Зеркала судьбы. Черные барханы

Малкольм осмотрелся. Интуиция подсказала, что на этом коротком отрезке каменного коридора, когда-то произошла яростная схватка. Он двинулся дальше. Каждый осторожный шаг, отдавался эхом хрустнувшей кости во мраке.

Дальше он шел, не останавливаясь, и лишь бросал сочувственный взгляд на останки очередного пленника странной пещеры. Менялись костюмы павших и степень распада останков. С каждой новой находкой, опасение, что и он застрянет в этой ловушке, став очередным скелетом, крепло и давило на психику.

”Вернуться всегда успею, – думал он, сжимая зубы, когда свет огнива выхватил из мрака тупик и очередную груду костей и разноцветной ветоши”

Коридор заканчивался дверьми лифта. Вполне привычными и современными. Малкольм осмотрелся и не нашел кнопки вызова. Он стал ощупывать наличники в поисках скрытой системы управления. Слой пыли осыпался на пол и пачкал руки.

Вдруг над головой загудело. Под пальцами, бледными огнями, проступила панель. Он отступил, не обращая внимания на хруст костей под ногами, и вытащил меч. Двери с шипением разошлись в стороны. В кабине лифта мерцали лампы белого света, а на полу лежал скелет, в лохмотьях синего комбинезона. Рядом стояла холщовая сумка. Из грудной клетки торчала сабля, поблескивая каменьями на рукояти.

– Неудачно, – буркнул Малкольм, изучая останки лежащего в лифте.

Он вошел в лифт. Всего четыре кнопки на панели управления: вверх, вниз, стоп и вызов. Скромно, мелькнула мысль, и он нажал кнопку вниз. Двери с шипением закрылись и с легким шумом кабина начала спуск. Малкольм присел и открыл сумку. Внутри оказались инструменты, как он и ожидал.

“Значит техник – ремонтник поднялся наверх, – подумал Малкольм. – Его с перепугу прирезали, а в лифт заходить побоялись. И чего же мне ждать внизу, если о нем так и не позаботились. Хотя, всякое может быть. . . ”

Спуск продолжался минут десять. Оценить глубину шахты он не смог. Поэтому, когда двери открылись, он поглядел в щель между кабиной лифта и стеной поднимающейся вверх. Темнота. Малкольм не расстроился, решив, что если его не выпустили отсюда в начале, значит, настойчиво приглашают в гости.

Впереди ждал короткий коридор, похожий на металлическую трубу. Свет из лифта освещал серые стены, пол и потолок. На другом конце, виднелся силуэт двери, подсвеченный строго по контуру.

Малкольм шагнул вперед. Дверь лифта закрылась. Световой силуэт на дальней стене, расширился, приняв форму коридора, и устремился навстречу, превратившись в бледно-розовую паутину. Отступать некуда, оставалось лишь стиснуть зубы и ждать. Как говорится, ни пригнуться, ни слиться с ландшафтом.

Он ощутил только мимолетный озноб, и понял, что волосы встали дыбом. Едва заметная пелена скользнула обратно по коридору, вернулась в пределы противоположной стены и снова превратилась в абрис двери. Малкольм пригладил торчащие волосы, раздался легкий хруст статических разрядов.

– Внимание! – прозвучал приятный мужской голос. – Этап первичной идентификации пройден. Для получения полного доступа, вам придется пройти стресс тест, на определение степени выживаемости. У вас будет три цикла восстановления до полного уничтожения.

Голос затих, и световой контур, в стене, исчез вместе с дверью, которая отъехала в сторону. В створе виднелись неясные силуэты. Малкольм приблизился, заглянул за порог и понял, что правила этой странной игры, запущенной непонятно кем, не изменились – его неуклонно толкают вперед, независимо от его желания.

Он перешагнул порог и попал в комнату, утопающую в полумраке. За спиной раздалось едва различимое шипение, и дверь исчезла, сливаясь со стеной. Тут же под потолком стали зажигаться световые полосы, и Малкольм смог оценить масштаб помещения.

– Симуляция первая, – раздался тот же голос. – Согласно полученным данным выбран мир наиболее привычный для вас.

Потолок плавно поглотила голубизна небес. Пол вздыбился, покрываясь травой и деревьями. Малкольма едва устоял на ногах, успел ухватиться за торчащее из земли высохшее деревцо. Пели невидимые птицы, где-то в глубине иллюзорного леса слышалось журчание родника. Даже воздух изменился, будто лишь минуту назад прошел теплый летний дождь.

Он оглянулся. Стена исчезла, нет, комната исчезла. Кругом, докуда хватало взгляда, вздымались вековые дубы, раскидистой кроной укрывая заросли ежевики и шиповника. Малкольм стоял посреди широкой проплешины. Сухостой в его руке ожил, зашевелился и начал раздаваться вширь и ввысь, пока в центре поляны не вырос еще один крепкий дуб.

– Последний штрих . . . – буркнул он и снова огляделся.

И тут лес почти затих. Даже журчание родника и шум ветра в кронах, казались едва различимыми. На поляну, тяжело ступая, вышел десятифутовый процитоид7. И, похоже, не совсем обычный. Каждая пластина его хитиновой брони отливала серебром.

“Кошмар детства, проклятие юности, – подумал Малкольм, наблюдая, как гигантские лапы, похожие на толстые колья взрывают землю”

Рука сама потянулась за мечом. О том чтобы использовать палу он почему-то не подумал.

Процитоид продолжал неспешное наступление. Тварь двигалась строго к центру поляны, туда, где, прижимаясь спиной к стволу дуба, стоял Малкольм. Двадцать ярдов – земля и трава летели в стороны, при каждом шаге бестии. Восемнадцать ярдов – процитоид, размял клешни, а саблевидные передние лапы прорезали воздух. Шестнадцать ярдов – тварь потерла усики друг о друга и на землю посыпались искры.

“Готовится к атаке, – подумал Малкольм, отправляя остатки слюны в пересохшее горло ”

Вдруг, словно, кто-то прибавил звук. Каждое движение, наступающей твари, вонзалось хрустом и скрежетом в уши, било по нервам. Малкольм крепче сжал меч и сделал шаг в сторону.

Четырнадцать ярдов стали пределом – бестия, перебирая жвалами, заверещала и кинулась в атаку. Малкольм дождался нужного момента и метнулся за дерево. Мощный ствол дрогнул, и гулкое эхо прокатилось по поляне. Саблевидная лапа просвистела, совсем рядом, и одним движением срезала толстую кору.

Малкольм прыгнул на ближайшую ветку и подтянулся. Ногу обожгла боль. Он лишь мельком заметил тень врага и прыгнул на следующую ветку. Треск разрядов за спиной, заставил сменить направление. В дюйме от руки, кору дерева прорезал огненный всполох. Малкольм перепрыгнул на соседнюю ветку и посмотрел вниз.

В фасетчатых глаз твари, он увидел себя. А в следующий миг саблевидная лапа вонзилась ему в ногу и потянула вниз. Малкольм оттолкнулся и, падая, выставил перед собой лезвие. Клинок чиркнул меж гигантских зеркальных глаз и с металлическим лязгом ушел в сторону. Он перехватил рукоять, когда очередная вспышка боли взорвала правый бок. Выкрикивая проклятия, он рубанул наугад и снова услышал металлический лязг.

”Умирать, так с музыкой . . . – подумал он, превозмогая боль, и приложил свободную ладонь к фасетчатому глазу бестии. – . . . и фейерверком!”

Он не шептал ментал, потоки палы сами устремились в пальцы. Вспышка озарила поляну, а затем раздался протяжный неестественный вой, вперемешку с треском. Малкольм отлетел в сторону, когда тварь вскинула лапы и ослабила хватку. Он прокатился по траве, понимая, что встать уже не сможет. Нога неестественно, почти под прямым углом, выгнулась ниже колена, белел обломок малоберцовой кости. Он глянул на свой разодранный бок и обреченно понял, что “игре” пришел конец. Кровь заливала штаны, кожа лоскутами едва прикрывала поломанные ребра. Что с печенью, он старался не думать. В другом месте, при других условиях он бы выжил. Но, вскоре, организм пустит все силы на восстановление, а значит, он потеряет сознание. В ситуации, когда враг, буквально навис над тобой . . .

”Безвольная кукла – легкая жертва, – подумал Малкольм, садясь и сводя трясущиеся руки вместе”

Процитоид, сверкая броней и безумно вереща, снова бросился в атаку. Его почерневший глаз искрил, один усик болтался, надломанной веткой, и левая саблевидная лапа безвольно билась о поврежденную клешню. Но такая громадина могла просто затоптать кого угодно, а лапами, похожими на плуги и вовсе смешать с землей.

Малкольм ощутил, как сознание начинает плыть, и сосредоточился из последних сил. Сноп огня сорвался с рук и устремился в сторону блестящей твари. Огненный поток оторвал одну из лап процитоида и повредил другую. И тот, вереща, повалился на землю, но инерция тащила его вперед. Кувыркаясь и махая смертоносными лапами и клешнями, бестия рухнула на Малкольма.

Еще несколько секунд поляну озаряли яркие вспышки, а по лесу неслись крики боли, безумный стрекот и скрежет стали. Но вскоре все стихло. Лишь изредка похрустывал на ветру сломанный усик над почерневшим глазом неподвижного процитоида, а уцелевший мертвый зеркальный глаз отражал то, что осталось от Малкольма Стоуна.

Глава 5. Дуглас.

Мираж, который он заметил, при первом облете неизвестной территории оказался реальностью. Ковролет замедлился, когда под ним замелькали обломки странных конструкций, торчащих из песка. Дуглас озирался, пытаясь охватить взором всю картину. Но самое главное он хотел понять, что за странное строение или механизм раскинулся посреди песков.

Гигантский полуистлевший остов, похожий на скелет кашалота, лежал чуть в стороне от места, где Дуглас остановил ковролет. Хвост странной “рыбины” едва виднелся над барханом. Юноша развернул аппарат и приблизился к торчащим из песка, покрытым коричневой коркой, железным ребрам. Вокруг стелился темно-коричневый песок, расплывающийся причудливой кляксой далеко в стороны.

В отдалении, стройным полукругом зарывались в песок рыбоподобные скелеты поменьше. Словно стая мальков послушно окружила родителя и ждала наставлений. Вот только их стальные ребра имели явные повреждения, а кое-где и вовсе отсутствовали, словно вырванные каким-то невероятным хищником.

Похожая картина, так или иначе, повторялась, куда хватало взгляда. Конструкции большие и маленькие, полукругом, неровными рядами, почти зловещим узором, утопали в песках, создавая гнетущее чувство неотвратимости смерти. Именно это слово пришло на ум, когда Дуглас, глотая густую слюну, вертел головой. Недвижимые скелеты мертвых металлических “рыб” растянулись подобием границы, отсекая от наступающей пустыни, еще более зловещие нагромождения мертвой стали. Там, за этой почти иллюзорной границей, из песков прорастал мрачный город, целя в небеса подобием башен и навивая тошнотворное чувство дугами арок и корявых соединений.

Если перед ним лежал древний город, то архитекторы имели свое, чуждое человеку, чувство прекрасного. И все же, сквозь тягучую пелену, внезапно нахлынувшего страха, прорывались смутные догадки.

Дуглас подлетел вплотную к стальным ребрам, лежащего на земле “кашалота”, и опустил ковролет у широкой дыры в боку загадочной “рыбины”. Смутные намеки, едва уловимое ощущение понимания, того, что перед ним, крутились в голове, когда он ступил в тень древней конструкции. Многочисленные проломы и разрывы в оболочке загадочного сооружения позволяли хорошо рассмотреть внутренности утопающего в песках гиганта.

– Ты раньше летал, – прошептал Дуглас, осматривая почти знакомые обводы ферм и перекрытий.

Он не хотел испытывать судьбу и применять свой дар, чтобы разобрать в воображении конструкцию по винтикам. И без этого он уже понял, куда попал. Дуглас двинулся по широкому проходу в нос “рыбины”. Похоже, при создании летательных аппаратов, инженерная мысль обычно движется в одном направлении, по крайней мере, сначала. Он шел коридорами и узкими проходами, поднимался все выше, пересекал разломы и люки, пока не замер возле входа в рубку пилотов.

Да, не сразу, но Дуглас понял, что попал внутрь очень большого зурайнака. По его прикидкам, в “брюхе” стальной “рыбины” легко бы разместилось с десяток “рыбешек” поменьше. Как раз таких, что полукругом лежали где-то снаружи. Весь путь до пилотской кабины он замечал серьезные внутренние повреждения, что для такого гиганта становились фатальными только по мере накопления, а вот “мелочь” могли погубить сразу.

– Значит ты пал в бою, – произнес Дуглас, берясь за ручку люка. – Ну что же посмотрим, какие секреты ты еще скрываешь.

Люк со скрипом подался. Кабина оказалась пустой. Ни скелетов, ни праха хозяев грозной машины он не нашел. Лобовые стекла отлично защищали кабину от солнца.

Дуглас присел в кресло капитана, так хотелось думать – лучший обзор, шире панель управления. Он взялся за штурвал. По рукам прошла дрожь узнавания. Потянул, ожидая сопротивления, но ошибся.

– Или ”летающая крепость” потеряла управление перед падением, или я ничего не смыслю в механике, – буркнул он. – Хотя . . .

Дуглас осмотрел панель управления. Похоже, большинство приборов, до сих пор показывали последние секунды жизни упавшего зурайнака. Он постучал по индикатору масла. Стрелка дрогнула и ушла к нулю. А вот поврежденная обшивка, покрытая пленкой для сбора солнечной энергии, все еще пыталась заряжать полудохлые аккумуляторы.

Он повертел головой, отмечая четкость иллюзорной границы, которую видел, когда подлетал к этому зловещему месту. Из кресла пилота все проступило с кристальной ясностью. Дуглас понял, что видел по бокам и, самое главное, впереди.

Перед ним лежал не город, а чудовищное по своим масштабам поле боя, а вернее, место падения двух, а может и более, воздушных армад, которые сшиблись в безумной лобовой атаке. Других мыслей на ум не приходило, когда Дуглас откинулся в кресле и затылком коснулся подголовника.

“Военной стратегией у нас ведает Мэл, – подумал он, поднимаясь из кресла. – Думаю, он согласится, что эти ребята, кто бы они ни были, перестарались. Может, шарахнули чем-нибудь, и порешили всех сразу и себя заодно”

Он вылез из кресла, отвесил прощальный поклон приборной панели и двинулся на выход.

* * *

Дуглас осмотрел малые зурайнаки. Он бы не удивился, узнай, что именно эта мелочь, в итоге, и стала причиной падения похожего на кашалота гиганта, из которого он выбрался полчаса назад. Но ни там, ни здесь он не смог найти нужные запчасти.

– Похоже, старички, древнее, чем кажутся, – буркнул он и глянул на чудовищную мешанину обломков, вздымающуюся к небесам. – Какой простор для поисков.

Он поежился, вспоминая первые ощущения, когда только увидел это кладбище воздушных кораблей. Чувство опасности вновь поскребло где-то в груди. Дуглас сделал пару вдохов, успокоился и вернулся к ковролету. Делать нечего, придется лететь.

– Долг или страх, кто победит? Кто поведет меня к победе? – буркнул он и поместил руки в систему управления ковролета. – Безрассудство, быстро тяпнуло саке, прокричало – “Банзай!” – и потащило неизвестно куда . . .

Летающий ковер устремился к мрачной громаде. Красноватая пыль клубами разлетелась в стороны, отмечая направление. Дуглас опасался, что размеры свалки сыграют с ним злую шутку и лететь придется дольше, чем предполагалось. Он прибавил скорости и чуть набрал высоты, чтобы не зацепиться случайно за торчащую железяку. Он забавлялся, ловко маневрируя меж обломков присыпанных песком зурайнаков, пытаясь прогнать назойливое беспокойство.

Граница гигантской свалки приближалось. Ее тень уже давно скрывала жаркие лучи солнца. Дуглас еще поддал газу.

* * *

Удара он не почувствовал и ничего не заметил. Только вдруг понял, что куда-то летит и, самое странное, что одежда, почему-то остается позади. Словно, невидимые и ловкие руки раздели его парой отточенных движений и бросили на россыпь камней.

Все это Дуглас вспомнил, когда очнулся накрытый чем-то тяжелым и косматым. Он с трудом приподнял край увесистого покрывала и почувствовал, будто лежит на куче детских кубиков, которые своими острыми углами впиваются в спину и ягодицы.

– Что за дела? – буркнул он, толкаясь голыми пятками и царапая кожу. – Почему я голый?

Наконец он выбрался и, морщась, выпрямился во весь рост. Осмотрелся. Ярдах в двадцати от себя Дуглас заметил разноцветную гору, сплошь покрытую изломами, впадинами и навесами. Но больше всего, внимание привлекал гигантский светло-коричневый ботинок, с высоким голенищем на шнуровке, лежавший на боку, чуть в стороне от странного нагромождения разноцветных пластов неизвестного материала.

Ничего такого он не видел, перед тем, как потерял сознание. Во что он врезался, тоже оставалось загадкой. Он вспомнил, как система управления погасла, а ковролет обмяк и, безвольным полотнищем, резко пошел вниз.

Мелькнула мысль, что невидимое защитное поле окружает кладбище погибших кораблей и, именно оно стало причиной его падения. Но откуда взялись эти гротескные инсталляции, куда делся ковролет, почему он стоит голышом в тени непонятного циклопического сооружения без конца и края, Дуглас не понимал. Ощущение пугающего узнавания наползало медленно и сдавливало грудь.

Он подошел к лежащему ботику. Из раструба, в нос, ударил аромат прелого печенья, словно обувку совсем недавно скинул неведомый великан. Знакомый цвет и форма, каблук, стоптанный по внешнему краю. Дуглас обошел ботинок и чуть не задохнулся. Он редко видел шнуровку ”Хвост скорпиона” или ”Коса русалки”, которая крепко держала стопу в ботинке и применялась им в сочетании с двойным простым узлом.

Дуглас понял, что перед ним его ботинок, только загадочным образом, выросший в десять раз. Он узнал свой носок, что лежал неподалеку и походил на просторный нестиранный спальный мешок; различил узор рубашки и дырку на вороте куртки, которые стали для него складками странного холма.

– Я превратился в лилипута, – прошептал он, икнул и звучно втянул воздух.

Ноги подкосились. Он не устоял, и ягодицами ощутил всю твердость, когда-то сыпучего и мягкого песка. Из оцепенения его вывел пронзительный женский крик:

– Беги!

Он поднял голову и увидел стремительно приближающегося к нему варана, на спине которого восседала девушка, держа в руках бердыш8 странной формы. Только тут он расслышал нарастающий шум справа от себя и заметил еще пару оседланных рептилий. Свирепые ящеры, с грозной решительностью, мчались на него и, точно, не собирались останавливаться или отворачивать в сторону.

На спинах нападавших варанов сидели мужчины. Забавно одетые они все равно имели грозный вид и тоже сжимали в руках сверкающие широкими лезвиями бердыши. Вдруг один из них направил своего зверя в сторону девушки. Другой же – продолжил стремительное наступление на голого и безоружного Дугласа. Тот вскочил, кинулся под защиту ботинка и краем глаза заметил, как сшиблись ящеры девушки и нападавшего. С яростным хрипением завязалась драка.

Долго размышлять не приходилось. Дуглас понял, что варан легко перескочит лежащий штиблет, и кинулся в черноту горловины. Он уперся спиной в стельку и надеялся, что голова варана не пролезет внутрь. Мысль казалась почти удачной, пока в полумраке не блеснуло лезвие бердыша.

– Выходи, – раздался грубый окрик. – Умри как мужчина! Или ты предпочитаешь сдохнуть, как трус, в своем же собственном ботинке.

– Да, чего я вам сделал? – выкрикнул Дуглас, почти задыхаясь от аромата стелек.

– Мы не любим чужаков, – раздалось в ответ и лезвие метнулось вперед, но не достигло цели.

– Ну, так я сам уйду. Зачем убивать? Я уважаю право частной собственности.

Лезвие бердыша еще раз метнулось вперед и снова едва не коснулось груди Дугласа. Он сполз ближе к носку, продолжая прижиматься к стельке. Ну и вонь, мелькнула мысль, надо ноги чаще мыть.

И тут снаружи раздались крики, ворчание и возня. Дуглас выглянул и никого не заметил. Он коснулся рукой язычка ботинка и высунул голову. Девушка наездница, яростно работала своим топором с длинной рукоятью и теснила, прочь от ботинка, косматого мужчину в забавных лохмотьях. Но тот не уступал ей в ловкости и превосходил в свирепости, только оставшись без варана, он потерял преимущество. Его ящер грозно шипел в стороне, но не нападал и не пытался защитить хозяина.

Вдруг девушка выбила бердыш у противника, прижалась к шее зверя и дернула повод. Варан изогнулся и в резком развороте махнул хвостом. Удар пришелся в грудь обезоруженного мужчины. Того подбросило, словно тряпичную куклу.

То, что произошло дальше, Дуглас запомнил на всю жизнь.

Свирепый бородач почти повис в воздухе, будто воткнулся в вязкую невидимую стену. И тут же его голова и плечи стали расти. Тело медленно двигалось вперед, продолжая постепенно увеличиваться в размерах. Раздался крик отчаяния, сила которого нарастала по мере расширения грудной клетки и быстрого увеличения остальных частей тела.

Дуглас зажал уши, продолжая следить за происходящим.

Теперь забавные лохмотья, служившие мужчине одеждой, превратились в рваный носовой платок. Голый нечесаный гигант рухнул на песок, за пределами тени, которую отбрасывало кладбище погибших зурайнаков. Он лишь успел поднять голову и бросить на девушку и Дугласа взгляд полный злобы и отчаяния. Тело гиганта еще сильнее увеличилось в размерах и взорвалось.

Дуглас успел присесть и поморщиться, закрывая глаза.

– Все кончено, – произнесла девушка. – Ты кто и зачем сюда пришел?

Он смотрел на гигантскую темно-бардовую мешанину того, что осталась от напавшего на него человека и не мог вымолвить и слова.

– Уходим, быстрее, – позвала девушка и потянула Дугласа за руку. – Скоро здесь будут другие. Твоя одежда хорошая пожива.

Он, не мигая, перевел взгляд на груду своего тряпья, увидел рукав рубашки, в кармане которой, в данный момент мог бы легко разместиться.

– Что здесь происходит? – прохрипел он. – Что случилось с этим мужиком?

– Обратный эффект от воздействия сжимающего поля.

– Чего? – чуть не выкрикнул Дуглас. – Какого поля?

– Поля биомолекулярной селективной компрессии, – ответила девушка, с явным нетерпением. – Ты идешь или как?

Она протянула руку, помогая ему взобраться на варана. Дуглас устроился у нее за спиной, ощущая голым задом холодные и шершавые чешуйки ящера. А когда они устремились прочь от места неожиданной схватки, понял, что путешествие голышом требует определенной закалки и смелости.

* * *

Варан мчался к черной громаде стальных нагромождений, которые теперь казались Дугласу бесконечными и неприступными. Он держал девушку за плетеный пояс и чуть выглядывал из-за ее плеча.

Ящер замедлился у перекрестья железных балок и нырнул в темный тоннель под ними. Запахло сыростью и мхом. Девушка пригнулась, и Дуглас последовал ее примеру. Он прильнул к ее спине и одной рукой обхватил за талию.

– Только не поднимай голову, – услышал он ее голос. – Потолок низкий!

Вскоре стало ясно, что варан карабкается вверх. Показался свет, и они вынырнули из полумрака в просторную стальную пещеру, стены которой оплетали лианы. Дуглас сориентировался быстро – салон древнего зурайнака.

"Не удивительно при моих теперешних размерах, – подумал он, распрямляясь. – И спичечный коробок сойдет за ящик"

      Потолок сильно просел, кое-где торчали балки, обшивка корпуса промята внутрь, сквозь крупные пробоины пробивался свет. Пол устилал ковер разноцветного густого мха, похожий на траву. Сквозь дыры тут и там прорастали ветвистые кустарники.

– Приехали? – уточнил Дуглас.

– Нет, – ответила девушка. – Надо уйти как можно дальше и запутать следы.

– Запутать следы? От кого мы убегаем?

– От клевретов "Владыки времени"

Варан пересек салон зурайнака и перебрался через гигантский проем люка в соседнее помещение. Грузовой отсек, догадался Дуглас. Похоже, корму этого зурайнака срезало начисто. Ящер остановился перед обрывом. Лучи солнца освещали гигантский провал, кроя которого увивали ползучие растения с широкими листьями в форме зонтика. Воздух едва заметно плыл, из глубины провала тянуло прохладой.

– Нам туда, – произнесла девушка и указала рукой на другую сторону.

– Кабина пилотов другого зурайнака? – уточнил Дуглас.

Ему хватило не так много времени, чтобы рассмотреть на другой стороне носовую часть зурайнака, которая образовала дальний край бездонной пропасти. В ситуации, когда ты ростом с небольшую куклу и лужа станет морем, мелькнула мысль, а уж сбившиеся в кучу и лежащие на земле зурайнаки могут превратиться в бесконечный стальной смертельный лабиринт.

– А ты быстро ориентируешься, – сказала девушка и дернула повод.

– Издержки профессии.

Ящер устремился к широкой балке, которая соединяла края темного провала. Где-то внизу журчала вода. Когда когти варана заскребли по стальной перекладине, Дуглас ощутил влагу на коже. Из провала поднимался едва заметный туман.

Они быстро пересекли бездонный каньон и сквозь разбитый иллюминатор попали в кабину зурайнака. Балка упиралась в стену у самого пола. Ящер ловко спрыгнул и быстро побежал дальше. Просторный салон скрывал полумрак, здесь пробоин оказалось меньше, и скудный свет лился сквозь боковые иллюминаторы. Вездесущий мох покрывал пол и здесь.

В этот раз ящер нырнул в боковой люк и заскользил по широкому стальному листу. Они оказались на крыше очередного зурайнака и устремились к корме. И тут Дуглас увидел нечто интересное. Из нагромождения балок и перекрытий на хвостовой стабилизатор, на тросе, опускался стальной лист – вполне сносный мост. Грохоча когтями по железу, ящер пересек очередной опасный провал.