Сон в летнюю ночь

Моя царица,Возьмемся за руки с тобой и землюПод спящими заставим трепетать.Теперь опять мы в дружбе. Завтра в полночьТоржественно мы будем танцеватьУ герцога Тезея в пышном замке –И мы его наполним мирным счастьем.Любовников две верные четыТам женятся с Тезеем в то же время –И будут все счастливы и довольны.ПэкВластитель, скоро рассветет:Уж в небе жавронок поет!ОберонМы вслед за ночью полетим,Среди священной тишины,Быстрей блуждающей луны.ТитанияЛететь с тобой готова я;Ты ж мне расскажешь, как случилось,Что ночью здесь уснула яИ вдруг средь смертных очутилась.

Исчезают. За сценой слышны крики охотников.

Входят Тезей, Ипполита, Эгей и свита.

ТезейОдин из вас пусть сходит отыскатьЛесничего. Теперь обряды нашиОкончены. Но так как мы ещеВ начале дня, то милая мояМоих собак музы́ку будет слышать.Спустите всех их к западной равнине.Скорее! Я сказал, чтобы нашлиЛесничего. А мы с тобой, царицаПрекрасная, пойдем на эту горуИ будем там свободнее вниматьЧудесному смешенью голосовМоих собак и эха.ИпполитаПомню я,При мне однажды Геркулес и КадмСпартанскими собаками травилиМедведя в Критском лесе. НикогдаПриятнее я звуков не слыхала.Поверишь ли, не только что кусты,Но небеса, окрестности, ручьиЗвучали все единым, общим криком.Да, никогда не слыхивала яТакого музыкального разлада,Такого упоительного шума!ТезейНо и мои к спартанской же породеПринадлежат: и у моих собакБольшая пасть и шерсти цвет песочный;На головах их уши так висят,Что ими поутру росуСметают; и выгнуты их ноги,Подгрудки же у них как у быковФессалии. И если на угонкуОни не так-то быстры, уж затоИх голоса подобраны друг к другу,Как колокольчики. О, никогдаВ Фессалии, иль в Спарте, иль на КритеОхотничьи рога не возбуждалиСобак, собою столь сладкоголосных!Суди сама, когда услышишь их.Но, тише! Тс! Что это здесь за нимфы?ЭгейМой государь, да это дочь моя,А здесь лежит Лизандер! Вот Деметрий.А с ними и Елена, дочь Недара.Я удивлен, что нахожу их здесьВсех вместе.ТезейДа, они так рано встали,Чтоб майские обряды совершить.Услышав о намерении нашем,Они пришли сюда, чтоб с нами вместеЗдесь праздновать. Скажи-ка мне, Эгей,Не нынче ли срок Гермии назначен,Чтоб выбор сделать?ЭгейДа, мой государь.ТезейПоди скажи, чтоб звуками роговОхотники их тотчас разбудили.

За сценой раздаются звуки охотничьих рогов и крики.

Деметрий, Лизандер, Гермия и Елена просыпаются и вскакивают.

А, здравствуйте, друзья! Ночь ВалентинаУже прошла; а вы, лесные птички,Лишь начали, никак, слетаться вместе?ЛизандерПростите, государь!

Лизандер и прочие становятся на колени перед Тезеем.

ТезейПрошу всех встать.Я знаю, что соперники вы оба:Откуда же согласие такоеМежду двумя врагами? ОтчегоТак ненависть от страха далека,Что с ненавистью спит и не боится.Что дух вражды над ними?ЛизандерГосударь!Я нахожусь в каком-то полуснеИ отвечать вам буду с удивленьем.Но я клянусь, что не могу сказать вамС подробностью, как я попал сюда.Мне кажется – желал бы вам сказатьВсю истину – теперь припоминаю,Как это все случилось… точно так!Я с Гермией пришел сюда: хотелиМы из Афин бежать, чтоб скрыть себяОт строгости афинского закона.ЭгейДовольно, о, довольно! Государь,Вы слышали? Довольно! Я зовуЗакон, закон на головы виновных.Они бежать хотели. О, Деметрий,Они чрез то хотели нас лишить:Тебя – жены, меня – законной волиЖенить тебя на дочери моей!ДеметрийМой государь, прекрасная ЕленаОткрыла мне намерение ихБежать и здесь пока в лесу укрыться.Я в бешенстве последовал за ними;Прекрасную ж Елену повлеклаЗа мной любовь. Но, добрый государь,Не знаю я, какой чудесной силой –А сила здесь какая-то была –Вдруг к Гермии любовь моя исчезла,Растаяла внезапно, будто снег –И я теперь о ней припоминаюКак о пустой игрушке, о которойБезумствовал я в детстве. Вся любовьИ все, что есть святого в этом сердце,Принадлежат теперь одной Елене:Она одна – предмет и радость глаз!С ней, государь, я обручен был прежде,Чем увидал я Гермию; потом,Как будто бы в болезни, эта пищаМне сделалась несносною; теперь жеЯ, как больной в своем выздоровленье,Вновь получил естественный мой вкус.Теперь ее люблю, ее ищу,Теперь о ней вздыхаю и хочуЯ верным ей остаться до могилы!ТезейПрекрасные четы, я очень счастлив,Что встретил вас. Но после обо всемРасскажете вы нам. Тебе, Эгей,Придется подчиниться нашей воле.Пусть с нами вместе эти две четыВ одном навек соединятся храме.Но утро уж почти прошло, и мыНамеренье охотиться отложим.Отправимся в Афины. Три и три!О, праздник наш великолепен будет!Пойдем же, Ипполита!

Тезей, Ипполита, Эгей и свита уходят.

ДеметрийЭто всеМне кажется столь бледным и неясным.Как абрис гор, столь сходных с облаками.ГермияМне кажется, что я на все смотрюРаздельными глазами: предо мноюДвоится все.ЕленаЯ то же ощущаю:Мне кажется, что будто я нашлаДеметрия, как камень дорогой,Который мой, а вместе и не мой!ДеметрийЯ думаю, что все мы спим и бредим.Но не был ли здесь герцог? За собойОн нам идти не приказал ли?ГермияДа,И мой отец был с ним.ЕленаИ Ипполита.ЛизандерОн нам велел идти за ним во храм.ДеметрийТак, стало быть, не спим! Итак, пойдемтеЗа герцогом скорее и расскажемДорогою друг другу наши сны.

Уходят.

Основа

(просыпаясь)

Когда придет моя очередь, позовите меня – и я буду отвечать. Мне надо говорить тотчас после этих слов: «Мой прекраснейший Пирам!» Эй! Го-го! Питер Пигва! Флейта – мастер раздувальных мехов! Рыло – медник! Выдра! Господи помилуй! Они все улизнули и оставили меня спящим. Я видел престранный сон. Мне снилось… не хватит человеческого ума, чтоб рассказать, какой это был сон. Осел тот человек, который попробует объяснить этот сон. Мне казалось, что я был… Никто на свете не может сказать, что мне казалось! Мне казалось, что я был… мне казалось, что у меня была… но был бы пестрым шутом тот человек, который бы осмелился сказать, что мне казалось! Глаз человеческий не слыхал, ухо человеческое не видало, рука человеческая неспособна схватить, язык человеческий неспособен понять, а сердце человеческое неспособно выразить, что такое был мой сон! Я попрошу Питера Пигву написать балладу на этот сон. Эту балладу назовут «Сном Основы», потому что в этом сне нет никакой основы. Я пропою эту балладу перед герцогом, в самом конце пьесы. Может быть, чтобы придать ей более приятности, я пропою ее сразу после смерти Тисбы.

Уходит.

Сцена 2

Афины. Комната в доме Пигвы. Входят Пигва, Флейта, Рыло и Выдра.

Пигва

Послали ли в дом Основы? Вернулся ли он домой?

Выдра

О нем нет и слуху. Без сомненья, его унесла нечистая сила.

Флейта

Если он не воротится, то наша пьеса пропала. Без него она не может идти – не правда ли?

Пигва

Невозможно! Кроме него не найдется во всех Афинах человека, который был бы способен исполнить роль Пирама.

Флейта

Скажу прямо: это самый умный человек из всех афинских мастеровых.

Пигва

Да, и вместе с тем самый красивый мужчина. Он истинный любовник, по приятности своего голоса.

Флейта

Скажите лучше: истинный образец совершенства. А то: любовник! Вот, подумаешь, невидаль!

Входит Бурав.

Бурав

Друзья, герцог возвращается из храма: там же обвенчались еще две-три знатные парочки. Если пьеса пойдет, то наша судьба обеспечена.

Флейта

О, мой милый. Не видать тебе теперь шести пенсов в день. А ведь ты бы их получал! Повесьте меня, если бы герцог не назначил ему по шести пенсов в день за исполнение роли Пирама, – и то было бы вполне заслуженно. Шесть пенсов в день за Пирама или ничего!

Входит Основа.

Основа

Где они, мои голубчики? Где они, мои милые?

Пигва

Основа! О прекраснейший день! О счастливейший час!

Основа

Друзья, я могу рассказать вам чудеса, но не спрашивайте у меня какие, потому что если я вам расскажу, то я не буду истинный афинянин. Я расскажу вам все точь-в-точь, как случилось.

Пигва

Говори, говори, любезный Основа.

Основа

Ни слова обо мне. Все, что я скажу вам теперь, это то, что герцог кончил обедать. Надевайте ваши костюмы, прикрепляйте крепкие шнурки к бородам и новые ленты к башмакам. А затем отправляйтесь во дворец. Пусть всякий хорошенько затвердит свою роль, ибо – коротко и ясно – наша пьеса будет представлена. Пусть Тисба на всякий случай наденет чистое белье; да смотрите, чтобы тот, кто будет играть льва, не вздумал остричь себе ногти: он должен выставить их напоказ как львиные когти! Да еще, разлюбезные мои актеры, не наешьтесь луку или чесноку, потому что дыхание ваше должно быть приятно. Я не сомневаюсь, что нас похвалят за нашу комедию. Довольно разговоров. Отправляйтесь. Марш!

Все уходят.

Акт V

Сцена 1

Афины. Комната во дворце Тезея.

Входят Тезей, Ипполита, Филострат, придворные и свита.

ИпполитаКак странны, о Тезей, рассказы их!ТезейДа, странностей в рассказах этих больше,Чем истины. Но не поверю яВолшебным глупостям и старым басням.Влюбленные, равно как и безумцы,Имеют все такой кипучий мозг,Столь пылкую фантазию, что частоИм кажется за истину такое,Чего никак смысл здравый не поймет.Безумный, и влюбленный, и поэтСоставлены все из воображенья.Один – и это сумасшедший – видитВокруг себя такую тьму чертей,Что не вместил бы их и ад обширный.А кто влюблен – такой же сумасшедший:Он на челе цыганки смуглой зритЕлены красоту. Поэта взор,Пылающий безумием чудесным,То на землю, блистая, упадает,То от земли стремится к небесам.Потом, пока его воображеньеБезвестные предметы облекаетВ одежду форм, поэт своим перомТоржественно их все осуществляетИ своему воздушному ничтоЖилище он и место назначает.Да, сильное воображенье частоПроказит так, что ежели оноПомыслит лишь о радости – тотчас жеПеред собой оно как будто видитИ вестника той радости, – а ночьюОно в себе рождает ложный страхИ куст легко медведем почитает.ИпполитаОднако в их рассказах обо всем,Что в эту ночь случилось, в превращеньеИх умственных способностей и чувств,Есть не одна игра воображенья.Хоть это все достойно удивленья,Но к истине подходит очень близко.

Входят Лизандер, Деметрий, Гермия и Елена.

ТезейА, вот идут влюбленные! ПолныВеселия и радости они!Мои друзья, пускай любовь и радостьСопутствуют вам в жизни.ЛизандерГосударь!Пусть более, чем нам, утехи, радостьСопутствуют вам в царственных прогулках,И за столом, и в светлых сновиденьях!ТезейПосмотрим-ка, какие развлеченьяИ пляски нам предложит Филострат,Чтобы убить трехчасовую вечностьМеж ужином и часом сна ночного?Но где же он, наш устроитель празднеств?Что в этот день нам приготовил он?Комедией какой-нибудь нельзя лиТоску часов тяжелых облегчить?Где Филострат?ФилостратЯ здесь, Тезей могучий!ТезейСкажи, какие же увеселеньяТы нынче вечером предложишь нам:Комедию иль музыку какую?Как обмануть ленивые часы,Когда у нас не будет развлечений?ФилостратВот список приготовленных забав,Что будет, государь, тебе угодноИз них избрать? С чего велишь начать?(Подает бумагу.)Тезей (читает)«Сражение кентавров. Будет петьАфинский евнух и играть на арфе».Не нужно. Я рассказывал об этомМоей жене, во славу Геркулеса.«Как пьяные вакханки растерзалиВ час бешенства фракийского певца».Старо – и я уж это слышал раз,Когда из Фив с победой возвратился.«Скорбь трижды трех прекрасных муз о смерти,Постигнувшей науку в нищете».Презлая тут и тонкая сатира:На брачном торжестве ей места нет!«Тягучая, краткая сцена Пирама,Истинно траги-веселая драма».Траги-веселая, тягучая притом,И краткая! Да это лед горячийИ черный снег! Ну, как согласоватьВсе эти несогласья?ФилостратГосударь,Во всей пиесе этой, может быть,Каких-нибудь слов десять. Я не знаюДругой пиесы столь короткой, – но,Мой государь, и эти десять словВ ней лишние. Вот отчего онаТягучая, хоть краткая пиеса.В ней слова нет на месте; нет актера,Хоть крошечку способного. ОнаТрагической пиесой названаЛишь потому, что в ней лишает жизниСебя Пирам; но, признаюсь, когдаЯ видел репетицию пиесы,Глаза мои слезами наполнялись,И громкий смех едва ли заставлялКогда-нибудь лить слезы веселее.ТезейА кто ж актеры в ней?ФилостратМастеровые,Которые мозольными рукамиРаботают в Афинах. В первый разСегодня ум их в действии: ониНеопытную память нагрузилиВ день вашего супружества пиесой.ТезейИ мы ее услышим!ФилостратГосударь!Поверьте мне, она вас недостойна.Я слышал всю пиесу до конца:Пустейшая, ничтожнейшая пьеса!Но, может быть, приятно будет вамНамеренье ценой усилий тяжкихВам услужить.ТезейПиесу мы услышим:Я никогда не оттолкну услуг,Предложенных и ревностно, и просто.Поди, зови сюда скорей актеров,А дам прошу садиться по местам.

Филострат уходит.

ИпполитаЯ не люблю смотреть, что слишком дурно,И видеть, как усердье погибаетВ усилиях напрасных.ТезейМилый друг,Ты этого, поверь мне, не увидишь.ИпполитаОн говорит, что ничего ониПредставить нам порядочно не могут.ТезейТем будем мы любезнее с тобой,Благодаря их даже за дурное.Ошибки их забавой будут нам.Коль бедное старание бессильно,То чистое усердье искупаетНевольный неуспех. Случалось часто,Когда я путешествовал, меняМужи ученые приветствовать хотелиГотовыми речами. ИногдаОни бледнеть и трясться начинали,Мешалися среди начатой фразы.Немел от страха опытный язык –И, наконец, они вдруг умолкали.Приветствие свое не досказав.Но, милая, поверишь ли, что в ихМолчании приветствие я видел,И в скромности пугливого усердьяЯ более, поверь мне, находил,Чем в языке болтливом смельчакаИ в дерзком красноречье. Признаюся,Что, по моим понятиям, любовь,При языке простом чистосердечья,Всегда сильнее сердцу говорит.

Входит Филострат.

ФилостратКогда угодно будет, государь –Пролог готов.ТезейПускай его войдет.

Звуки труб. Входит Пигва-Пролог.

Пролог«Коль не удастся нам пиеса, мы желали,Чтоб знали вы, что мы не с тем пришли сюда,Чтоб нам не удалось – мы вот чего искали:Вам предложить свои услуги, господа;Вот нашего конца вернейшее начало.Вам угодить вполне, не зная ничего,Не смели думать мы; одно нас здесь собрало,Вас позабавить всех, мы здесь не для того,Чтоб вы раскаялись, готовы мы стараться,Из представления ж легко вам увидать,В чем будет именно пиеса заключатьсяИ что вы будете, конечно, скоро знать!»Тезей

Ну, этот молодец не слишком силен в знаках препинания!

Лизандер

Чтобы прочесть пролог, он пустил свой язык, как бешеного жеребенка, который не знает препятствий. Однако же тут есть нравоучение, государь: недостаточно говорить, – надо говорить с толком.

Ипполита

В самом деле, он проговорил свой пролог как ребенок, играющий на флажолете: звуки есть, но без всякой гармонии.

Тезей

Его речь была похожа на запутанную цепь: ни одного кольца не потеряно, но все они в беспорядке. Что это еще?

Входят Пирам, Тисба, Стена, Луна и Лев.

Пролог«Что видите вы здесь, быть может, вас дивит,Достойны зрители! Дивитеся себе,Пока вам истина всего не объяснит.Сия красавица есть госпожа Тисбэ,Сей человек – Пирам, коль вам угодно знать,А сей, с известкою, здесь стену представляет,Ту стену страшную, которая страдатьЛюбовников моих в разлуке заставляет.По милости ее, бедняжечки с трудом,Лишь шепотом, сквозь щель, беседуют порою.Вот этот с фонарем, с собакой и с кустом,Представит лунный свет. Я вам теперь открою,Что Тисба и Пирам у Ниновой могилыРешилися сойтись, когда взойдет луна,Чтоб высказать – насколь они друг другу милы.Но только лишь Тисба пришла туда одна,Как сей ужасный зверь – львом Бог его назвал –Спугнул прекрасную иль просто испугал.И вот, когда она в испуге убегала,Накидочка с ее лилейных плеч упала.Тогда презренный зверь накидочку схватилИ мордою своей кровавой обагрил.Потом пришел Пирам, прекрасный и высокий,Накидочку Тисбы погибшей он нашел,И дерзким острием он, в горести жестокой,Кипящу грудь свою, рыдая, проколол.Затем опять Тисба на сцену прибегаетИ, выхватив кинжал, себя им поражает.А остальное все в подробном разговореРасскажут вам сей лев и светлая луна,Чета любовников, и страшная стена,При вашем собственном и благосклонном взоре!»

Пролог, Пирам, Лев и Луна уходят.

ТезейУж не будет ли и лев говорить?Деметрий

В этом не будет ничего мудреного. Отчего же не быть одному говорящему льву, когда есть так много говорящих ослов?

Стена«В сей интермедии случилося, что я,Я, Рыло прозвищем, разыгрываю стену.Но знайте, господа, стена такая я,Что есть во мне дыра иль щель дыре в замену,Дабы любовники, Пирам наш и Тисбэ,Могли сквозь эту щель, благодаря судьбе,Частенько, хоть тайком, шептаться меж собою.А этот камешек с известкой распускноюДоказывает вам, что точно я стена.Сомненья в этом нет! А вот и щель видна.Немножко в бок она, но сквозь нее, о диво,Любовники не раз шептались боязливо».Тезей

Можно ли требовать, чтобы известь и штукатурка говорили лучше этого?

Деметрий

Государь, эта самая умная стена, которую я когда-либо слышал говорящею.

Входит Пирам.

ТезейПирам приближается к стене. Молчите!Пирам«О ночь ужасная! о черная, о ночь!О ночь, которая везде, где нету дня!Увы, увы, увы! О ночь, о ночь!Боюсь я, что Тисба забыла про меня.А ты, а ты, стена, о милая стена!Между моею и землей ее отцаСтоящая стена, о милая стена!Приветна будь, стена, Пираму до концаИ покажи мне щель, дабы я сквозь нееМог увидать, хоть вскользь, сокровище мое.

Стена подымает руку с растопыренными пальцами.

Благодарю тебя, о добрая стена!Да сохранит тебя Зевес от поврежденья!Но что я вижу? О, Тисба мне не видна!Ты, злобная стена, лишаешь наслажденья.Да будут прокляты все камешки твоиЗа то, что рушила надежды ты мои!»Тезей

Мне кажется, что стена, если она способна чувствовать, должна бы ответить ему такими же проклятиями.

Пирам

Нет, государь, поистине она не должна этого делать. «Надежды ты мои!» После этих слов начинается роль Тисбы. Теперь она входит – и я замечаю ее сквозь эту стену. Вы увидите, что все будет точь-в-точь, как я говорю. Вот она приближается.

Входит Тисба.

Тисба«Как часто ты, стена, слезам моим внималаО том, что разлучен со мною мой Пирам!Губами алыми как часто целовалаЯ камешки твои с известкой по краям!»Пирам«О, вижу голос я! Я к щелке приложуся:Услышу, может быть, Тисбы моей черты.Тисба!»Тисба«О милый мой! ты милый, – я клянуся!Я думаю, что так?»Пирам«Что хочешь, думай ты.Любовию твоей я избран – и изменаМне неизвестна, как Лимандру, о Тисба!»Тисба«А я тебе верна до гроба, как Елена!»Пирам«Верней ли Прокрусе бывал Шафал, Тисба?»Тисба«Как Прокрусе Шафал, так я верна тебе!»Пирам«Поцеловать меня сквозь стену потрудися».Тисба«Я не уста твои целую, а дыру!»Пирам«Ну, хочешь ли идти со мной на холм Ниниса?»Тисба«Сейчас туда иду, иль пусть скорей умру!»

Пирам и Тисба уходят.

Стена«Узнайте: я, стена, исполнила долг свой,А потому стена идет теперь домой».

Уходит.

Тезей

Теперь стена, разделявшая двух соседей, уничтожена.

Деметрий

Что ж иначе делать, государь, с такими стенами, которые так дерзки, что слушают, не предостерегая?

Ипполита

Вот самый глупый набор слов, который я когда-либо слышала!

Тезей

Лучшие зрелища этого рода не более, как тени, и худшие не будут хуже, если им поможет воображение.

Ипполита

Так для этого нужно ваше воображение, а не их.

Тезей

Если мы не вообразим о них ничего хуже того, что они воображают сами о себе, то они могут показаться отличными актерами. Вот идут сюда два благородных зверя: луна и лев.

Входят Лев и Луна.

Лев«Сударыни, в коих все чувства столько тонки,Что их тревожат и ничтожные мышонки,Вы, может быть, теперь здесь все б затрепетали,Когда бы точно льва рев дикий услыхали;Но знайте: я не лев, не львица по натуре –Нет, я Бурав, столяр, и лев по львиной шкуре;Но если б я был лев и вдруг пришел сюда,Тогда, действительно, была бы вам беда!»ТезейВот премилое и пресовестливое животное!Деметрий

Самое доброе животное, государь, которое я когда-либо видел.

Лизандер

Этот лев – настоящая лисица по своему мужеству.

Тезей

Правда – и настоящий гусь по своему благоразумию.

Деметрий

Не совсем так, государь, так как его мужество не может победить его благоразумие, а лисица побеждает гуся.

Тезей

Впрочем, я уверен, что и его благоразумие не может победить его мужество, как гусь не может победить лисицу. Но довольно: оставим его с его благоразумием и послушанием. Что скажет нам луна?

Луна

«Двурогую луну фонарь сей представляет…»

Деметрий

Ему бы следовало иметь рога на лбу.

Тезей

Да ведь это не новая луна, и рога исчезли в полнолуние.

Луна«Двурогую луну фонарь сей представляет;А я тот человек, в луне что обитает!»Тезей

Вот в чем главная ошибка: человек должен был влезть в фонарь; иначе как же он может представлять человека на луне?

Деметрий

Он не решился влезть туда из-за свечки: видите, как она нагорела!

Ипполита

Мне наскучила эта луна; я бы хотела, чтобы наступило новолуние.

Тезей

Судя по умственной слабости этой луны, кажется, что она на ущербе; но учтивость и справедливость требуют, чтобы мы дождались, пока она совершит свое течение.

Лизандер

Продолжай, луна!

Луна

Все, что я имею сказать, состоит в том, что этот фонарь есть луна, а я – человек на луне; что этот терновый куст – мой терновый куст, а эта собака – моя собака.

Деметрий

По-настоящему все это должно быть в фонаре, потому что все это находится на луне. Но тише! Вот идет Тисба.

Входит Тисба.

Тисба«А, вот могила старого Ниниса!Но где же мой возлюбленный?»Лев«О-о!!»

Лев рычит, а Тисба убегает и роняет накидку.

ДеметрийСлавно рычишь, лев!ТезейСлавно бегаешь, Тисба!ИпполитаСлавно светишь, луна! Право, луна светит с необыкновенною ловкостью.

Лев разрывает накидку и убегает.

ТезейСлавно сцапал, лев!ДеметрийТеперь приходит Пирам.ЛизандерА лев, конечно, исчезает.

Входит Пирам.

Пирам«Благодарю тебя, о милая луна,За то, что нынче ты блестяща и ясна!Когда ты будешь мне отрадно так блестеть,Я Тисбу милую надеюсь лицезреть!Но, стой! О вид ужасный!Посмотрим! О несчастный!Какое зрелище ужасно вижу я!Глаза мои, смотрите!Возможно ли – скажите?О Тисба милая, о душенька моя!Накидочка бесценна,Здесь кровью обагренна.Жестоки фурии, приблизьтесь поскорей!О Парки, приходитеИ жизнь мою прервите!Убейте, задушите,Избавьте вы меня от тяжкой жизни сей!»ТезейЭто отчаяние и смерть милого друга могут почти нагнать печаль.ИпполитаКлянусь моим сердцем, мне жаль этого человека!Пирам«Природа, для чего ты львов произвела?Лев страшный Тисбу умертвил мою во цвете.Она есть лучшая… Нет, нет: она былаИз женщин лучшая, которая на светеКогда-либо жила, любила и цвела!Теките, слезы жгучи!Вот он – мой меч могучий!Тебя я в грудь вонзаюИ прямо в левый бок,Где сердце – ток-ток-ток.Вот так я умираю!(Поражает себя мечом.)Теперь я бездыханИ в небесах витаю!Язык – покой узнай!Ты ж, месяц, улетай!Здесь кости я свои бросаюАх, ах! Я умираю!»

Пирам умирает. Луна уходит.

Деметрий

Не кости, а только очко, потому что он один.

Лизандер

Какое он очко? Он умер, следовательно, он ничто.

Тезей

Однако с помощью медика он может выздороветь и сделаться опять ослом.

Ипполита

Отчего же лунный свет исчез, прежде чем Тисба возвратилась и отыскала своего возлюбленного?