Подарок судьбы

Я спросила:

– А что готовили в то время?

– Полевую кашу да затируху, – отвечала она.

– А что такое полевая каша? – спросила я.

– Это довольно густая пшённая каша с картофелем, заправленная пережаркой, то есть мелко нарезанным салом, пережаренным с луком на сковороде. А затируху ты знаешь, – добавила она. – Не только у нас ее готовят. В Белоруссии и на Украине затируху называют затирка, ну, а готовят также. А чай травами да листом чёрной смородины заваривали. Казалось, нет ничего вкуснее!

«Спасибо тебе, бабушка! – подумала я. – Теперь я знаю, как мне быть».

Сегодня нужно накормить две бригады в поле. Забежала домой, взяла кусок сала из холодильника, яйца, лук репчатый, картофель. Нашла и набрала листья чёрной смородины. Зашла к сестрёнке и попросила один литр свежих сливок. Это допускалось, и мы просто вносили эти продукты в список и сдавали его в правление.

Попробовала: что за полевая каша получилась? Неплохо. В термосах она ещё «дойдёт», и вкус раскроется. Затируха чаще делается на молоке – ничего, сливками забелят! Чай тоже удался: и вкус, и цвет, и запах. Хлеба нарезала с запасом и ещё так положила, на всякий случай. Разделила всё на две бригады и отправила. «Ну, всё, – думаю, – опозорюсь! Нет даже намёка на мясо, ни щей-борщей! – ворчу на себя, сокрушаюсь. – Бастовала бы себе, и заботы не знала!»

На следующий день остановила меня у правления колхоза знакомая и, смеясь, говорит:

– Ты знаешь, вчера в поле выезжали с проверкой: как в бригадах питаются? Напарница твоя, председатель, завхоз, даже из района кто-то был. Ехали, думали, сейчас скандал будет, и как бы механизаторы не забастовали. Приехали, время обеда. Люди довольны, улыбаются. На напарнице от злости просто лица не было! Разъярённая, она уже в машине кричала:

– Придурки! Каша им очень понравилась! Затируху жрут и нахваливают! Придурки!

Завезли в столовую продуктов много и разных, в том числе мяса. Хотя с мясом в мою смену так ничего и не изменилось. И я вскоре ушла с этой работы, как и многие, кто был до меня. Но когда я бываю у внуков или они приезжают ко мне, даже если я очень занята, стараюсь отвечать на все их вопросы, а не отмахиваться, ссылаясь на занятость. Вдруг им тоже что-то пригодится в жизни, как мне помогла эта беседа с бабушкой в далёком детстве.

ПОДАРОК СУДЬБЫ

Повесть

Алексей родился в далёком-предалёком 1926 году. Он был шустрым и смышлёным мальчишкой. Жили они вдвоём с матерью в небольшом посёлке. Маму звали Шурой, редко Александрой.

Лёшке почти семь лет. Он худенький и маленького роста, что сильно огорчало его. Отца он не помнил, так как тот погиб, когда Лёшке не было и двух лет. Знал о нём только из рассказов матери. Ещё на стене в раме висела большая их с матерью фотография. Дом небольшой, с покосившимся старым забором. Трудно без отца. Мать почти не бывает дома, много работает. Часто она уходит на весь день, оставив ему на столе кусочек хлеба и несколько варёных мелких картофелин.

– Эх, вот соседи живут так живут! – вздохнул он. У них даже летом щи с мясом! Отец старается, добытчик настоящий. Лёшка заметил, что соседка ушла на огород. Хлебнув из ковша воды и утерев губы рукавом, решительно направился к соседскому дому. Двери в дом тогда не запирали на замок, а просто накидывали «на цепок», чтобы было видно: в доме никого нет и хозяева где-то рядом.

Вошёл в дом, огляделся и, подойдя к печке, отодвинул ещё горячую заслонку. Вот он – чугунок со щами! Тётка Настя наварила и оставила в печке, чтобы томились и горячими были до обеда. Взял ухват. Надо же, такой большой чугунок! Казалось, что он даже больше размером, чем в прошлый раз. Не поддаётся. Хоть бы выдвинуть на припечек. Специально она готовит в таком большом, что ли?

Вымучившись и перепачкавшись сажей, он всё же вытащил чугун. Сняв крышку, налил в миску щей и положил кусок мяса. Аромат вкусной еды расплылся по комнате. Торопливо, обжигаясь, поел. Хотел задвинуть чугунок снова в печь, но после еды сил совсем не осталось. Да и слышно было, что кто-то вошёл во двор: хлопнула калитка. Лёшка открыл окно и выскользнул наружу. Вскоре раздался крик тётки Насти:

– Шурка-а-а, Шурка-а-а, опять твой Папа Римский приходи-и-ил, паразит!

Лёшка был уже дома, на печке. Лежал, растянувшись в сытом блаженстве. Подумал: «Достанется снова от матери».

Как-то он познакомился с мальчишкой гораздо старше себя. С ним было интересно. Его звали Мишкой. Он увлекательно рассказывал про разные страны и большие города, приезжая к своей тётке. Однажды он спросил:

– Хочешь поехать со мной в город? А к вечеру вернёмся. Что бы ты хотел привезти из города, что ты хочешь сейчас больше всего?

– Перочинный ножичек и досыта поесть! – не задумываясь, ответил Лёшка.

– Отлично, всё это у тебя будет.

На велосипеде добрались до железнодорожной станции, забрались в товарный вагон и уже через час были в городе. Пока ехали, Мишка просвещал Алексея:

– Чтобы жить хорошо, не обязательно работать! Можно просто украсть…

Он стал объяснять ему тонкости дела.

В городе они толкались у автобуса, словно хотели войти. Народу было много, и все пытались втиснуться в автобус. Мишка взглядом показал на женщину, у которой была полуоткрыта сумочка.

Лёшка протиснулся ближе и, сняв кепку и держа её над небольшой сумкой, спокойно вытащил деньги и передал Мишке. По ходу вытащил кошелёк и из заднего кармана у мужчины. Потолкавшись ещё немного, мальчишки пошли прогуляться по городу, затем – на вокзал и снова – в товарный вагон.

Мишка достал свёрток с едой и новенький перочинный нож. Лёшка был просто счастлив. Наевшись, Лёшка завернул, кусок пирога, в бумагу. Нахмурившись, сказал:

– Это мамке.

Ему очень хотелось купить туфли для матери, но Мишка запретил.

– Вот твои деньги, но пусть они пока побудут у меня! Хорошо?

– Да, так будет лучше. Иначе мать всё равно найдёт, от неё ничего невозможно спрятать.

Уже к десяти годам он стал успешным воришкой. Его ни разу не то что не схватили, а даже не заподозрили. То, что он раньше считал своим недостатком и из-за чего часто горевал – маленький рост, – это сейчас его очень выручало. Никому и в голову не приходило, что, маленький улыбчивый мальчуган с открытым взглядом мог обчистить их сумки и карманы.

Только дома становилось всё хуже и хуже. Мать пыталась образумить его, даже жестоко высекла, но Лёшка упрямо ехал в город. Однажды он сбежал из дома совсем…

И вот ему уже почти тридцать. За это время он четыре раза сидел в тюрьме, в общей сложности – двенадцать лет. Усмехнулся, вспомнив, как после очередной отсидки он снова шарил по сумкам и карманам.

Как же доверчивы и даже глупы женщины! Стоишь, прижавшись к женщине, улыбнёшься, а она и растаяла, засмущалась. А он уже из сумки взял то, что хотел, и словно нечаянно рукой задел её грудь. Извинился, смущённо улыбаясь, и в этот момент вытащил всё, что у неё было припрятано в бюстгальтере. И это срабатывало всегда.

Приходилось иногда вернуть кошелёк, незаметно подбросив, если видел, что человек просто «убивается» по потерянным деньгам. Так же поступал с документами. Документы не уничтожались и не выбрасывались, их нужно было вернуть – подбросить.

С женщинами серьёзно и долго он не общался. Не верил им, что ли. Пока не познакомился с девушкой по имени Клавдия. Она детдомовская. Из родственников только дядька в каком-то захолустном городке. Он и не заметил, как прикипел к ней. Чем-то она даже напоминала ему мать. Весёлая, шустрая, не умеющая врать и обманывать. Сказала ему:

– Ты бросаешь своё «ремесло» – расписываемся. Я хочу, чтобы была настоящая семья. Чтобы у наших детей было то, чего не было у нас, – дружная семья и достаток в доме.

Да, жить хорошо, в достатке – детская мечта Алексея. И, взвесив все «за» и «против», он решил жениться и начать новую жизнь. Было это очень непросто, руки просто «чесались», когда он видел чужие сумки и беспечных владельцев кошельков. Но он поклялся Клавдии, что, ни при каких обстоятельствах не прикоснётся…

Они зарегистрировали брак и поехали в гости к её дяде. Встретили их отлично. Родственники жили небогато, но и не бедствовали. В спальне за дверью Алексей увидел висевший на вешалке на вбитом в стену гвозде новый костюм. Он был великолепен! Отличная ткань и пошив! И его, Лёшкин, размер. Он просто кожей ощущал – как по его фигуре сшито: где нужно, свободно, а где нужно, облегает! Весь день он не мог отвязаться от мысли о костюме.

«А, гори оно всё синим пламенем! Завтра встану пораньше, прихвачу костюм и сбегу от них!» – решил он. Но тут же вспомнил про жену: «А как же Клавдия? Да сколько их было! И эта не пропадёт, – отмахнулся он от своих мыслей. – Сбегу, решено!»

Проснувшись утром, уже было хотел встать и потихоньку уйти. Посмотрел на Клавдию: она крепко спала. Стройная, просто точёная фигура, её кудрявая голова лежала на его руке. Осторожно высвободил руку. Клавдия, чуть потянувшись, повернулась и всем телом прильнула к нему. На лице безмятежная улыбка. «Да как же я её брошу? – подумал он. – У неё ведь в целом мире никого, кроме меня и дядьки, нет! Дядька рад, наверное, что на три дня приехали… Был бы хороший, в детдом не отдал бы. Да и кроме матери, никто и никогда так не любил и не заботился о нём так, как Клавдия… Провались тот костюм!»

И он снова лёг досыпать.

На следующий день они уезжали. Было небольшое застолье, их поздравляли как молодожёнов. Говорили напутствия. Дядька вынес свёрток, дал в руки Алексею.

– Теперь ты глава семьи! Вот тебе подарок от нас.

Алексей растерянно развернул свёрток и замер: в свёртке лежал тот самый костюм, который ему так понравился! Вскоре они уехали в Казахстан.

Ещё в тюрьме Алексей научился плотницкому делу. И, когда они поселились практически в пустом доме, он решил, что сам сделает мебель, своими руками. Первым делом он сделал стол. Добротный, не очень большой, но красивый и удобный. Немного ошибся, когда ставил ножки, но исправил и снизу крышки стола сделал метку. Подумал: «Это как картину подписать».

Прошли годы, Алексей ни разу не нарушил клятву, что дал Клавдии. Из Казахстана они переехали в Тольятти:

там на строящийся автозавод набирали людей и сразу давали квартиры. Здесь родились и выросли дети – Владимир и Зинаида. Хорошие дети, они даже и не подозревали о бывшей «профессии» отца. Алексей очень любил детей, но не баловал их, хотя и жили в достатке. Старался как можно больше собрать «на чёрный день» и чтобы в старости можно было жить, не считая копейки. Он всю жизнь боялся быть несостоятельным.

Женился сын, вышла замуж дочь. Они с Клавдией помогали им обустроить быт, нянчить внуков. Потом случились перемены в стране. И все накопления превратились в ничто! Но он приспособился и к этому. Он освободил одну из комнат от мебели и установил там аквариумы.

Разводил и продавал аквариумных рыбок. Это было очень выгодно. Они пользовались большим спросом. Всё это было непросто, учитывая то, что он не ушёл с постоянной работы. В субботу и воскресенье он выходил на рынок. Чтобы занять выгодное место, находился там, с трёх часов ночи. Появились новые друзья. Чтобы не морить себя ранними подъёмами, они договорились занимать места по очереди.

Добывая корм для рыбок, он однажды зимой едва не утонул. Спасся просто чудом.

Клавдия стала часто болеть: сказывалось голодное детдомовское детство. Вскоре она умерла. И он забросил разведение рыбок, посчитав, что ему одному достаточно денег, ведь, будучи уже на пенсии, он ещё десять лет работал на заводе плотником. После смерти жены он так и не встретил женщину по душе. Сделал несколько попыток, но ровесницы его раздражали, а те, что моложе, всё время пеклись о детях и внуках, что также его раздражало. Хотелось жить вдвоём и друг для друга. Из-за этого он расстался и с Татьяной, женщиной с тремя детьми.

Разрыв дался ему нелегко. Татьяна – трудолюбивая и бесконфликтная. Деньги у него были, и на их век хватило бы и ещё осталось, если тратить разумно. Он, может быть, и не расстался бы с ней, но, прогуливаясь однажды в парке, познакомился с женщиной буквально своей мечты! Она сидела на лавочке, рядом стояла сумка с продуктами.

Дама резко встала при его появлении, сумка упала, разлетелись в разные стороны пакеты и пакетики с продуктами.

– Ах, какая я неловкая! – воскликнула она.

Алексей стал помогать ей.

– Я очень рассеянная! – оправдывалась женщина. – Я художник. У меня есть свои выставки картин! – она назвала город за тысячу километров отсюда. – Фаина, – представилась она, протянув руку.

– Алексей, – ответил он.

Мелькнула мысль: «Она словно ждала меня!» Но Фаина, улыбаясь, щебетала без умолку и уже задавала ему вопросы. «А, глупость, – подумал он, – чистая случайность». И с удовольствием включился в беседу.

Ей за пятьдесят лет. Красивая, элегантно и со вкусом одета. Туфли на высоком каблуке. Волосы светлые, длинные, собранные в красивый пучок в обрамлении замысловатых заколок. Вдова, а главное никаких детей… Из родственников только сестра.

Встретившись в следующий раз, они долго гуляли. Говорили о погоде, о приметах, что 1999 год – это как перевёрнутые 666, хорошо, что год уже заканчивается. Он с улыбкой слушал её. Она говорила, что устала быть одна, хочется, чтобы рядом был надёжный мужчина, хочется заботиться о нём, жить друг для друга.

– Нет, нет, – говорила она, – вам нужно уезжать отсюда! Жизнь здесь, словно болото. Вот в моём городе жизнь просто кипит! Вы достойны лучшей жизни! – восклицала она.

Его всё устраивало в ней, просто женщина-мечта, женщина-праздник. Но отчего-то на сердце было неспокойно, тревожно. Он снова словно отмахнулся: «Всё отлично!» Возможно, Фаина – это ему подарок судьбы в конце жизни. С её появлением жизнь закружилась, завертелась, словно приятный нескончаемый праздник.

Они стали жить вместе, сказка продолжалась.

Но Фаине нужно было работать над новой выставкой. И она очень расстраивалась и просто рвалась вернуться в свой город. Решили продать квартиру, а мебель контейнером отправить на адрес сестры Фаины.

– Так будет лучше: ей мебель не помешает, а моя квартира и так хорошо обставлена, – успокоила Фаина.

В суматохе летели дни. Однажды он получил письмо от женщины, с которой расстался ради Фаины: «Здравствуй! У нас всё хорошо. Извини, что не ответила на твои последние письма. Я слышала, что ты не один. Мы очень тебе благодарны за всё доброе, что ты для нас сделал. Ты мне часто говорил, что я слишком доверчива и легко могу попасть в беду. Но сейчас у меня такое чувство, что в беду попал ты. Я никак не могу отвязаться от этого предчувствия. Пожалуйста, напиши: как ты?»

Сработал домофон. Это Фаина. Он торопливо сложил письмо треугольником и сунул в карман. Пустой конверт бросил в мусорку. Вошла сияющая Фаина.

– Вот билеты, завтра выезжаем к сестре. Придётся пожить там несколько дней. А потом домой! Домой! И она закружила его по комнате в танце. Остатки тревоги и сомнений словно рукой сняло.

– Едем! – улыбнулся он.

И вот они уже несколько дней живут в гостинице. Оказалось, что сестру срочно вызвала дочь, и та в спешке увезла ключи от квартиры.

– Ничего, поживём несколько дней в гостинице, – сказала Фаина.

Почти с утра и до вечера он был один. Фаина объяснила это тем, что сестра просила уладить её дела на работе. Приходила раздражённая и даже злая. Его неприятно поразили эти перемены. Утром, наспех позавтракав, она снова заторопилась уйти. Сказав, что сегодня будет поздно, направилась к двери. Алексей сказал:

– Ты деньги оставь мне. Ходить с такой суммой опасно.

Они перед отъездом разделили те деньги, что он снял в Сбербанке, и те, что выручили за проданную квартиру, пополам. Как сказала Фаина, так проще и безопаснее перевозить наличные, не так заметно.

– Какие деньги?! – усмехнулась Фаина.

– Мои деньги! – твёрдо сказал Алексей.

– Это не твои теперь деньги, а наши – мы же с тобой супруги!

И она повернулась, чтобы уйти.

– Деньги! – повторил Алексей и встал у двери.

– Нет денег и не будет! – крикнула она ему. – Ты что, старый козёл, вообразил, что я буду «за спасибо» с тобой жить и стариться вместе с тобой?! Стирать, убирать, готовить и тебе прислуживать день и ночь? Ты мне и остальные отдашь, и сегодня же, если хочешь, чтобы было всё, как прежде!

И, оттолкнув опешившего Алексея, вышла, громко хлопнув дверью. В окно он увидел, как она, перейдя дорогу, направилась к скверу.

Он интуитивно поспешил за ней. Там, в сквере, он увидел Фаину. Она сидела на скамье, обнявшись с высоким седоватым мужчиной. Они держались за руки и о чём-то увлечённо говорили.

«Ничего не будет, – понял Алексей. – Ни денег, ни квартиры, ни семьи и достатка!» Развели его, как последнего лоха! Вспомнил, как она сказала однажды, смеясь, делая ударение на последнем слоге: «Без лоха жизнь плоха!» Ему стало нехорошо, он едва дошёл до лавочки и присел. Подумал: «То ли от стресса плохо, то ли опоила чем?»

Он позвонил сыну и попросил срочно приехать и забрать его, так как боялся, что сам не доедет. Отнёс вещи Фаины вниз, сказав, что эта дама больше не проживает в его номере. Вернулся в номер, закрыл дверь на ключ, оставив ключ в замочной скважине. Плотно, на шпингалет закрыл балконную дверь и задёрнул портьеры.

Приехал сын и забрал его. Алексею всё ещё было плохо, но они с сыном занялись покупкой дома. Сын жил на съёмной квартире. Он несколько лет назад развёлся с женой и всё, что у него было, оставил жене и дочери-подростку. Теперь он жил с другой женщиной.

Алексей отметил, как бережно сын с невесткой относятся друг к другу. Хорошая женщина. У неё есть дочь пяти лет, весёлая и ласковая. Выбрали дом, оформлением документов занялся сын. Дом не в городе, а в посёлке городского типа. Денег едва хватило, ещё часть добавил сын. Можно было купить другой, и дешевле, но Алексей настоял на этом.

Сын буквально заставил его обратиться к врачу. В кабинет вызвали сына. Его долго не было. Когда он вышел, Алексей сказал:

– Вовка, говори правду!

Выяснилось, что у него последняя стадия рака. Неоперабельный, как сказал доктор. Не хотелось верить! Он, как никто, любил жизнь!

Сын с невесткой привели в порядок дом, и они перебрались сюда. Перевозить-то было нечего. Лишь молодые привезли свою большую кровать и маленькую кроватку для дочки. Алексей лежал на матрасе, на полу в комнате, в своей комнате. Слышно было, что кто-то пришёл.

Это соседи, узнав, что у них проблема с мебелью, принесли стол и стулья. Сказали, что есть ещё трюмо и сервант, но это у других соседей, и после работы они помогут перенести всё это. Владимир помог подняться отцу, и они вышли на кухню. Вдруг Алексей сказал:

– Вовка, это наш стол. Я сделал его ещё до твоего рождения, когда мы жили в Казахстане. Это мой первый стол! Но, когда мы переезжали, мы уехали налегке – мебель оставили.

У Владимира сердце сжалось от жалости к отцу: «Бредит? Путаются мысли?»

– Что ты, отец, – сказал он, – мы сейчас живём за тысячу километров от того места, где вы жили, и прошло почти сорок лет!

– Этот стол я сделал! – настаивал Алексей. – Переверните его. Я в одном месте ошибся, а потом ещё и такую метку сделал.

Соседи перевернули стол и растерянно переглянулись, увидев, что всё так и есть, как сказал Алексей. Сосед сказал:

– Нам этот стол достался вместе с купленным домом, больше десяти лет назад. – И добавил: – Стол хороший, добротный.

Алексей снова вернулся в комнату. Слышал, как всё ещё удивлённо перешёптывались соседи. Пришла невестка, она ходила в больницу. Услышал радостный возглас сына. Скоро они подошли к нему.

– Отец, у нас будет малыш. Если будет мальчик, мы бы хотели назвать Алексеем. Ты не против? – спросил Вовка.

– Не хотелось бы ему моей судьбы, – ответил Алексей.

– Что ты, отец! Ты был для нас всегда примером. Мне многие завидовали, что у меня такой замечательный отец!

– Тогда я не против, – ответил Алексей. – Ты принесла, что я просил? – обратился он к невестке.

– Да.

Невестка вышла и, вернувшись, подала ему тетрадь, авторучку и конверт. Они ушли. Алексей достал из-под подушки письмо-треугольник и на чистом тетрадном листке написал: «Здравствуйте! Извините, что так задержался с ответом. У меня всё хорошо, не волнуйтесь. Я знаю, что вы вернётесь в город, и это будет правильно. В городе легче жить и поднять детей. Я понимаю, что мы больше не увидимся, но смириться с этим не могу. И поэтому купил дом недалеко от дороги, по которой ты будешь проезжать на автобусе к родственникам и обратно. Мне очень приятно думать, что ты в одном из этих автобусов и вдруг, однажды, заедешь к нам в гости. Наш дом легко узнать по приметам… Он находится на улице Пионерской… И его отлично видно с дороги. Привет и низкий поклон матери и детям! Передай старшему сыну: я был неправ! До свидания. С наилучшими пожеланиями, Алексей».

Позвал невестку, отдал конверт с письмом. Улыбнувшись, через боль сказал:

– Вот теперь всё.

Снова его накрыла эта всепожирающая боль! Лёг удобнее, закрыл глаза. В ушах звучал голос тётки Насти: «Шурка-а-а, Шурка-а-а, опять твой Папа Римский приходил!», «Лёшка, Лёшка-сорванец! Ты где?!»

… Не дождавшись ответа от Алексея и посоветовавшись с детьми, Татьяна поехала в Тольятти. Ведь когда-то он поддержал и выручил ее с детьми. Теперь, возможно, ему самому нужна помощь. Она подошла к дому: ничего не изменилось, бабушки всё так же сидели на лавочке у подъезда. Услышала, как они зашептались: «Таня Лёшина приехала». Дружно поздоровались, пригласили присесть к ним. Она извинилась, сказала, что чуть позже выйдет. Знала их: присядешь – и часа не хватит на разговоры. Поднялась на четвёртый этаж, подошла к двери квартиры. Странно, ключ не подходит.

Царапнула обида – поменял замок? Постояла, как бы прислушиваясь к себе. От двери веяло холодом! «Там его нет! – обожгла догадка. – Там вообще ничего нет! Пустая квартира! Этого просто не может быть! Он прожил здесь большую часть своей жизни. Здесь вырастил детей, отсюда хоронил жену. Он не мог уехать. Умер? Почему же соседки не остановили меня?»

Сердце зашлось от дурного предчувствия. Отошла от двери, прислонилась к стене, ноги буквально не держали. По ступенькам поднялся мужчина, остановился у двери Алексея и стал открывать её своим ключом. Извинившись, Татьяна спросила:

– Это ваша квартира?

– Да, – ответил он. – Я купил её недавно.

– А где хозяин?

– Они с женой, отправив контейнером вещи, уехали.

– Куда уехали? – автоматически спросила она.

– Этого я не знаю, – ответил мужчина.

Она вышла на улицу. Бабушки наперебой загалдели:

– Говорили мы ему: Одумайся, не делай этого! Куда ты едешь?! Но она словно опоила его, он просто разум потерял!

– Не баба – чёрт в юбке! На месте не стоит – копытом бьёт, аж искры летят! – сказал подошедший сосед, живший этажом ниже Алексея.

Ещё немного поговорив, женщина поехала к своим знакомым «девчатам». В город всё равно придётся перебираться. Дети растут, им нужно учиться и работать. В городе, конечно, удобнее.

Вскоре она с детьми перебралась в город. Очень удачно сняли квартиру у пожилой пары. Она снова работала на рынке. В один из дней встретила Зинаиду – дочь Алексея. Точнее, это она окликнула. Спросила:

– Таня, ты знаешь, что отец умер?

– Какой отец? – рассеянно переспросила она.

– Мой отец, Алексей Гаврилович, – ответила женщина.

– Как умер?! Когда он проходил медосмотр, врачи завидовали его здоровью!

– Умер двадцатого июля… Так ему и надо!

– За что ему «так и надо»? – спросила Татьяна.

– За то, что тебя с детьми оттолкнул. За то, что квартиру продал, а нам даже не сказал! – ответила она.

Татьяна вспомнила, как Алексей говорил: «Я благодарен судьбе за детей! У меня замечательные дети! Вовку я люблю больше жизни, а Зину всё же жальче! Она женщина, а женщинам труднее живётся».

Татьяна почувствовала, что лицо у неё словно немеет. Эмоции просто захлестнули её, и она не могла уже их контролировать! Схватив за плечи дочь Алексея, сильно встряхнула её и закричала громко:

– За что ему «так и надо»? За то, что человеком стал? За то, что вас вырастил? За то, что обеспечивал и поддерживал вас?! За что ему «так и надо»?! За то, что последнюю шкуру не снял и не бросил к вашим ногам?! Кроме «дай!», ты с детьми знаешь другие слова?! Часто вы его навещали, общались с ним, помогали и поддерживали его?! За что «так и надо»?!

Татьяна взяла три дня выходных. Последнее письмо Алексея не сохранила. Была уверена, что он живёт с женщиной. Но письмо словно врезалось в память, от первой и до последней буквы.

Купив большой букет цветов, утром поехала в тот посёлок. Уже подъезжая, увидела, какой же это большой посёлок! Очень много новостроек, коттеджей. Посёлок словно разделился на две части – старый и новый. Сказала водителю, что ей надо выйти у кладбища.