Уроки бессмертия

– Я первый с вами протяну ноги.

– Милый, не будь занудой.

Флора попыталась поцеловать его, но Джулиан быстро поднялся на ноги и спросил:

– Где твой отец? В тронном зале? В моем кабинете?

– Поищи…

– Флора!

– В кабинете. Джулианито, стой! Ты что, пойдешь прямо сейчас? Даже не позавтракаешь?

Винтер только отмахнулся. Подойдя к комоду, вытащил из ящика черные перчатки из дорогого тонкого бархата и натянул их на руки, чтобы скрыть свои ужасные ногти. На выходе столкнулся с Эви и, не удостоив ответом ее возмущенный восклик, вышел в коридор. Он быстро миновал красивые, украшенные позолотой и мозаикой коридоры и, остановившись перед дверью своего кабинета, постучал.

– Входите, Ваше Величество! Что вы мнетесь на пороге, как будто не у себя дома! – раздался оттуда бодренький ехидный голосок.

Улыбнувшись одними уголками губ, Винтер вошел и, как только дверь за его спиной захлопнулась, был встречен еще одной порцией насмешки, которыми щедро сыпал его гость:

– Что-то вы, Ваше Величество, выглядите каким-то помятым, невыспавшимся. Гуляли где-нибудь всю ночь? Да ладно, можете не оправдываться, дело молодое, сеновалы свежие…

– Да, гулял. Моя возвышенная и утонченная душа бороздила просторы царства Морфея, – не стал отпираться Джулиан.

– Видимо, в этом царстве ее очень хорошо приняли, раз она так долго не хотела оттуда возвращаться! – фыркнул в ответ его собеседник.

– И вы решили поспособствовать этому, спустив с поводка вашу дочь? Бросьте, синьор Джустино! Прекратите топить меня в волнах вашего сарказма, я этого не заслужил.

– Эх, мальчик, мальчик! С кем, если не с тобой, я еще могу так повеселиться? Ладно уж, давай поздороваемся. Мы долго не виделись.

Из кресла с высокой спинкой навстречу королю Кэрриса поднялся правитель итальянского королевства Суэйн Джустино Гарлинда. Это был высокий сорокалетний мужчина, широкоплечий, мускулистый, загорелый, с прекрасно сохранившейся стройной фигурой. Его узкое лицо с упрямым подбородком было гладко выбрито; черные вьющиеся волосы чуть прикрывали уши, а темно-карие, почти черные глаза обладали пронизывающим взглядом. Он был облачен в черный камзол из дорогой парчи и широкие штаны, заправленные за голенища высоких сапог. Черный плащ с зеленой подкладкой, отороченный соболиным мехом, король Суэйна бросил на спинку кресла. Черный и зеленый были цветами королевского дома Гарлинда в Италии.

Синьор Джустино подошел к Джулиану и поздоровался с ним за руку. Затем отеческим жестом поправил на нем рубашку и застегнул на все пуговицы. Джулиан улыбнулся в ответ на его заботу яркой белозубой улыбкой, после чего они расселись за письменным столом друг напротив друга.

– Рассказывайте, что у вас произошло за то время, пока мы не виделись, – предложил Винтер.

– Нет, мальчик, это ты рассказывай. И в данном случае меня не интересуют проблемы твоего государства. Мне интересно, как умудрился почить в бозе Великий Черный колдун, – не без ехидцы в глубоком низком голосе произнес синьор Джустино.

– До сих пор жалеете, что не попали на поминальный обед? – не смог удержаться от колкости король Кэрриса.

– Ваше Величество, кажется, просили оставить сарказм! – снова перейдя на ехидно-почтительный тон, в котором, естественно было больше ехидства, чем почтительности, заметил синьор Гарлинда. Затем он немножко посерьезнел: – А вообще-то, сегодня я пришел к тебе в большей степени как Белый колдун к Черному, а не как правитель одного королевства к другому. Я всерьез волнуюсь за тебя, мальчик. Ты прекрасно знаешь, что Великий – значит предусмотрительный, а не беспечный. Зачем же в таком случае ты проявляешь столько легкомыслия?

– Почему сразу легкомыслия? Может, так и было задумано. Я просто решил немножко отдохнуть от дел.

– Странный же ты выбрал для этого способ! И время, мягко скажем, неподходящее.

– Да, время поразительно бурное, особенно для нас, колдунов. Скажите, синьор Джустино, вы не могли бы мне немножко рассказать о ван-эйтском графе Персее Самперкоте? Этот человек всегда подавал большие надежды. Но так получилось, что он в одночасье достиг абсолютной власти, став Великим Белым колдуном. Его влияние при дворе Вильяма Трудентса заметно усилилось, а дальше… на мой взгляд, он забыл, где границы дозволенного. Ладно бы он боролся за права Белых у себя в Ван-Эйтсе, но он успешно сеет семена бунта и в соседних странах. Насколько у меня в Кэррисе были тихие, спокойные и забитые Белые – и те взялись за какую-то глупую подпольную деятельность. Помимо всего прочего ваш Самперкот никак не может оставить в покое меня. Я скоро буду опасаться ходить ночью по темным переулкам – вдруг он выскочит из-за угла и своей прямо-таки вампирской хваткой вцепится мне в горло?

– Джулиан, мы же договаривались: чтобы не ставить пол угрозу наши с тобой дружеские отношения, я ни слова не буду говорить тебе о положении дел у Белых, а ты ни словом не обмолвишься о Черных. Насчет Самперкота я могу сказать тебе только одно: будь с ним крайне осторожен и ожидай от него всего, что угодно. Это опасный враг, и с ним лучше не шутить.

– Наконец-то достойный соперник! – Джулиан довольно улыбнулся, как кот, дорвавшийся до сметаны. – Вот с кем будет интересно поиграть в "кошки-мышки"!

– Только не запутайся в ролях. Вряд ли граф покорно отнесется к роли мышки.

– Роль кошки уже занята. Ему придется с этим смириться.

– Джулиан, ты опять начинаешь демонстрировать свои знаменитые легкомыслие и самонадеянность. А ведь я минутой назад предостерегал тебя от этого.

– Если бы вы не были моим другом, я бы сказал, что не нуждаюсь в советах Белого…

– Вздорный мальчишка!

– …но я не говорил, что не нуждаюсь в его поддержке!

– Ты опять что-то задумал? – тяжелый взгляд синьора Джустино уперся в лицо Винтера, любопытствуя. И мужчина, неожиданно для самого себя, не смог не залюбоваться его глазами. Сколько раз он видел своего друга, сколько времени общался и, бывало, работал вместе с ним, но не было еще случая, чтобы глаза Джулиана Винтера не поразили его красотой своей формы, выразительностью изгиба каждой ресницы и природным магнетизмом взгляда. Это были воистину волшебные глаза: они были необыкновенно живыми, несли в себе разные чувства и разное настроение, и в зависимости от этих чувств, меняли цвет, как море в капризную погоду. Не удержавшись, синьор Джустино не в тему произнес: – Надо же быть таким дьявольски красивым, дьявольски хитрым и дьявольски везучим!

– Одно другое дополняет, – машинально откликнулся Джулиан, но, как только до него дошло, что ему, словно барышне на балу, сделали комплимент, он с непередаваемым укором взглянул на короля Суэйна и покачал головой. – Мне кажется, или я обсуждал с вами Белых колдунов Кэрриса? У меня есть насчет них идея. И вы очень скоро будете в курсе всех моих планов, потому что, как я и говорил, мне понадобится ваша поддержка. Кстати, могу я поинтересоваться, как долго вы будете моим гостем?

– Не дольше недели. А что, ты боишься, что на длительный период твоего гостеприимства не хватит? – снова не смог удержаться от ехидного замечания синьор Джустино.

– В таком случае бояться надо не мне, а вам, – ухмыльнулся Винтер.

– Не нарывайся, – шутливо погрозил ему пальцем король Суэйна. – Иначе спущу на тебя с поводка Флору, Джулианито!

Недовольная гримаса появилась на красивом лице Джулиана как реакция на крайне фальшивую попытку подражать тону Флоры. Глядя на него, синьор Джустино весело рассмеялся.

– Послушай, зачем ты морочишь ей голову, если не собираешься жениться? – успокоившись, беззлобно спросил он. – Девица совсем голову потеряла, днем и ночью бредит одним тобой. А ты, как обычно, наиграешься и бросишь. Ты разобьешь ей сердце, ведь ты не любишь ее, я вижу.

– Иногда у меня создается впечатление, что я никого не люблю, кроме себя,– досадливо поморщился король Кэрриса. – Но и без женского общества я не могу обойтись. Сами же говорите: я красивый, а где это видано, чтобы красивый мужчина воротил нос от противоположного пола? К тому же, когда он сам вешается тебе на шею. Поперву это льстит, но с течением времени начинает надоедать. Впрочем, иногда попадаются строптивые красотки, за которыми приходится побегать, – такие, какой была в свое время ваша дочь. И каждый раз это таит в себе что-то новое и увлекательное… Да что я вам объясняю? Неужели в молодости вы не занимались тем же самым?

– Кобель! – тонко усмехнувшись, фыркнул вместо ответа синьор Джустино.

– Категорично! – лукаво преломил бровь Винтер. – И справедливо. Я порву с Флорой, как только закончу дело с Белыми. Обещаю.

– Буду тебе только благодарен. Девке давно пора замуж, а она все с тобой черте где шляется. Да еще дуется, когда я нахожу ей выгодную партию. Джулиан, а сам-то ты жениться когда думаешь? С твоим напряженным ритмом жизни неплохо бы оставить Кэррису наследника, а то не ровен час утопишь страну в междоусобицах. Вопросы власти не относятся к числу тех, что решаются миром, ты же знаешь.

– Бросьте! Если я умру, мне будет совершенно наплевать на то, что станется с Кэррисом. Не смотрите так на меня, синьор Джустино! Я все-таки Черный и привык думать и заботиться только о себе в первую, вторую и третью очередь. Кстати, о наследниках… – Джулиан кинул взгляд на огромные настенные часы и быстро поднялся. – Синьор Джустино, вы бы не могли выручить меня? Мне надо отлучиться на часик-другой из замка. Посидите, пожалуйста, здесь до моего возвращения и говорите всем, кто спросит, что мы с вами заняты важными государственными делами и освободимся нескоро.

– Опять к девушке побежишь? – без особого любопытства поинтересовался синьор Гарлинда.

– Ладно вам! День на дворе, какие девушки! Просто у меня есть одно маленькое, важное исключительно для меня дельце. Я все расскажу вам по возвращении.

– Я не настаиваю. Иди, куда хочешь, мальчик, я тебя дождусь.

Джулиан благодарно улыбнулся и, подойдя к окну, уже распахнул створки, чтобы выскользнуть на улицу, как в самый последний момент вернулся.

– Вы не одолжите мне свой плащ? Боюсь замерзнуть, – попросил он.

Благосклонным кивком синьор Джустино выразил свое согласие и, когда Джулиан вознамерился уйти во второй раз, уже в плаще, как бы невзначай поинтересовался:

– Кстати, а что у тебя с руками? Я заметил, сегодня ты в перчатках.

Винтер замер прямо на подоконнике и досадливо скрежетнул зубами. Признаваться в собственной магической слабости и демонстрировать ногти ему не хотелось.

– Холодно… очень, – с заминкой произнес он. – Все время забываю сказать слугам, чтобы топили получше, – и, не дожидаясь дальнейших расспросов, колдун выскользнул в оконный проем.

Глава 4

Ученик

Закутанный с ног до головы в черный плащ с чужого плеча, король Кэрриса увел с конюшни лошадь и незаметно покинул территорию замка. Он направлялся на площадь, где остановился балаганчик.

Улицы были полны народа, который производил повседневный шум, давно уже ставший неотъемлемой частью атмосферы столицы Кэрриса. Желавшему сохранить инкогнито Винтеру это было только на руку. Конечно, в обычной ситуации он обожал привлекать внимание людей, буквально купался в их взглядах и охотно общался, отзываясь на любую, даже совершенно абсурдную фразу. Но сегодня Джулиан заметно нервничал и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Причина крылась в его ногтях. Дело в том, что они были не совсем обычными. Такие ногти вырастали у колдунов, потерявших свою силу; в них заключались остатки былого могущества, которые были настолько ничтожны, что больше мешали, травя душу воспоминаниями, нежели помогали. В эту дикую эпоху процветания Инквизиции подобный маникюр выдавал своего хозяина с головой. И не только охотникам за слугами Сатаны, но и своим, магам. И если среди Черных еще найдутся те, кто по старой памяти прикроет, а в иных случаях и защитит попавшего в неприятную ситуацию товарища, то стоит об этом пронюхать Белым, как от них уже не будет спасу. Джулиану нужно было торопиться с поисками своего лесника, и он очень рисковал, предпочтя этому знакомство с предполагаемым учеником.

Когда Джулиан уже въезжал на площадь, пустив своего коня неспешной рысью и внимательным взглядом из-под капюшона высматривая заезжих скоморохов, над улицей разнесся истошный крик, на мгновение заглушивший шум людской суеты:

– Помогите! Похищают!

Парадоксальным образом толпа мгновенно уплотнилась, чтобы посмотреть, кого и как будут похищать. Людские спины загородили Джулиану сначала проход, а затем и обзор. Крик повторился. Толпа не шелохнулась. По ней волной прошел легкий ропот. До Винтера долетели отдельные слова:

– Сумасшедшая!

– Да кто ее похищает-то?

Внутренний голос подсказал королю Кэрриса, что странная ситуация касается его, и он, соскочив с седла, стал продираться сквозь толпу к центру событий. Тут же в его адрес посыпались упреки и оскорбления. Милостиво пропустив все это мимо ушей, молодой человек пробился в первые ряды.

Увиденное и вправду впечатляло. Среднего роста мужчина с будничной, ничем не примечательной внешностью крепко-накрепко вцепился в руку какой-то девушки и все порывался ее куда-то утащить. Девушка кричала и отчаянно била его по руке, пытаясь освободиться.

Одного взгляда Винтеру хватило, чтобы понять, что к чему. Такие сцены ему уже приходилось видеть, только раньше они происходили в ночное время. "Похититель" был третьесортным Белым колдуном, девушка – недавней перебежчицей, еще не прошедшей положенных ей испытаний. И эта любопытная сценка была не чем иным, как попыткой вернуть девицу в лоно Света.

Не задумываясь, Джулиан кинулся к ним. В этом своем порыве он был не одинок. С противоположной стороны к парочке кинулся молодой человек. За пару секунд успев рассмотреть его боковым зрением, Джулиан без удивления узнал своего любезного друга Дика Спенсера. Черные колдуны действовали быстро и слаженно, как будто репетировали свои действия заранее. Дик тонкой, но уверенной рукой ударил своего противника наотмашь и, применив немного невидимой магии, отшвырнул его на передние ряды толпы, заставив заскучавших было зрителей ахнуть и всколыхнуться. Винтер в это время велел растерявшейся девушке убираться подальше отсюда. Та, не будь дурой, быстро растворилась в толпе. Джулиан сразу же обернулся к Дику, но его вмешательства не требовалось. Белый колдун даже не успел подняться на ноги, когда в толпе откуда ни возьмись появилась еще одна фигура в черном плаще. Метким, почти незаметным ударом она вогнала в спину Белого кинжал по самую рукоять и, быстро сорвав у него что-то с шеи, исчезла среди людей. У Дика челюсть отвисла от такой наглости и безрассудства. В следующий же миг он был готов бежать за убийцей, но Джулиан остановил его, тяжело положив руку на плечо.

– Не стоит. Мы еще встретимся с ним.

Оглядевшись по сторонам, молодые люди поняли, что привлекли к себе больше внимания, чем следовало. Люди с интересом поглядывали на них, шептались, подталкивая друг друга локтями. С любезными улыбками два Черных колдуна обратили внимание толпы на свеженький труп у передних рядов. Тут же в воздухе повисли испуганные взвизги женщин и изумленные восклицания мужчин. Они и не заметили гибели горе-похитителя. Вокруг трупа тут же поднялась необыкновенная суета, и, воспользовавшись этим удачным обстоятельством, мои герои незаметно выскользнули из толпы. Удалившись на приличное расстояние, они не смогли не обменяться парой слов о произошедшем.

– Оливер наглеет на глазах! – тоном человека, возмущенного до глубины души, произнес Дик, который не мог больше сдерживать эмоций. – Убить мага средь бела дня на глазах у толпы людей и успеть смыться – это что-то! Сколько лет с ним знаком, а такой прыти от него не ожидал! Он нас чуть не подставил! И это только начало! Помяни мое слово, Джулиан, когда-нибудь точно таким же способом он воткнет кинжал в наши с тобой спины.

– Брось, он не настолько глуп. Да, мы недолюбливаем друг друга, но он не станет лишать сообщество Черных колдунов таких сильных союзников, как мы с тобой.

– Тебя ему, может быть, и не удастся перехитрить, но я не настолько силен!

– Зато ты ловок и хитер. Ты сильно выигрываешь именно за счет этих качеств.

– Хочешь сказать, они повышают мои ставки на жизнь? – Дик сардонически усмехнулся.

– Хочешь совет? Если ты настолько боишься ножа в спину, никогда не показывай ее врагу. Взгляд мага сможет обезвредить любой кинжал и остановить руку убийцы, – уверенно произнес Винтер, и по его голосу было понятно, что он ничуть не сомневается в своих словах.

– Ах, если бы все зависело только от меня! Не всегда твои глаза смотрят в глаза врага.

– Да, иногда они глядят в глаза друга. Твоя судьба в твоих руках.

– Но судьба Оливера, увы, нет.

– Для начала разберись в себе, чтобы научиться разбираться в людях. Да что я тебя учу? Будто ты сам не знаешь! – Джулиан досадливо поморщился, не зная, как подбодрить друга.

Но Дик и сам уже решил не продолжать разговор на эту тему. Хитро прищурившись, он произнес:

– Спорим, я знаю, зачем ты здесь?

– Спорим, я тоже! – фыркнул король Кэрриса.

– Рад, что мое предложение тебя заинтересовало, – никак не отреагировав на колкость, продолжил Дик. – Признаться честно, сегодня и я на площади из-за скоморохов. Хотел еще раз взглянуть на актеров. Мне приятно, что сегодняшний спектакль мы посмотрим вместе.

– Взаимно. Как только увидишь мальчишку, покажи мне. Я уделю ему более пристальное внимание, – попросил Джулиан.

– Думаю, этого не потребуется. Ты сам выделишь его.

– Как, ты говорил, его зовут?

– Венс. Так, по крайней мере, его называли друзья и Малленгейм.

– Венс? – изумленно преломил бровь Джулиан. – Я помню, что в переводе с какого-то языка Венс означает верность. Абсолютно невероятное качество для ветреного циркача.

– Посмотрим, – тонко усмехнулся Дик.

Завернув за угол, они наконец-то вышли к тому месту, где были расположены вагончики скоморохов. Представление шло полным ходом. Клоуны и акробаты проявляли чудеса ловкости, выделывая такие кульбиты, что многочисленная публика, с неослабевающим интересом наслаждавшаяся одними и теми же представлениями всю неделю, то и дело замирала от страха и восторга, не забывая благодарить кудесников бурными аплодисментами. Джулиан с Диком затесались в зрительские ряды и добрых полчаса любовались веселым зрелищем. Дик отчаянно скучал, так как ему это было абсолютно неинтересно. Джулиан все заметнее нервничал. В замке его дожидался Джустино Гарлинда, и королю Кэрриса не хотелось злоупотреблять любезностью, которую тот ему оказал. Еще он очень сильно беспокоился из-за своих рук. Ему все время казалось, что кто-нибудь из окружающих нет-нет да и посмотрит на его пальцы. И хотя они были в перчатках, Винтер все же не мог избавиться от предрассудков.

Несмотря на то, что ожидание изматывало, друзья не позволяли себе унывать. Они почти сразу принялись шушукаться между собой, жалуясь на то, что "именно сегодня, специально для них, никаких пьес не будет", и то и дело отпускали ехидные замечания по поводу того, что "надо было приходить на вечерний сеанс. Днем, при детях, трагедии не показывают". Когда же они перешли к критике техники исполнения номеров циркачами и слегка увлеклись, придираясь к каждому неверному движению и прикидывая, как красиво это бы выглядело с применением магии, на сцене стали готовить грубые декорации для пьесы. Только тогда друзья замолчали, разом исчерпав запас всех своих комментариев.

* * *

Сегодня Венс играл свою трогательную роль предателя-пажа как-то неохотно и неестественно. Его мысли вновь и вновь возвращались к событиям вчерашнего вечера, а заученные до зубовного скрежета слова слетали с губ механически, сами собой. С удивлением Венс ловил себя на том, что его практически не трогает совершившаяся на его глазах сцена убийства, – тот человек был ему никто, а на незнакомцев ему всегда было плевать, – зато постоянно тревожит воспоминание о взгляде, неотступно преследовавшем его почти всю ночь. Это сильно беспокоило Венса, и мальчик поразительно тонко ощущал присутствие беды. Тем не менее, он не мог понять, откуда ждать удара, и не мог предугадать, когда и как ему защищаться. Весь день он слонялся из угла в угол сам не свой, стараясь не попадаться на глаза друзьям, чтобы не пугать их своим унылым видом, но до сих пор так и не смог развеяться. И если раньше он играл с необыкновенным удовольствием и артистизмом, то теперь просто не мог дождаться окончания пьесы. Взгляды толпы раздражали его, и он решил отделиться от них стеной собственной меланхолии. Но даже сквозь эту стену сумел пробиться один взгляд.

Он был другим, не тем, что преследовал Венса ночью. Он бестактно побеспокоил мальчика: тот чувствовал, что за ним неотрывно следят с самого его появления на сцене. Он сумел заинтересовать мальчишку. Между делом блондинчик кинул взгляд в толпу и принялся разыскивать среди людей своего наблюдателя. Чуткая натура Венса подсказывала ему, что это может оказаться для него важным.

Наблюдатель не прятался. Венс быстро его обнаружил. И первое, что он заметил, были потрясающие, просто волшебные по своей красоте глаза. Венс почувствовал, что оступается и просто тонет в их темной глубине. Темно-серые, с желто-зелеными разводами возле самого зрачка, они сочетали в себе еще десятки десятков оттенков от почти черного до золотистого. В первый миг эти глаза показались мальчику открытой книгой, но почти сразу превратились в глубокую черную пропасть. Ничуть не смутившись тому обстоятельству, что их обнаружили, волшебные глаза продолжали следить за каждым движением юного актера.

Встретившись с вызовом, открыто брошенным наглым незнакомцем, Венс почувствовал твердую опору и также нагло и уверенно принялся его изучать. Молодой человек не понравился ему сразу. Высокий красивый статный, с ухоженным и нежным лицом. Аристократ. Богат. Наверняка избалован. Но держится как-то нервно, неуверенно, все время прячет руки, что совсем не вяжется с выражением его восхитительных глаз. Бездна противоречий и тайн почудилась Венсу в этом мужчине. Он не угрожал и не излучал видимой опасности, но мальчик понял: этот человек, так или иначе, вторгнется в его жизнь. К счастью или же к чувству противоположному приведет это вторжение, мальчишке проверять не очень-то хотелось. Он решил, что сделает все, чтобы избежать контактов с незнакомцем, обладающим такими восхитительными волшебными глазами.

* * *

На протяжении всего спектакля Джулиан Винтер и Венс сверлили друг друга упрямыми оценивающими взглядами. Дик украдкой поглядывал на своего друга, но не осмеливался заводить с ним разговор. Он был уверен, что сможет вдоволь наговориться с ним и после представления. Черный колдун прекрасно видел, что юный актер играет намного хуже, чем вчера, и все равно, это не могло скрыть природной гибкости и ловкости его быстрых движений. Им можно было любоваться и любоваться. Чем Дик и занимался. Что-то в этом мальчике продолжало притягивать и восхищать его, выделять среди других. И Ричард Спенсер не противился этому чувству, так как умел ценить и замечать возможности юности.

Занятым каждый своими мыслями и наблюдениями колдунам показалось, что пьеса завершилась очень быстро. Они очнулись и заметили рядом присутствие друг друга только когда смолкли последние хлопки зрителей. Не сговариваясь, они покинули ряды публики и остановились в стороне, под деревьями.

– Ну что, убедился? Мальчишка дорогого стоит, – с улыбкой проронил Дик, внимательно следя за выражением лица Винтера.

– Ты был прав. Он – именно тот, кто мне нужен! – восторженно выдохнул Джулиан, все еще пытаясь прийти в себя.

– Скажи мне, чем же он так тебя поразил? Что особенного ты нашел в нем? – хитрость закралась в чуть дрогнувший от природного лукавства голос Дика.

– Я… не знаю, – Джулиан отметил этот факт неожиданно для самого себя, как бы невзначай, и с таким удивлением посмотрел на друга, что тот не смог удержаться от улыбки. – Это был тот самый случай, которого я так долго ждал. Мальчишка мгновенно западает в душу. Но чем именно он так меня задел я, пожалуй, не могу сказать. И все-таки он мне подходит. Я должен поговорить на его счет с хозяином балаганчика.

– Он неплохой актер и держится весьма раскованно. Мне кажется, его здесь очень высоко ценят. Разговор может получиться долгим, – позволил себе выразить сомнение Дик.

– Я своего добьюсь во что бы то ни стало! Мне его уступят, – уверенно произнес Джулиан и вместе с другом направился к вагончикам.

Спросив у первого же попавшегося скомороха, где они могут найти хозяина, отправились в указанную сторону. Вагончик владельцев располагался в самом центре стоянки заезжих артистов и не носил на себе никаких отличительных знаков. Джулиан уверенно постучал и, получив разрешение, переступил порог. Дик последовал за ним.

Стоило маленькой дверце закрыться за их спинами, как вдоль стены вагончика скользнула тоненькая мальчишеская фигурка. В кои-то веки Венс осмелился подслушать разговор хозяина балаганчика.