Принцесса, которая не знала горя

– Мы подумали!

– Это замечательно. Я тоже обо многом думаю.

– Правда принцесса?

– Конечно. Вот например, думаю, можно ли гуся надуть таким образом, чтобы он поднял человека в воздух. Вы это представляете?

– Нет, принцесса, что вы. Гуся?

– Я так и знала. А я представляю, это было бы совершенно замечательно. Летать на гусе.

Оба советника были сконфужены.

– О чем она говорит? Что за летающий гусь? – почти так же громко говорили их лица.

– А вы как думаете? Это было бы замечательно?

– Как скажет принцесса.

– Скучно с вами.

– Просим прощение, принцесса. Но у нас дело.

– Обойдемся сегодня без дел. Вы разве не слышали? Сегодня день без дел, бездельный день.

– Правда?

– Да, велено думать о гусях.

Принцесса отложила вязание и вернулась на кровать.

Застигнутые врасплох, сановники вынуждены были вернуться ни с чем. Что же мы скажем королю?

Тем временем, в народе зрела смута.

Принцесса ничего о волнениях не знала.

Она даже не понимала, о чем там говорили два этих нескладных увальня. О политике королевства ей было известно еще меньше. Было лишь странное предчувствие, будто вот-вот, ее и никого другого, кем-то и когда-то выстроенная башня, в один миг обрушится и она упадет вместе с ней.

Никто ничего не говорил принцессе. Все продолжали корчить театральные рожицы да сплетничать о пустяковых дрязгах. Никаких ответов. Никаких намеков. Только глупости и молчание. А ей хотелось знать, видеть, следить, чтобы дела в королевстве шли как надо.

Далекая от залов, где принимают решения, принцесса все же хотела повелевать и устраивать чужие судьбы. Даже не смотря на то, что она сама была подневольным человеком и ничего толком не решала.

Только скучающе выбирала развлечения на день – песни трубадура или представление циркачей.

– Но ведь однажды… – эта мысль и пугала и волновала принцессу, возбуждало в ней что-то о чем она подозревала, но боялась произнести вслух, даже наедине с собой.

В последнее время король почти не заходил к своей дочери.

Только присылал помощников. Те нескладно передавали, что он очень занят и обязательно скоро посетит принцессу.

– Сколько все это может продолжаться?! – негодовала она.

Безмятежное существование в башне начало омрачаться самыми пренеприятными событиями.

Сначала ее перестали навещать карлики.

Она не знала, что те взбунтовались и были повешены в первый же день смуты. Их крохотные тела, словно соломенные игрушки, висели на грозных виселицах и раскачивались на ветру.

Потом умер слон.

Говорили, что он был очень стар. Но принцесса думала иначе. Тот был еще ребенок.

Что-то здесь не чисто.

В момент очередных сомнений, к ней пришла ее верная спутница и подруга – Люсиль.

Вместе они любили обсуждать прекрасных рыцарей, а еще высмеивать серьезные гримасы придворных глашатаев и советников.

Держалась Люсиль всегда непринужденно и раскованно.

Между ней и принцессой была странная связь, которая была необъяснимой для них обеих. Только ей принцесса могла доверить свои самые сокровенные тайны.

Облаченная в пурпурное узорчатое платье, Люсиль ворвалась к принцессе, как вихрь, от ее стремительного шага создавались бурные потоки ветра, которые заставляли занавески плясать, а бумажные пергаменты парить, словно пушинки по всей комнате.

Принцесса была очень рада ее приходу.

– Как здесь стало душно, – дама вошла в комнату, но двинулась не прямиком к принцессе, а к одному из окон, выходящем на прекрасный сад. – Вам так не кажется, принцесса?

– Вы совершенно правы, – не уверенно ответила она.

– Все какое-то спертое и гнилое.

– Думаю, это так. Мне иногда тяжело дышать.

– Будто, тут жгут эти костры. Может и сюда дым доходит, – последнюю часть Люсиль произнесла едва слышно. Через секунду она спохватилась и с новой энергией продолжила. – Но что это я о гнилом, не пристало говорить о подобном с принцессой.

– Что вы, говорите, обо всем, что хотите.

– Вы так считаете? Мне бы рассказать вам очередную сплетню про мадам Д. Я думаю она бы вас позабавила.

– Конечно, мне всегда интересно, как вы рассказываете.

– Но это все пустяки.

– А что не пустяк? – принцесса вспомнила разговор сановников.

– Не пустяк? – переспросила Люсиль.

– Да, что там есть кроме сплетен? Не только же это?

Люсиль замешкалась. Видно было – ее что-то гложет, ест изнутри, лицо иногда будто корчится от боли.

– Право не знаю. Да и можно ли мне говорить о таком с вами?

– Почему бы и нет? Ведь я вам доверяю свои секреты.

Принцесса села на край кровати и выжидающе замерла.

– Я не уверена. А вам бы хотелось знать?

– Да! – не мешкая, воскликнула принцесса. Потом добавила. – Мне кажется от меня многое скрывают.

Лицо у Люсиль все вытянулась, она усердно пыталась понять, к чему клонит принцесса.

– Даете слово, что этот разговор останется между нами?

– Даю!

Люсиль еще минуту молчала, не знала с чего начать, но потом вызвала в себе месяцами копившееся недовольство и больше уже не сомневалась в сказанных словах.

– Одно сплошное уныние! – тут же сказала Люсиль и посмотрела прямо на принцессу.

– Как вы говорите, уныние? – принцесса пыталась вспомнить, что значит это слово и встречала ли она его когда-нибудь. Точно встречала, но вот что за ним скрывается?

– Да, тоска, печаль. Но что вы об этом знаете.

Принцесса и правда мало что понимала в этих словах, за которыми как ей казалось скрываются целые необъятные земли чего-то неизведанного и волнующего.

– Расскажите, – попросила принцесса Люсиль.

– Раз вы дали слово.

Принцесса кивнула, будто хотела еще раз подтвердить, что она никому не расскажет.

Люсиль продолжила:

– Там происходит один бардак. Богатый пытается обмануть бедного. Бедный ополчился на того, у кого вообще нет ни крохи хлеба на то, чтобы пропитать себя и свою семью. И еще эта болезнь, от которой с людьми происходит такое… Но о ней мне не хочется говорить. А то вдруг накликаю беду, поверьте зрелище не из приятных. Да, и не надо забывать – каждодневные расправы. Король хоть и умный и дальновидный правитель, но в последнее время стал одержим предателями и заговорщиками, видит их буквально в каждом человеке. Стал мнительным, не ходит дальше тронной залы. Вечно угрюмый и злой. Что скажите, ему сделали карлики? Неужели и они пытались свергнуть короля? Я этому не верю. Это была не такая уж большая сила. А что с ними стало. Ужас. Не знаю, сколько я смогу терпеть все это. Мне страшно, как и всем. Хочется вырваться из этой темницы. И отправить далеко отсюда. Где нет звероподобных людей и зимы не такие суровые.

Принцесса слушала не отвлекаясь, сердце у нее билось как бешеное.

– Печаль, принцесса, горе и страдание. Это когда тебе в грудь будто насыпали горсть колючек и потом хорошенько встряхнули; а они больно впиваются в сердце, так что ты медленно истекаешь кровью, пока однажды, когда оно не выдержит, не замолкнешь навсегда.

– Но… Но…

Принцесса собиралась с мыслями.

– Я не хочу вас обидеть или испугать, просто…

– Разве не все красиво и благородно?

– Увы, нет. В мире есть красота, взять ту же вашу светлость и эти покои, но ее так мало, что порой кажется, будто нет вовсе. Приходится обращаться к памяти или воображению. В мире больше уродства и боли.

Слова Люсиль сильно огорчили принцессу.

Не понимала она, что именно чувствует в этот момент. Каменная кладка под ногами, а под ней и весь мир, будто начали медленно расползаться в стороны, обнажая темную бездну, в которую вот-вот рухнет принцесса.

– А как же любовь? – с надеждой спросила она.

– Одно притворство. Настоящей любви не существует. Только в книгах возлюбленная ждет своего принца. В жизни, он пьет и гуляет по трактирам, пока не кончатся все деньги. А потом, без гроша в кармане, грязный, вонючий возвращается домой.

– А вечная слава?

– Длится не больше трех дней. Самых храбрых воинов забывали после первой пьянки. И сколько поэтов и музыкантов сгинули бесследно.

– Чистая, безгрешная душа?

– Вся в пятнах и кровавых подтеках. Нет человека на земле, которого так запросто пустили бы в рай. У каждого найдется за пазухой по двум-трем грешкам уж точно. А раскаяние? Тоже лицемерие и страх. Нам либо гореть в аду, либо… Не знаю.

Люсиль тяжело вздохнула. Она подошла к другому окну и посмотрела на золотую статую. Та наполовину утопала в тени. Казалось, будто одна часть была отсечена.

– Значит все… все… – принцесса не могла подобрать нужное слово.

– Бессмысленно. Все страдания и несчастья. Все это зря, поэтому лучше сбежать пока не поздно. Найти место получше. Пока и меня и вас не поглотила болезнь.

Принцесса хотела спросить о какой болезни идет речь, но тут в дверь громко постучались.

В дверь постучались.

Принцесса подпрыгнула на кровати и беглым взглядом осмотрела комнату.

Люсиль, словно опытный актер, натянула на себя одну из тех масок, где рот вздернут в широкой улыбке.

В комнату вошел один из советников.

– Король велел узнать, будут ли какие-нибудь поручения от принцессы?

– Нет, передайте, королю, что все хорошо, – про себя она добавила. – Ничего не хочется. В животе неприятное ощущение, болит голова, какие тут развлечения и утехи? Не до них сейчас.

– Да, миледи.

Сановник украдкой взглянул на даму и его голова скрылась за толстой деревянной дверью.

От того, что они остались одни легче не стало.

Принцесса все еще пыталась ухватиться за соломинку:

– Значит всю жизнь меня обманывали? Водили за нос? А на самом деле все было не так? Никаких хрустальных домов? Ни добра ни милосердия?

– Добро встречается, но изредка, почти как белый олень. Лишь раз в жизни можно наткнуться на такое чудо. А может и за всю жизнь не удастся. Хрустальных же домов я не видела. Только читала о них – что есть такие дома на севере, где много добывают хрусталя, оттого они сверкают на свету, словно драгоценные камни, но это все сказки. Не верю я, что люди могут жить в таких домах.

– Это все притворство. Цирк, балаган. Как правильно сказать?

– Театр. Здесь все носят маски. Даже я. Только вы принцесса не претворялись все это время. Это дорогого стоит.

– Может лишь от того, что была всю жизнь в заблуждении. А знай я что творится на самом деле, то так же как и все носила бы свою маску.

– Кто знает.

– И король. Он никогда не любил меня.

– Может как раз наоборот. Любил так сильно, что запер в этой…

– Темнице?

– Башне. Не хотел, чтобы вы страдали, как страдают все остальные. Не знали бы, как там – где люди мрут как мухи.

– Но теперь то я знаю.

Люсиль разочаровано вздохнула, крепко сжала подолы своего платья.

– Мне очень жаль. Не стоило мне этого говорить. Я не сдержалась, не смогла играть, как велели правила.

– Я вам очень благодарна. Мне не хотелось бы прожить свою жизнь в незнании.

– Может так оно было бы и лучше.

– Нет!

Люсиль не стала настаивать, ей лишь казалось, что она сейчас разрушило то, что строилось годами, на что были отданы огромные средства, за что страдали и умирали люди, и все это ушло в один миг.

От осознания этого у нее чаще забилось сердце.

Ее рот вдруг скривился в странной улыбки. Она была довольно произведенным ей эффектом.

– И что принцесса думает предпринять? – спросила Люсиль с наигранным любопытством.

Принцесса минуту молчала и растерянно смотрела на свою подругу, словно, ожидая того, что она внезапно рассмеется и скажет, что это все часть какого-то представления, чтобы развлечь ее, пока нет карликов.

Но Люсиль не смеялась.

Тогда принцесса сказала:

– Я хочу увидеть все своими глазами.

– Но это опасно.

– Я устала от лжи. От притворства. Мне хочется знать, а потом придти к отцу и все ему рассказать, потребовать ответа.

– Это очень смело с вашей стороны.

– Не знаю, у меня дрожат коленки. Но все же..

– Да? – Люсиль выжидающе наклонилась в сторону принцессы.

– Я намерена отсюда сбежать.

Люсиль вновь улыбнулась, но едва заметно и тут же ее лицо приняло строгое выражение.

– Я помогу вам.

– Вы правда это сделаете для меня?

– Не может быть никаких сомнений.

– Но что меня там будет ждать? – принцесса головой повела в сторону одного из окон.

– Не беспокойтесь, главное, чтобы вы могли тайно выбраться из этого логова. А это не простая задача. Повсюду стража. Король очень мнительный.

Принцесса подошла к окну и выглянула наружу. Деревья внизу казались крохотными, словно игрушки расставленные на ее полках.

– У меня появилась идея.

– Какая? – Люсиль подошла к ней поближе.

– Если нельзя выбраться по лестнице, значит стоит попробовать через окно.

Раз произнесенные слова внезапно врывались в саму жизнь, меняя ее от начала и до конца.

Люсиль поддержала план принцессы, хоть и сомневалась, что это хорошая идея.

– А если сорвется? – думала она. – Что ж, значит так тому и быть.

Каждый день, после полудня, под предлогом – совместного чаепития, Люсиль поднималась в покои принцессы.

Походка ее слегка изменилась, в ней появилась некоторая тяжесть и неуклюжесть, но для тупоголовых стражников – все осталось как прежде.

– Думаете это сработает? – спросил Люсиль принцессу в очередной свой приход.

– Не знаю, но другого выхода я не вижу.

Принцесса взяла протянутую ей веревку, подошла к кровати, наклонилась и затолкнула как можно дальше.

– Надеюсь, любопытные носы здесь не появятся.

– Рано или поздно найдут. Лучше поздно.

– Тут вы правы. Эта старая служанка вечно лезет куда ей не стоит.

– А вы не боитесь упасть? – Люсиль выглянула из окна. – Высота приличная.

– Боюсь конечно, но это лучше, чем провести остаток своей жизни в этой башне. Мне она до тошноты наскучила.

Люсиль удовлетворенная решительностью принцессы, ушла к себе.

Так продолжалось две недели.

Люсиль поднималась по лестнице наверх.

Доставала из-под платья кусок веревки, а принцесса прятала его под кроватью.

Никто из стражников не задумывался лишний раз, почему Люсиль так часто посещает принцессу.

Король хоть и знал обо всех визитах к его дочери, особого беспокойства не испытывал.

Его в то время волновали другие вещи.

Принцессе это было на руку. Меньше любопытных глаз – больше шансов, что ее авантюра закончится успехом.

Каждое появление Люсиль вызывало трепет в душе принцессы. На шаг ближе к задуманному.

Это и пугало и заставляло дышать чаще, будто только сейчас она начала полноценно жить.

– А что если королевская стража обо всем прознает? – спросила Люсиль.

– Не беспокойтесь, я сделаю все, чтобы вас уберечь, – принцесса верила в свои слова.

– Думаю, король вас простит, но не меня.

– Не волнуйтесь. Я помогу, чтобы ни случилось.

Люсиль в очередной раз убеждалась, что принцесса наивна и послушается всего, что она скажет.

Та верила в их дружбу.

Но в один день Люсиль не появилась. Не появилась она и на следующий.

Принцесса начала переживать и бог знает, чего надумала.

– Может ее настигла это странная болезнь, о которой она не хотела говорить. Или поймали стражники. Заставили показать, что под юбкой и обнаружили там веревку. Или…

Так продолжалось долго.

Канат, который должен был вызволить принцессу, почти был готов. Не хватало всего ничего.

Однако Люсиль так и не появилась.

На все расспросы принцессы, о том, куда пропала ее подруга, королевские помощники лишь недоуменно пожимали плечами, словно, такого человека как Люсиль никогда и не было.

Принцесса чувствовала: что-то случилось.

Оказавшись одна, ее охватил приступ паники. Образ себя запертой на век в этой темнице, сопровождался острыми приступами боли в животе.

Ей хотелось плакать. Бить себя кулаками в грудь или вовсе прыгнуть в окно, чтобы покончить со всем раз и навсегда.

Но она не хотела сдаваться.

Не хотела, чтобы король взял вверх над ее судьбой.

Принцесса нашла выход. Оставшуюся длину каната, она компенсировала крепко связанными друг с другом платьями. Сделанные из прочной дорогой ткани, те послужили отличным сцепляющим материалом.

И вот настал день, когда все было готово.

Она отошла от двери.

Кажется, никого нет. Все служанки отосланы. Значит, можно начинать.

Принцесса достала веревку из-под кровати и сложила в одном месте – та была внушительных размеров и возвышалась посреди комнаты, словно огромный сорняк, проросший через твердые камни.

Один конец она привязала к кровати. Та была очень большой и тяжелой.

Думаю, меня то она точно выдержит.

Разговоры с самой собой успокаивали принцессу.

У тебя все получится. Не трусь!

Другой конец она выбросила в окно, прежде внимательно осмотревшись, нет ли кого внизу.

Веревка почти коснулась земли и замерла в воздухе.

Настало самое тяжелое испытание – нужно было медленно спуститься вниз.

Главное не смотреть под себя.

Принцесса вцепилась маленькими ручками в веревку и повисла на ней, точно цирковая обезьянка.

Волны страха в мгновение обрушились на нее, руки окаменели, принцесса не могла сделать ни одного движения.

Ее собственное тело отказывалось ей служить.

Но взяв себя в руки, подумав обо всей обиде, которую нанес ей отец, она медленно, не спеша начала спускаться вниз.

Ветер слегка покачивал веревку.

Нитки кое-где рвались и громко трещали.

– Я это сделаю. Я это сделаю, – повторяла принцесса, покрывшись с ног до головы потом и испытывая жуткую боль в руках.

Никогда она не чувствовала ничего похожего.

Ступив ногами на что-то твердое, принцесса упала на землю и еще несколько минут с жадностью крестьянина, глотала воздух.

Лишь отдышавшись и встав на ноги, она поняла, что ей удалось.

Но к своему же удивлению она не испытала никакого чувства эйфории, радости или чего-то похожего на счастье.

Ее обуревало сомнение – стоило ли это всего.

Принцесса окинула взглядом небольшое пространство вокруг себя – посредине был расположен фонтан, а чуть поодаль возвышались ряды кипарисов.

Над принцессой, как рана в груди, зардела луна.

Ей хотелось побыстрее уйти отсюда. Тишина давила на нее сильнее, чем порою целый хор баритонов.

Не зная, куда идти, она обернулась и перед ней, как острая скала над охваченной бурей морем, возвышалась мрачная башня.

В свете луны, та была похожа на острие пики, которое пронзило белоснежную ткань и распороло под ней королевское брюхо.

Принцесса отвернулась.

Ей было не по себе от вида того, где она была заточена все это время, странное чувство беспомощности внезапно охватило ее и готово было вырваться из груди вместе с громким стоном.

Но она лишь слегка замешкалась.

Потом пришла в себя и двинулась к замеченным между кипарисов балюстрадам, то наверняка была лестница.

Мысли о башни постепенно отпустили ее и она начала медленно спускаться по ступенькам.

Дома внизу выглядели мрачно и безжизненно.

Спустя целую вечность, лестница внезапно закончилась и незаметно перешла в узенькую улицу.

По обеим сторонам, выложенную из камня дорогу стиснули высокие худые дома. Крыши с воздетыми кверху козырьками нависали, словно скалистые гряды.

Около самих домов в беспорядке валялись бочки, инструменты и будто в спешке брошенные повозки.

– Никого, – удивленно прошептала принцесса, стук от ее каблуков эхом проскакивал вдоль запертых дверей и забитых досками окон.

Вместо толп людей, праздно снующих после рабочего дня, лишь изредка был слышен крысиный писк.

Иногда скрипели доски. И кажется откуда-то из глубин этих выстроенных кривыми рядами стен доносились протяжные стоны.

Не было никого – солдат, торговцев, придворных шутов и заезжих фигляров. Словно все они сгинули, оставив город пустым, погруженным в извечную тьму.

Между домов, где оставалось немного пространства, тлели костры. Неподалеку возвышались горки из сваленных в кучу башмаков и холщовых рубах. Воздух был тяжелым и неприятным. Хотелось завязать глаза плотной тканью и побыстрее уйти прочь, забыть этот кошмар, который казался таким реальным.

Под ногами неприятно хлюпали вылитые с верхних этажей помои. Воняло тухлой рыбой и нечистотами. Принцесса зажала нос руками. Кожа ее пахла лавандой и приятно успокаивало дребезжащее в груди сердце.

Это не тот прекрасный мир, о котором все говорили.

Никаких домов из горного хрусталя. Ни драгоценных камней, ни картин, ни смеха, ни радости.

Только иногда как фейерверки вспыхивали тяжелые стоны за дверьми и также быстро затихали.

Дома позади тянулись, как армия вечно блуждающих теней.

Пройдя еще немного, принцесса неожиданно для себя, заметила черную фигуру, стоящую посреди улицы.

Фигура стояла неподвижно, лишь приблизившись на расстоянии десяти шагов, можно было различить ее странные слегка скрученные мужские очертания.

Принцесса хотела окликнуть мужчину, позвать его или просто спросить – где все люди, но что-то ей помешало.

Ей было не по себе.

Нечто густое и плотное пыталось вырваться из груди, покрыть ее с ног до головы непроницаемой пленкой.

Может, мне просто обойти ее и двинуться дальше.

Вся эта затея с посещением города, спуском по связанным друг с другом платьям, теперь казалось не такой уж и вдохновляющей.

И чего я здесь пытаюсь найти?

Луна скрылась за одним из высоких домов.

Может вернуться, пока не поздно? Меня наверняка еще не спохватились.

Но это было невозможно. Только не сейчас, когда принцесса увидела, что скрывается там, за пределами постоянно окружавших ее стен.

Не сейчас. Уже поздно.

Фигура зашевелилась.

Движения ее были резкими, быстрыми и прерывистыми. Сопровождало их какое-то глубокое гортанное кряхтение, будто человек чем-то подавился и никак не мог прокашляться.

Принцесса, которая только, что хотела окликнуть стоящую к ней спиной особу, сделала пару шагов назад.

Под ноги предательски скользнула неглубокая выбоина. Девушка повалилась на залитые лунным светом холодные камни.

Грохота от падения хватило, чтобы темная фигура всполошилась. Та начала медленно поворачиваться в сторону источника шума.

Так люди не двигаются.

Но принцесса мало знала о мире и еще меньше о людях, которые его населяли, но все же поняла, что так люди не двигаются.

Может с ним что-то не так? Та самая болезнь, о которой говорила Люсиль?

Она пыталась что-то из себя выдавить, – не то крик, не то адресованный в никуда вопрос. Но голос ей изменил, он застрял где-то на подступах и никак не мог продвинуться дальше, будто путь преграждал застрявший в горле кусок хлеба или пирожного.

Наконец фигура полностью предстала перед принцессой.

В свете вновь выглянувшей из-за острых крыш луны, ее можно было хорошенько разглядеть.

Она была мало похожа на человека, словно его грубый набросок, который был сделан дрожащей, неуверенной рукой. Сильно выдвинутая вперед челюсть, широко посаженные глаза – налитые кровью, совершенно неживые, на правой скуле громадные лиловые шишки и все лицо словно сползло чуть ниже подбородка, кожа висела, точно натянутая на череп ткань.

Сил встать на ноги у принцессы не было.

Все, что она могла делать – медленно ползти назад. Страх полностью ее подчинил. Фигура шла на нее неторопливо, словно охотник следующий по кровавым следам за подстреленной дичью.

Когда фигура, шаркающая по изрезанной колесами дороге, приблизилась вплотную к принцессе, та не выдержала и издала громкий пронзительный вопль.

Дома по обе стороны давили на нее, как сходящиеся в противостоянии отряды пехоты.

Куда мне бежать? Что делать?

Фигура сделала отчаянный рывок к принцессе и та, найдя в себе последнюю каплю воли, подскочил на ноги и устремилась прочь.

Туфли соскочили и звонко задребезжали по камням.

Принцесса бежала быстро и не оглядываясь.

Принцесса бежала не разбирая дороги, голые ножки шлепали по холодным камням.

Дома по бокам сливались в сплошную темную массу.

Она не думала ни о чем, кроме как убежать настолько далеко, насколько это возможно.

Но вдруг улица закончилась.

Перед ней была очередная лестница вверх.

Принцесса стремительно поднялась по ней и оказалась на открытом пространстве, – это была центральная площадь.

Только тогда она позволила себе оглядеться – никого.

Ее начал душить приступ кашля. Она задыхалась, не хватало кислорода.

Проглатывая с жадностью очередную порцию затхлого воздуха, принцесса наконец пришла в себя.

Она выпрямилась и вскинула кверху голову.

На толстой жерди, словно тканевые игрушки, раскачиваясь на ветру, висели три карлика.