска Майка – это Хозяйка леса! Не наша она, потому и говорит на южном наречии. Эта красавица… красивая ведь была?

– Очень! – признался парень. – Но потом обратилась в страшную ведьму! А я с ней целовался! – его передёрнуло от отвращения.

– Только целовался ли? – в глазах старой женщины скользнула хитринка.

– Бабушка! – возмущённо воскликнул Братислав.

– Ну, ладно, ладно, не сердись! – улыбнулась она. – Повезло тебе, ведь Хозяйка леса может и насмерть залюбить, и с ума свести!

– А каким ветром её сюда-то занесло? – сердито поинтересовался Братислав. – За какой надобностью притащилась?

– Так Ивана Купала ныне, – пояснила старушка. – Вся нечисть по земле бегает да пакости людям измышляет. Может, в гости прилетела, может, ещё что… Важно одно: это она утащила Бажену, чтобы ты начал сестру искать и в её владения сам пришёл, вот тогда-то Шумска Майка и стребует с тебя, что ей положено. Оскорбил ты её, внучек, чары разорвал. Теперь она не успокоится, пока ты в её власти не окажешься. Вот так-то, – вздохнула бабушка.

– Это что же получается, – с недоумением спросил парень, – останься я с ней – она бы меня с ума свела, убежал – разозлилась так, что сестру похитила, чтоб меня наказать? Она ведьма?

– Нет, внучек, не ведьма, нечистая сила, а у нечисти нет понятий добра и зла, они могут действовать только себе во благо, а мы для них – лишь средство, чтобы желанного добиться.

– А ты откуда всё это знаешь? – удивился Братислав.

– Так я и сама в молодости была ведьмой, – подмигнула бабушка. – Но самую малость, чуть-чуть!

– Как это? – не понял парень.

– Я тебе больше скажу, внучек, каждая женщина должна быть ведьмой, хоть чуточку, тогда и жизнь будет в любви и согласии, и детки один другого краше и умнее, вот как вы с Баженой! – пригладила она растрёпанные волосы Братислава.

– Мама не ведьма! – нахмурился он и замолчал.

Иногда, бывало, отец с матерью поругается в пух и прах, а утром встанут – как ни в чём не бывало: друг к другу ласковы да приветливы. Лоб его разгладился, сдвинутые брови разошлись, понял, видать, бабушкины слова:

– Что делать, бабуля?

– Думаю, внучек, надо помощи у нечистой силы искать, – тихо сказала старушка.

– Как же так?! Та сама сказала, что они людям только вредят! – опять не понял юноша.

– Но как ты до Хозяйки леса быстро доберёшься? Пёхом месяц пройдёшь, да и куда идти, где её чертоги, знаем разве? А вот у Бабы-Яги есть сапоги-скороходы – они тебя мигом принесут туда, куда надо!

– Баба-Яга, сапоги-скороходы… ты что, бабуля! Это же сказки! – возмутился он.

– А то, что с тобой случилось, – не сказка? А нечистая сила – не сказка? Нет, внучек, пойдёшь к Яге, улестишь её, упросишь, подкупишь (подарки-то нечисть ой как любит!) и отправишься сестру выручать. Там действовать придётся тебе хитро да смело… сможешь ли? – пристально взглянула на внука.

– Смогу, бабуля, живота не пожалею, а сестру выручу! – твёрдо заявил он. – А чем подкупить Бабу-Ягу?

– Это трудная задача, милый, ведь в её власти весь лес и все его жители, всё-то у неё есть. Но кое-что Ягине недоступно, – улыбнулась бабушка. – Уж больно любит она хлеб да пироги! А тесто ставить не может: при всём её нечистом волшебстве тесто у неё никогда не подымется – это богоугодное дело, его нам Бог дал. Я как раз каравай спекла, возьмёшь его, а дочка моя пироги мне прислала – их тоже заберёшь с собой. Не устоит Яга! Скажешь: от меня, бабушки Веселины, гостинец.

– Бабуля, а как я её найду? – поинтересовался внук. – И куда идти?

– Вот это задача из задач, – согласилась старая женщина. – Ты ляг усни, а я подумаю, как тут быть.

– Бабушка, я не буду спать! Я не хочу! – запротестовал Братислав, но Веселина легко пригладила волосы внука, и парень начал неудержимо зевать, потирать рукой глаза. – Ну, только если самую малость… – добрёл до лавки и уснул крепким сном.

Пробудился утром от ласкового прикосновения сухой маленькой руки:

– Вставай, внучек, пора!

Братислав вскочил: утро пробивалось сквозь занавесь, на столе стояла кринка с молоком и лежали мамины пироги:

– Я же не хотел так долго спать! Сестра в беде! – схватился бежать, но бабушка остановила:

– Успокойся! Поспешишь – людей насмешишь. Поешь да послушай!

И пока Братислав ел хлеб да пироги, запивая молоком, сказала, что делать надо:

– Придумала я, как к Ягине дорогу найти: попросишь Божью коровку. Вон она сидит на окошке. Скажешь ей: Божья коровка, Баба-Яга забрала твоих деток для пирога. Ты быстрее лети, верный путь укажи. Она тебя и отведёт, только не потеряй: Божья коровка быстро летает!

– А она и правда её детей забрала? – удивился парень.

– Нет, милый, ты слукавишь. А когда к избушке Яги придёте, скажи: Божья коровка, твои детки в дому, Баба-Яга не повинна ни в чём. И извинись, на меня сошлись. Я потом вину заглажу.

– Бабушка, может, её просто попросить? Зачем обманывать?

– Божьи коровки – тугодумки, пока соображать будет – зима наступит. Придётся хитрить, – вздохнула старушка. – Ну, что тут поделаешь, и умом и смекалкой действовать надо, достанет ли у тебя?

– Я изо всех сил стараться буду! Не подведу! – Братислав встал из-за стола, закинул на плечи мешок, который Веселина в дорогу ему собрала и поклонился. – Прощай, бабушка!

– Погоди минутку.

Старушка подала ему кулёчек:

– Это четверговая соль, храни её, вдруг пригодится когда. Запомни слова, с которыми её кинуть надо: соль тебе в очи, головня тебе в зубы, горшок промеж щек.

Потом бабушка велела парню разуться, стать правой босой ногой на землю около порога, собрала землю со следа в чистую тряпицу, завязала двумя узлами и отнесла в красный угол. Крепко поцеловала внука и перекрестила:

– Удачи тебе, внучек, благословение моё всегда с тобой. Запомни: каравай ножом не режь, руками ломай, и ни одной крошечки на землю не урони! Ну, ступай с Богом!

Братислав подошёл к окошку и сказал Божьей коровке бабушкины слова. Жучок встрепенулся, помотал головой, поднял оранжевые с чёрными точечками крылышки, выпустил прозрачные подкрылки, зажужжал и полетел в одну ему ведомую сторону. Юноша зашагал за ним, стараясь не упустить из виду.

Долго летела Божья коровка по Чёрному лесу, давным-давно они сошли с тропы Белбога и углубились в чащу, но парень старательно шёл за ней. Сколько раз спотыкался и чуть не падал – не сосчитать, но упрямо шёл и шёл за оранжевым жучком. Божья коровка летела неутомимо, Братислав устал дивиться, как она на своих крохотных крылышках преодолевает такие вёрсты, когда у него, большого, ноги уже устали. Но вот наконец жучок приземлился на листочке и принялся что-то жевать, как показалось парню. Он со вздохом облегчения опустился на траву и собрался было тоже перекусить, как вдруг услышал чьё-то жалобное пенье. Голосок был тоненький-тоненький, горестный-горестный, у парня аж сердце сжалось.

– Что такое? – пробормотал он, оглядываясь по сторонам, но никого не увидел.

Пенье сопровождалось каким-то трепещущим шорохом, от которого сердце замирало ещё больше.

– Словно рыба в неводе трепыхается… – Братислав поднялся и медленно и осторожно пошёл на звук.

Миновав несколько деревьев, он увидел двух маленьких серых птичек: одна из них запуталась лапками в травинке, которая причудливо сплелась в петлю и прочно удерживала бедняжку, не давая взлететь, вторая сидела рядом с ней, не спуская взгляда, и скорбно плакала, видя, что все попытки бессмысленны.

– Соловей! – удивился парень. – Как же ты это так, бедолага?

Он подошёл к птичке, попавшей в травяную западню, осторожно протянул руку и выпростал крохотные лапки. Птичка аж глаза прижмурила и, по-видимому, решила распрощаться с белым светом, вторая же стала активно нападать на руку, клювом и маленькими коготочками пытаясь отпугнуть злодея-великана.

– Ох вы, птахи малые, – Братислав выпустил пленницу.– Как же вы изо всех своих силёнок за волю бьётесь, вот с кого пример-то мне надо брать! А ты, соловушка, – обратился он ко второй пташке, – не побоялся меня, такого огромного, о себе не подумал, только о подружке своей! Подружка ведь она тебе…

– Жена! – неожиданно звонко и по-человечески ответил соловей.

Братислав и сел, где стоял.

– Жена она моя, – повторила птичка. – Помчалась за червячком, детушки ведь у нас малые, кормить их надо, да и запуталась в траве. Тут уж и лиса подбиралась, да отпугнул я её, а к ночи и совы бы охоту начали – погибли бы и мы, и детки наши, ежели б ты нам не помог, добрый молодец! Как тебя звать-величать? Куда путь держишь через наши леса?

Ну, Братислав им всё рассказал, попутно вспомнил про Божью коровку, метнулся назад в холодном поту – ан нет, сидит на листе, разговляется – отлегло от сердца.

– Я тебя отблагодарить должен, добрый молодец, – задумчиво сказал соловей. – Да злата-серебра у меня и в помине нет. Дам я тебе своё пёрышко, – певец махнул крылом, и серое маленькое перо легло на ладонь парня. – Оно не простое, дотронься до любого замка – и он сломается. Держи, авось, пригодится! Прощай! – и чета соловьёв улетела к своим детушкам.

– Прощай, соловушка, – вслед им сказал Братислав, покачал головой, глядя на пёрышко, и открыл мешок походный, чтоб его туда спрятать.

Привязал к узелочку с солью, взял каравай, чтоб кусок отломить, да не успел: Божья коровка взлетела и пришлось парню путь продолжить не солоно хлебавши – на ходу и не перекрестившись есть грех. Ну, что делать? Побежал следом. Стал мешок затягивать да вдруг слышит:

– А ты молодец!

Опять оторопел Братислав, оглянулся: ну вообще никого рядом нет – ни птицы, ни зверя.

– Что за чертовщина такая?! – перекрестился. – Деревья, что ли, разговаривают?!

– Да не деревья, дурень! – хрипло засмеялся голос. – А я! Загляни в мешок!

Посмотрел парень в мешок: а это хлеб на него глядит и улыбается от уха до уха. Впрочем, ушей-то у него нет, но очень широко ухмыляется, а рот такой большой, что Братиславу боязно стало, и он опять перекрестился.

– Ну, хватит! – поморщился каравай. – Чай, я не от чёрта, а от Бога!

– Что ж это сегодня все со мной разговаривают?! – ошеломлённо пробормотал юноша.

– Где это все?! – возмутился хлеб. – Соловей да я! С этим жуком бестолковым ты сам говоришь!

– И то верно, – сказал Братислав.

Испуг потихоньку начал проходить.

– А… почему ты со мной заговорил? – поинтересовался. – Ты волшебный?

– Да я обычный, – ответил каравай. – Это весь мир волшебный, просто люди чародейство замечать и понимать перестали. Перестали нас слышать. Не надо им это, видите ли! Только дети нас и слышат, и слушают, да и то не все. Ну и ведьмы с колдунами, это уж как водится. А ты мне понравился: добрый. Сестру выручать идёшь, а и птахе помог, про свою беду забыл, на чужую душой откликнулся. Вот и решил с тобой поговорить. Да ты ешь, не смущайся! – предложил хлеб.

– Как… есть?… – не понял Братислав. – Ты же живой…

– Ты кусочек отломи, – поучил его каравай. – Я разрешаю, главное, крошки сбереги, ни одну не урони! В рубаху завяжи. Или в платок.

– А… тебе больно не будет? – с опаской спросил парень.

– Не, не боись! Ломай!

Братислав осторожно отломил кусочек, перекрестился, хлеб съел, а крошки в уголок чистой тряпицы завязал, в которую каравай завёрнут был.

– Гляди: как новенький! – похвастал тот.

Посмотрел юноша: а каравай-то и целый, словно не ломал его никто.

– Ну надо же! – удивился.

– Вот как! – гордо сказал хлеб. – Я – дар Божий, всему голова! Да ты ешь, ешь, главное, крошки в горстку собирай. Крошка – это доля твоя; чем больше крошек, тем больше у тебя силы, здоровья и удачи! Уразумел?

– Уразумел, государь каравай, – вежливо ответил Братислав. – Только как же я тебя на съедение Яге отдам??

– Даже в голову не бери! – отмахнулся хлеб. – Ты отломи половину и подай ей со словами: дарую тебе счастьем и долею, хлебом и солею, всем добрым, что имею, тебе даю. Увидишь, что будет.

– Хорошо, – согласился Братислав.

– Не забудешь?

– Нет, не забуду.

– Ну, ешь пока, – хлеб замолчал.

Съел Братислав ещё два кусочка, крошки в тряпицу завязал, на ходу воды глотнул из туеска, рот рукавом утёр, глядь: перед ним полянка. По ту сторону лес стоит частой стеной, а перед лесом – избушка с огородом. В огороде белки, зайцы, ежи хозяйствуют.

– Вот и Баба-Яга! – прошептал каравай.

– Божья коровка, твои детки в дому, Баба-Яга не повинна ни в чём! – опомнился парень. – Меня бабушка научила так сказать, ты уж прости её, не серчай!

Жучок подлетел к самому лицу парня, сердито помаячил перед глазами, потом направился ввысь и пропал в небесной синеве. Братислав медленно пошёл к избушке.

– Что говорить-то знаешь? – поинтересовался хлеб.

– Бабуля ничего не сказывала, – тихо ответил парень.

– Скажи там: избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом, – посоветовал каравай. – Ну, как-нибудь так… – и замолчал, от леса веяло жутью.

– Доброго здоровья тебе, Бабушка Яга! – крикнул Братислав. – Пусть жизнь твоя будет долгой, а дела – удачны!

– Нашёл, что Яге советовать! – проворчал хлеб. – Я же тебе сказал нужные слова!

– Слова должны от сердца идти, – возразил парень. – А про зад и перед в каждой сказке говорится!

– Бабушка! – крикнул он. – Я от своей бабули, от Веселины, пришёл, совета спросить да гостинца передать!

– Гостинца? – послышался сзади сочный женский голос.

Братислав резко обернулся: перед ним в ступе висела… Яга. Бабушкой её язык не поворачивался назвать: среднего возраста красивая женщина, черноволосая, румяная, с огненными глазами, на щеке – родинка. Только нос с горбинкой немного портил её облик. Но так, самую малость.

– У меня папа с гор был, – пояснила она, заметив взгляд парня. – Это от него мне досталось. Так что ты мне принёс?

– Я, ба… – начал и замер Братислав, не зная, как к ней обращаться.

– Зови меня Ядвина, – милостиво разрешила Баба-Яга. – Так меня мама звала. Тётушка Ядвина можно!

– Тётушка Ядвина, я тебе гостинец принёс от своей бабушки Веселины, прими, не побрезгуй!

Парень достал пироги, отломил половину каравая и с поклоном протянул Ядвине:

– Дарую тебе счастьем и долею, хлебом и солею, всем добрым, что имею, тебе даю!

– Хороший гостинец! – глаза Яги загорелись. – Ох, хороший!

Она схватила подарки и полетела в избушку, крича:

– Эй, белки, ставьте самовар! Чай пить буду! – и исчезла за дверью.

– А совет как же? – совсем растерялся Братислав.

– Я тебя предупреждал! – сердито сказал опять целый хлеб. – А ты «от сердца, от сердца!» – передразнил парня.