Тайны Лиардреда. Часть 1. Цена счастья

Алекс не давил на меня, стоял, почти не шевелясь, и позволял мне делать то, что я считала нужным, он лишь тихонько постанывал. Конечно, особого навыка в таких делах у меня не было, хотя кое-какой опыт имелся. Но в тот раз и я, и мой партнер были пьяны, и я, лишенная всякой инициативы, только давилась от грубых настойчивых проникновений. Лично мне все это не доставило тогда никакого удовольствия, и вряд ли я могла предположить, что захочу повторить такое еще когда-нибудь.

Сейчас все было абсолютно по-другому. Я получала истинное наслаждение, доставляя удовольствие любимому.

Когда я почувствовала, что Алекс готов кончить, от вдруг оторвал меня от себя, несильно потянув за волосы. И, подхватив как пушинку, легко поднял вверх и насадил на себя. Я крепко обхватила его бедрами, руками обвила шею. Алекс стоял, чуть расставив стройные сильные ноги и слегка выгнувшись назад. Держать меня и двигаться в таком положении не доставляло ему никаких сложностей. Ртом он поймал сосок моей левой груди. Несколько сильных толчков, и он кончил, но не выходил из меня и продолжил двигаться, пока я, выгнувшись назад на вытянутых руках, упираясь ему в плечи, тоже не кончила.

Не разжимая объятий, мы упали на кровать, и Алекс с новой силой начал двигаться во мне. Я, теперь уже имея опору, могла двигаться в такт ему, вытянув одну ногу и обхватив его другой. Я притянула голову Алекса, и он прижался лбом к моей груди.

Потом мы лежали рядом. Алекс развернул меня спиной к себе, зарывшись лицом в мои волосы. Я пыталась восстановить дыхания, а его пальцы не спеша прогуливались по моему влажному от пота телу, по-хозяйски проникая в самые потайные местечки. Вскоре новая волна желания нахлынула на меня, и я сжала бедра, не желая выпускать руку Алекса, но он вытащил ее и, чуть помедлив, его пальцы проникли в меня сзади снизу; я вскрикнула. Он, раздвинув мои ягодицы, вошел, и почти сразу все внутри меня, сжавшись на секунду, взорвалось черными волнами экстаза, я вскрикнула и застонала от удовольствия.

В ту ночь он приснился мне впервые. Человек или, скорее, существо, принятое моим подсознанием за человека – сущность, темная и размытая. Она надвигалась на меня, принимая облик фигуры в длинном одеянии с глубоким капюшоном. И чем ближе она приближалась, тем сильнее завладевало мной чувство угнетающего ужаса. И вот она уже совсем близко, гигантская, зияющая черной пустотой в капюшоне, нависла надо мной, разглядывая, изучая меня. Я резко проснулась, как будто что-то насильно вытолкнуло меня из сна, защищая от ужаса, готового поглотить меня полностью, завладеть моим разумом. Я долго не могла прийти в себя. Лежала, боясь пошевелиться, глядя в темноту, пока не осознала, что Алекс рядом. Прижалась к нему, он обнял меня сквозь сон, и я успокоилась.

Шла третья неделя с тех пор, как я вернулась домой. Вернее, мы – я вместе с так внезапно и стремительно появившимся в моей жизни любимым человеком, «мужчиной моей мечты», как говорила Кэрри Брэдшоу, героиня когда-то популярного сериала.

Теперь я точно знала, что такое быть счастливой. Счастливой без всяких додумок, фантазий, оглядок и прощений. Просто жить каждым мгновением, наслаждаясь жизнью, заполненной присутствием любимого мужчины. Слишком идеально, нереально, но, тем не менее, сейчас осуществимо для меня.

Мой с детства знакомый город, тысячу раз исхоженные места – все стало другим с появлением Алекса. Как будто я проснулась от многолетнего сна, очнулась и начала жить.

Мы никогда не обсуждали будущее, не говорили о том, что будет дальше. Алекс не заводил разговоров об этом, а я ничего не спрашивала. Не из-за страха того, что могу услышать в ответ, а потому что чувствовала, что на эту тему сейчас говорить не надо.

***

Меня разбудил голос Алекса. Он говорил по телефону. Ни слова не понимая, я могла лишь улавливать его интонацию. Сначала он отвечал мрачно, потом раздраженно, а затем, крикнув что-то, отбросил телефон. Я подползла к нему поближе. Он повернулся ко мне, погладил по щеке и поцеловал.

– Что-то случилось?

– Нет. Просто я слишком надолго оставил свои дела, и мне все чаще стали напоминать об этом.

Мое сердце сжалось в предчувствии беды.

– Я должен ехать, – голос Алекса прозвучал тихо и глухо, но мне показалось, что задрожали стены. Конечно, я всегда знала, где-то глубоко-глубоко в своем подсознании, так глубоко, куда я смогла затолкать это знание, что рано или поздно что-то должно случиться, что перемены неизбежны. Но все равно, это было так невыносимо ужасно. Конец счастью, конец всему.

Я молчала, но знала: Алекс прекрасно понимает мое состояние. Он приподнялся, облокотясь на подушку.

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ты нужна мне, и я хочу, чтобы ты была рядом.

Он не дал мне ответить, хотя я и не собиралась, потому что от неожиданности как будто позабыла все слова и молча смотрела на него, не веря услышанному.

– Доверься мне. Я дам тебе все, поверь, для меня мало невозможного.

Теперь он ждал, глядя мне в лицо.

– Мне нужен только ты рядом.

Алекс улыбнулся, и по его глазам я поняла, что он не сомневался в моем ответе.

Париж

Париж встретил нас занудным моросящим дождиком, и хотя это было самое нелюбимое мною состояние погоды, сейчас оно совсем не портило настроение. Такси довольно быстро домчало нас от аэропорта до городских улиц, где пришлось немного сбавить скорость. И вот, миновав здание Оперы, мы неспешно выехали на Вандомскую площадь и почти сразу остановились перед отелем «Ритц».

Поспешивший к нам, но при этом не растерявший ни капельки своего достоинства швейцар открыл передо мной дверь такси, портье подхватил чемоданы.

Я уже почти привыкла к образу жизни Алекса, к неброской роскоши, богатству, дорогим вещам и тому, что он имеет столько средств, чтобы позволить себе это, и была готова к тому, что может меня ожидать. Но все же шикарный номер поразил меня. Здесь были гостиная, спальня, два санузла и огромный гардероб. Вся мебель из дерева, обитая дорогим тисненым бархатом, хрустальные светильники, бронзовые канделябры, картины на стенах, мраморные камины, в общем, роскошь в каждой детали. Еще в номере была просторная терраса с видом на площадь.

К вечеру дождь прекратился, и на короткое время, пока не пришла пора уходить за горизонт, выглянуло солнце. Пока мы ужинали в ресторане отеля, мебель на террасе просушили, принесли шампанское в ведерке со льдом и закуски – разнообразные сыры и фрукты.

Алекс наполнил бокалы. Пузырьки весело лопались за запотевшим стеклом. Чуть влажный воздух доносил до нас запах цветов и зелени.

– За тебя, моя девочка! – бокал Алекса легонько звякнул, коснувшись моего.

Я сидела на мягких подушках кресла, поджав под себя ноги, вдыхая чуть прохладный после дождя воздух и наблюдая за тем, как на площади загораются фонари, а на зданиях включается подсветка. Мы молчали. Алекс глубоко задумался, глядя куда-то вдаль, а я размышляла о том, как стремительно перевернулась моя жизнь: еще какой-то месяц назад я и представить себе не могла, что буду сидеть на террасе роскошного номера дорогого отеля в Париже, а главное, рядом с любимым мужчиной. Еще какой-то месяц назад я была уверена, что перемены в моей жизни уже невозможны.

– Мне нужно будет заняться делами. Я не смогу уделять тебе много времени.

– Ничего страшного, – я сладко потянулась, – я найду, чем себя развлечь здесь, в Париже…

– У тебя будет своя машина с водителем. Он говорит по-русски и отвезет тебя, куда пожелаешь. Ни в чем себе не отказывай, развлекайся, гуляй, ходи по магазинам. Только прошу тебя, будь осторожна и всегда будь со мной на связи.

– Хорошо, – согласно промурлыкала я в ответ и поставила свой бокал на столик, глядя на Алекса. Он усмехнулся. Даже не будь мой взгляд таким выразительным, он все равно бы безошибочно угадал мои желания. Подошел, подхватил меня на руки и внес в комнату, уложил на кровать, склонился надо мной. Я потянулась к нему, протяжно вздохнула в предчувствии наслаждения.

Но Алекс приподнялся, взял меня за подбородок и заставил посмотреть в глаза:

– Послушай меня, пожалуйста, я говорю серьезно. Очень важно, чтобы я всегда знал, где ты.

– Тебя что-то беспокоит? – я взглянула на него с удивлением.

– Нет, просто я должен быть уверен, что с тобой все в порядке.

– Не волнуйся, – я погладила его по щеке и нежно поцеловала в губы, – я буду очень внимательна и осторожна.

Алекс, убедившись, что я вняла его словам, опять, наконец, склонился надо мной, уже изнемогающей от нетерпения ощутить его прикосновения и ласки.

Утром меня разбудил стук в дверь. Алекс поднялся, накинул халат и, подпоясываясь на ходу, пошел открывать. Принесли завтрак. Официант вкатил сервированный столик и, насколько я поняла, не зная французского, пожелав хорошего утра, удалился. А утро и в самом деле обещало быть хорошим, предвещая чудесный день. Алекс, приняв душ и быстро позавтракав, ушел, поцеловав меня на прощание и напомнив о том, чтобы я всегда была на связи. А я не спешила вставать, обдумывая планы на день.

Алекс нанял для меня машину класса «люкс» с водителем, который говорил по-русски и приезжал по моему вызову. Вручил несколько банковских карт. Я попыталась возразить – все-таки я вполне самостоятельный человек, и у меня есть собственные средства, конечно, более чем скромные на фоне финансовых возможностей Алекса, но их вполне хватило бы на мои нужды, однако Алекс пресек все мои возражения раз и навсегда.

– Я буду обеспечивать тебя полностью, так, как считаю нужным, и будет только так, смирись с этим.

Я не стала возражать, для меня абсолютно не принципиальна финансовая независимость от мужчины, если он решил иначе. Я подчинилась и с радостью окунулась в суетливую и жизнерадостную атмосферу французской столицы.

В это время – в начале лета – Париж утопает в цветах. Весенняя зелень еще молода и свежа. Улицы и площади наполнены благоухающими ароматами. Я, наслаждаясь всем этим великолепием, в первые дни много гуляла, почти не обременяя своего водителя.

Мы жили в самом центре города, откуда в пешеходной доступности были основные достопримечательности и парки французской столицы.

Потом, изучив интернет, я стала намечать более длинные маршруты. Вызывая с утра своего водителя, отправлялась за город. Я посетила Версаль, а прочитав о Шато-де-Мальмезон, доме Жозефины Бонапарт, съездила и туда. Я побывала в поместье Во-Ле-Виконт и в замке Пьерфон. Водитель мой оказался весьма общительным, но без навязчивости, профессионалом в своем деле. Часто он вносил свои корректировки в мой маршрут, предлагая, как можно сделать его более интересным.

Я увлеклась фотографией. Сначала просто снимала на телефон. Потом Алекс, посмотрев мои снимки, подарил мне фотоаппарат, небольшую по размеру, но очень дорогую фирменную цифровую камеру. И мои просто прогулки приобрели смысл. Я снимала, выбирая интересные, как мне казалось, кадры и ракурсы. Это доставляло мне удовольствие.

Экскурсионные поездки я разбавляла шопингом. Адреса магазинов и бутиков мне предоставил Алекс. Все они были брендовыми и очень дорогими.

Каждый день Алекс возвращался вечером, и, если было еще не очень поздно, мы гуляли, взявшись за руки, просто не спеша бродили по улицам, ужинали в уличных кафе или ездили в магазины, где я показывала ему понравившиеся вещи, которые не решилась купить, и он, как правило, одобрял мой выбор. А потом, устроившись на диване в номере, мы рассматривали мои снимки, сделанные днем.

Однажды Алекс вдруг задержался на одной из фотографий, и, взяв фотоаппарат у меня из рук, стал увеличивать фрагмент снимка. На заднем плане был виден человек, совершенно не знакомый мне случайный прохожий. Хотя я старалась делать снимки так, чтобы в кадр не попадали случайные люди, это удавалось не всегда, как и в этот раз. Но почему-то именно этот человек, привлек внимание Алекса.

– Ты встречала его еще где-нибудь?

– Нет, ты его знаешь?

Алекс помедлил минутку:

– Нет, не знаю. Мне показалось, что он мне знаком. Но это не так.

Проходили дни, и, возможно, когда-нибудь это состояние безмятежного роскошного отпуска и надоело бы мне, но не сейчас. Сейчас его омрачало лишь то, что мы с Алексом не так много времени как раньше проводили вдвоем. Но все же мы были вместе. Я понимала, что просто не имею права укорять его в том, что он уделяет мне мало внимания.

Постепенно Алекс стал возвращаться все позже, и я замечала, что все чаще и чаще он выглядит каким-то уставшим и как будто замыкается в себе. Он стал молчаливее. Нет, отношение ко мне не изменилось, оно было, как и прежде, нежное, заботливое, ласковое, но покровительственное. Однако мы реже стали заниматься сексом. Теперь чаще он просто обнимал меня, крепко прижимая к себе, и так засыпал. Я ни о чем не спрашивала. За время нашего знакомства я хорошо усвоила, что спрашивать его не имеет смысла. Если Алекс посчитает необходимым, он сам все расскажет, а если нет – никакие расспросы ни к чему не приведут.

Легкий вечерний ветерок гнал прохладу с Сены. Деревья слегка шевелили листвой, отбрасывая длинные причудливые тени. А я вдыхала волшебный воздух – воздух Парижа. Говорят, он особенный. Его даже запечатывают в металлические бутылочки и продают. Туристы охотно покупают такие сувениры, чтобы увезти домой. Сначала я, конечно, смеялась над этим, как и все здравомыслящие люди. Но прожив здесь некоторое время, я сама вдруг ощутила, что это правда. Воздух Парижа – его нельзя описать, его нужно почувствовать, впитать. Я почувствовала. Может быть, это и есть запах романтики. Хотя, скорее всего, он ощущался так остро и кружил голову лишь благодаря состоянию счастья, в котором я пребывала, счастья находиться рядом с любимым мужчиной, чувствовать его заботу и надежность, утопая в роскоши, которой он меня окружил.

Мы с Алексом сидели за металлическим столиком на улице, через дорогу от набережной Сены. Парижане предпочитают устраиваться не в самом помещении кафе или ресторана, а располагаться именно за такими выставленными прямо на тротуаре столиками. Никого ни капли не смущает, что тротуар при этом зачастую полностью загорожен, и места пройти просто не остается. Прохожие вынуждены пробираться, обходя стулья и столы, заглядывая при этом в тарелки посетителей. Французы, любящие показать себя и просмотреть на других, общительные и вполне жизнерадостные люди, именно в этом видят всю прелесть. А приезжие, не привыкшие к таким неудобствам, пусть привыкают или просто смиряются.

Я доела последнюю каплю божественно вкусного мороженого и отодвинула креманку. Алекс не спеша пил кофе, задумчиво глядя куда-то.

Сегодня мне было не по себе, потому что я явно видела состояние любимого. Сейчас за столиком кафе, в этот прекрасный вечер Алекс выглядел слишком уставшим и подавленным, и я не выдержала. Я больше не могла молча делать вид, что все хорошо и не о чем беспокоиться.

– Алекс, скажи мне, что-то случилось, ты…, – я не успела закончить свою осторожную фразу.

– Тебя это не касается.

Хоть я и не ждала, что он все расскажет мне, он ответил так резко и неожиданно грубо, что я вздрогнула.

– Прости, – голос его стал значительно мягче, и он погладил меня по щеке, – прости, но это действительно тебя не касается. Все в порядке.

Но теперь для меня стало абсолютно очевидно, что все далеко не в порядке. Никогда еще Алекс не повышал на меня голос. Я молчала.

– Давай-ка завтра съездим куда-нибудь вдвоем, только мы с тобой. Во Франции много красивых мест, я покажу их тебе.

– А как же твои дела, ты сможешь оставить их?

– Это не важно. Я хочу побыть с тобой, сейчас это важнее.

Алекс протянул ко мне руку, собираясь опять дотронуться до моей щеки, но вдруг резко ее отдернул. Взгляд его стал напряженным, затем окаменел, зрачки потемнели. Он смотрел мимо меня на проезжую часть. Я обернулась, потому что сидела спиной к дороге. Столик наш стоял почти на самом краю тротуара, и около нас, прямо напротив, остановился большой роскошный тонированный седан. Стекло задней дверцы автомобиля опустилось как раз в тот момент, когда я повернулась, и передо мной в темном прямоугольнике окна предстало лицо мужчины, пожилого, с приятными чертами киношного аристократа. Он улыбался. Но улыбка его была недоброй, в ней явно сквозило какое-то злорадство.

– Алекс, – произнес мужчина, несколько растягивая слова. Из его фразы я поняла только это, потому что остальное он сказал по-французски. Но реплика явно касалась меня, потому что незнакомец несколько раз кивнул в мою сторону и снова улыбнулся уже мне, чуть наклонив голову, как будто в шутливом поклоне. В этот момент из-за плеча мужчины в глубине салона показалось еще одно лицо. Это было лицо обворожительно красивой женщины – несколько старше меня, брюнетки, с ярко накрашенными губами и громадными глазами в обрамлении густых длинных ресниц. Стрельнув взглядом в меня, она задержала его на моем спутнике, но ненадолго, потому что Алекс что-то не очень вежливо ответил, мужчина рассмеялся, и медленно поднявшееся стекло скрыло его в глубине автомобиля. Вместе с ним исчезла и женщина. Машина плавно двинулась вперед.

– Кто это?

Алекс усмехнулся, помедлил с ответом.

– Один знакомый. – Женщину он совсем не упомянул, хотя я успела заметить, что он прекрасно видел ее.

Алекс поднялся и бросил на стол несколько купюр:

– Идем.

В тот вечер Алекс долго не ложился. Он много разговаривал по телефону, звонил сам, отвечал на звонки. И хотя он не мешал мне, говорил негромко и находился в гостиной номера, я тоже не могла уснуть. Чувство необъяснимого беспокойства не давало сделать это. А когда, наконец, я все-таки задремала, он разбудил меня, довольно бесцеремонно повернув на бок, и сразу без прелюдий вошел в меня сзади. И сделал это так, как будто воспринимал меня лишь как средство удовлетворения своей похоти. Он не причинил мне боль, но мне было неприятно такое отношение. До этого момента ничего подобного он никогда себе не позволял. Я попыталась воспротивиться, но он лишь крепче прижал меня, прошептав в ухо:

– Ничего, девочка моя, потерпи.

Когда он закончил, я отодвинулась от него, и лежала спиной к нему, не поворачиваясь. Алекс молчал и больше меня не трогал, хотя я чувствовала, что он не спит. Через некоторое время он сказал:

– Нашу поездку по Франции придется отложить.

Я ничего не ответила ему. Но он и не ждал, что я что-то скажу.

В эту ночь мне опять приснилась пугающая фигура в плаще с капюшоном. Колеблющийся в какой-то дымке силуэт стоял, как будто изучая меня, а потом просто растаял. На этот раз я не испытала такого всепоглощающего ужаса, хотя неприятное чувство дискомфорта присутствовало.

Алекс проснулся рано. Поцеловал меня, нежно коснувшись губами, и ушел, не дожидаясь завтрака. Я больше не спала, но встала только, когда официант постучал в дверь и вкатил тележку с едой.

После завтрака я спустилась вниз и, миновав вестибюль, вышла на улицу. Яркое утреннее солнце растопленным золотом заливало все вокруг, радуясь, вопреки моему настроению. День обещал быть чудесным, хотя погода в Париже меняется очень стремительно и несколько раз за день.

Швейцар как всегда приветливо улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ. Остановилась, размышляя, куда направиться. Ехать никуда не хотелось, вернее, не хотелось ни с кем общаться, что было бы неизбежно в машине с водителем; но еще меньше хотелось оставаться в номере.

Я ступила на тротуар и остановилась, оглядываясь. Немного подумав, двинулась в сторону парка Тюильри. Там можно просто посидеть, наслаждаясь запахом цветов.

Посижу, подумаю. Иногда можно позаниматься и этим, тем более что я давно этого не делала. И не показатель ли это того, что все хорошо и просто нет причин усложнять себе жизнь самокопанием и размышлениями? Но что-то произошло, что-то, что изменило все. И хотя Алекс утверждал, что меня это не касается, коснулось этой ночью. Никогда раньше Алекс не позволял себе делать что-либо, что было бы неприятно мне, а сейчас позволил, просто воспользовался мною, чтобы снять свой стресс. И это было обидно. Но, с другой стороны, не сгущаю ли я краски?

Казалось, сама природа, словно сжалившись надо мной, прервала этот безрадостный поток моих мыслей. Заморосил мелкий занудный дождик, на который я сначала пыталась не обращать внимания. Но когда вымокла лавка, на которой я сидела, игнорировать его стало невозможно. Я поднялась и побрела, сама не зная куда.

Я просто шла вперед, не замечая, куда иду, и ноги сами принесли меня к стеклянной пирамиде входа в Лувр, и вот я уже на эскалаторе. Очнулась я, стоя с аудиогидом и планом музея в руках.

Я не собиралась идти в музей. Однажды я уже побывала там. Толпы людей, в основном азиатских туристов, и беготня за гидом, который, казалось, пытался не показать нам самое интересное, а пробежать как можно большее расстояние, полностью разрушили у меня все впечатление от шедевров и лишили желания когда-либо снова вернуться сюда.

Но сейчас как будто какая-то невидимая сила управляла мной, влекла, создавая беспрепятственные условия. Я, видно, была в полной прострации, когда покупала билет – я абсолютно не помнила этого.

Тем не менее я здесь, и раз уж так, решила посмотреть залы древнего Египта. Когда-то эта тема очень увлекала меня.

Я довольно долго бродила среди каменных глыб с высеченными на них письменами, сфинксов, статуй фараонов и египетских богов, развешанных на стенах под стеклом религиозных текстов, коллекций всевозможных саркофагов и предметов быта древних египтян, не останавливаясь около мумий. Сполна насладившись духом могущества и таинственности, я не спеша отправилась дальше. Еще пребывая под впечатлением следов некогда величайшей цивилизации древности, в других залах я лишь ненадолго задерживалась взглядом на картинах и скульптурах и не заметила, как вдруг оказалась в маленьком темном зале с единственной витриной посередине.

За стеклом в витрине на черном бархате лежал фрагмент пластины с неровным, словно обломанным краем с левой стороны. По мягкому мерцанию я предположила, что пластина золотая.

– Очень мало, кто заходит в эту часть музея, особенно в этот зал.

От неожиданности я вздрогнула, обернулась и увидела, как в зал вошел невысокий аккуратненький старичок. Он подошел почти вплотную к витрине.

– Это очень старинная вещь. Хотя она кажется не такой красивой, как другие, люди не осознают до конца ее значимость и ценность… Но это и хорошо… – старик замолчал и погрузился, казалось, в глубокие раздумья.

Говорил он по-русски, что лишь немного удивило меня. Я не до конца была уверена, что его монолог предназначался мне, не понимала его смысла и ощущала какое-то странное чувство дискомфорта и беспокойство. Я собралась тихонько улизнуть, но он вдруг заговорил вновь, повернувшись ко мне:

– Здесь почти никого не бывает, совсем редко, кто заглядывает… Но ведь ничего не происходит случайно, разве не так?

– Да, наверное, – протянула я, уже полная решимости удалиться, – вы извините, но мне пора, – и я повернулась к выходу.

– О, конечно. Вас, наверное, ждут, но все-таки, почему вы зашли сюда?

Я хотела объяснить этому довольно симпатичному старичку, что абсолютно случайно забрела в этот зал, но заметила, что он смотрит на меня очень странным пристальным взглядом, и лишь сказала, отступая к выходу:

– Мне в самом деле пора.

От его взгляда мне стало совсем неуютно. Старик, как будто опомнившись, засуетился, шаря по карманам своего пиджака. Он торопливо заговорил:

– Позвольте сделать вам маленький подарок, мне так приятно было встретить вас здесь, и я хочу оставить вам эту вещицу на память об этом… месте.

Он улыбался, поспешно роясь в своих, казалось, бездонных карманах. Все-таки он очень странный, этот человек. Я потихоньку отступала к выходу, подсознательное чувство подсказывало мне, что надо уйти, но я не хотела оскорбить этого старого человека – повернуться и молча оставить его. Старик наконец извлек свою сжатую в кулак руку из кармана и, развернув ее ладонью вверх, раскрыл. Моему взору предстало тускло поблескивающее в полумраке зала украшение на цепочке из мелких витых колечек. Это был небольшой филигранный цилиндр примерно сантиметра четыре в высоту и около сантиметра в диаметре. Он был, казалось, соткан из тончайших металлических нитей, переплетающихся между собой в витиеватом узоре. Внутри цилиндр был полый. Вещь выглядела очень красивой и изящной. Мне показалось, что металл, из которого выполнено украшение, это золото, но точно сказать я не могла.