Тайны Лиардреда. Часть 1. Цена счастья

Мария Мекельская

Тайны Лиардреда. Часть 1. Цена счастья

Предисловие

Ларсон Вард дорого брал за свою работу, но и выполнял он ее качественно. Клиенты всегда были довольны. Этот не понравился ему сразу: напряженный, нервный, он все время спрашивал, точно ли заказ будет выполнен. В случае Варда вариант с невыполнением заказа был исключен. Если он брался за работу, то всегда доводил ее до конца. А когда это не удавалось сделать сразу, он выжидал подходящего момента и завершал начатое.

Этот человек пришел, словно намереваясь заказать себе новый шкаф, ему не важен был процесс, неважно было ни средство для выполнения заказа, ни даже срок, ему нужна была только полнейшая уверенность, что все будет выполнено. Вард отказал бы этому «ему», настолько он не понравился, но сейчас его финансовое положение не позволяло так поступить, да и клиент пришел, имея при себе весьма весомые рекомендации, и Вард согласился.

Свой «заказ», а именно так он называл свою очередную цель, Ларсон нашел сразу. Клиент дал точную наводку, как искать и где, и детальное описание с фотографией. Ошибиться было невозможно. Но как только Вард увидел свой «заказ» вживую, он больше не мог называть его так.

Стройная, среднего роста худенькая девушка шатенка с густыми волосами с мягким медовым отливом. Девушка была невероятной красоты. Но ее красота заключалась не столько в привлекательной внешности, сколько во внутреннем обаянии. От нее исходила какая-то необъяснимая сила притяжения, настолько мощная, что могла даже отпугнуть рядового современного мужчину, чьи жизненные цели гораздо мельче и проще, чем завоевание достойной женщины. Тем не менее ни один человек, мимо которого проходила девушка, не оставался равнодушным.

Впервые Вард увидел ее в сопровождении двух спутников, которые приковывали к себе внимания не меньше, чем она сама. Двое статных, высоких, очень красивых мужнин, абсолютно уверенных в себе. От них исходило вполне осязаемое чувство осознания собственного достоинства, силы и превосходства над окружающими, но оно не вызывало негатива, а будто бы просто указывало на их статус и место в жизни. Девушка рядом с ними, ростом чуть выше их плеч, казалась еще более хрупкой.

С Ларсоном Вардом такое было впервые. Его работа четко диктовала ему правило: никаких личных чувств к кому бы то ни было. Но сейчас им овладела паника, потому что он вдруг понял, что выполнить эту работу будет настоящим кощунством, все равно что сорвать, растоптать и уничтожить только что распустившийся, первый среди просыпающейся после долгой зимней спячки зелени, прекрасный цветок, который не только радует уставший от серости глаз, но и благоухает, источая дивный аромат, и пробуждает в душе ощущения радости и счастья. И еще потому, что, глядя на девушку, Ларсон испытывал такие же теплые, уютные чувства, какие охватывали его при воспоминаниях о далеком детстве, когда он был маленьким счастливым ребенком рядом с любящими родителями. Это были чувства настоящего безоглядного счастья и уверенности. И сейчас своими отточенными хорошо знакомыми движениями он будто собирался уничтожить эти счастливые воспоминания, стереть то светлое, что еще оставалось у него в жизни.

Но Вард не мог не выполнить работу, за которую уже взял деньги. Он потратил несколько дней своей жизни, уламывая самого себя. На душе у него было настолько скверно, как не было никогда раньше, и он даже не представлял, что так может быть.

Ларсон Вард готовился несколько недель, и подготовка его была больше моральной. Когда однажды девушка вдруг исчезла – уехала с одним из тех двоих мужчин, с которыми Вард видел ее, и не вернулась, как это всегда бывало раньше, на роскошную яхту с необычным названием «Мангуста» – первое, что испытал Вард, было чувство облегчения. Но его исполнительность и желание сохранять свою репутацию заставляли продолжать вести наблюдение. Спустя почти месяц девушка появилась вновь.

Локти Ларсона прочно стояли на опущенном стекле дверцы автомобиля, дуло винтовки не шелохнулось, Вард ждал. Работа будет выполнена сегодня, сезон уже закончился, так долго на Ривьере никто не задерживается, и в любой момент частный самолет может унести девушку в неизвестном направлении, поэтому тянуть больше нельзя. И вот спустя какое-то время стеклянные двери салона яхты раскрылись, выпуская хрупкую фигурку в белоснежном сарафане. Девушка вышла из пятна света, попав в темноту, остановилась возле перил. Яркая белизна ее одежды хорошо была различима в вечерней темноте.

Девушка не вскрикнула и не упала сразу, она только вздрогнула и спустя несколько секунд мягко опустилась на палубу. Ларсон Вард затянул винтовку в салон автомобиля, поднял стекло и, не газуя, мягко тронулся с места. Он выполнил работу. Но жестокое чувство неправильности этого поступка, которое вот уже почти два месяца разъедало его изнутри, стало только сильнее. И даже принятое им решение передать не просто часть денег, как он всегда делал, а отдать всю сумму за эту работу полностью в маленький собор в окрестностях его родного города Анси, ни капли не помогало ему и не утешало ни на секунду.

Встреча. Начало

Струи фонтана ловили солнечные лучи, проникающие сквозь еще не очень густую, свежую в начале мая листву деревьев, и рассыпали их на искры миллионов веселых танцующих брызг. Ласковый теплый ветерок трепал мои волосы, собранные сзади в хвостик, а в душе царило состояние необъяснимой радости и легкости.

Эта поездка была для меня неожиданностью. Проработав в фирме без малого шесть лет, я была-таки удостоена заслуженных курсов повышения квалификации, и не где-нибудь, а в самом Питере. Это было в принципе не характерно для нашей некрупной проектной фирмы – обучать сотрудников, повышать их квалификацию, а тем более куда-то отправлять, поэтому для меня это событие стало очень неожиданным, даже каким-то фантастичным и, конечно, приятным. И вот теперь у меня в запасе кроме этого дня оставались еще два. Один, чтобы закончить все формальности с курсами, и второй, свободный, чтобы просто погулять по городу.

Я сидела в самом малолюдном месте Петергофского парка, куда обычно редко доходят толпы организованных групп туристов. Прикрыв глаза, я наслаждалась нежным солнцем, звуками воды в фонтанах и пением птиц. А когда снова открыла их, то увидела его.

Сегодня я уже встречала его мельком, прогуливаясь по парку. Мужчина, который притягивает к себе взгляд. Так бывает, когда представляешь себе образ «идеального мужчины», без каких-то определенных черт, просто фигуру, силуэт, а главное – то, что испытываешь, видя его и чувствуя рядом. А потом вдруг встречаешь в реальной жизни человека, просто где-то в толпе, и сердце сжимается от понимания того, что при виде этого незнакомого мужчины начинаешь испытывать те же ощущения, которые кроются в твоем подсознании. Он приближается, и ты уже видишь черты его лица, волосы, глаза, возможно, слышишь его голос, замираешь – вот он, такой или почти такой, как в твоих грезах, но настоящий, реально существующий, хотя даже не знаешь, кто этот человек. А он, бросив на тебя мимолетный взгляд, а может быть, даже улыбнувшись, проходит мимо и удаляется, оставляя в твоей душе гигантскую пропасть пустоты и разочарование.

Этот мужчина не уходил, он стоял так близко, что я могла рассмотреть его темно-серые глаза, обрамленные густыми ресницами, чисто выбритый подбородок, прямой нос, скулы, открытый лоб, коротко стриженные темные волосы, губы – не тонкие, но и не пухлые. Очень красивый мужчина, притягивающий к себе взгляд любой нормальной женщины. Под одеждой угадывалась стройная сильная фигура, длинные ноги, широкие плечи. Я внутренне вздрогнула, поняв вдруг: он вышел из моих самых сокровенных мечтаний, воплотился именно таким, какого я представляла, весь, целиком и полностью. Даже его лицо, которое я никогда не рисовала в своем воображении, но понимала, что именно такое, как я и хотела бы, со всеми чертами. Это было какое-то невероятное чувство – просто видеть его!

Он стоял, засунув руки в карманы кожаной куртки, и, чуть наклонив голову набок, внимательно смотрел на меня. А я смотрела на него и не могла оторвать взгляд. Потом, почувствовав смущение, заставила себя опустить глаза, но не удержалась и опять посмотрела. Он все так же разглядывал меня. Без тени стеснения, так, как будто мы уже очень давно знакомы, и он, встретив после долгой разлуки, пытается найти во мне перемены. Я очень хорошо чувствовала исходившие от него волны слегка развязной самоуверенности, вполне осознанной собственной значимости, граничащей с превосходством, независимости от чего-либо и кого-либо, и настоящую мужскую силу, ту самую заложенную природой силу самца, завоевателя, добытчика, защитника. Ту самую силу, практически полностью утраченную современными мужчинами, а если не утраченную, то не находящую применения в их существовании, разве только для похвальбы друг перед другом. Этот мужчина явно осознавал, что он имеет и как этим распоряжаться.

Его взгляд завораживал и гипнотизировал, мне было гораздо больше, чем просто приятно и вместе с тем непонятно-тревожно.

Громкий крик какого-то ребенка заставил меня очнуться. Я обернулась на этот крик, а когда вернула взгляд обратно, мужчина все так же стоял, но тоже на что-то отвлекся и больше на меня не смотрел. Я испытала вдруг какую-то неловкость и досаду, поднялась, краем глаза наблюдая за ним. Теперь он говорил по телефону, задумчиво глядя себе под ноги, и, видимо, потерял ко мне интерес.

Да, фантазия у меня богатая, и я могу напридумывать себе все, что угодно, даже интерес ко мне такого мужчины. Все еще не находя в себе сил расстаться с этим видением, я оглянулась, но его от меня уже загораживала толпа неожиданно появившихся непонятно откуда восторженных китайских туристов, которые, галдя и вертя во все стороны свои айподы и телефоны, семенили вслед за гидом.

Я двинулась по направлению к центру парка, ехидно напоминая себе, что мой удел – лишь наблюдать, но не участвовать в этих играх под названием отношения между мужчинами и женщинами. В этом я уверилась и приняла это. А как иначе? Дожив до двадцати пяти лет, я не имела не только мужа или любовника, но даже просто знакомого, с которым хотя бы изредка могла бы получать наслаждение общения с противоположным полом со всеми вытекающими последствиями. Я не была уродлива, а наоборот, вполне даже симпатична и привлекательна. Я имела средний рост, стройную фигуру, серо-голубые глаза, не огромные, но и не маленькие, может, чуть близко посаженные, высокий лоб, густые русые волнистые волосы чуть ниже плеч. Я видела и знала, что привлекаю внимание мужчин, нравлюсь им, всяким и разным, и ловила на себе заинтересованные взгляды. Но дальше кратковременного или просто делового знакомства дело странным и необъяснимым для меня образом не шло. На этом все и заканчивалось. Эти весьма немногочисленные отношения с одноразовыми занятиями сексом, оставившие после себя впечатление вымученных, как-то естественно сами собой сошли на нет. Поэтому я, убедив себя, что со мной что-то не так, смирилась, внутренне успокоилась и перестала ждать чуда. Я спокойно реагировала на бросаемые на меня взгляды, зная, что за этим вряд ли что-то последует, и жила с чувством, что самое мое большое преимущество – это самодостаточность.

Бредя по направлению к большому Петергофскому дворцу, я завернула на террасу дворца Монплезир и взглянула на залив. Вода была лазурной. Я вспомнила, как впервые посетила Петергоф. В тот раз вода тоже была лазурная, и экскурсовод рассказала нам, что обычно вода в заливе грязно-зелёно-коричневая, но в «особые дни» она другая. «Особые дни» – это, конечно, когда скупое северное солнышко дарит свое сияние, не омраченное ни единым облачком, расцвечивая воду лазурью, но мне тогда представилось, что это какие-то волшебные дни. Я усмехнулась. Сегодня я увидела сон наяву.

Бросив последний прощальный взгляд на золотого Самсона, раздирающего пасть льва, я пошла вдоль главного канала к пристани, мимо гигантских голубых елей, которые, я знала, скоро должны вырубить, так как они уже переросли свой срок.

Обратно в Питер я собиралась возвращаться на «Метеоре», как здесь называли это судно на подводных крыльях. У нас оно называется «Комета».

Людей в «Метеоре» было не много, все-таки еще только самое начало туристического сезона, да и удовольствие это не из дешевых, поэтому многие предпочитали возвращаться в город более долгим, но экономичным способом – на автобусе.

Я заняла место у окна и глядела на виднеющиеся сквозь деревья парка желто-белые стены дворца. Я пыталась отделаться от мысли, что там осталось что-то очень для меня важное.

– Вы позволите? – я вздрогнула от неожиданности и, повернувшись, увидела мужчину из парка, мое видение. Его вопрос, в общем-то, и не был вопросом, не дожидаясь ответа, он сел со мной рядом.

– Алекс, – он протянул мне руку ладонью вверх.

Я пришла в себя, положила сверху свою и представилась, он чуть сжал мои пальцы. Я вдруг почувствовала такое спокойно-радостное возбуждение, такой комфорт, а то чувство пренебрежительного превосходства, которое я уловила там, в парке, не исчезло, но как будто бы не распространялось на меня. Он смотрел мягким, чуть смеющимся взглядом, придающим мне уверенности.

Сидя рядом с ним, я чувствовала то, что никогда еще не испытывала ни с одним мужчиной. Я ощущала силу и властность, исходящие от него, и, вместе с тем, теплые волны необъяснимого притяжения – и ничего угрожающего. Мне было очень комфортно, несмотря на то что я совершенно его не знала.

Мы разговаривали, он спросил меня, откуда я приехала, и на мой удивленный взгляд – как он догадался, что я не местная, – ответил, рассмеявшись:

– Нет ничего проще. Какой же местный будет разгуливать по Петергофу в будний день и возвращаться назад на «Метеоре».

Когда я сказала, откуда прибыла, я заметила непонимание в его взгляде. Еще пять лет назад это было обычным делом – встретить здесь, в центре России, человека, который не слышал бы о существовании такого неведомого города, как Владивосток, но сейчас череда громких событий так прославила наш город, что теперь уже редко кто не знал, где он находится. Все объяснилось просто:

– Я иностранец, приехал из другой страны, – сказал Алекс, усмехнувшись и больше ничего не добавив. Догадаться было сложно – он отлично говорил по-русски, даже без намека на акцент.

Судно набрало скорость и, приподнимая свой нос все выше и выше над водой, встало на крылья и помчалось вперед, легко разрезая волнующуюся поверхность залива.

Мы разговаривали легко, непринужденно, без неловких минут молчания, обо всем подряд, и, когда чуть впереди показалась Дворцовая набережная – конечный пункт нашего путешествия, я вдруг осознала, что сейчас мы расстанемся, и это больно кольнуло меня в самое сердце. Словно прочитав мои мысли, Алекс сказал:

– Я провожу тебя до гостиницы.

Естественно, я не стала возражать. Путь был, в общем-то, неблизкий, но я и не заметила, как мы, пройдя по Дворцовой набережной мимо Летнего сада, затем по набережной Кутузова, пересекли Литейный мост и дальше по Пироговской набережной вышли к моей гостинице «Санкт-Петербург». В холле гостиницы Алекс очень мягко пожал мне руку и, улыбнувшись, сказал:

– До встречи.

И ушел, а я в недоумении стояла посреди пустого холла, глупо и счастливо улыбаясь. И мне было абсолютно все равно, как я выгляжу сейчас. Он ушел, но оставил мне полную уверенность в том, что мы еще встретимся.

Утром, выйдя из гостиницы на улицу, я первым делом увидела его и застыла от накатившей на меня волны необъяснимого счастья. Алекс распахнул передо мной дверцу своего автомобиля – большого черного джипа «Мерседес»:

– Сначала я отвезу тебя по твоим делам, потом мы поедем гулять.

Это прозвучало не как предложение или просьба, а как констатация факта, не допускающая возражения. Я лишь удивлялась, куда подевалась присущая мне осторожность и почему молчит мой внутренний голос, всегда предостерегающий меня от спонтанных поступков. Почему я не возражаю этому незнакомому мне человеку, в чужом городе, подчиняюсь ему, сажусь с ним в машину. Ведь еще вчера, вернее, позавчера, я нашла бы предлог не впутываться в то, что неизвестно чем могло для меня закончиться. Единственное, что я сейчас чувствовала, это желание быть рядом с этим человеком, на все остальное мне было плевать. В самом деле, к чему бы это не привело. И еще какую-то внутреннюю уверенность, что рядом с ним я в полной безопасности, что он не причинит мне зла.

Чтобы завершить все дела с курсами, мне понадобилось не меньше часа. Покончив, наконец, со всем, я вышла на улицу, волнуясь немного. Но он был там. Стоял, непринужденно облокотясь о капот машины.

– Хочешь есть?

– Да, очень.

Он протянул мне руку:

– Ну тогда идем.

Я знала этого человека всего лишь несколько недолгих часов, в общей сложности не более трех, но мне казалось, что всю свою жизнь – так спокойно, уютно и комфортно мне было рядом с ним. А еще я в полной мере ощущала чувство надёжности и защищённости. А он держал меня за руку, сжимая крепко, но не сильно.

Пройдя немного по пустынной уставленной припаркованными машинами улице, мы вдруг вынырнули на Невский проспект и тут же очутились в водовороте бурного людского потока.

Автобусы, машины, велосипедисты. Расслабленные ощущением отдыха разноязыкие неторопливые туристы, галдящая беспокойная молодёжь, чуть менее расслабленные, но счастливые командировочные, раздраженно спешащие, обгоняющие остальных, редкие в этой сутолоке местные жители. А на мостах и перекрестках – зазывалы, одетые в картонные рекламные плакаты, словно в доспехи, прикрывающие им грудь и спину, кто с рупором, кто с магнитофоном, а кто и просто своим голосом настойчиво приглашали всех на автобусные экскурсии и водные прогулки.

Алекс все так же держал меня за руку и уверенно шел немного впереди, я за ним, а вся эта разномастная шумливая толпа странным образом как будто обтекала нас, не касаясь, не задевая и не мешая.

Мы пообедали в маленьком, но очень приятном и уютном ресторанчике на пересечении Невского и одной их боковых улочек и тем же путем вернулись к машине.

Хотя в то время, когда мы приехали в Павловск, народу в парке было уже много, людская масса не раздражала меня, как это бывало обычно. Я просто не замечала людей, они не существовали для меня. Для меня был только Алекс.

Мы обошли центральную часть парка, а затем углубились в более дикую, больше похожую на лес, но с ухоженными удобными тропинками.

За очередным поворотом тропинки показалось озеро. Подернутая ряской зеленоватая гладь воды чуть заметно колыхалась от плавных движений плавающих уточек. Они приближались к нам, оставляя за собой треугольные разрезы воды и вопросительно глядя – вы что-нибудь дадите нам?

Запах мокрой земли и свежей зелени, тишина, нарушаемая лишь иногда пением птиц, и присутствие рядом мужчины мечты – а это действительно было так – пробуждали во мне незнакомое чувство. И в какой-то момент я поняла вдруг, что это чувство и есть счастье. И ни капли тревоги.

Мы много ходили, разговаривали, смеялись, пили кофе на террасе кафе, и я наслаждалась каждой секундой его присутствия рядом. Лишь иногда Алекс вдруг начинал смотреть на меня странным задумчивым взглядом, как будто принимал какое-то решение.

День пролетел как одно мгновение. И когда ощущение того, что этот человек —уже неотъемлемая часть моей жизни, в которую он вошел так просто, без всяких затруднений и ненужных эмоций, полностью завладело мной, пришло время возвращаться в город.

На обратном пути я сидела, приумолкнув в ожидании конца сказки. Но у Алекса были другие планы.

– Думаю, ужин в хорошем ресторане будет отличным продолжением этого дня.

Он сказал это так же, как утром – так, что предложением это было трудно назвать, так, как будто даже сама возможность возражения не имела права существовать. Но вместо того, чтобы петь от счастья, я совсем сникла. Я представила себе, в какое место этот мужчина, очень хорошо одетый, на дорогущей машине, может пригласить меня на ужин, и мысленно перебрала гардероб в своем чемодане. Он состоял из трех пар джинсов, нескольких батников, двух теплых свитеров и одного вполне приличного платья из немнущейся ткани, но абсолютно не подходящего для похода в ресторан.

– Я не знаю… – пробормотала я и тут же осеклась, поймав его взгляд. Я смутилась и замолчала. А он смотрел, ожидая объяснений моей попытки возразить.

– Мне нечего надеть в ресторан. В моем чемодане только джинсы, – почти прошептала я.

А он рассмеялся, как мне показалось, с каким-то облегчением:

– И это все?

Я кивнула. Он считает это незначительным?

Без труда припарковав свою большую машину на одной из перпендикулярных Невскому проспекту улиц в центре, Алекс взял меня за руку и повел за собой, как оказалась, в торговый дом «ДЛТ», насколько я знала, очень дорогой. Недолго побродив по этажам, мы зашли в бутик с вечерними нарядами.

Платье Алекс выбрал сам, мне осталось лишь примерить. Я глянула на себя в зеркало и ахнула от восхищения. Неширокая полоска тесьмы, отделанная мелкими стразами, собирая ткань спереди у горла, обхватывала шею и спускаясь под мышками, соединялась сзади у лопаток, оставляя открытыми плечи и спину. Ткань мягкими шелковистыми складками струилась вниз, сантиметра на три не доходя до колен. Платье чуть приталенного покроя великолепно подчеркивало мою стройную фигуру. Светло-лиловый цвет с едва заметным серебристым переливом на изгибах складок очень шел мне. Лучшего выбора нельзя было и представить.

Алекс оглядел меня и остался доволен. К платью прилагались босоножки на платформе и на тонком высоком, сантиметров в одиннадцать, каблуке-шпильке, и маленький клатч из светлой кожи на тоненькой серебристой цепочке. Все выбранные Алексом вещи были абсолютно в моем вкусе, и как он догадался об этом, оставалось для меня загадкой. Потом я вдруг поняла: он выбирал по своему вкусу, просто они у нас настолько совпадают.

Когда услужливая улыбчивая девушка назвала сумму, у меня перехватило дыхание. Алекс, не моргнув глазом, достал банковскую карту и протянул кассиру. Бутик мы покидали под тихое перешептывание девушек-продавцов. Еще бы: наверное, не каждый день к ним заходят вот так просто и сразу делают покупки на такие суммы.

Алекс отвез меня в гостиницу и сказал, что заедет в девять.

Немаловажным достоинством платья было то, что оно застегивалось всего лишь на пару крючочков сзади, и я без проблем справилась с этим сама. Проблема возникла с бюстгальтером: его лямки видны были из-под платья, и сделать с этим я ничего не могла. Поразмыслив немного, я решила вообще обойтись без него. Моя небольшая, но красивой и правильной формы грудь и покрой платья вполне позволяли это.

Я еще раз оглядела себя в зеркале и пришла к выводу, что выгляжу замечательно. Совсем немного макияжа, я никогда не злоупотребляла им, волосы подобрала и заколола на затылке. Платье было такое, что не требовало к себе никаких украшений, только маленькие серебряные сережки с крохотными бриллиантами, что были у меня с собой, и любимая туалетная вода, взятая в поездку.

В холле гостиницы в это вечернее время народу было, как обычно, довольно много, и я стала замечать обращенные на меня восхищенные взгляды, но остановилась лишь на одном, довольном, чуть насмешливом и отличавшимся от других полным осознанием того, что я принадлежу ему. На Алексе были темно-серые брюки, светлая рубашка с расстегнутым воротом и серый пиджак. Несмотря на легкую небрежность в одежде, выглядел он элегантно и обворожительно. И я даже приостановилась, осознав вдруг, что этот мужчина – мой, и как это невероятно и приятно!

Алекс подал мне руку:

– Выглядишь великолепно.

– Спасибо платью, – отшутилась я. Но он серьезно ответил:

– Я уверен, что совсем без одежды ты выглядишь не менее ослепительно.

Я смутилась, а он повел меня к машине. На этот раз это был большой седан «Мерседес», за рулем которого сидел водитель.

В зале большого шикарного ресторана в одном из старинных зданий в центре города, пока высокий важный метрдотель вел нас к нашему столику, я опять ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин и немного завистливые – их спутниц. А завидовать было чему: такой спутник, как у меня, всегда приковывает к себе взгляды. Но сам Алекс ни на кого не обращал внимания. Я видела, что для него, по крайней мере сейчас, существую только я.