Детектив Бестужев. Вечера на хуторе близ…

– Какого, какого капитана?

– Моргана, Алексей Васильевич, Моргана! Был такой пиратский капитан в средневековой Англии, который грабил корабли богатых испанских торговцев, а потом спрятал свои сокровища на некоем необитаемом острове. С тех пор не одна тысяча авантюристов ищет эти сокровища, лелея надежду стать богатыми в одночасье, – однако я сказал это вполне серьёзно, хотя тянуло на ржачную шутку. Подполковник бы не оценил.

– Так вот. Если связать указанные факты с данными слухами, то становится понятно, что убить его могли только тут, и мотив для этого тоже можно найти, не стараясь высосать его из пальца, потому что он на поверхности, – я сделал многозначительную паузу.

– И какой? – подполковник аж привстал со своего кресла.

– Не поделили найденные сокровища Алексей Михайлович.

– Вы полагаете что они что-то нашли? – подполковник с сомнение покачал головой.

– Я в этом уверен! Незадолго до своей пропажи, Василий предлагал тётушке Аграме купить некие кольцо и серьги из старинного золота с массивными камнями. Он их ей даже показывал. Форма ювелирных изделий, их обработка, огранка камней указывают на то, что это старинное золото, не новодел. Сегодняшние ювелирные изделия тонкие и камешки мелкие, видны только в сильную лупу. То, что это старинное золото тётушка подтверждает, Вы сами знаете, кем она была и такое золото видела не раз, и не два в своей жизни. Во всяком случае такие изделия в свободной продаже отсутствуют.

– Ну, скажем, весьма смутный мотив, – подполковник покачал головой.

– Если сидеть на попе ровно, и ничего не делать, то это будет смутное напоминание о лени! А вот если всё же предпринять некоторые действия, то очень может быть, что появится ниточка, которая приведёт к разгадке.

– И что же вы предлагаете сделать? – подполковник с сомнение посмотрел на меня.

– Для начала Алексей Михайлович, возбудить дело, благо первичные материалы уже есть и их достаточно для того, чтобы хотя-бы начать поиски пропавшего при неизвестных обстоятельствах жителя поселка Василия Савицкого. Вторым шагом, пригласить понятых, медиков, экспертов, и на основании даже призрачных подозрений, основанных на наших заявлениях, которые по большому счету Вы должны проверить, раскопать эту кучу строительного мусора! А мы уверены, что тело там, иначе зачем было валить всю стену, приложив для этого недюжинные трудовые усилия? И третьим шагом, найдя тело, переквалифицировать дело на статью «убийство» и начать нормальное расследование. Ну, а дальше Вы сами знаете, что надо делать, – я замолчал.

– Все это очень занятно Максимилиан Викторович, но, есть масса условностей, которые не стыкуются в этом деле. Да даже элементарно, для всех этих действий нужно время и согласование с вышестоящим начальством. Например, экспертов у нас нет. Придётся их заказывать в области. А они и там нарасхват. Когда эксперты к нам смогут приехать, ещё бабушка надвое сказала. А следом и вскрытие, и полная экспертиза тела, тоже временной промежуток будьте – нате. И дальше что? Начинать копать все окружающие леса в надежде лет через «цать» найти этот клад? – подполковник отрицательно помахал головой.

– Ну, ну, ну Алексей Михайлович, мы то с Вами знаем, что это не так, и даже знаем как, но как видится – не хотим!

– Согласен, можем. Но это сложно, заморочно и долго. Для этого нужны силы и средства, а у нас их нет!

– Поэтому мы сидим сложа руки и просто ставим галочки напротив пунктов планирования мероприятий, – я возмущенно махнул рукой.

Подполковник встал и зашагал по кабинету. В эту минуту я понимал его трудности, но даже не думал входить в его положение.

Каждый раз, входя в чьё-то положение, мы идём на сделку со своей совестью. Сколько раз я это делал, каждый раз потом все возвращалось бумерангом мне же. Нет уж, увольте.

– Ну вот что, Максимилиан Викторович. Я Вам запрещаю что-либо предпринимать до тех пор, пока следователь не примет какое-то решение. Да и вообще, мы правоохранительная структура, и это наша прерогатива вести следствие, а Вы просто гражданин, хотя и с определённым потенциалом.

– Так-то это так. Но Вы забываете, что ставил Вас на это место подполковник – народ, для того, чтобы Вы охраняли мирную жизнь граждан. А Вы охраняете эту жизнь только на бумаге. Если Вы знаете, а я уверен, что знаете Уголовный Кодекс, там есть статьи про бездействие правоохранительных органов. И любая прокурорская проверка это выявит мгновенно. А проверка поверьте мне, будет не местная, а скорее всего приедет даже не из Киева.

– Вы мне так витиевато угрожаете? – подполковник нахмурил брови.

– Увы, Алексей Михайлович, но нет. Я военнослужащий министерства обороны, и, если не дай Бог что, дело будет передано в военную прокуратуру, а как известно, военная прокуратура не подчиняется территориальным органам, а исключительно вышестоящему прокурору, который занимает должность заместителя генпрокурора Союза, так что, откуда придёт проверка, сами понимаете, лежит на поверхности.

– В таком случае, я вынужден Вас арестовать, для Вашей же безопасности, суток эдак на 15, пока Вы не решите уехать восвояси из нашего поселка.

– Вы себе льстите Алексей Михайлович, ничего Вы не можете, ни арестовать, ни даже задержать меня. Для этого нужна очень веская причина и ордер, подписанный местным прокурором. Но прокурор Вам ордер не подпишет, будь он хоть сто раз ваш друг, по той же причине по которой Вы не можете меня арестовать. А попытайся Вы подделать документы или притянуть дело за уши, это станет известно буквально сразу, и Вы опять попадаете под пресс этого же самого правосудия от имени которого выступаете. Так что у Вас только один выход – исполнять закон! Попытка по формальным основаниям уйти от исполнения долга, закончится печально, и дело даже не во мне, да Вы и сами это прекрасно осознаете, -я легонько стукнул кулаком по столешнице.

– И кругом то Вы правы, Максимилиан Викторович. Всё предусмотрели, кругом обставились, хорошо подготовились к нашей встрече. Знаете, в чем беда сегодняшней правоохранительной системы? – подполковник погладил свой подбородок.

– Нет. Надеюсь Вы подскажете, я ведь не служу в ней, – отреагировал я.

– Беда и главная проблема в таких как Вы, грамотных, знающих, правдорубах, которые везде ищут исключительно светлые тона. А жизнь она разноцветная, и очень часто в ней превалируют именно серые или даже черные цвета.

– У Вас, Алексей Михайлович, от длительной службы в правоохранительной системе развилась профессиональная деформация сознания. Вам пора менять работу или уйти на пенсию, если не хотите в глубокой старости страдать от психических проблем, – и в этом я абсолютно уверен продолжил я мысль про себя.

– Уйдешь тут с вами. Уже как в той поговорке: «Не до жиру, быть бы живу». Я вот одного не понимаю? Чего Вы вцепились в это дело как бульдог мертвой хваткой? В конце концов Вы в отпуске, кругом лето, девушки, речка, пиво, кооператоры? Неужели всё это меркнет перед возможностью раскрыть пустяковое дело?

– Ну, для Вас оно может и пустяковое. А для матери потерявшей сына – это вселенское горе. А в целом, Вы сами ответили на свой вопрос Алексей Михайлович. Я военный и для меня существует только две крайности: правда и неправда! Полуправды быть не может. Опять же, если привести тут ещё одну народную пословицу: «нельзя быть немножко беременной», это однозначное состояние, или да, или нет! Я обещал этой женщине помочь найти сына. И для меня, исполнить своё обещание – святой долг! Я ведь с Ваших же слов не носитель многоцветья мнений – я улыбнулся, – В конце концов, в разноцветном обществе должны быть и крайности, иначе общество не развивается.

Подполковник утвердительно покачал головой.

– Ну что-ж, я в принципе чего-то подобного от Вас и ожидал, и не особо верил в успех этого начинания. Ваше право интересоваться и поступать так, как считаете нужным. Единственно хочу предупредить: если будете мешать правоохранителям, я буду вынужден обратиться к прокурору за ордером о выдворении Вас по месту постоянного жительства.

– Ну что-ж, товарищ подполковник, значит война! – я встал, собираясь выйти.

– Сядьте! Я ещё не все сказал, и собственно для этого я Вас сюда и пригласил, так что разговор только начался, до этого мы с Вами только тренировались, – подполковник достал из шкафа три стакана в мельхиоровых подстаканниках, откуда-то из боковой ниши вытащил горячий чайник и налил всем чаю. На столе появилась ваза с конфетами, и мы все дружно занялись шуршанием фантиков и хрустом карамелек с повидлом. Да уж, шоколад, который появился в каждой торговой точке, к чаю как-то не очень. А вот карамельки, ммммм!

– Когда-то давно, когда я только-только закончил школу милиции, будучи на своей первой офицерской должности, отказал одному партийному клерку, маленькому такому клерку, в возбуждении уголовного дела против двух работяг, с которым он что-то по взрослому не поделил. Пришел он от начальника следствия области. Я был такой же категоричный как Вы, людей делил на своих и предателей. Меня даже собственный начальник пытался убедить, что надо быть гибче, смотреть ширше, копать глубже.

Смешно, но тогда я был счастлив и полон планов, несмотря на то, что мне пригрозили увольнением, разрушением карьеры и так далее. Я открыто послал клерка, дело закрыл. А когда меня начали прессовать, просто перевёлся в сельскую местность, где был страшный недобор кадров и спокойно продолжал служить.

Женился, родились дети, потом выросли, сами создали семьи. Но в жизни не все всегда гладко, бывают и ухабы, а иногда и горы.

Дочка возвращалась ночью из Херсона, и на трассе столкнулась со служебной «Волгой» обкома. Машина в хлам, дочка цела, но сильно порезалась, ногу сломала. В «Волге» никто не пострадал, удар шел по касательной и Жигули просто смял двери со стороны водителя и заднее крыло. Водитель «Волги» был пьян, а с ним и два его дружка, в таком же состоянии. Я не успел приехать вовремя, меня поздно предупредили, и когда я приехал на место, там уже был начальник областного ГАИ, представитель обкома, начальник гаража обкома, «скорая помощь». Я подошел к водителю «Волги», а от него разило так, как будто его поливали самогоном. Двое других были не лучше. И ни у одного из них ни царапины. Наряд ГАИ добросовестно выполнил свою работу, заполнил и подписал протокол, из которого следовало, что вина за аварию полностью на водителе «Волги», который не справился с управлением автомобиля и выехал на встречку. Там шоссе было пустое, как его на встречку то выбросило, до сих пор понять не могу. Ну да ладно, – подполковник долил себе кипятка в стакан и продолжил.

– Подписали протокол и разъехались. А на следующий день всё началось. Против дочки возбудили уголовное дело за покушение на жизнь второго секретаря обкома. Самого чиновника в машине небыло, но какое это имеет значение для следствия, если это его служебная машина? По имевшимся в деле документам, водитель был трезв, и с ним в салоне никого небыло! А 20-летняя девочка за рулем тройки «Жигулей» специально врезалась в служебную «Волгу», и только «мастерство» водителя уберегло машину от тяжелой аварии. И никакого значения то, что я сам там был и видел своими глазами всех этих водителей, представителей, гаишников. Все отводят глаза и только бубнят: «Извини Михалыч».

В общем, дочке грозило до 15 лет за акт терроризма. Я тогда за месяц поседел. А потом, позвонил мне из Киева однокашник по школе милиции, я, то да се, горе такое. А он возьми и брякни: «Неправильно ты живешь Михалыч, тебе бы дружбу вести с нужными людьми, а ты дружбу водишь с законом». В общем, дал он мне нужный телефон, связал с нужным человеком. Тот за деньги вывел меня на высокопоставленного чиновника из ЦК республики. Ну, насколько он там высокопоставленный я конечно даже сейчас не знаю, но телефон был цековский, зуб даю.

Позвонил он мне вечером, как раз я собирался домой, как зазвонил телефон отдела. И напомнил он мне все мои понты и отказ возбудить дело, и матерные ругательства, и отъезд в глубинку.

Я тогда был готов всё что угодно сделать, чтобы девочку свою спасти. В общем, согласился я на него работать, на этого цековского хмыря.

Дело замяли быстро. Уже через день, позвонил следователь и сообщил что дело закрыто за неимением состава преступления. Дескать, гаишники что-то там напутали при замерах, и теперь авария выглядит по-другому и КГБ больше этим делом не занимается. Обкомовские потребовали восстановить «Волгу» за свой счет. Ну какие это затраты по сравнению с тем, что доченька моя будет свободна? В общем, на радостях я больше и не заикался ни о чем. Восстановил я за свой счет эту злосчастную «Волгу», но с тех пор жил под колпаком.

Обращались ко мне по этому каналу не часто, в основном по каким-нибудь кадровым вопросам, там милиционера взять на службу, а потом перевести с повышением, где-то документы организовать нужным людям. Я понимал, что всё это незаконно, но каждый раз вспоминал о своей доченьке и молил Господа о том, чтобы все было хорошо.

Полгода назад, прислали мне из Киева как раз на вакантную должность начальника следственного отдела этого майора. Но, прислали с кучей условий, что он временно, и что мне надо его «просьбы» выполнять. Майор был странный, да и наглеть начал с первого дня службы. Я пытался его поставить на место, но… он пожаловался и мне из Киева позвонили.

Мне осталось два месяца до пенсии. Да. Всем говорю, что чуть больше года, но на самом деле два месяца, после чего могу написать заявление о выходе на пенсию и доработать до конца года, или может ещё один год. У нас в сельской местности, где до сих пор кадровый голод, это нормально. Поэтому я не стал лезть в бутылку, а просто смирился с неизбежным, – подполковник собрал стаканы и вынес их в соседнюю комнату. Вернувшись, он продолжил:

– Почему майор всеми силами пытается закрыть это дело я не знаю. Есть разные пути затянуть его и в конце концов закрыть. Но ему надо сразу и сейчас. Я подозреваю, что с этим делом связаны серьёзные дела или события, не зря его отправили именно сюда, майора на капитанскую должность. Им очень сильно нужен здесь свой человек и именно сейчас. Для чего не знаю и даже предположить не могу. Я хочу спокойно дожить до пенсии и просто уйти, поэтому никуда влезать не стану. Если это крупное экономическое преступление – это дело КГБ. Вряд-ли дело идёт об измене Родине. Мы тут, в жопе мира, никому не нужны, да и стратегических объектов у нас никаких. Так что надежда на спокойную старость у меня все-таки есть.

Что касается тебя Макс, я боюсь, что все не так просто. Ты ему очень сильно мешаешь. Я видел его лицо, когда он говорил о тебе. Это не злость, это ненависть. Я не знаю, где ты ему дорогу пересёк, но …я знаю людей, я всю жизнь с людьми работаю, поэтому этот типаж мне доподлинно известен. Он постарается тебя отстранить, или, что ещё хуже, убрать. Сейчас нанять пьянчужку или наркомана, который пырнёт ножом за дозу, проще простого, даже в нашем занюханном краю. Так что будь осторожен, не подставляйся, а ещё лучше, ходи всегда с кем-нибудь, не дай ему шанса, – подполковник сделал паузу, пристально посмотрел на меня и продолжил:

– Я влезать в это дело не буду. Мне край, и я хочу выйти из игры целым и счастливым пенсионером. У меня уже любимые внуки, которые меня каждый вечер ждут со службы. Я не оправдываюсь, просто никто не знает, что будет завтра, а мне хочется спокойно встретить старость, – и подполковник посмотрел мне в глаза, открыто, честно.

– Алексей Михайлович! Я не надеялся на такой результат. Думал, что в лучшем случае расстанемся недружелюбно, а скорее всего противниками. Да, я понимаю, какой я, курсант, для вас противник, – я улыбнулся.

– Ну это ты зря Макс. Ты обладаешь парадоксальным мышлением, и логика у тебя встраивается автоматически, даже применять не надо. Это нам, простым смертным надо всегда следить за логикой событий. Так что противник ты серьёзный. Тебя можно задавить только по беспределу, да и то не в «физике», потому как по «физике» ты любому моему милиционеру дашь фору сто очков вперёд.

– В общем так. Сейчас с постными лицами выходите из моего кабинета и идёте домой. Помни о моём предупреждении. Считай, что ты уже на войне, только война у тебя тайная, но любой встречный незнакомец, особенно в безлюдных местах, может оказаться твоим киллером. Ну а я, скажу, что договориться не удалось, но ты обещал, что скоро уедешь. Может быть, он оставит тебя в покое, в надежде, что с твоим отъездом всё само собой устаканится.

Глава 5

Проснулся я поздно. Было уже пол одинадцатого, когда по загремевшим на кухне кастрюлям, понял, что день начался и пора вставать, а то останусь без завтрака, а самому что-нибудь приготовить влом.

– Доброе утро тётушка!

– Доброе Макс. Я тебя разбудила?

– Да нет. Я уже сам проснулся, обед же скоро, а я не завтракал, непорядок. У меня со времён срочной службы привычка – обязательно съесть и завтрак, и обед, и ужин, потому что в любой момент могут куда-то послать и поесть будет уже некогда, да и нечего, как собственно и поспать.

– Ну, тогда садись за стол. Сегодня у нас на завтрак сырники со сметаной. А сметана домашняя, такой вы там в своих городах не едали, – тётушка рассмеялась задорным смехом.

– Ну, мы в городах много чего не едали и даже не видели. Например, сестрёнка моя Валя, она до сих пор верит, что в деревне булки на дереве растут, а колбаса прямо батонами на свинье, так что мы в этом смысле ментально девственно чисты, – я рассмеялся своей шутке.

В это время в коридоре зазвонил телефон.

– Тётушка, там твой музейный аппарат разрывается в трелях бессмертной музыки, – я показал пальцем в сторону коридора, где на тумбе торжественно восседал черный эбонитовый телефонный аппарат времён октябрьской революции.

Минуты две тётушка шла, потом раздалось её: «Аллё».

Ещё через две минуты тётушка вернулась и в дверях глазами показала мне на коридор:

– Филимонов, тебя.

Я все сразу понял, и пошел слушать Филимонова.

– Здравия тебе братишка, – Филимонов не стал долго рассусоливать, сразу перешёл к делу.

– Значит слушай. Твой вещдок пропал! Мешок, в котором он был, на месте, в ящике для вещдоков, но внутри ничего нет. Кто брал, куда дели – никто ничего не знает. Но это не всё. Папку с заявлениями и первыми протоколами, секретарь по ошибке уничтожила по акту. Формально в приказе стоит подпись Михалыча, но пол отдела умеет за него расписываться, в нашей деревне всегда упрощенно относились к некоторым вопросам, и, если Михалыча не было на месте, ставили подпись за него, конечно заранее предупредив самого Михалыча. И вот теперь, папку уничтожила секретарша, как положено по акту, который аккуратно подписала и пришила, вместе с приказом об уничтожении списанных документов.

Я узнал случайно. Зашел с утра в отдел, а там скандал в самом разгаре. Майор сидит в углу и делает вид, что его это не касается, он с этими документами не работал. Михалыч на всех орёт, делает вид что серьёзно озабочен. Ну и отдел делает вид, что оправдывается. Но факт остается фактом – дело сожгли, вещдок пропал! Отсюда вывод, дело ооочень серьёзное! И тебе надо быть вдвойне осторожным. Если всё это в наглую вот так, боюсь, они попытаются тебя устранить. Да, насчет телефона можешь не беспокоиться. У нас нет технической возможности прослушивать телефоны, так что даже при очень сильных хотелках – это невозможно. Надо заранее согласовывать время с областным управлением, получить ордер прокурора, а на всё это требуется время. В общем такие вот новостя! Ежели что, звони! Пока.

– Пока, -мда, сказать, что Филимонов меня озадачил, ничего не сказать.

После завтрака я просто лежал на кровати поверх покрывала и думал.

Конечно, там критического количества документов небыло, поэтому нет проблемы их восстановить. Да, для начала надо разобраться с секретарём, с поддельным приказом на уничтожение документов, но… это никто в отделе делать не будет. Тем паче, дела то нет. Точнее пока ещё не возбуждено.

Но почему так нагло? Что, не подождать, не дождаться удобного случая, чтобы «потерять» всё без подозрений? Значит… спешат. Ой спешат! Что-то у них там случилось и они начали действовать несмотря на опасность допустить серьёзные ошибки! Но что? И где найти эту информацию?

По всему получается, что на данный момент единственный подозреваемый в этом деле, с учётом последних событий – майор! Ну, он мне точно не скажет, значит…

Значит надо установить за майором наружное наблюдение и посмотреть с кем он встречается, может подслушать о чём они говорят? М-да. Лиха беда начало называется.

Надо подумать, как замаскироваться, чтобы не вызвать подозрений и не попасться на глаза самому майору, или возможным понятым, агентам, или кто там ещё в деревнях, работающих на милицию. А ведь, у него, как оперативника, практически алиби по встрече с кем угодно, – это называется работа с агентурой! Черт. Час от часу не легче.

Так, надо собираться, нечего валяться, работать надо. Если и пойдёт майор на встречу с агентурой, то сегодня. Именно сегодня, пока в отделе разборки. Они спешат, и времени у него на ожидания нет. Значит, под сурдинку скандала – встретится с агентами и возможно раздаст некие указивки. Методом чтения по губам я не владею, так что узнаю минимум, с кем встречается и возможно удастся подслушать хоть что-то. Но и это уже немало. Раздался телефонный звонок.

– Тётушкаааааа! Телефон!

– Макс, возьми трубочку, у меня руки грязные, я пока вымою и подойду.

– Хорошо, – я встал с кровати и направился в коридор к телефону.

– «Алло»! -телефон что-то протрещал, потом из трубки вырвался голос подполковника Калиниченко.

– Макс! Я думаю для тебя эта информация будет интересной. Сегодня с утра я запросил сданный тобой вещдок для изучения и мне доложили, что вещдок пропал. Мешок, в котором он был с биркой на месте, а сам вещдок пропал. Но это ещё не всё! На мой запрос дела о пропаже Василия Савицкого, мне принесли акт об уничтожении дела и письменный приказ на уничтожение, подписанный мной…

– Уже знаю!

– Как? Ты уже заимел агентуру в моем отделе? -подполковник удивлённо хмыкнул.

– Нет, я это изначально подразумевал, – соврал я.

– Ну, в любом случае, ситуация ускорилась, так что тебе уже надо быть начеку. Я подозреваю, что охота на тебя уже началась, подполковник не прощаясь положил трубку.

– Маакс! Кто это был? -тётушка так и не успела помыть руки.

– Да так, номером ошиблись.

* * *

– Тётушка Аграма? Ты будешь дома?

– Да, а что?

– Я пойду на рынок, и по дороге зайду в аптеку, может чего надо?

– Да нет Макс, хлеба и молока я уже купила с утра, а больше ничего и не надо.

– Хорошо. Я буду часика через три, ну может чуть раньше, – я натянул на голову новомодную, только появившуюся в городах кепку-блайзер, постучал по карману проверяя на месте ли кошелёк с деньгами, и по привычке посмотрел на часы. Да, уже можно двигаться, народу на рынке уже не протолкнуться. Там и будет мой первый пост наблюдения за райотделом. Майора я помню хорошо, его силуэт даже в отдалении не спутаю. Ну Макс – с Богом!

На рынке было и вправду многолюдно. С началом перестройки выплыло большое количество разных кооперативов, товариществ. И все они что-то производили и этим же торговали на рынках. Ради такого случая, даже законодательство изменили, разрешили на колхозных рынках торговать товарами местного производства. Ну, а как же не воспользоваться этим? Наравне с производственниками появилась и целая прослойка перекупщиков. Не знаю, правда ли, но говорят, в Польше даже в паспортах этим предвестникам дикого восточного капитализма пишут: «шпекулянт». Раньше вся эта категория «новых капиталистов» преследовалась по закону, а сейчас некоторые даже гордятся. Появились новые профессии, типа «бизнесмен», которых раньше быть не могло. Мир менялся, и мы менялись вместе с ним.

Райотдел находился от рынка недалеко, на другой стороне улицы наискосок, поэтому наблюдать за ним было удобно. Я купил стакан семечек, чтобы не отличаться от местных, и натянув кепку поглубже, начал лузгать совсем по-деревенски, выплёвывая шелуху прямо перед собой. Как-то не по себе от этого, но что делать, деревенские привычки они неистребимы, и чуждое поведение сразу бросается в глаза.