Путь

Наконец ясная картина о том, что это за девушка, сложилась у меня в голове. В силу своей ментальной особенности, скорее всего умственной отсталости, она была необучаема – и не могла научиться ходить. Поэтому инвалидная коляска и была нужна.

До этого ни одна моя гипотеза о девушке не оказалась верной, мои последующие наблюдения полностью опровергали предыдущие, и я даже всерьез задумался об уровне своей интуиции и способности логически мыслить. Но сейчас все было очевидно – картина сложилась воедино, и факты были налицо.

Я проходил круг за кругом, слившись с толпой, пока вдруг, в очередной раз проходя мимо инвалидного кресла, не увидел, что девушка с него слезла. Она пыталась идти, но не умея ходить по-человечьи, шла по-своему. Девушка сидела на заду, ноги ее были выставлены вперед. Руками она упиралась в землю немного впереди себя, затем поднимала корпус, переносила его вперед, подгребала вперед ноги и опускалась. В общем-то, получалось что-то похожее на ходьбу.

Двигалась она довольно быстро, и это даже не выглядело неуклюже. На лице ее было выражено абсолютное счастье – девушка была охвачена природным любопытством, она взаимодействовала с окружающим миром, исследовала его, и это доставляло ей неимоверную радость.

Девушка двигалась к реке, а берег реки в том месте находился очень глубоко внизу, там было что-то вроде обрыва, с которого подросток мог с легкостью скатиться в реку, не понимая опасности.

Я остановился, наблюдая за передвижениями девушки, вдруг ей понадобится помощь? Люди вокруг меня тоже начали останавливаться. Какой-то мужчина вышел из толпы и подошел к ней. Он хотел помочь – отодвинуть от обрыва, до которого оставалось несколько метров.

Мужчина взял девушку за руку, но та в ответ начала кричать что есть мочи – незнакомец ее испугал. Мужчина остановился в растерянности. Он попытался успокоить подростка, сказал что-то спокойно и тихо, а потом опять попытался взять девушку за руку. Та опять завопила и начала отбрыкиваться. В таком состоянии она могла сделать что-нибудь еще более опасное, и, к примеру, броситься от испуга с обрыва. Мужчина понял это и отошел. Пытаться помочь было бесполезно.

Девушка сразу же забыла о произошедшем. На ее лицо вернулась беззаботная счастливая улыбка. Она немного отодвинулась от обрыва, ее заинтересовали камни и упавшие с деревьев ветки у спортивной дорожки. Она начала их перебирать и играться с ними. Казалось, что опасность миновала. Девушка сидела у дорожки, игралась и не двигалась. Подходить к ней больше никто не пытался.

Камни и ветки быстро наскучили подростку. Девушка опять переключила свое внимание. Она начала ползти своим нехитрым образом в сторону автомобильной дороги – на которой был довольно плотный траффик – все же уже наступил вечер. Не дойдя до дороги метра три, она остановилась. Мне показалось, что она все же понимает происходящее хоть немного, и отдает себе отчет, куда идти можно, а куда не стоит. Люди вокруг решили точно так же. Они постепенно начинали возвращаться к своему прежнему занятию – к ходьбе. Я решил тоже продолжить прогулку. Прошел несколько кругов – девушка понемногу передвигалась с места на место, ее джинсы, которыми она терлась по земле, были все в пыли. Девушка изучала окружающий мир, играла с мелкими предметами, которые ей попадались по пути, но в пределах безопасной зоны.

Забегая вперед, я могу сказать, что в последующем до самого отъезда я каждый вечер приходил в парк, но девушку в инвалидном кресле я после того случая видел лишь пару раз – она все так же сидела в кресле у спортивной дорожки, смотрела на людей, гримасничала и крутилась в кресле, хоть с него больше и не слезала.

До того случая ее привозили заниматься любимым делом – смотреть на окружающий мир – практически каждый день. Но после произошедшего – почти перестали. За те годы, пока я за ней наблюдал, никто не причинил ей зла, хоть она и была беспомощна и не могла себя защитить. Можно предположить, что это было обычным везением, но я все же хочу верить, что ей на самом деле ничего не угрожало даже несмотря на то, что ее оставляли одну без наблюдения.

Но в конце концов пришло время, когда девушка стала опасной для самой себя – как ни крути, но она могла себе навредить. И после этого ее перестали привозить в парк. Возможно, в будущем эта практика возобновилась, все же я уехал из города через неделю-другую после того случая и не видел, что было дальше. Но я об этом не знаю – с тех пор я пока еще не приезжал в город обратно.

Впоследствии, думая об этой девушке, я всегда испытывал смешанные чувства. Мне хотелось жалеть ее, но я решил, что это неправильно. Она другая, она видит мир по-другому, воспринимает жизнь по-другому, но это не делает ее хуже или лучше меня. Она просто другая, не такая, как я. К тому же, она все время улыбалась и выглядела счастливой. Если она счастлива, зачем ее жалеть?

А пока я продолжал свою прогулку. Пройдя несколько кругов, я решил немного отдохнуть, все же ходьба утомляет. Я сел на лавочку и начал наблюдать за происходящим вокруг. Вокруг было много людей, они отдыхали, болтали и веселились. Несколько групп женщин в разных сторонах парка занимались аэробикой, были среди них и мужчины, они как правило стояли чуть в сторонке, неловко и с отставанием повторяя за тренером нужные движения.

Вокруг бегало много детей, которых родители привели погулять в парк перед сном. Дети носились по парку, задорно и весело крича. Прекрасный вечер.

Сидя на скамейке и смотря по сторонам, я увидел, как недалеко от меня остановился старый скутер, к которому была прикреплена деревянная повозка. На скутере сидел парень, за ним – женщина. Парень был низким, худым, а женщина – на полголовы выше его, дородная, наверное рожавшая. Мысли о том, что женщина рожала, подтверждала и ее одежда – в здешних местах замужние женщины с детьми обычно ходят по улицам… в пижамах. Им не нужно привлекать к себе мужское внимание, у них есть семья и дети, поэтому и об одежде можно не беспокоиться – можно носить, то, что удобно, пижамы, например.

Женщина в пижаме была слепой. Парень, с которым она приехала, я решил, что это муж, помог ей слезть со скутера и стать на бордюр.

Женщина осталась стоять на том же месте, куда ей помог стать муж, хотя рядом были лавки. Парень же подошел к телеге и начал что-то оттуда доставать. Это была колонка и прочее звуковое оборудование. Видимо, женщина была уличным слепым музыкантом и приходила в парк петь, заодно собирая пожертвования.

Парень достал оборудование и начал его устанавливать у ближайшей лавки. Женщина же продолжала стоять на месте. Постояв еще немного, она что-то спросила у парня, тот ей что-то ответил, и после этого она начала двигаться, мелко семеня ногами, в сторону скамейки.

Парень же встал у нее на пути, так, чтобы она легонько его задела во время ходьбы, а после этого нежно пощупал ее за мягкое место, так, как это частенько делают возлюбленные. Женщина немного смутилась, покраснела и улыбнулась стеснительной улыбкой. Она что-то сказала парню, якобы осуждая его за такое вульгарное поведение, но было видно, что ей понравилось то, что он сделал.

После этого парень приобнял женщину и помог ей сесть на лавку. Они еще долго сидели на скамейке и ворковали как голубки, хотя в общем-то в парк пришли зарабатывать деньги. Парень изредка вставал со скамейки, начинал подкручивать оборудование, а потом садился и продолжал миловаться со своей любимой. Оборудование было окончательно готово разве что через час, когда уже стало совсем темно – скоро и люди начнут расходиться.

Женщина наконец запела, и пела она красиво, так, как поют только слепые музыканты. Они воспринимают музыку по-другому, и это можно услышать в их пении.

После каждой песни наступала долгая пауза – влюбленные все не могли оторваться друг от друга. Вряд ли женщина много заработала в тот вечер, да если честно, не было похоже, что она сильно к этому стремилась.

Наконец я встал со скамейки – уже было поздно и пора было идти спать, впечатлений за этот насыщенный день я собрал уже достаточно. Я шел в сторону отеля и думал о слепой женщине. Мне хотелось жалеть ее, но я решил, что повода для этого нет. Она была счастлива, у нее был человек, который ее любил, и которого любила она, судя по всему у пары были и дети. Счастливая женщина, у которой есть счастливая семья. Зачем ее жалеть?

Я знал много людей, у которых видели оба глаза, у которых не было физических или ментальных особенностей и недостатков, но которые были несчастны и всю свою жизнь проводили в страданиях. Они не были инвалидами с традиционной точки зрения, но в моих глазах они были именно инвалидами – не способными получать наслаждение от жизни несчастными людьми.

Таких людей мне действительно было жалко.

Глава 4. Самая романтичная сцена в жизни

Через несколько дней я решил, что пришла пора уезжать из города, надо было продолжать свой путь. Я купил билет на самый ранний автобус, лег спать пораньше и проснулся на рассвете. Собрался очень быстро, в запасе оставалось больше часа. Офис, от которого отправлялся мой автобус, был рядом, всего в нескольких минутах ходьбы, поэтому спешить было некуда. Я полежал немного на кровати, чтобы убить время, но затем решил все же отправиться на станцию – мало ли, еще засну и просплю автобус, будет обидно. Лучше поспать на станции или в самом автобусе. Я вышел из комнаты, прошел по привычному лабиринту коридоров и лестниц и спустился вниз, на первый этаж, набрал ледяной воды в пустые бутылки, отдал ключ и попрощался с хозяином отеля.

Три минуты – и я уже стою у офиса автобусной компании.

Кроме меня на станции не было пассажиров, лишь груда сумок и коробок лежала на бордюре у здания – пассажирские автобусы здесь часто используют для курьерской доставки. В здании офиса, у дальней его стены, стояли длинные столы, за которыми сидели менеджеры по работе с клиентами. Передняя стена офиса была открыта – гаражные двери между опорными колоннами, которые традиционно служили стенами в подобных зданиях, были подняты.

Автобус еще не приехал – я пришел почти на час раньше. Я подошел к менеджерам, спросил, долго ли мне ждать автобуса и получил неутешительный ответ – транспорт приедет лишь к самому времени отправления.

Делать было нечего, я сел на лавочку и начал ждать автобус. Через несколько минут, несмотря на слова работников, автобус появился из-за угла. Он остановился рядом со мной, из передней двери вышел водитель. Я спросил у него, нужный ли это мне автобус, он ответил утвердительно. Тогда я закинул большой рюкзак в багажное отделение и забрался в салон.

Спать не хотелось, хоть я и встал очень рано – в автобусе, который стоит на месте, мне почему-то сложно заснуть, но только лишь он отправляется с места, как сон сам, без спросу, накатывает на меня. Я попытался все же закрыть глаза и уснуть, но делать это было бесполезно. Тогда я просто начал смотреть через окно на улицу, на которой вовсю кипела жизнь, несмотря на раннее время.

На той стороне улицы, на которую выходило мое окно, стояло угловое здание, в этом месте несколько дорог пересекались. У здания располагался довольно обширный тротуар, на нем уличный повар готовил что-то в своей нехитрой передвижной кухне-тележке. По периметру тротуара стояло несколько пластиковых столов со стульями – для посетителей уличного заведения.

Сначала столы были пусты, гостей за ними не было, но через какое-то время чуть дальше по улице, за углом, остановился скутер с водителем-мужчиной и пассажиркой-женщиной. Водитель припарковал байк и слез с него вместе со своей пассажиркой. Они сняли шлемы, которые были обязательны для езды на скутерах, но почти никто их не носил, кроме самых ответственных граждан, и подошли к столам на тротуаре. Сели за дальний стол, из-за которого не был виден их припаркованный за углом байк, и заказали что-то у повара. Пара принялась ждать свой заказ.

Через какое-то время на улице появился старик, хромой, он еле-еле шел. Старик просил милостыню. Он подошел к женщине с протянутой рукой, та что-то сказала ему, мол, подожди минутку, встала из-за стола и направилась к скутеру. На руле байка висела сумочка, она-то и была нужна женщине. Она взяла сумочку, достала из нее кошелек, отсчитала несколько купюр и повесила обратно. Затем женщина вернулась к старику и отдала ему деньги. Села обратно за стол и продолжила ждать заказ. Старик поблагодарил женщину и, держа деньги в протянутой руке, пошел дальше. Он зашел за угол и поравнялся с байком, на котором висела сумочка с деньгами. Мужчина вместе с женщиной свой байк не видели, они сидели за углом, и даже не смотрели в сторону старика. Они не заметили, как тот завернул за угол и остановился рядом со скутером.

Я внимательно уставился на старика – тот продолжал стоять рядом с байком. Старик неторопливо пересчитал деньги, которые ему дала женщина, и даже не глядя на сумку, которая висела прямо перед ним, и в которой, как он знал, лежали деньги, он пошел дальше. Старик мог легко снять сумку и забрать деньги – мужчина с женщиной бы этого не заметили. Но не стал.

Прошло еще минут пятнадцать, до начала поездки было еще много времени, и в автобусе я был один. Делать было нечего, и я продолжал наблюдать за улицей.

Из-за угла показалась женщина, она выглядела одной из тех местных дам, у которых были семья и дети, – немного полноватая и в пижаме. Женщина выглядела абсолютно обычно, не было похоже, что она голодает, и ей нужна помощь. Она, как и старик ранее, шла с протянутой рукой и просила милостыню.

Попрошайка подошла с протянутой рукой к паре, сидевшей за столом, и остановилась. Пара прекрасно видела ее, но никак не реагировала – видимо, они тоже решили, что женщина не выглядит уж очень нуждающейся. Попрошайка простояла несколько минут с вытянутой рукой и затем отошла в сторону. Ее внимание привлекла дамская сумочка, не та, что висела на скутере, а другая – она лежала на дороге у бордюра, видимо, ее кто-то уронил или попросту выбросил за ненадобностью. Женщина подняла сумочку, повертела ее в руках, открыла каждый карман, проверила, есть ли что внутри – внутри ничего не было.

Сумочка выглядела вполне новой, по крайней мере издалека, с моего ракурса. Попрошайка могла бы взять ее себе и оставить – в хозяйстве пригодится. Можно было попытаться ее продать – женщина ходила по улицам и просила милостыню, значит, ей нужны были деньги. Но она не оставила сумочку. Видя, что в ней нет денег, она просто бросила ее туда, откуда подняла – на дорогу, и побрела прочь.

На другой стороне дороги сидел тук-тукер, он, как и я, наблюдал за женщиной и видел, как та нашла на дороге сумочку. Тук-тукер посидел еще несколько минут в своем транспорте, раздумывая над чем-то, затем встал и подошел к сумочке. Он поднял ее, повертел в руках, как и женщина до него, открыл каждый кармашек, убедился, что сумочка пустая, но не выкинул ее на дорогу. Вместо этого он решил оставить ее себе и бросил в тук-тук – в хозяйстве пригодится.

Я засмеялся.

Мне подумалось, что этот случай был очень показательным и был применим ко многим другим случаям из жизни. Женщина была нищей, или хотела нищей казаться. Но дело здесь было не в том, что она жила в бедной стране, и поэтому у нее не было возможностей прокормить себя и свою семью. Дело было в мышлении. Она просто не хотела напрягаться ради денег, даже самую малость – проще ходить с вытянутой рукой и просить милостыню. Перед ней была возможность заработать, она могла хотя бы попытаться продать ту несчастную сумку или оставить ее себе – если женщина и в самом деле нищая, то сумка, неплохая с виду, ей не помешала бы. Но она даже не подумала об этом, или не хотела думать – все равно, если долго ходить с протянутой рукой, кто-нибудь да подаст немного денег на еду, в таком случае, зачем делать больше, чем необходимо?

Мне не хотелось осуждать женщину за то, что она отказывается зарабатывать деньги, мои взгляды на деньги были во многом схожи. Тем не менее, хоть я и считал деньги злом, я считал их необходимым злом – все же заработать денег и купить на них еды лучше и проще, чем добывать еду самостоятельно: ходить по лесам и полям да собирать ягоды и охотиться на дичь было явно сложнее. Деньги необходимы, просто я не считал, что стоит посвящать свою жизнь их зарабатыванию, есть вещи важнее. Деньги нужны, считал я, чтобы иметь свободу от денег – зарабатывать нужно достаточно, чтобы не зависеть от них, чтобы ты мог позволить себе все необходимое, но при этом не скатываться к “деньгам ради денег”, когда ты попадаешь в беспрерывный круговорот бессмысленного накопления ради накопления.

Просить милостыню, считал я, тоже нечестно по отношению к другим людям, если ты сам способен себя прокормить. В таком случае ты просто эксплуатируешь труд других людей – им приходится зарабатывать не только для себя, но и для тебя, и заставлять их это делать нечестно и эгоистично с твоей стороны.

Могла ли себя прокормить эта женщина? Безусловно. Она выглядела абсолютно обычно и могла бы найти себе работу, если бы хотела. К тому же, у нее был шанс воспользоваться ситуацией и хотя бы попробовать продать злосчастную сумку, но она даже не захотела этим шансом воспользоваться – и бросила сумку на дорогу.

Тук-тукер же, который сумку забрал, увидел в ней потенциал и решил воспользоваться шансом.

Дело было в мышлении, а не в сложившихся обстоятельствах.

Я сидел задумавшись, а вокруг автобуса наконец началось какое-то движение. К офису подъехал старый, шумный, непонятно как еще двигающийся, минивэн, видимо трансфер, из него вышли люди и зашли в салон автобуса. В салоне мигом стало шумно, и я отвлекся от вида за окном и своих мыслей.

Через десяток минут автобус наконец начал движение. Мы выехали из города, городской пейзаж сменился сельским, и я начал дремать, постепенно погружаясь в сон, все глубже и глубже.

На середине пути автобус сделал санитарную остановку в небольшом городке. Я уже останавливался в нем, он был небольшой, особых достопримечательностей в нем не было, и в тот раз я уехал из него на следующий же день. Сейчас останавливаться в городе я не собирался, лишь вышел из салона автобуса на свежий воздух немного размять ноги.

Автобус стоял во дворе, в центре которого располагалось большое здание – ресторан для пассажиров. Во дворе также стояло несколько других автобусов, людей внутри них почти не было – они либо бродили по большому двору вокруг, либо сидели в ресторане в здании.

Во дворе торговцы прямо на земле продавали закуски и безделушки, чуть поодаль от них сидел человек, лысый мужчина лет сорока, голый сверху до пояса. Лицо его было обгоревшее, руки тоже, запястий на них не было, похоже, что он либо потерял их в огне, либо их ампутировали позже, после пожара. Мужчина просил милостыню.

Он обращался к выходившим из автобусов людям, протягивал к ним руки в мольбах, вид его был страдающим. Многие пассажиры с жалостью протягивали ему деньги. Я стоял в сторонке и наблюдал за этой картиной. Мне был знаком этот мужчина – я наблюдал за ним в свой прошлый приезд в город. Я знал, что, когда во двор заезжают автобусы, мужчина с жалобным видом подходит к пассажирам, демонстрируя свои травмы, и просит денег, а пассажиры ему их дают. Знал я и то, что, когда автобусы уезжают, мужчина меняется в лице, становится веселым, шутит с торговцами и пересчитывает деньги. Снова приезжает автобус – мужчина опять меняется, и его лицо принимает страдающий вид.

Это был его бизнес, он специально демонстрировал свои травмы людям, чтобы те давали ему деньги, и такая стратегия работала – денег мужчине давали немало.

Я побродил немного по двору, глядя по сторонам, размял затекшие ноги. Наконец, в автобус начали возвращаться люди – пора было продолжать путь. Я сел на свое место, и мы поехали дальше.

Автобус ехал в направлении большого города, такого же по населению, но гораздо более шумного, по сравнению с тем, в котором я находился последние дни.

Город этот был очень известен во всем мире тем, что в нескольких километрах от него находилась столица древней империи. Столица эта выделялась монументальными огромными храмами, которые местные правители строили когда-то, чтобы увековечить свои имена и разнести славу о себе по всему миру.

Империя была в зените славы, искусные храмы возвышались над городами все выше и выше, но в какой-то момент все пошло наперекосяк. Великое государство начало терять могущество, оно проигрывало войны соседям и постепенно начало приходить в упадок. Люди покинули столицу империи, и она заросла лесами.

Люди ушли, оставив храмы, и со временем начали о них забывать. Внутри храмов оставались монахи, они старались заботиться о священных постройках и держать их в порядке, но их было слишком мало, и святилища тоже постепенно пришли в упадок.

Через сотни лет забвения, когда храмы обнаружили колонисты – новые самопровозглашенные хозяева страны, многие постройки были разрушены, но не людьми, а природой. Через полы, через стены храмов за сотни лет проросли мощные стволы деревьев, медленно, но верно их разрушая. Отличились и люди – богатое убранство заброшенных строений постепенно расхищали мардеры, и со временем от некогда роскошных интерьеров святилищ остались лишь голые стены.

Со временем человечество пришло к мысли, что свое историческое наследие нужно беречь, и по всему миру начали реставрировать и восстанавливать древние постройки. Очередь дошла и до местных храмов – самые крупные из них оставались целыми, их не могли так просто разрушить деревья, но те, что поменьше, пришлось восстанавливать.

Работы было много, но с тех пор прошло много времени – и сейчас большинство древних построек было восстановлено.

Я вспомнил, как приехал в город первый раз.

Это было несколько лет назад. Я остановился в одном из местных гестхаусов и хотел исследовать древнюю столицу, однако у меня не было сил – я здорово заболел по дороге в город, и мне нужно было время, чтобы восстановиться. Не зная, чем занять себя, я просто слонялся по городу (современному, который находился в нескольких километрах от древней столицы) и ждал, когда же болезнь пройдет. Поскольку болезнью оказалась обычная простуда, она прошла за неделю.

Вот неделя прошла, я почувствовал, что силы вернулись ко мне, и решил отправиться в древний город. Он был большим, лет семьсот назад, на пике могущества империи, в нем проживало больше миллиона жителей, и памятники зодчества, оставшиеся с тех времен, были рассеяны по большой территории.

Я решил исследовать окрестности на велосипеде, благо, в моем гестхаусе можно было его арендовать. Выбор мой пал на горный велосипед, старый, но в хорошем состоянии – я привык ездить именно на таких, уж это удобнее, чем кататься на обычном классическом велосипеде.

Расстояния мне предстояло преодолевать значительные, я решил объехать весь древний город за три дня, выходило где-то пятьдесят километров в день. Задача посильная – я был опытным велосипедистом; но лишь только я сел на арендованный велосипед и выехал за город, как понял, что сделал это слишком рано – болезнь лишь только отступила и, как оказалось, сил у меня на тот момент было маловато для подобных поездок. Но делать было нечего, и я решил даже в таких условиях продолжать.

Помню, как приехал в самый крупный храм города, огромный и прекрасный, известный на весь мир. Обычно туристы, которые приезжают в город, до своего приезда слышат только о нем. Храм до сих пор считается самым крупным храмовым комплексом в мире, впрочем, естественно, в нынешние времена с нынешними технологиями вполне возможно построить и нечто гораздо более величественное, просто это никому не интересно.

Я припарковал велосипед у хлипкого забора недалеко от входа в комплекс. Забор был сделан из каких-то веток, и снять замок, которым я к нему прикрепил свой транспорт, было делом минуты – нужно было просто переломать сами ветки, из которых состоял забор. И все же я пристегнул велосипед замком – хоть и бесполезное дело, но так мне было спокойнее.

Я посмотрел на храм, и он меня, естественно, сильно впечатлил – не зря же он был известен во всем мире! Издалека он больше напоминал диковинную крепость – снаружи святилище было обнесено высоким каменным забором с башнями. От забора до здания храма шла дорога, по бокам которой когда-то стояли небольшие сооружения: библиотеки и бассейны. Само же здание состояло из нескольких уровней, каждый из которых вел все выше и выше.

Храм был невообразимо красивый, его башни в виде цветков лотоса возвышались над землей и придавали ему уникальный вид. Смотреть на него можно было часами. Я прошел за ворота храма, долго ходил по территории вокруг него, а затем и по самому святилищу. Внутри оно было не менее красивым, чем снаружи, на стенах его были многочисленные барельефы, очень детальные и искусно выполненные.

И все же, несмотря на красоту храма, я чувствовал, что было в его строительстве что-то бессмысленное. Не для нас, потомков строителей, которые посещают храм как туристический объект и любуются его невероятной красотой. Храм был построен для совсем других целей, и, думаю, если бы его строители узнали, чем их детище станет в будущем, то были бы глубоко разочарованы.