Ска3очки

– Я, царица, – робко пискнула одна из ящериц.

– Почему ты не была на посту? – ещё суровей спросила Лазорита.

– Я была всё время, царица, я на секундочку отлучилась… – в голосе ящерки зазвенели слёзы.

– Даже спрашивать не буду, за какой надобностью ты отошла, – рука Лазориты превратилась в тонкий и длинный хлыст, она размахнулась и ударила виновную по спине.

Хлыст закрутился вокруг ящерицы и оторвал её красивый узорчатый хвостик. Ваня и Капелька вздрогнули от такой жестокости. Но это было ещё не всё.

– Вон с глаз моих, – мрачно приказала царица. – И пока хвост не отрастёт, на глаза мне не показывайся! Кормить её запрещаю!

– Да, царица, – нестройным хором ответили ящерки.

Провинившаяся медленно удалилась, а Лазорита три раза хлопнула в ладоши, и остальные служанки быстро накрыли стол самой разной снедью.

– Прошу к столу, гости дорогие! – с улыбкой пригласила она Ваню и Капельку.

Друзья с опаской сели на лавку. Несмотря на то что они были голодны, есть что-то не хотелось, всё вспоминалась несчастная ящерка.

– Что ж вы не угощаетесь? Не побрезгуйте, мои повара самые лучшие в мире! – ещё шире улыбнулась хозяйка.

– Надо поесть, – шепнула Капелька. – А то она и с нами так же разделается…

Друзья принялись за угощенье, впрочем, ели мало и только знакомые блюда: Ваня выбрал горячие наваристые щи, а ящерка – жареные грибы. Пили компот из земляники. Когда наелись, Лазорита опять трижды хлопнула в ладошки, и юркие ящерки убрали со стола.

– Ну, гости, довольны ли вы трапезой?

– Да, царица, всё было очень вкусно, – вежливо ответствовали гости.

– Теперь прошу вас отдохнуть на мягком ложе, а потом уж и о деле поговорим.

– Царица, а нельзя ли сначала наше дело решить, а потом и всё остальное? – набрался смелости Ваня.

– Смельчак какой! – оценила его слова Лазорита. – Ну, будь по-вашему! Хвост ей отрастить я могу хоть сию секунду (Капелька радостно закружилась), но у меня будет одно условие…– и замолчала.

– Какое? – спросил Ваня.

– Условие будет касаться тебя, отроче, но сначала ты должен согласиться! – недобро улыбнулась волшебница.

– Как же это?! – прекратила кружиться Капелька. – На то оно и условие, что сначала надо его узнать, а потом решить…

– Тебя никто не спрашивал, тварь безмозглая! – резко прервала её Лазорита. – Ты отвечай! – длинный тонкий палец уставился на мальчика.

Ваня молчал. Он не знал, что сказать, какое принять решение. Как сейчас нужна была ему мама! Её добрые глаза и умные речи. Мама всегда знала, что сказать и сделать. Но её не было рядом. Ванятка вздохнул: наворотил делов, теперь расхлёбывать надо!

– Ладно, – сказал, – согласен. Что делать надо?

– Ваня! – в отчаянии вскрикнула Капелька. – Не надо! Не соглашайся!

Царица будто и не услышала её, довольно улыбнулась, щёлкнула пальцами – и у ящерки вырос красивый длинный изумрудный хвост.

– А дел много, Ваня. Мне приказчик нужен. Слуга, который будет следить за моим хозяйством, за служанками моими, а то они от рук отбились, за добычей моего камня, чтоб людишки эти наглые до самых богатых залежей добраться не могли, и ещё много-много других дел.

– Я же ещё мал, – хмуро ответил Ваня.

– Нет. Ты весьма смышлён и быстро всему научишься, – возразила Лазорита. – У тебя всё получится.

– И как долго? – голос Вани предательски дрогнул.

– Ну, несколько лет, – небрежно ответила она.

– Лет?! – мальчик не поверил своим ушам.

– Ну да. Тридцать лет и три года. Всего-то, – сказала, как припечатала.

– Ваня, что ты наделал… – прошептала ящерка. – Чтоб пропадом провалился мой хвост!

– Ты сама проваливай отсюда подобру-поздорову! – глаза Лазориты засверкали синим пламенем. – А то как бы хуже не стало!

– Ваня, я что-нибудь придумаю! – шепнула Капелька и выскользнула из залы.

– Пойдём, мальчик, – властно сказала волшебница. – Я покажу тебе твои покои, ты сможешь помыться и отдохнуть, пока мои служанки сошьют тебе одежду для новой должности! В этом тряпье ходить нельзя!

Ваня был настолько расстроен и подавлен, что даже думать не мог. Он всё пытался сосчитать, сколько же ему будет лет, когда он отсюда выйдет, и не мог: у него получалось такое большое количество лет, что люди столько не живут. Тоска так стиснула сердце, что ему хотелось не плакать – кричать от отчаяния.

Комнатка, в которую привела его волшебница, была очень красивая, такая же синяя, как и всё остальное в этом подземном царстве. Ваня подумал, что, когда выйдет отсюда, больше не сможет любить синий цвет… Если выйдет… потому что Лазорита не производила впечатления человека, которому можно верить…

– Вот твои покои, здесь ты будешь жить. Служанки проводят тебя в баню, где ты сможешь отмыться. Ты очень грязен, – брезгливо сморщила она нос. – Потом ложись спать, утром тебя разбудят, и начнём ученье. Тебе придётся всё схватывать очень быстро, иначе… – её рука опять превратилась в хлыст.

Ваня вздрогнул. Дома его никто и пальцем не трогал, маманя и её полотенце не считаются – это так, любя.

«Убегу! – мстительно подумал он. – Если она меня ещё бить будет!.. Убегу!!»

Сказав это, Лазорита ушла. Ящерки проводили мальчика в подземную баню, где он помылся, а когда вернулся в комнату, увидел, что на кровати лежит новое платье – крепкие тёмно-синие порты, белая рубаха, вышитая синими нитками по подолу, вороту и рукавам, плетёный узорчатый синий пояс и красные с синим сафьяновые сапожки. Как ни тоскливо было Ване, он удивился, что ящерки так быстро сшили ему одёжу.

– Какие вы мастерицы! Спасибо, ящерки! – поблагодарил он маленьких умелец, когда надел обновы и увидел, что они ему впору.

Ящерки удивлённо зашуршали: их никто и никогда не благодарил.

– Спокойной ночи, – вежливо сказал Ваня и лёг на кровать не раздеваясь.

Ящерки пожелали ему добрых снов и убежали. А сон к Ване не шёл. Он твёрдо решил сбежать, но не предполагал, как это осуществить. Ладанка тихонько пульсировала на груди.

– Маманя, хоть бы ты подсказала, что мне делать! – мальчик положил на ладанку ладонь и прислушался, но ответа не получил.

Он готов был заплакать, но на ум пришли слова мамы: слезами горю не поможешь, и Ваня опять удивился, как она всё на свете знает. Чувствуя, что тоска становится невыносимой, достал мамин платок и прижался к нему лицом, вдыхая родной запах.

– Матушка родненькая, дай водицы холодненькой, мне испить, беду избыть… – вспомнил мамин наговор. – Маманя, побыть бы с тобой ещё чуточку! Ещё чуточку… – со слезами повторил он и задремал. Проснулся оттого, что кто-то бегал по нему и щипал за ухо:

– Вставай! Ваня, просыпайся!

Мальчик открыл глаза:

– Это ты?! – над его лицом нависла Капелька.

– Я, кто же ещё! Вставай! Бежим! – торопила она его.

– Как ты здесь очутилась? – не понял он.

– Потом расскажу! Бежим!

Ваня вскочил, напялил сапоги, подхватил мешок, потом остановился, призадумался, свернул мамин платок, положил его на подушку и одеяло пристроил так, как будто на кровати кто-то лежит.

– Бежим! – друзья тихо-тихо прошли по коридору, зале и вышли в чёрную нору. На каждом повороте стояли ящерки, которые улыбались им и шептали:

– Счастливого пути!

Ваня очень удивился, почему они их не задерживали, и Капелька на бегу объяснила, что когда она пришла подкупать их клубникой, чтобы уговорить выпустить мальчика, они сказали, что Ваня поблагодарил их за новое платье и пожелал спокойной ночи, а Лазорита ни разу доброго слова им не сказала.

– И сказали, что клубника им не нужна, они за доброе слово тебя отпустят, вот! – закончила ящерка.

Но когда они выбрались из лаза, Ваня остановился, поклонился последней ящерице, стоящей у входа, поблагодарил за помощь, попрощался и подарил им туесок с клубникой:

– Ешьте на здоровье и приходите в гости, у нас её много!

Ящерица указала им кратчайший путь к берегу Ёлы и друзья помчались. Как ни быстро они шли, время бежало быстрее, они и полпути ещё не одолели, а уже заря на небе заиграла розовыми красками. Волшебница проснулась и потребовала у ящериц разбудить Ваню. Они, понятное дело, никого будить и не подумали, сказали, что мальчишка не встаёт. Трижды Лазорита посылала ящериц будить его, и трижды ящерицы врали ей. Наконец, разгневанная волшебница сама направилась в покои своего нового слуги.

– Вставай немедленно! – грозно сказала она сквозь дверь.

– Сейчас-сейчас, ещё чуточку! – послышался Ванин голос.

Она подождала немного и ещё грозней потребовала, чтобы мальчик встал. Последовал тот же ответ. Царица распахнула дверь и рявкнула свой приказ снова. Ответ был такой же. Придя в бешенство, она сдёрнула одеяло и увидела, что никакого мальчика в кровати нет, а на подушке лежит женский платок и Ваниным голосом повторяет:

– Сейчас-сейчас, ещё чуточку!

Лазорита схватила платок и порвала его в клочья, сверкая синими искрами злых глаз, потом превратила обе руки в хлысты и отлупила несчастных служанок, попавшихся ей на глаза, и пообещала расправиться со всеми остальными, когда вернётся. Затем она превратилась в огромную ящерицу с сине-золотой короной на голове и со страшной скоростью помчалась в погоню. Она летела, как стрела, и расстояние между ней и беглецами неумолимо сокращалось.

Ваня и Капелька тем временем добрались до крутого берега реки Ёлы и остановились, не понимая, что делать дальше.

– Как нам спуститься? – с недоумением спросил Ваня.

– Надо поискать отлогое место! – предложила юркая ящерка.

Друзья пошли вдоль берега, но тщетно: крутизна нигде не переходила в покатый склон. Они остановились, обескураженные. Ваня вытащил горбушку хлеба, разломил напополам и предложил подкрепиться: вдруг на сытый желудок разумная мысль придёт. Они доедали последние крошечки, когда услышали свирепый голос:

– Вот и вы! Попались!! – Лазорита догнала их и перекинулась в человека.

На неё было страшно смотреть: красивое лицо было обезображено остервенением и злобой, вместо рук были два длинных хлыста, даже толстая коса то свивалась, то развивалась вокруг её головы, напоминая бешеную змею.

– Попались! – повторила она, медленно приближаясь. – Как! Вы! Посмели! Сбежать от меня?! – заревела она. – ОТ МЕНЯ?! ЦАРИЦЫ ЛАЗОРИТЫ??? Возвращайтесь немедленно, и, возможно, я вас помилую!

– Нет, – сказал Ваня, – не нужна нам твоя милость! Ты злая, ты ящерок мучаешь, ты никому не сделала ничего доброго! Какая ты царица? Ты злобная ведьма!

Лазорита с искажённым лицом, действительно, была похожа на старуху.

– Ах так! – зашипела она. – Ну, я вам сейчас покажу!

Волшебница размахнулась хлыстами, чтоб ударить друзей, но Ваня, мгновенно приняв решение, подхватил Капельку, закинул её на плечо, размашисто побежал к самому обрыву, сильно оттолкнулся и прыгнул.

– Неееет! – завопили одновременно ящерка и Лазорита.

Капелька, судорожно вцепившись передними лапками в воротник новой рубахи, почувствовала, как её задние лапки и всё тельце отрываются от Вани и полощутся по ветру.

– Нееет! – ещё громче крикнула она, выпучив глаза и из последних сил держась коготками за мальчика.

Вдруг сильный удар ожёг её, и она заверещала пронзительней прежнего:

– Ай-яй-яй! Мы же сейчас упадём!!!

Но нет! Река текла под ними, синяя и безмятежная, в ушах свистел ветер, друзья со страшной скоростью неслись вперёд и почему-то не падали! Берег, покрытый берёзовой рощей, приближался, но мальчик с ящерицей перелетели и через березняк, и через поле и… медленно опустились прямо у калитки родного Ваниного дома.

– Мама! – во всё горло закричал он, увидев женщину, копавшуюся в огороде.

– Сынок! – распрямилась Радмила.

Ох, сколько же было и радости, и слёз! Из дома выскочили все родные, обнимали и целовали Ванятку, потом друг друга, потом, на радостях, ящерицу, чуть не придушили её, но Ваня вовремя их остановил, потом пошли в дом, сели за стол и стали пировать и слушать захватывающий рассказ об удивительных приключениях храброго мальчика и отважной маленькой ящерицы.

– А где же твой хвост? – с удивлением спросила Радмила, и все молча посмотрели на ящерку, сидевшую на столе рядом с Ваней.

– И правда! – почесал потылицу мальчик. – Куда хвост дела??? Ради чего я на тридцать лет и три года у Лазориты согласился слугой быть??

– Когда мы летели через реку, она меня хлыстом достала, – пояснила Капелька. – Ну, что ж делать, отрастёт.

– А как же твоя служба у Хозяйки Уральских гор? – спросил Ваня. – Как же твоя мечта?? Ты ведь так хотела… Тебя из тысячи отобрали! – он так расстроился, что готов был заплакать.

– Ваня, – тихо сказала Капелька, – не нужна мне эта служба, ведь теперь я знаю, что значит настоящая дружба! Ты ради меня был готов на всё, и я не могла допустить, чтобы Лазорита заточила тебя на столько лет в своём подземелье! А хвост… отрастёт! – махнула она лапкой.

Все засмеялись, и пир продолжился.

Вот и всё!

Ан нет, не всё!

Лазорита в дикой злобе прыгнула следом за Ваней, упала в реку и утонула. Ящерки стали свободны и выбрали новую царицу Лазориту и потом каждый год переизбирали её тайным голосованием. Так каждая из них могла побыть царицей целых двенадцать месяцев. Раз в год, в июне, они наведывались в гости к Ване и всласть наедались спелой, сочной клубникой.

Ярину с тех пор никто в деревне не видел: она куда-то пропала вместе с избушкой. Так и неизвестно, что же было в письме, которое она передала для Лазориты.

Да, конечно же, у Капельки отрос хвост, и на следующий год она отправилась в свиту к Малахитнице! Отслужила достойно сколько положено, и Хозяйка Уральских гор отпустила её домой, щедро наградив.

Именно горбушка хлеба помогла друзьям долететь до самого дома, ведь в ней вся сила земли нашей заключена!

Вот теперь всё!

Сказка – ложь, а ты поверь: с нею точно веселей!

Шумска Майка

Когда это было – и не упомнишь! В такие стародавние времена, когда и небо было синее, и горы выше, и люди сильнее, а уж как любили друг друга братья и сёстры – ныне такого и не сыщешь! Вот в это-то былинные времена жила в одной деревне маленькая семья – мать Ясна, отец Храбр да брат с сестрой – Братислав и Бажена. Родители мечтали о большой и дружной семье, о сыновьях и дочерях, как одуванчиках на лужайке, они и старшенького-то назвали Братислав – защитник братьев. Но что-то не заладилось у них, и вместо обещанных братишек родили сестрёнку и назвали её Бажена – долгожданная. Шестилетний Братислав не очень-то обрадовался такому подарку, но… прошло уже десять лет с той поры, а посулённых братишек всё не было, и, видать, уже не будет.

Ясна и Храбр в своих детушках души не чаяли, холили, лелеяли, пылинки сдували, и если Братиславу это было нипочём: он был парнем скромным и трудолюбивым, то из Бажены обещала вырасти капризная, избалованная красавица, которой слова поперёк не скажи. Умница, рукодельница, хозяюшка, но характер – огого! В деревне уж бабы пеняли Ясне: мол, где она мужа найдёт с таким-то нравом, но Ясна улыбалась и отмахивалась от их попрёков: какой муж, её ещё в куклы играть!

Так и жили вчетвером. Родни большой у них не было: родители Храбра умерли рано, а вот Веселина, мать Ясны, была жива, но избушка её стояла в деревне по ту сторону Чёрного леса. Жила она одиноко, но перебираться к дочери не хотела, как та ни просила, говорила, что ещё не стара и не немощна, чтоб за ней ухаживали. Ходили друг к другу в гости, что тоже хорошо: и не надоешь, и поссориться не успеешь. Вот и сегодня, на Ивана Купала, Ясна напекла пирожков разных, на которые была великая мастерица, блинов круглых да кружевных, всё в кузовок сложила и велела Братиславу отнести бабушке. Юноша обрадовался: бабулю он любил, и с охотой начал в путь-дорожку собираться. Бажена, услышав, что братик к бабушке идёт, тут же прибежала к матери и давай ногами топать, дескать, она тоже хочет в гости и непременно с Братиславом пойдёт! Парень только ухмыльнулся, услышав очередной каприз сестрёнки, и в путь отправился. Мать напомнила, чтоб он с тропинки ни в коем случае не сходил: лес недаром звался Чёрным – неспокойно в нём было, родители старались детей зазря туда не посылать, а Бажену начала усовещивать и улещивать, ведь дел в доме много, а она одна у матери помощница и подружка. Ну, вроде успокоилась девчонка, гречу на кашу уселась перебирать… Вот и славно! Ясна вздохнула и пошла на речку стирку наводить; не успеешь оглянуться – накопится выше крыши.

А Бажена тем временем крупу перебрала, пальчики у неё были тоненькие да быстрые, и побежала следом за братом. Конечно, она решила, что непременно пойдёт к бабуле, потому что соскучилась, а маму с отцом потом убедит, если они сердиться будут. Ну, посердятся – и перестанут, ничего страшного, не в первый раз!

Братислав не спеша шёл по натоптанной тропинке, пели птицы, благоухали цветы и травы – ясным днём лес был совсем не чёрный и не страшный, можно было спокойно пройти его насквозь и выйти к бабулиной деревне, которая почему-то называлась Пески. Когда мальчик поинтересовался, Веселина рассказала ему, что давным-давно вместо леса здесь была огромная пустыня, но Белбог возжелал, чтоб повсюду были цветущие сады, взмахнул волшебным посохом и нагнал стада пышных кучерявых облаков, из которых пролился на горящие пески благодатный дождь и оплодотворил их. Начали произрастать поистине райские кущи, но прознал про это Чернобог. Совсем разрушить замысел Белбога он не смог, но свою зловещую лепту внёс: днём это чертоги Белбога, а к сумеркам – логово Чернобога, так что после темноты в лесу оставаться опасно: нечисть всякая может повылезти.

Братислав насторожился: ему послышались сзади лёгкие шаги, обернулся – никого.

– Неужели тёмные силы начали появляться? – с недоумением подумал он. – Рано, ещё даже не смеркается. Чур меня! – сказал на всякий случай и дальше пошёл.

– Топ-топ-топ! – зашуршало сзади.

Парень опять обернулся – тропинка была пуста.

– Кто здесь? – спросил громко. – А ну, покажись!

Показалось, что кто-то хихикнул в кустах.

– Выходи, говорю! Кто там?? – крикнул.

– Кто там! – передразнил ехидный тоненький голосок. – Да никто! Иди себе дальше!

– Выходи, а то хуже будет! – Братислав подобрал валявшуюся у дороги сучковатую палку и размахнулся.

– Можно подумать, напугал! – из кустов вылезла Бажена. – Я тебя вовсе не боюсь, понял?!

Парень остолбенел:

– Ты что тут делаешь?! – воскликнул он.

– Как и ты, к бабуле иду! – заявила девчонка.

– А ну, вали домой! – приказал Братислав.

– И не подумаю! – рассердилась Бажена и даже ногой топнула. – Ты мне не указ! Что хочу, то и делаю!

– Именно, – проворчал юноша. – Избаловали тебя мама с тятей, всё позволено! Задрать бы подол да горячих всыпать, сразу бы как шёлковая стала!

– На себя посмотри, вояка! – насмешливо сказала девчонка. – Дрын-то опусти, надорвёшься!

Братислав про палку-то и забыл. Опомнился, отбросил в траву.

– Иди домой, тебе говорю! – уже мягче сказал он, чувствуя, что переспорить упрямицу не удастся. – Мама с тятей все глаза проглядят, когда поймут, что тебя нет!

– А! – отмахнулась Бажена. – Не малые, небось, догадаются, что я к бабуле ушла! Пойдём уже, что торчишь, как прыщ?! – скомандовала.

– Ну и язык у тебя! – покачал головой Братислав и предпринял последнюю попытку. – Уходи, пока недалеко отошли! Я быстро иду, пока не стемнело, надо из леса выйти! Не угонишься за мной. Иди домой, сестрёнка, по-хорошему прошу!

– Да? – прищурилась она. – А ежели со мной по дороге домой что случится? Леший утащит, например, кто виноват будет, а? И я тоже быстро ходить умею, даже бегать, смотри! – и стремглав побежала по тропинке вперёд Братислава.

Тут же раздалось громкое недовольное мявканье.

– Это ещё что?! – оторопел парень. – Кота с собой взяла??

– Мурославушку мою! – девочка вытащила из-за пазухи маленького трёхцветного котёнка. – Трёхцветные кошки счастье приносят, вот я её в дорогу и забрала! – стала гладить кошечку и приговаривать. – Мурочка моя, Мурёна, Мурёнушка!

– Сама её понесёшь! – предупредил смирившийся с настойчивой сестрёнкой Братислав.

Он любил её и, действительно, отправив домой, начал бы переживать, добралась ли, не сошла ли с тропинки. Поэтому лучше уж пусть идёт с ним, родителям потом объяснит, что к чему.

– Это моя кошка, не твоя! Ни за что тебе её не отдам! – заявила девчонка.

Так они и отправились дальше. Бажена то бежала впереди него вприпрыжку, то отставала, то срывала ягодку или цветок, растущий по обочине; Братислав шёл спокойно, не выпуская шалунью из вида. Через версту с малостью Мурослава перекочевала к парню и удобно устроилась на кузовке с плоской крышкой. Там и задремала. Бажена взяла брата за руку и поплелась рядом, вся её прыть куда-то пропала. Раньше-то она к бабуле ездила на телеге с отцом и матерью, это Братислав рядом шёл или бежал, утверждая, что в повозке только девчонки сидят, а мужчины шагом идут или верхами едут, так что ему любые расстояния были нипочём.

Продержавшись ещё пару вёрст, Бажена начала ныть: пить хочется, есть хочется, ноги устали, давай присядем на пенёк, отдохнём. Братислав держался, сколь мог, потом сдался:

– Отдохни чуток, ладно! – достал из кузовка два пирожка и маленький кувшинчик с медовой водой, поднёс к губам, закрыв глаза, с наслаждением отхлебнул и услышал испуганное:

– Брат!

Открыл глаза и увидел, как внезапно помрачнело в лесу, словно грозовая туча надвинулась.

– Брат! – голос Бажены дрогнул. – Гроза собирается?

– Нет, сестрёнка, – тихо ответил он. – Это сумерки Чернобога. Надо скорей уходить! Вставай и пошли, нам не так далеко осталось!

Покривил немного душой Братислав, третью часть пути ещё предстояло одолеть, но он решил, ежели уж совсем темно станет, Бажену на руки подхватит и побежит.

«Ничего, – подумал. – Выдюжу!»

Кузовок закрыл и вдруг слышит:

– Ох… боли ме главата… – жалобно так, нежно…

Оглянулся, никого не увидел, а стоны продолжаются.

– Брат, ты что? – испуганно спросила Бажена.

– Тсс! – приложил парень палец к губам. – Ты слышишь?

– Ничего не слышу!

– Помолчи и сиди здесь! – велел он. – Кому-то плохо, пойду гляну.

Шагнул раз-другой – и пропал с глаз.

– Братислав! – шёпотом позвала девочка, прижимая к себе Мурёну.

Но никто не отвечал.

Парень же, сделав несколько шагов в глубь леса, увидел юную красавицу в белых одеяниях. Золотистые распущенные волосы так и сверкали в темноте. Дева сидела на пеньке и стонала:

– Ох, ох… колько больно…крак боли…

– Что с тобой? – нерешительно спросил Братислав.

Красавица, увидев его, поманила белой обнажённой рукой:

– Ох, човек… я ходеше домой… падна, упала… удари… – она показала на голову и ногу. – боли…главата и крак… – по щекам потекли прозрачные сверкающие слёзы.

– Не здешняя, что ли? – удивился он.

– Не местни, не местни, – повторила дева. – Помогне, човек! Моля те! – она прижала руку к сердцу. – Вдигни, вдигни, моля те! Обятия! – протянула к нему красивые руки.

– Ну, ладно, донесу до тропки, а там посмотрим, что делать будем, – решился Братислав.

Все материны предупреждения о том, что с дорожки сходить не надо, говорить ни с кем не след, вылетели из головы при первом взгляде на распрекрасную деву. Подошёл и легко подхватил её на руки, подивившись, какая она лёгкая:

– Как звать-то тебя? – спросил. – Как твоё имя? Имя? – повторил, видя, что красавица не понимает.

– А, име! – обрадовалась она. – Шумска Майка име!

Затем обвила шею Братислава руками и принялась целовать, да так, что у него голова кругом пошла. А надо сказать, что Братислав, несмотря на свои шестнадцать лет, ещё ни с одной девушкой не целовался. Не то чтобы никто из деревенских девчат не хотел этого, напротив, многие были бы совсем не против, но Братислав чего-то стеснялся. Всё ему мнилось, что не сумеет или что не так сделает, потом на смех поднимут, языки-то у них как помело, вот он и сторонился этих развлечений… А тут выяснилось, что, оказывается, всё-то он умеет, да ещё как! Кто ж мог устоять перед ласками такой красавицы? Никто. Братислав и забыл обо всём на свете: и о сестре, и о бабушке, и о том, что ночь на дворе… Неизвестно, до чего бы у них дело дошло, но вдруг в тишине послышался резкий крик – то ли птицы, то ли зверя, то ли… человека!

Братислав встрепенулся:

– Сестра?! – от девы своей оторвался, на ноги вскочил. – Что ж это со мной? Как же я сестру бросил?! Прости, красавица, – взгляд на неё опустил, да язык-то у него и прилип к нёбу: вместо юной прелестницы лежала перед ним старуха!

Не безобразная да уродливая, а со следами былой красоты, как говорится, но годившаяся ему в бабушки.

– Ой! – отшатнулся от неё. – Чур меня! – перекрестился и со всех ног побежал к тропинке.