Половинка

Заряна неотрывно смотрела на княжича, при этом у девушки был такой растерянный вид, что Матрёна засомневалась, стоит ли оставлять этих двоих без догляда.

– Хорошо, – согласилась, наконец, девушка, прошла мимо наставницы и открыла дверь. Уже выходя во двор, услышала, как Светозар настойчиво произнёс:

– Мне тоже нужно сказать пару слов Бажену, – его голос прозвучал приглушённо. Если бы Заряна ничего не знала о происходящем, то ничего подозрительного и не заметила бы, а сейчас в каждом сказанном слове ей слышалась таинственность и значимость. – Матрёна, ты ведь мне позволишь немного пошептать над нашим другом?

А вот что ответила наставница, она уже не услышала, наверняка согласилась, не просто так же Бажен настойчиво к себе Светозара призывал. Сейчас же девушка слышала лишь тяжёлую поступь княжича за своей спиной, но не решалась обернуться и посмотреть на него. Остановилась и вцепилась в свой передник, с силой комкая ткань.

– Прости, – голос Ярослава прозвучал приглушённо, словно слова давались ему с трудом. – Знаю, напугал. Если бы… – Замолчал, протянул руки к её плечам, но дотронуться не решился, так и застыл на месте. – Если бы не я, возможно, ничего этого и не случилось бы.

Заряна знала, за что он извиняется, но прекрасно понимала, что своими поцелуями сама подтолкнула его на это. Ей не за что было его винить, но она не могла вымолвить ни слова, продолжая стоять к нему спиной. – Мне не дают покоя твои слова. Что я должен был вспомнить, Янушка?

– Я не понимаю, о чём ты говоришь. – От волнения у неё учащённо билось сердце где–то в горле, а голос прозвучал, словно и не она вовсе говорила.

– Ты спросила: совсем–совсем ничего не помнишь? И столько в твоём голосе было чувства, что я растерялся. – Княжич сжал хрупкие плечи девушки и притянул к себе. – Это когда ты меня целовала среди луговых трав. – Уткнулся лицом в волосы девушки: – О чём ты спрашивала? – С придыханием произнёс возле самого уха: – Что я должен помнить?

Заряна попыталась вырваться из его сильных рук, но он развернул её к себе лицом.

– Пожалуйста, не отводи свой взор ясный. – Но Заряна упорно рассматривала рисунок на рубашке княжича. – Ответь мне, пожалуйста! – Девушка покачала головой. – Моя жизнь в последнее время похожа на наваждение, я словно что–то потерял, забыл что–то очень важное для себя и бегу за тенью в ночи, как сегодня, когда преследовал морок, который ты на меня навела. – Слегка встряхнул девушку. – Посмотри на меня! – потребовал он, встречаясь со смятённым взглядом травницы. – Я больше так не могу. Я не понимаю, что происходит, не могу разобраться со своими чувствами. Если ты знаешь что–то, что я тоже должен знать, прошу тебя, скажи.

"А может, и правда, всё рассказать, да и дело с концом? – Тусклый свет из окна дома Матрёны освещал лицо княжича. – И будь что будет!" – Как же хотелось прикоснуться к его заросшей щеке, стереть поцелуями морщинки, залёгшие между бровей.

– Но точно знаю одно: ты та самая девушка, которую я ночь за ночью вижу в своих снах. – Он придвинулся ещё ближе. – И так повелось с того самого дня, как я вернулся с целым медальоном из яжменских лесов. Старец говорит, что в потере памяти виноват древний амулет, что, мол, когда воедино соединились веками разделённые две половинки, сила вырвалась необузданная и…

– Ярослав, я…

– Знаю, Янушка, что ты не причастна к этому. – Заряна изумлённо на него посмотрела. – Мне Наволод рассказал, – решил пояснить княжич, заметив недоумение на лице травницы, – что второю половинку мне передала твоя бабушка. Возможно, тебя на тот момент и дома–то не было. Пришёл, не видел тебя, и ушёл… не повстречал. – Их тела соприкасались. – Потому что, если бы я тебя увидел, то не смог бы забыть, – наклонился и как завороженный потянулся к губам девушки, – никогда!

– Я всё. Можно идти. – Дверь отворилась, и в проёме показался Светозар, щурясь со света в темноту. – Будет теперь наш Бажен лучше прежнего. Я его так заговорил… – и застыл на ступеньках, разглядывая друга и травницу, стоящих в обнимку. – А чего это вы такое делаете?

– Янушка, иди в дом. – Матрёна настойчиво отодвинула мужчину в сторону, прищурилась, разглядывая парочку. – Мне помощь твоя нужна.

Заряна влетела в дом и захлопнула за собой дверь, прислонилась к косяку и приложила ладони к пылающим щекам. Посмотрела на наставницу. Матрёна так и стояла, подбоченившись.

– А теперь, дорогая моя, рассказывай, что на самом деле произошло. И как на духу!

– Что, прям всё–всё рассказывать? – Заряна испуганно посмотрела на лавку, где спал Бажен; ей показалось, что у того дрогнули ресницы.

– Да не смотри ты на него, – Матрёна невольно перевела взгляд на больного, – он ещё долго спать будет. – Прошла к плите, налила сбитня, отрезала кусок хлеба и взяла тарелку с мочёными яблоками. – Небось голодная, как раз и отужинаешь. Мой руки и иди к столу.

Заряна послушно выполнила приказ наставницы, присела на лавку напротив, взяла с тарелки хлеб и серьёзно посмотрела на женщину.

– И начни с самого начала. Я–то тебя отправляла хороводы водить, – пододвинула стакан и тарелку с яблоками поближе к девушке. – А в итоге что вышло? Бажен покалечен, Светозар читает у меня в доме свои заклинания, а Ярослав готов прилюдно тебя облобызать.

Заряна невинно похлопала ресницами, в растерянности пожала плечами, не глядя взяла яблоко из тарелки и впилась в него зубами.

– Жду! – чтобы показать серьёзность своих намерений, Матрёна поджала губы и скрестила руки на груди.

Девушка на всякий случай ещё раз бросила подозрительный взгляд на Бажена – ей снова показалось, что он пошевелился – и тихо начала своё повествование. И по мере того как она рассказывала, наставница всё больше хмурилась, а когда дело дошло до происшествия в лесу, Заряна решила не рассказывать про второго волколака. Это была не её тайна. По лицу наставницы было видно, что не верит она ни единому слову, но говорить ничего не стала, видно, смекнув, что не всё ученица может ей рассказать.

– … а дальше я спустилась с дерева, нашла Бажена, и мы вместе стали выбираться из леса. – Заряна тяжело вздохнула. – Матрёна, это я во всём виновата! Сначала раздразнила своими поцелуями княжича, потом бежала от него, как безумная, в ночь. Я словно ничего не видела и не слышала, так сильно обозлилась на себя, на него, на то, что происходит с нами. – Встретилась взглядом с наставницей: – Я боялась, что натворю бед. Мне домой нужно возвращаться. Не могу больше. – Слёзы потекли по щекам. – Ничто его не берёт. Всё без толку!

– А ну–ка, Хавронья Петровна, покажись! – рявкнула Матрёна так, что в светлице темно стало.

– Туточки я, хозяюшка. – Домовиха стояла с опущенной головой. – Всё слышала. Что в первый раз, что во второй по нашему указу действовала она! Виноваты! Да. Но мы хотели как лучше, а получилось как всегда. Честное слово, думали, что поцелуй любви всё исправит.

– Возможно, истинный поцелуй любви всё и исправил бы, вот только Ярослав ничего не помнит, а поцелуй–то, похоже, нужен именно его. – Матрёна поднялась с лавки и принялась в раздумье расхаживать по комнате. – У меня такое чувство, что я что–то упускаю, что–то очень важное. – Замерла как вкопанная посреди светлицы и медленно повернула голову в сторону Заряны. Девушка испуганно сглотнула, откладывая в сторону второе яблоко и надкусанный хлеб. – А скажи–ка, милая, тогда, на древнем капище, после того как Забытые Боги вас благословили, вы стали близки друг другу, довели таинство до конца?

– Нет. – Заряна вспыхнула до корней волос. – Ярослав сказал, что нельзя так, – она разволновалась, вспоминая ту далёкую ночь. – Да, так и сказал: не здесь и не сейчас.

– Етить–колотить, а чего ты мне раньше об этом не рассказала? Я–то думала, промеж вас всё это уже давно случилось, а бабкино проклятие уж после как снег на голову грянуло.

– Не знаю. – Девушка недоумённо переводила взгляд с одной собеседницы на другую, а те стояли с таким загадочным видом, что было даже страшновато. Совсем тихо добавила: – Стыдно как–то рассказывать о таком.

– Вам нужно было довести дело до конца, – сказала наставница как отрезала. – Забытые Боги отблагодарили вас за исчезновение червоточины рядом с ними, а вы, глупые, не воспользовались их даром.

– Что, прям под ёлочкой нужно было… – Заряна даже досказать не смогла, прикрывая руками лицо и стыдливо отводя взгляд. Ей казалось, ещё немного, и от её щёк можно будет запалить любой костёр.

– Да при чём здесь ёлочка? – разозлилась Матрёна. – Я больше чем уверена, не остановись тогда Ярослав, всё было бы между вами по обоюдному согласию, – улыбнулась, – ты бы даже и не заметила, ёлочка, кустик, полянка или ещё что там. Главное – вы вместе.

– Что же теперь делать? – Заряна подскочила с лавки. – Значит, теперь мы обречены так жить, раз в тот момент не воспользовались даром? – Матрёна хитро переглянулась с домовихой, и они вместе уставились на девушку. – Что? Говорите! Не молчите.

– Нужно довести таинство до конца, – серьёзно произнесла Матрёна. Заряна рухнула обратно на лавку с открытым ртом. – Да–да! Иначе вы обречены сохнуть друг по другу вечно.

– Да как же это? – На девушку страшно было смотреть. – Стыд–то какой! – Она обвела взглядом женщин. – Он же меня не помнит. Что подумает обо мне?

– Не о том ты сейчас думаешь! – Наставница подошла и присела рядом с ученицей, по–матерински обняла, притягивая к себе. – Тебе нужно остановить это! – Погладила по голове. – А сделать это можно только одним способом: стать единым целым не только душой, но и телом.

– А если не получится? – всхлипнула Заряна. – Вдруг проклятие бабушки сильнее всех благословений на свете? Вдруг он всё равно не вспомнит меня?

– Может, и не вспомнит, – травница с силой сжала плечи девушки, – но зато вас точно отпустит.

– Матрёна, я не смогу! У меня не получится.

– Откуда мысли такие? – Женщина заглянула в смятённое лицо своей ученицы. – Всё у вас получится. – Она бережно стёрла слёзы со щёк девушки. – Да он на тебя так смотрит, словно надышаться не может. Вон сегодня на дворе, когда я вас вместе увидела, просто обомлела: между вами словно искры вспыхивали. Слепой только не заметит.

– Нет. – Заряна упрямо поджала губы. – Не буду я этого делать! Не хочу пополнять ряды тех несчастных девиц–красавиц, что побывали в его постели.

– Твой случай – это совсем другое, и ты…

– Нет, Матрёна, это то же самое. И делать я этого не буду! – перебила её Заряна, поднимаясь из-за стола и направляясь в свою комнату. – И я домой возвращаюсь! Сегодня же отправлюсь, вот только рассветёт.

– Нет, ни одно и то же! – Матрёна, грозно подбоченившись, поднялась из–за стола. Заряна остановилась и удивлённо обернулась, а Хавронья от греха подальше с писком шустро юркнула в тёмный печной угол. – Ты почти мужнина жена, а они никто. Да и не виноват он в этом, – она тщательно подыскивала нужные слова, – природа такая у мужчин.

– Природа, – со злостью протянула Заряна, – здесь ни при чём. Виноват он сам! – Голос девушки дрожал от злости, а глаза метали молнии. – От того, что он память потерял, ему никто не давал права вести себя так. – Погрозила кулаком куда–то в сторону двери и в сердцах выругалась: – Ух, кобелина!

– Не было у него с теми девками ничего, – проскрипел Бажен с лавки, поворачивая к ним голову и сверкая очами. – Точно говорю вам!

Женщины за жарким обсуждением совсем позабыли о больном.

– Ты всё слышал. – Заряна не спрашивала, а утверждала, её глаза вспыхнули гневом. – А тебе не говорили, что подслушивать нехорошо?

– Да как тут не подслушаешь, если вы разорались на всю светлицу. – Бажен недовольно сморщил нос: что хозяйка, что её ученица смотрели на него ох как недобро. – И нечего во мне теперь дырки буравить. Я слышал весь ваш спор, и говорю, что у Славки с этими девками ничего не было. Всё!

– Так! – Матрёна обошла стол и остановилась рядом с лавкой, на которой лежал больной. – Видеть ты этого не мог, поэтому не стоит такими заявлениями тут бросаться!

– Видеть не мог, а знать знаю. – Бажен посмотрел долгим серьёзным взглядом на молодую травницу. – От самого Ярослава знаю. Он ведь тогда в том лесу не только свою память оставил, когда за второй половинкой медальона ходил, но и силушку свою… – многозначительно повёл глазами. – Я бы в жизнь такое о своём друге не рассказал, но раз от этого зависит его счастье, обязан обелить его в твоих глазах.

– Это значит, всё это время он мне верен был? – Заряна переводила счастливый взгляд с хозяйки дома на друга княжича. Прижала руки к груди и тихо засмеялась. – Спасибо! Спасибо! – непонятно кого благодарила она, но радость длилась недолго. Девушка вдруг пошатнулась, переводя взгляд с одного лицо на другое, и столько было ужаса в её глазах, что Бажен приподнялся на локтях, а Матрёна бросилась к воспитаннице. – Это что же получается? – шёпотом начала она. – Раз он не может, то это значит… – Опустилась на лавку и каким–то отстранённым голосом произнесла: – Как ни крути, что так, что эдак, мы в любом случае теперь обречены жить с этим.

– А для чего у тебя есть я? – Матрёна коварно улыбалась. – Да я по такому случаю сварю средство из самых лучших своих рецептов.

Заряна от стыда закрыла ладонями лицо, а Бажен в ужасе присвистнул и рухнул обратно на лавку, бурча себе под нос что–то очень похожее на: “Ну всё, Славка, держись!”

– Но нам же нельзя привораживать и колдовать, да и не по–настоящему это тогда будет, – прошептала Заряна. Ей очень хотелось подойти и окунуть голову в ведро с колодезной водой, чтобы хоть немного остудить жар внутри себя.

– А никто не будет ни колдовать, ни привораживать. – Матрёна закружила по светлице, заглядывая в самые укромные места и с каким–то остервенением шаря по высоким полкам. – Средство это будет исключительно направлено на… – и осеклась, потому что Бажен на лавке издавал непонятные звуки, а всё его тело ходило ходуном. – И отчего тебе, соколик, так смешно вдруг сделалось?

– Не–е–е, – сквозь зубы процедил мужчина. – Ни–че–го.

– Смотри мне! – Матрёна сердито скривила губы, перевела взгляд на Заряну. – Твоя помощь мне тоже потребуется, нужно успеть всё сделать до первых петухов.

И две травницы вместе принялись готовить лекарство для младшего князя Белгорского.

– А слышали, что завтра будет? – тихо произнёс через какое–то время мужчина, укладываясь на лавке поудобнее. – К нам сам Ставер едет, и поговаривают, что на праздник Купайло останется. – Хозяйка вздрогнула и выронила открытую баклажку из рук, резкий запах поплыл по помещению. Бажен в ужасе взирал, как по полу расползается тёмное пятно. – Ты это чего? А вдруг угорим?

Женщина бросила быстрый взгляд на Заряну. Девушка увлечённо помешивала отвар в чугунке и думала о чём–то своём.

– Выскользнула, окаянная, из рук. Не угорим. Не переживай. – Как ни старалась, а голос всё же предательски дрогнул. – Не знаешь, зачем он едет сюда?

– Так медальон обратно везёт с дружиной, чтобы в княжеском схроне до поры до времени хранился. – Бажен подбил подушку. – Вроде бы волхвы всё, что нужно, проделали над ним. Теперь только ждать часа, когда отряд соберут, чтобы отправиться в дорогу дальнюю.

– Значит, медальон обратно в семью княжескую возвращается? – поинтересовалась Заряна, с интересом прислушиваясь к разговору с момента упоминания древнего артефакта.

– Да и вроде бы как… – Но Бажен не договорил, его перебила Матрёна.

– Нас это не касается. – Женщина подошла к плите с сухим букетиком и бросила в булькающую жижу пару веточек. – Ты давай не отвлекайся! – строго обратилась она к ученице. – Сейчас самое главное – сделать всё правильно.

– Хорошо! – согласилась юная травница, с усердием перемешивая чудодейственный отвар, а про себя думала: “Славку обязательно нужно вылечить!”

– И смотри всё хорошенько запомни. – Наставница потянулась к верхней полке. – Мало ли! Вдруг снова вернётся недуг. Тьфу–тьфу–тьфу, – сплюнула через левое плечо. – Да и так, в жизни ещё пригодится.

“Пожалуй, тогда лучше запишу!” – решила Заряна, принимаясь проговаривать про себя травы, что уже отправились в чугунок.

Глава 19. Праздник Купайло. День

Праздник Купайло. К нему всегда тщательно готовились. Его с нетерпением ждали. И сегодняшний день был не исключением. С самого рассвета с первыми криками петухов жители переделали все домашние дела: завели тесто и выпекли хлеб, накормили скотину, подоили коров и отвели в луга, где они будут пастись до самого вечера. Каждый надел самый лучший свой наряд и отправился на главную площадь, где сейчас собирался весь честной народ княжества Полесского.

Солнце ещё не взошло высоко над горизонтом и нежно светило, согревая своими ласковыми лучами. В воздухе ощущалась утренняя свежесть и прохлада, а на синем небе не было ни облачка. На деревянных подмостках, специально построенных по такому случаю, стоял высокий худощавый мужчина: бороды нет, колючий взгляд исподлобья, длинные чёрные волосы заплетены особым образом, а одет в длинное белое одеяние до земли с широкими рукавами, украшенное сложным орнаментом по оплечью и множеством крупных пуговиц.

– Вот и наступил долгожданный праздник – день летнего солнцестояния, – величественный голос поплыл над площадью. – Это великий день. Ночью по всей земле русской вспыхнут священные костры и будут гореть до самого утра. Огонь очистит наши души, вода омоет тела, сознание обретёт веру, а чьи–то сердца сегодня найдут свою вторую половинку.

Дети от страха оробели и молчали: те, кто был постарше, стояли гордо и изо всех сил тянули шею, пытаясь разглядеть, что делается впереди; а те, что помладше, притихли, сидя на руках у своих матерей. Даже дворовые собаки не издавали ни звука. Стояла такая тишина, что слышно было, как жужжит шмель, пролетая над раскрывшимся цветком.

– А завтра наступит солнцеворот, который продлится три дня и три ночи, в это время мы с вами будем праздновать целый цикл жизненных перипетий бога Перуна: от рождения до смерти, затем магического воскресенья и предстоящей победы над Скипером–зверем.

– Ох, силища какая, – восхищённо прошептала Заряна, передёрнув плечами. – У меня от одного его голоса мороз по коже, волоски на затылке дыбом поднимаются. – Приложила руки к груди: – И сердце почему–то так беспокойно бьётся. – И, чтобы наставница не услышала, совсем шёпотом добавила: – Не могу понять, что со мной такое?

Но Матрёна услышала, она с интересом рассматривала профиль девушки и едва заметно понимающе улыбалась одними губами.

– Как его зовут? – Заряна с интересом разглядывала мужчину, стоящего в окружении княжеской дружины, жрецов, знахарей и двух других волхвов, одним из которых был Наволод. – Бажен говорил, да я позабыла я что–то.

– Ставер его зовут. Ещё иногда называют Непоколебимым, Непреклонным Ставером, Несокрушимым. Он входит в совет и имеет большое влияние. К его слову сам князь прислушивается.

– Вот интересно, – Заряна наклонила набок голову и прищурилась. – А ведь совсем не старый, того же возраста, как мама моя да ты. – Встретилась взглядом с наставницей и улыбнулась: – А уже так величав, такого влияния добился.

– Разве величие годами меряется? – Матрёна снисходительно улыбнулась, приподнимая брови. – Величие даётся по заслугам и делам ратным.

Заряна пожала плечами, возвращаясь к созерцанию волхва и семьи княжеской, которая восседала на возвышении позади гостей. Единственно кого там сейчас не было, так это Ярослава. Он ещё поутру вместе со своей дружиной и Светозаром отправился в соседний лес, сразу же как поговорил с Баженом.

“Знатно завернул он свой рассказ, я сама с открытым ртом слушала, – улыбнулась Яна, вспоминая лицо Ярослава. – Он ведь ни на мгновение не отвёл своего взора от моего лица”.

Из рассказа Бажена выходило, что он решил прогуляться один, раз без зазнобы остался на вечер, и вот, будучи далеко за границей княжеских угодий, увидел ученицу Матрёны, которая бежала сломя голову по чужому лесу. Вот он и бросился следом. А оказалось, девушка спасалась от стаи волчьей. А тут и отступать стало поздно: звери перекинулись на новую жертву, и ему ничего не оставалось, как только сражаться за свою жизнь.

“Да уж! Хорошо хоть, никто не спросил, что я там делала. Светозар посчитал, что лучше промолчать, Ярославу это не нужно было, а Матрёна знала правду. – Девушка не удержалась и недовольно цокнула языком: ей никак не удавалось рассмотреть лицо Ставера Непоколебимого, как назвала его Матрёна, а хотелось. Почему–то для неё это было важно. Приподнялась на носочки и, как только выглянула из–за плеча впереди стоящего, встретилась взглядом с волхвом. – Ой! – испуганно вскрикнула и нырнула обратно.

– Вот тогда добры молодцы смогут снова помериться силушкой богатырской, радуя зрелищем и нас, и Перуна – ведающего силами природы и небесным огнём, покровителя воинов наших славных. – Ставер застыл как вкопанный, словно привидение увидел, что–то быстро сказал старосте, всё это время стоящему за его спиной, и чуть ли не бегом направился с помоста.

– Всем известно, что купальная ночь самая короткая, – заговорил староста, – этой ночью никто из вас не должен спать. Танцы и песни будут продолжаться всю ночь. А сейчас, жители славного княжества Полесского, а также гости дорогие, вы можете пройти на рыночную площадь, где вас ждёт щедрое угощение, скоморохи, музыка и другие развлечения. Добры молодцы смогут показать свою сноровку и удаль: кто–то из вас сподобится на столб взобраться и снять самый важный приз – княжеское очелье да кружевной платок, даренные по такому случаю нашей княжной Прасковьей; а кто–то сумеет с закрытыми глазами срезать с колеса ленту шелковую да пряник медовый печатный. Нам развлечение за вами наблюдать, а вам будет награда – ласковая улыбка красавицы, которой преподнесёте щедрый дар.

– Так. – Матрёна подхватила под локоть ученицу. – Пошли домой. У нас ещё делов невпроворот. – Травницы повернулись и побрели с площади, расталкивая людей. – По дороге на поварню заглянем, проверим, как там наши напитки поспевают. – Вздохнула, поправляя платок на голове. – За всем догляд нужен! А потом побежишь на площадь, – хитро повела бровью, – глядишь, и тебя кто–нибудь пряником одарит.

– Да мне больно–то и не надо. – Но глаза загорелись, уж больно хотелось посмотреть, как парни будут внимание к себе привлекать, кого станут одаривать своими подарками.

– Мне надо, – твёрдо произнесла наставница. – Я съем!

Староста зычным голосом продолжал зазывать с помоста, а за спиной у травниц началось какое–то движение. Заряна с любопытством оглянулась и чуть не вскрикнула: за ними словно коридор пустой образовался, люди не решались сойтись вместе, давая дорогу волхву Ставеру, который явно шёл к ним.

– М–м–м, там…

– Не оглядывайся, деточка, – наставница ускорила шаг, – нам поспешать надо.

– Матрёна! – раздался глубокий грудной голос прямо за спиной. – Обожди, дорогая! Дай с тобой поздороваюсь.

– Вот об этом я и хотела тебе сказать, – прошептала Заряна.

– Здравствуй, Ставер, на долгие веки, на многие лета! – Матрёна резко развернулась и словно ненароком толкнула Заряну себе за спину. – Рада была повидать тебя. Спешу. Не обессудь!

– Да погодь ты! – Ставер остановился. – Дай хоть поглядеть на тебя.

– Тю–у–у, что на меня глядеть? – Матрёна машинально огладила сарафан по бокам и разровняла воображаемые складки на переднике. По голосу слышно было, что нервничает, очень нервничает. Заряна никогда прежде не слышала такой тон у неё. – Ничего не изменилось, ничего не поменялось. Я всё та же и всё тут же.

– Вижу, – волхв наклонил голову. – И тебе здравия на долгие годы, Матрёна.

– Спасибо, Ставер, на добром слове. Но мы и правда спешим.

– Мы? – Мужчина попытался заглянуть за плечо травницы. – Не познакомишь нас?

– А что бы не познакомить? Конечно, познакомлю. – Матрёна недовольно свела брови, отходя в сторону и открывая взору волхва Заряну. – Янушка, ученица моя.

– Здравствовать вам многие–многие годы, – почтительно поклонилась Заряна.

Два синих взгляда встретились между собой: один – с изумлением, другой – с любопытством. На мгновение показалось, что Ставер словно отшатнулся. На волхва смотреть было страшно.

– Ве–да–на, – едва слышно прошептал мужчина, бледнея.

– Так мою маму зовут, а я… – ласково улыбаясь, поправила Заряна и вдруг замерла, её словно холодной водой окатило. Как наяву вспомнился давний разговор: “В общем, твоя мама когда–то увела суженого у этой женщины”. И вдогонку слова матери: “Ничего не увела, просто нам с Матрёной нравился один и тот же человек, вот только она его любила, а я… могла бы полюбить… если бы не сбежала”. Едва дыша, сказала: – Дочь её.

Ставер во все глаза смотрел на юную травницу, пару раз порывался что–то сказать, но каждый раз, как он открывал рот, слова застревали в горле. Протянул руку, опустил, перевёл ошеломлённый взгляд на Матрёну, выпрямился, стал ещё выше казаться, снова посмотрел на Заряну.