Убийца для оборотня

Грир вышел наружу в числе последних, точно так же рухнул на землю, так же, страдая, менял форму, обрастал шерстью и выл на круглый желтый диск в небе, даривший мучительное проклятье. В отличие от остальных – серых, средних размеров, он был черен – кажется, эта масть называется лирый? – и огромен, раза в полтора крупнее остальных. Если в Лансе-человеке аристократ угадывался с большим трудом, то в Лансе-волке все говорило о том, что в нем кипит кровь древнего рода.

Смогу ли теперь лечь с ним в постель, точно зная, какая тварь живет внутри? Содрогнулась, представляя, как огромная челюсть с хрустом перекусывает мой хребет.

Волки ссорились, рычали, клацали зубами, прикусывали друг друга, ждали, когда начнется охота. Лошади испуганно ржали, едва не снесли привязь, когда один из серых хищников с явным намерением сожрать ринулся к ним. Но его остановил другой волк, прыгнул и примял к траве. Получается, часть разума они сохраняют. Интересно, каково это – когда ты животное с проблесками человеческого сознания?

Грир вышел вперед, повернул большую башку к стае, а затем, запрокинув ее, издал такой щемящий душу громкий вой, что меня прошиб холодный пот. Остальные вторили ему, пели песню в честь луны и охоты.

Неужели в близости от столицы возможно существование целой деревни этих тварей? Хотя поселение углублено в лес, отсюда до тракта миль десять плохой дороги, однако какой-то случайный путник может стать свидетелем… такого мероприятия. Но кого я обманываю, наверняка очевидцы после встречи со стаей не выживали. Мне остается лишь попытаться стать исключением из этого правила. Теперь важно решить, как поступить: остаться на мельнице до рассвета и молиться, что меня не найдут, или как только они скроются в чаще хватать лошадь и мчаться отсюда ко всем чертям, надеясь, что на пути не встанет ни один оборотень.

Жалко было кобылку Грира, которую неосмотрительно оставила в паре миль отсюда. Если до нее доберутся, то ее ждет страшная гибель. Лошадей я любила всегда, в их глазах больше доброты и мудрости, чем в человеческих. Понимающий взгляд Стремительного, его упругие белые бока и длинную гриву помнила едва ли не лучше, чем лица и прикосновения родителей. За ним бы точно пошла, несмотря на несколько десятков обезумевших от жажды убийств хищников.

Волки как по команде ринулись в лес, среди деревьев мелькали серые спины и хвосты, быстро растворяясь во мраке. Выдохнула, радуясь, что пока осталась незамеченной, однако так и продолжала лежать на досках, не шевелилась. Пока конкретного плана действий не придумала, выжидала. Но сейчас каждый вариант казался самоубийственным: быть обнаруженной ночью зверями, которые меня сожрут, или утром попасться на глаза вовсе не мирными селянами, которые наверняка захотят, чтобы их секрет умер вместе со мной. И едва ли герцог заступится за ненормальную любовницу.

Кто идиотка? Я идиотка.

Зря ввязалась в эту авантюру, придуманную королем, зря не сбежала, когда узнала об истинном лице Грира, зря поддалась внезапному порыву любопытства и пришла сюда.

Волчий рык раздался совсем рядом. Я дернулась от неожиданности, едва не обнаружив шумом свое местоположение. Затем услышала краткий вой – как будто зов. Зачем оборотни вернулись в деревню? Припала к щели между досками, но не увидела ничего, кроме опустевшей таверны и куска безлюдной и безволчьей улицы. А шум шел, кажется, со стороны входа в деревню. Пока переползала к другой стене мельницы и искала там место для наблюдения, услышала знакомый звук – арбалетный выстрел, болт достиг своей цели, волк пронзительно заскулил. Кто-то решил поохотиться ночью? Еще один короткий выстрел – и вновь попадание.

Таинственного арбалетчика увидеть из засады не могла, пришлось спуститься вниз… Тенью скользнула к выходу и обомлела, глядя меж криво сколоченных дверных досок: в черной рубахе и черных штанах, широко расставив ноги, и готовясь пустить еще одну стрелу, стояла… Дара – эту хрупкую фигуру и лохматую шевелюру не перепутаешь. Вот черт! Зачем она здесь? А из лесной глуши выскочили серые молнии – не меньше десятка оборотней пришли на зов. Все они стремились к неожиданно появившейся охотнице, ранившей или убившей одного из них.

Надеюсь, не Грира…

Нет, о чем я вообще? Главное сейчас – подруга. Она не сможет противостоять оборотням. И я ей не в силах помочь: слишком велик количественный перевес у стаи.

– Дара! – крикнула что есть сил, распахивая дверь. – Иди сюда!

Обороняться на мельнице проще, чем на перекрестке, где из-за любого куста, сверкая глазами, смотрит погибель.

Девушка, не опуская оружия, двинулась в мою сторону. Волки замедлились, футах в двадцати от перекрестка перешли на шаг, но не остановились, продолжали сокращать дистанцию, только теперь очень медленно. Совершать первый бросок ни один не решался – тот, кто это сделает, будет подстрелен. У охотника есть один выстрел, перезарядиться он не успеет, поэтому остальные, конечно, нападут, разорвут и отомстят, но отголоски человеческого разума, вероятно, заглушали инстинкты зверя. Приносить себя в жертву оборотни не спешили. Хотя я никогда не видела охоту настоящих волков: быть может, они так же неспешно сначала окружают добычу, когда не знают, что от нее ожидать.

Дара двигалась плавно и невозмутимо, будто всю жизнь готовилась к поединку с несколькими десятками серых хищников. Я же, стоя в дверном проеме, высматривала, не подкрадется ли кто с тыла и напряженно наблюдала за медленным танцем смерти: наемница делает шаг назад – оборотни идут вперед, она останавливается – они тоже выжидательно застывают. Если девушка отвлечется, споткнется или выпустит из виду хоть одну тварь, то все пропало, единственный козырь в виде заряженного в арбалет болта перестанет иметь значение.

Мы и не в таких передрягах бывали, пыталась успокоить себя. Нет, вру, эта забирает пальму первенства, лидируя с большим отрывом. Сейчас из чащи принесутся остальные волки, и тогда… Да что тогда? Попытаемся забрать с собой на тот свет как можно больше противников. Отец именно так и говорил: «Умирать не страшно, если делаешь это с честью». Но не изменил ли своего отношения, когда сам погибал на поле боя?

Дара, пятясь, зашла на мельницу, я захлопнула дверь, чувствуя облегчение. Хотя о нем говорить было рано. Хлипкая дверь и древние стены лишь задержат врагов, но не защитят от них. Щелкнула щеколдой и стала подтаскивать мешки с мукой и все мало-мальски тяжелое, чтобы забаррикадировать дверь. Сквозь щели видела серые силуэты, слышала тяжелое дыхание, чуяла звериный запах – они подошли вплотную.

– Иди наверх, – скомандовала Даре, – выломай там доску для обзора, но без моей команды не стреляй.

– Я сама решу, когда мне палить, – огрызнулась наемница, ступая на лестницу.

– Раз приперлась сюда, слушай меня!

– Приперлась? – хмыкнула девушка – Так теперь спасение друзей называется?

– Ступай наверх! – зло зыркнула на подругу, но едва ли она видела мой взгляд. – А я попробую решить все мирно. Эй, оборотни! – сейчас обращалась к обступившим мельницу тварям. – В вас ведь осталось что-то человеческое? Я – женщина герцога Ланса Грира, одного из вас. Едва ли он будет доволен, если вы со мной что-то сделаете. Мы со служанкой никому больше не причиним зла, если вы оставите нас в покое!

Если в них и было что-то человеческое, то оно сидело где-то глубоко и моим увещеваниям не вняло. Лапы стали царапать дерево, а громкий стук, от которого содрогнулась вся хлипкая мельница, означал, что кто-то из зверей решил пойти на таран. Дара поняла, что переговоры не задались, раздался звук разламывающихся досок, затем она  выпустила болт. Но в этот раз никакого животного визга – видимо, промахнулась. Или наоборот завалила с одного выстрела? Но даже если и так, это нам не особенно поможет…

– Поделишься ножами? – крикнула наемнице, уверенная, что у нее при себе не только арбалет.

– Нет!

– Ты одна собралась держать оборону?

– Да!

Ну и упрямица… Пошарив среди ящиков, нашла какой-то металлический обломок – то ли бывшая кочерга, то ли еще какая-то утварь. Но лучше, чем ничего.

Дара снова стрельнула, ранила кого-то. А волки ломились в двери, скреблись в стены.

Получится ли простоять до рассвета? Да и превратятся ли наши противники в людей с первыми лучами солнца? Сущность вервольфов весьма загадочна – Грир однажды от одного только моего стона обернулся волком… Где он интересно? Но помощи от безумного герцога ждать не стоит. Точнее стоит, но не нам с Дарой. Я представила, как огромная черная туша с размаху бросается на мельницу и разносит ее в щепки, а потом в два клацанья челюстей дарит паре беспокойных женщин вечный покой.

Поднялась к Даре, посмотрела на ее сосредоточенный профиль. Она целилась в особенно ретивого волка, который начал делать подкоп.

– Мы в заднице, – сказала наемница, выпуская из арбалета болт.

– В глубокой, – ответила ей с тяжелым вздохом.

– Есть план?

– А «не сдохнуть» – это план?

– Да, очень неплохой. Всегда мне помогал. Жалко только, что стрелы заканчиваются, – посетовала девушка.

– Что ж, тогда трудно будет следовать плану.

Дара хмыкнула и обернулась на меня.

– А я говорила, что надо было валить! – проговорила она задорно. Помирать так с музыкой – это про нее.

– Поздравляю, ты была права.

– Если выживем, пообещай, что сбежим.

– Дара…

– Касия!

– Что?

– Меня так зовут.

Неожиданная откровенность. Кажется, она всерьез готовится к смерти, раз раскрыла свое настоящее имя.

– Хорошо. Касия, послушай, я не смогу все так бросить.

– Тебя ничему жизнь не учит, да? – девушка стрельнула в крупного зверя, атаковавшего дверь. Тот отступил, но ранение – болт прошил шкуру в районе лопатки – явно не смертельное. – Я же вижу, что ты стала совсем идиоткой с этим герцогом.

– Ты права, но…

– Да никаких но, родная. Тебе нравится с ним трахаться, а это значит, что и влюбиться недалеко.

– А вот тут ты ошибаешься, – ответила, стиснув зубы. – Мне плевать на Грира. Ты же говорила, что он больной на голову.

– А ты говорила, что и сама не многим лучше.

Дара очень метко швырнула нож, он вонзился в глаз оборотня, тот упал и, дернув пару раз лапами, выпрямился в струну. Если выберемся, то такое количество трупов трудно будет объяснить, если свет солнца вернет им людской облик.

– Я не могу ничего обещать, прости.

– А и ладно, – с деланым равнодушием ответила наемница. – Делай что хочешь, мне все надоело.

– Жалко, что прямо с этого момента нельзя все бросить, да?

– Аха… – и снова безукоризненно точно острие ножа воткнулось в раскрытую волчью пасть. Моя смертоносная девочка!

– Дар… Касия, спасибо, что пришла за мной, хотя делать этого не стоило.

– Пожалуйста. Но учти, – она ухмыльнулась, – я увольняюсь. Сегодня последний раз, когда я тебе помогаю.

Внизу раздался грохот, и сердце упало куда-то в район пяток. Все внутри похолодело: они смогли прорваться. Наемница громко выругалась и развернулась к лестнице. По ней один за другим серой живой цепью поднимались волки. Звериные глаза светились яростной злобой. Я огрела первого по голове огрызком кочерги, но тот только тряхнул башкой.

– Сдохните, твари! – Касия метнула один за другим три ножа. Потрясающая точность!

Я стояла у лестницы и обломком металла лупила с исступлением по каждой шерстной макушке, однако помогало это мало. Особенно когда вервольфы раскусили нашу тактику. Следующий волк не поднимался, он практически летел. Первым огромным прыжком преодолел лестницу, уклонившись от моего удара, вторым приблизился к наемнице, которая выхватила еще один нож – кажется последний – и готовилась его бросить, а третьим навалился саму на Касию. До того, как мощная шерстяная фигура скрыла от меня лицо подруги, увидела на нем не удивление даже, а любопытство.

Время замедлилось в тот момент, когда мощные лапы опустились на грудь девушки, и она, теряя равновесие, стала падать назад. Спина ударилась об хлипкую деревянную стену, которая не выдержала двойного напора и с обреченным хрустом проломилась. Наемница и волк полетели вниз, на улицу, где собиралось все больше и больше тварей.

Я, забыв об остальных врагах, стремящихся наверх, бросилась к проему, и увидела распластанную на спине фигурку подруги, над которой нависает оборотень. Она, наконец, нашла для последнего ножа цель: лезвие воткнулось в шею, на девушку хлынула кровь – попала в артерию. Моя малышка никогда не промахивается… Вервольф взвыл от боли, но, теряя силы, решил напоследок забрать жизнь у противницы… Меня охватило чувство нереальности происходящего, когда мощные челюсти сомкнулись на шее Касии.

– Сдохни, чертова тварь! – выкрикнула, прыгая вниз на пожухлую траву, готовая голыми руками бороться с серым монстром. Упала неудачно, острая боль пронзила ногу. Однако до ног ли сейчас? Впилась пальцами в шкуру волка, но он был уже недвижим и мертв. Подруга, погребенная под его телом, хрипло дышала, вся в крови – чужой и своей.

– Теперь мы точно в заднице, – с трудом проговорила она.

Сердце защемила та боль, которой не испытывала очень давно. Я знаю, как умирают люди, видела это больше сотни раз. Сейчас Касия уходила.

– Все будет хорошо, – соврала ей, но голос предательски дрогнул.

– Да черта с два…

Упала рядом с умирающей наемницей на колени и приникла к ее холодеющим губам с поцелуем. Тело ее била дрожь, руки скрутила судорога.

– Ты лучшее, что было в моей жизни… – сказала тихо, а потом прошептала на ухо свое настоящее имя. Но не уверена, что она успела его услышать.

Жди меня на том берегу, если за пеленой жизни есть что-то кроме вечной тьмы. Мне тоже осталось не больше минуты.

21. Убей меня

Стояла рядом с мертвым телом подруги и тушей серого волка, не боялась сама принять мучительную смерть, жаждала избавления от этой жизни. Оборотни окружили, но не нападали, поводили носами, щерились, обнажая острые клыки.

– Ну, чего вы боитесь, твари? – обвела взглядом злобные морды. – Чего ждете?!

Продолжали стоять, готовые к атаке, но не решающиеся на нее. Я нагнулась, с чавкающим звуком вытащила из шеи убитого волка нож – очень сомнительная самооборона, конечно, но хотела умереть с тем же достоинством, что и Касия.

– Кого забрать с собой в ад?! – прокричала, поднимая глаза к начавшему светлеть небу. – Вы же все равно не выпустите меня отсюда, верно? Так хватит медлить!

Это словно стало для врагов командой, одна из серых теней метнулась в мою сторону, я взмахнула ножом, но лишь легко мазнула им по шкуре летящего зверюги. Возможно, даже до кожи не добралась. Огромные тяжелые лапы ударили в плечи, и я, продолжая до боли в пальцах сжимать рукоять нехитрого оружия, рухнула на спину рядом с мертвой наемницей, в открытых глазах которой застыло недоумение. Оскалившаяся морда вервольфа висела надо мной, зловонная слюна капала на щеки.

– Давай же, убей меня, падаль, – прошипела зло, приноравливаясь, как бы ударить оборотня, чтобы забрать его с собой в могилу.

Зубы клацнули всего в сантиметре от горла, когда волка просто снесло, утащило в сторону. Черный зверь с горящими желтыми очами, герцог Грир, не дал оборотню меня убить. Приподнялась на локтях, ожидая сражения двух оборотней, но Ланс одним быстрым движением челюстей прикончил врага – я даже понять ничего не успела, а серый вервольф уже истекает кровью, скулит и сучит лапами по воздуху. Длилась агония не больше минуты, оборотень, издав странный хрип, затих. Остальные, поджав хвосты, стали отступать.

Грир обошел меня по кругу, словно очерчивая территорию, за которую нельзя заступать, затем встал передо мной. Глаза смотрели со страшной злобой. Неужели он убил одного из своих только для того, чтобы  иметь удовольствие самому прикончить меня, свою непослушную домашнюю зверушку?

– Да к черту все! – я отбросила нож и с трудом – тело после падения ныло болью – встала на колени перед герцогом. – Вот она я. Сожрите меня, герцог, если так угодно.

Он издал пронзительный вой, от которого заложило уши, издалека как-то несмело подвывали и остальные. С Гриром вновь стала происходить жуткая метаморфоза, его скелет ломало, кости гнулись, плоть меняла форму, шерсть на теле исчезала. Он принимал человеческий облик. Волчий рев застыл и оборвался в рассветном воздухе, а передо мной уже стоял обнаженный мужчина.

– Эстер! – крик пронесся над деревней, над верхушками древних сосен. Голос был человеческим, но в нем звучал звериный рык. Я сжалась, ощущая, как тело пронзила дрожь.

– Да, герцог? – прошептала сломленным голосом.

– Вы меня очень разозлили, – он смотрел тем же волчьим взглядом, бушующем ненавистью.

Неудивительно. Сегодня, точнее уже вчера, отправившись за ним, я совершила страшную ошибку, ценой которой стала жизнь подруги. А теперь – возможно, и моя.

– Я заслужила смерть, Грир, – подняла на него прямой взгляд. – Убейте меня, если угодно. Отдайте своей стае.

Сейчас и правда готова была и даже желала прекратить свое существование. Такое наказание я бы хотела за то, что не уберегла самое дорогое, что имела.

Губы герцога искривились в злой ухмылке, он отвесил мне пощечину такой силы, что я не устояла на коленях и снова рухнула на спину. Было больно, во рту почувствовала вкус крови, но обреченность и безразличие стали мне анестезией. Я просто замерла, глядя вверх. Какое светлое небо… Вид на подсвеченные первыми лучами солнца облака закрыло искаженное яростью либо оборотня.

– Вам придется за все ответить, мисс Саттон.

Облизнула пересохшие губы, глядя в волчьи глаза человека. Ничего не стала говорить. Бей, заставь страдать, пусть это станет искуплением.

Рывком Грир поднял меня, тряхнул как тряпичную куклу и поставил на ноги. Я стояла, пошатываясь, готовая к еще одной пощечине, и она не заставила себя долго ждать. Ланс ударил наотмашь, я снова не смогла устоять, на этот раз падение стало мягким – я обрушилась на еще теплое тело убитого подругой оборотня. Когда распласталась на нем, почувствовала, что труп меняет форму прямо под моей спиной, шерсть исчезала, оставляя обнаженную кожу. Сегодня ночью мы убивали не волков, а людей.

Герцог вновь поставил меня на ноги.

– Что, лежачих не бьют? – засмеялась я хрипло и сплюнула на дорожную пыль накопившуюся во рту кровь. – Вы просто джентльмен, Грир.

– Вам весело, Эстер? – надменно спросил Ланс, схватив меня за горло.

– Пожалуй, – ответила сдавленным голосом, заглядывая в янтарные глаза. – Вы, кажется, тоже не скучаете.

– С вами всегда очень интересно, мисс Саттон.

Ланс, ты так вежлив на словах и так безудержен в своей сумасшедшей жестокости, что этот контраст пугает посильнее, чем звериные клыки, которые ты умеешь выпускать.

– Рада составить приятную компанию, – прохрипела из последних сил.

– Теперь это удовольствие станет для вас вечной обязанностью.

Еще один удар герцога оказался крайне болезненным, а следующий заставил мир исчезнуть.

22. Помни, чья ты

Вокруг царила непроглядная темнота, я лежала на спине на чем-то каменном и не могла пошевелиться, руки и ноги удавалось сдвинуть лишь на пару дюймов. Запястья обнимал холодный металл, в щиколотки впивались веревки. Грир вернул меня в свою тайную комнату, и на этот раз был предусмотрительней. А вот убивать не захотел. Жаль. Впервые за много лет мое очерствевшее сердце болело, трескаясь и распадаясь на куски.

Нарушив одно из главных правил наемников – не привязываться ни к кому, я еще лет пять назад обрекла себя на муку потери. Все умирают, а иногда – из-за тебя, и от этого еще больнее. Не оборотни, не герцог, а я – главная причина гибели Касии.

Сейчас все равно, что Грир сделает, какое наказание придумает за непослушание, за истребление волков его стаи, никакая изощренная пытка не станет больнее, чем ноющая рана в сердце.

Он пришел через пару часов после моего пробуждения, хотя уверенной быть не могла – во тьме, в тишине, спрятанная от всего мира, плохо ориентировалась во времени. Возможно, в своих безрадостных думах о Касии, перемежающимися с мечтами о смерти, я провела не больше двадцати минут.

Грир зажег свечи, и даже от их тусклого сияния, глаза, привыкшие к черноте, пришлось зажмурить, поэтому видеть герцога я не могла. И не хотела. Неприязнь к нему сменилась безразличием. Лучше бы оборотень вообще решил, что я по-прежнему без сознания, говорить с ним не хотелось.

Однако жгучий и громкий удар хлыста, такой неожиданный и болезненный, заставил раскрыть себя. Он пришелся на грудь и живот. Я выдохнула с тихим стоном, дернулась, и от этого чуть не вывихнула затекшие руки, которые едва чувствовала, в ноги еще сильнее впилась веревка.

– Здравствуйте, Эстер, – поприветствовал Грир, проводя жесткими пальцами по горящей линии, оставленной на теле хлыстом. – Не буду интересоваться тем, как вы провели день, едва ли он был насыщен событиями. У меня есть вопросы поинтереснее.

Его левая ладонь почти нежно скользнула по животу и груди, а правая рука продолжала сжимать хлыст.

– Вы очень непростая женщина, Эстер. Мне импонирует ваша загадочность, но у вас слишком много скелетов в шкафу.

Грир провел тыльной стороной ладони по моей щеке и заглянул в глаза.

– Напрашивается множество вопросов. Что вы делали в лесу ночью, хотя вам было вполне ясно сказано, что замок покидать нельзя, иначе придется пожалеть? И почему с вами была моя служанка? И какого черта она перестреляла дюжину человек?

Герцог сел рядом на каменную плиту и стал ласкать мою грудь. Голова и так кружилась, а сейчас его внезапная нежность пробудила томление, которого я никак не могла ожидать здесь и сейчас.

– Что же вы молчите?

Я прикрыла глаза, концентрируясь на ощущениях, зарождающихся внизу живота. Хоть что-то приятное, черт возьми…

– Тогда придется заставить вас заговорить.

Удар хлыста пришелся на бедро, которое и без того болело – видимо, в ночь полнолуния я как-то повредила ногу. Даже не помню, как это произошло. Тогда на мелочь вроде раны трудно было обратить внимание. Мой крик боли перешел в тонкий скулеж, когда увидела, что Грир заносит стек для нового удара.

– Только не по ноге! – взмолилась я, внутренне сжавшись в комок.

– Говорите правду, Эстер, и мне не придется делать вам слишком больно. Насчет остального обещать не могу.

– Хорошо, – прошептала одними губами.

– Начнем с простого. Кто вы?

– Эстер Саттон, дочь баронета, журналист, – отозвалась тихо.

– Неправильный ответ, – от размашистого свистящего удара хлыста задергалась не только я, заколебалось даже пламя свечи, стоящей рядом со мной.

Спасибо, что не стал бить по ноге, Грир. Если я когда-то приду к исполнению своего задания и буду тебя убивать, то припомню, что ты внял моей просьбе, и не стану выпускать кишки пока ты еще дышишь.

– Кто вы?

– Меня зовут Эстер Саттон. Мой отец – Шон Саттон, баронет из Тилата, – повторила, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– Зачем вы так со мной? – усмехнулся Грир, рука его ласкала внутреннюю сторону бедер. – Правду говорить легко и приятно. Скажите же мне ее.

Не дождешься!

– Кто вы? – хлыст обрушился на горящую кожу.

– Я Эстер Саттон.

Снова боль от удара пронзает тело.

– Кто вы на самом деле?

– Эстер… Саттон…

– Какая же вы упрямица.

Я тяжело дышала, с трудом фокусируя взгляд на Грире.

– Почему вы мне не верите? – спросила хрипло.

– Потому что у меня нет поводов доверять вам, – ответил он ровным голосом.

– А у меня нет поводов лгать, – пробормотала и замерла, увидев занесенный надо мной хлыст. – Я могу рассказать все, о чем попросите.

– Как вас зовут?

– Эстер Саттон, – напряглась, готовая к наказанию.

– Не, – хлесткий удар и мой вскрик, – правда, – еще один.

Стонала, стиснув зубы. Если бы не путы, то наплевала б на все и набросилась с намерением убить.

– Я Эстер Саттон, Грир, – просипела, отдышавшись.

Сама уже в это поверила, и буду отстаивать до самого конца. Его конца. Зародившаяся вновь злость на герцога заставила забыть о желании собственной гибели. Напротив, я представила сладкое упоение, которое испытаю, когда по моей вине не станет жестокого оборотня, и изобразила улыбку.

– Но для вас могу стать кем угодно.

Например, смертью.

– Но что же вы делали в лесу, – оборотень сделала многозначительную паузу, – Эстер?

Он отчаялся, видимо, выпытать мое имя. Но я бы все равно не сказала, сколько бы ни размахивал кнутом. Оно далеко запрятано в моем мозгу и губы давно не произносили его, если не считать ночи полнолуния. Эти четыре простых слога казались чужими и далекими, однако охраняла я их как главное сокровище. Только мою ценность, которая важнее денег, замков, титулов.

– Поехала туда, чтобы помешать служанке вас убить, – пока лежала здесь одна в темноте, у меня было время придумать ответы на вопросы, которые наверняка интересуют герцога, однако голова соображала плохо, поэтому на свет родился несвязный бред.