Продолжая Веллера: Легенды мафии. Том 1

Он тихо подкрадывался, думая, что Кеша его не слышит, засовывал внутрь свою пращу, прицеливался, но так и не попал. Ни разу. Ловкий проворный грызун смог увернуться все десятки раз, когда его вероломно пытались поразить из пращи.

Кеша прыгал по загону на зависть Брюсу Ли.

Если бы Кеша сразу понял, что тут обман, что к праще коварно подключена, супротив всех ожиданий, метательная водная функция, то он бы сразу, пока была под ним твёрдая почва, прыгнул повыше и вцепился в оружие зубами, крепкими своими зубами, которыми легко разгрызал орехи.

Но, упустив время, из бурлящей водяной стихии он уже не смог допрыгнуть.

Пробовал несчётное количество раз. Но не смог.

Кеша не сомневался, что если бы ему повезло дотянуться зубами , то он бы впился насмерть и не было бы сил, способных его отцепить, пока не откусил бы он устрашающее орудие и не лишил бы он соперника несправедливого преимущества, и победа была бы за маленьким Давидом.

В рукопашную, он бы закусал обезоруженного Голиафа, пусть и не за три раунда.

И посмотреть на побеждённое лицо, с висящим на конце орудия хомяком, тогда бы стоило. За фото этого лица в такой подходящий момент, передрались бы все мировые журналы. Забыв про Атланту.

А где, позвольте спросить, были всё это время судьи ?

У бойцов явно разные весовые категории, к тому же один надёжно заперт в вольере, а другой – бегает по воле, да ещё перед самым соревнованием употребляет запрещённое, среди нас, спортсменов, анаболическое пиво!

Ха ! Дайте мне в сто раз меньше того, что выпил он, да я вам голыми руками стаю львов передушу, а уж этого, не гнушающегося нападать из темноты, так отхомячу !

Вы, небесные силы, неправы.

Хомяки, вообще, мирные существа. Он тихонько сидел в своём домике, никого не трогал, не беспокоил, даже есть не просил, и не только не причинял никому зла, но и не грешил даже !

И за какую тогда вину наслали на него это грозное гигантское божество, оседлавшее землю и управляющее рекой, и если судить по цвету – это явно был Нил, а если по запаху – Ганг.

От Египта до Индии уже простёрлась его власть, дался вам несчастный Кеша с его пол-квадратным метром жилплощади.

                        *****

Вытащив хомяка за неопущенную голову, несклонённую перед лицом столь ужасающей опасности, Орёл, зажав крепко в кулаке, понёс его в ванную, с целью отмывать. Увидев ванну и бегущую в неё струю воды, хомяк Кеша рванулся как конь. Как табун в сто коней.

Послышался характерный треск чего-то рвущегося.

Нет, это не Орёл рвал на груди майку.

Это Кеша пытался помочь себе взлететь, уйдя навсегда с орбиты хозяйской жизни, включив газонаддув. К несчастью, его маломощный выпускатель не дал достаточно тяги для преодоления сил притяжения, и он остался на месте. Единственным Кешиным достижением стала коричневая струйка, брызнувшая из Орловой руки.

День невезения.

Кеша-Давид, уразумев своим маленьким хомячьим мозгом, что снова не справился, лёг на спинку и потерял сознание. Он понял, что хозяин его предал, продавшись Голиафу.

                                    *****

Закончилось, однако, всё не так уж и трагично.

Вымытый, высушенный и до отвала накормленный Кеша блаженствовал в новой, купленной специально для него, огромной клетке.

Возвращаться в аквариум он категорически не желал, истерически вопя и испуская из себя разнообразные признаки крайнего негодования и панического страха, при любой попытке поднести его к стеклянной могиле.

Всё что хотел хомяк – это поменяться местами. Эта мечта теперь помогала ему жить.

Каждый раз, увидав зашедшего в гости гиганта, он грезил о том, чтобы сунуть того в цистерну, да там и запереть, а он, Кеша, будет сверху туда гадить. Неважно, что из-за разницы в объёмах это займёт лет триста.

Месть – это блюдо, которое вкуснее всего, когда остынет.

ЧАСТЬ V. ИЛЬЯ.

ХОРОШИЙ ТАНЦОР.

Был будний рабочий спокойный день. Как говорится у классиков : «Ничто не предвещало…». Илья подзадержался, в баре монтировали пивные установки, ему нужно было всё проверить лично. Ответственность ! Блин !

Часам к восьми вечера, техники, постучав, заглянули к Илье в кабинет, отрапортовали, что всё готово, извольте проверить, позвольте распрощаться…

Илья вышел в бар, глянуть на работу, оценить результат и собираясь поехать домой. Были небольшие личные планы на вечер.

Но, как известно, благими намерениями вымощена дорога – точно не домой. Восемь вечера. Смеркалось…

                        *****

В баре было сегодня до странности безлюдно, сидит всего один столик. Но зато какой ! Сборная России ! Блин. По визажу и парикмахерству ! Блин. После соревнований мировых каких-то там ! Блин, блин. Илья на них только глянул, говорит:

– Добром не кончится.

Как в водку глядел ! Илью девки успокаивают – вроде на четверых они выпили всего ничего – три водки и десяток пива и уже счёт попросили…

– Нет, – говорит Илья, – Дождусь.

Рассчитались гости, сидят, такси ждут. Матом кроют так, что даже уши горят. А девки бедные, краснеют, бледнеют, глаза закатывают, хотя вроде привычные ко всему уже должны быть. Но эти, парикнахеры, такие рулады заворачивают, что нам, подмастерьям, у них учиться и учиться. А с виду – приличные люди, ухоженные, немного того, конечно, как это, ах, да, – манерные, но это издержки профессии, куда от них деться?

Второе место заняли, проиграв французам. Облажались, значицца. Злые.

О, ну вот и такси.

Выходят…

Двое из этих глистов, видимо наложив пиво на водку, возомнили из себя могучих Муромцев изобразить, вышли и забавушки ради собою внутреннюю дверь с другой стороны подпёрли. Заблокировали, уперевшись ногами в стены, как мешки с песком у крепостных ворот. А двое других значит, с нутри пытаются выйти. С разбегу. Ну, двери в баре – из дуба, как в средневековом рыцарском замке. Но – трещат ! Не выдерживают силушки богатырской.

Илья подходит, вежливо представляется, и спрашивает, мол, чем господа недовольны – наливали плохо ?

– Нет, вроде, – теряются немного.

– Накормили невкусно ?

– Нет-нет, без претензий, – те подтормаживают понемножку.

– Ну тогда, – говорит Илья,– Оно, конечно, Александр Македонский – герой, но зачем же стулья ломать ?

Нет ему вразумительного ответа. Эти молчат, а те, внутри, в тамбуре, не слышат, что происходит, гогочут, по стенкам пинают, но дверь держать не перестают.

Кончилось предсказуемо. Разломали тамбур. Илья глянул, на глаз оценил.

– Ну что ж,– говорит Илья, – Давайте посмотрим правде в портмоне. С вас двадцать тысяч и мы починим. Бывает… Надеюсь, хорошо отдохнули? Развлеклись ?

– Нет, – возражают, – Вот тебе тысяча – и ни в чём себе не отказывай, больше всё равно нету. Или давай, сейчас мы позвоним, завтра приедут, всё тебе бесплатно починят .

– Кто приедет ? – уточняет Илья, – Парикмахеры ? Визажисты?

– Нет, – говорят, – Зачем ? Завтра пришлём строителей !

Красота ! Ключевое слово – завтра.

В общем, встал Илья на их пути своим тщедушным тельцем, уйти не даёт. Парни только внешне буйные, но добрые внутри. Сломать Илюшу как тамбур не пытались.

После давней попытки грабежа дон распорядился поставить в баре тревожную кнопку, для вызова группы быстрого реагирования из подведомственного ЧОПа.

Девки в баре жмут тревожную кнопку уже десятый раз – и нет нам ЧОПа в помощь. Через тридцать ! минут! Илья звонит в ЧОП.

– Где,– говорит,– Не хочу обидеть Вашу маму, охрана ?

– А у нас не было вызова ! У Вас кнопка не работает, видимо, – бодро докладывают охранники.

Россия! Ну, что поделать, беседа неторопливо течёт дальше. А парней уже несёт. Докатилось пивко, отполировало сверху, добавило энергии.

Один начал танцевать, по залу движется грациозно, будто балерун, между столиков танго сам с собой выписывает, благо нет никого больше в баре из посетителей. Потом начинает друзей пытаться лапать, видно в партнёры по танго зазывает, обнаружив, что он один, а предыдущий, видимо, куда-то делся.

Трое друзей его, видя такой коленкор, под шумок смылись. Может, пошли прически поправить, растрепавшиеся в пылу боя, может, срочный заказ на визажирование всплыл. Короче, имеется в баре один танцующий парикмахер, без ансамбля!

А танцор, уже совсем в экстаз себя вогнал, словно танцующий дервиш, разошёлся-расходился, и вот он уже бьёт кулаком и головой по стойке, в надежде, видимо её разломать, Лёня, понимаешь, д`Артаньян, нашёлся! но она по счастью из цельного дерева, хорошо сделана, крепко.

Потом он начинает раздеваться.

Ну, разделся до трусов, кофта в одну сторону улетела, брюки – в другую, тело, хоть и жиденькое, но мускулистое, но от этого не менее пьяное. А то тут в баре мускулистым телом кого удивишь. Никто ни разу не видел. Нашёл подходящее место, где себя показать.

А он уже только мычит. То ли от ударов в стойку коктейль «Ёрш» в голове смешался, то ли паренёк нокаутирован деревом. Но всем ясно, не боксёр парень, удара не держит.

Прислушались. Вроде что-то "бстись, бстись" выговаривает. На внешние раздражители не реагирует.

Ну, стоят все, любуются. Народ, тем временем в бар заходит, глянет – и бегом наружу. Видно, не всем балет нравится. Странно, правда ?

Ещё минут через десять приехала охрана, поймали его влёт, прямо в процессе глиссада практически, заковали в наручники, тут он расслабился, упал мордой в стол и, как был в трусах, так и уснул. Его трясут, будить пытаются, ноль реакции! На ноги ставят, он, не просыпаясь, валится кулем. Перепил. В ауте.

Вот что с ним сделать ? На мороз выкинуть ? Замерзнет ещё, да и денег должен. Тут пусть спит в наручниках ? Кто его в баре ночью караулить будет ?

Решили оформить по закону, чёрт их знает, этих парикмахеров. Зафиксируем все поломанные стены в тамбуре, да его скотское состояние, а потом взыщем сполна. Никуда не денется.

Будет стричь наших жён да сотрудниц пожизненно, в крайнем случае.

Вызвали дежурный наряд.

Ещё через двадцать минут милиция подоспела. С автоматами, сурьёзные парни. Шутить не стали, давайте, говорят охране, его помогите в наш «коробок» закинуть, в отделении разберёмся.

–Так он в одних трусах, – говорит Илья.

– Ах ты, дьявол, – говорят сурьёзные парни, – а мы и не заметили. А где одежда его ?

– Да вот тут на стуле, девчонки по всему бару собирали.

– Ну что, снимай наручники, – говорят автоматчики, – пусть одевается.

Охрана сняла наручники, уши ему потёрли для оживляжа. Тот очнулся, обвёл всех дикошарым взглядом, и – ну плясать снова ! Аж на стул вскочил, бёдрами вращает, ручками над головой машет. Туда-сюда. Туда-сюда.

У всех оторопь. Стоят, наслаждаются. А этот, как заводной, под Саманту Фокс отжигает; О-о, тач ми, тач ми, тач ми…

Песня кончилась, никто и не заметил, заворожено глядя как он, не сбавляя темпа, нечто среднее между ламбадой и тверком изображает упоённо. Глаза закрыл. Ему хорошо.

Минуты через три один автоматчик очнулся, и табуреточку из-под него пинком вышиб. Тверковёрт, не удержавшись в воздухе, об пол ламбаднулся как гиря. Убился, думаем.

– Куй ! – автоматчик кричит, и автоматом машет, – Куй !! Куй!!

Все аж вздрогнули, так испугались.

Встревожились за служивого, чего ж он такой впечатлительный. Ну, парикмахер, ну, визажист, ну, танцует тут в трусах… Но в баре насилия не хотелось бы допускать, особенно сексуального, это же полностью чистый бизнес. Не понравится дону.

Но – не шевелится никто, автомат – аргумент весомый, заставляет внимательно прислушиваться к его владельцу и не возражать без нужды.

А он, не видя никакой реакции, снова как заорёт :

– Куй! Куй эту лярву обратно в браслеты !

Тут всех пробило. Ржут все как ненормальные. Охрана насела, сковали ему снова руки за спиной. Ну он, привычным делом, снова раз – и в отключку. И трясут его, и усадить пытались, и уши растёрли – спит, как медведь зимой. Потрясли, потрясли, бросили.

Подумав, тот автоматчик, куев который, говорит:

– Ладно, наверное, угомонился уже. Снимай наручники. Пусть одевается.

Охранник послушно подошёл, снял, и по щекам ему слегка– хлесь, хлесь. Парикмахер медленно поднимает голову, ну чисто полуголый Ван Дамм, киборг после нокаута, обводит всех мутным взором. Прострация…

– Вставай, одевайся, – чуть не хором говорят ему.

Его взгляд приобретает признаки эволюционного созревания, он фокусируется на автоматчике, выбившем из-под него импровизированную сцену, смотрит на него, смотрит, и вдруг, внезапно накопив силы, одним прыжком вскакивает на ноги… и …ну-у, снова вращать бёдрами , качая руками над головой.

Нет, ты посмотри, какая вертихвостка !

И Сабрина ещё томным голосом подвывает – Бойс! Бойс! Бойс!

Автоматчик явно загрустил от таких прилюдных знаков внимания. Коллеги ведь не поймут, засмеют. Слухи поползут, потом вовек не отмыться. Чего доброго, уволиться придётся, а где ещё тебе дадут автомат на груди наперевес носить! Стоит, растерянный, а наш танцомахер то присядет, то распрямится, и талией и тем что под ней крутит, и руками над головой вперёд-назад, словно флагом машет.

Не знаем, то ли смеяться, то ли присоединяться. Зажигательный балерун. Ну вот же явно ничего человеку не мешает танцевать.

Охранник подошёл, тихонько у Ильи спрашивает:

– Давайте, я его выключу уже.

Илья только покачал головой, многозначительно показав взглядом на людей в форме.

Те в растерянности пребывают. Вариантов два. Решают снова первый :

– В наручники ! – кричат.

Охранники наваливаются, руки ему за спину, щёлк, готово !

Тот секунду раздумывает, и не успевает никто ему ничего скомандовать, как он – брык набок, уснул, зараза ! Подходят, трясут, – спит, храпит, аж присвистывает. Закуклился.

Переглянувшись, менты снова приказывают :

– Вариант два ! А ну, снимайте !

Охранники подходят, снимают, уши массируют. Тот голову приподнимает, видит вокруг толпу неизменных поклонников, преданного обожателя с автоматом, и – прыг на ноги, и, бёдрами – вжик-вжик, вжик-вжик. Надо же, какой неваляшка !

Осознав печальную истину, что в концерте число отделений явно не лимитировано, ограничиваясь лишь запасами энергии неутомимого плясуна, окружающим стало ясно, что до разрядки батареек, заправленных водкопивом, перегруженные уже сверх всякой меры впечатлением нервные системы могут не дотерпеть. Особенно у тех, у кого автомат под рукой. Прерывать же акт несомненного искусства грубыми автоматными очередями, будет варварством и признаком невоспитанности. Да и кровь замучаешься со стен отмывать, легче покрасить заново, а это – опять расходы.

Посему, в рамках гуманного отношения к окружающим, было принято решение прекратить гастроль в принудительном порядке.

Вещи в мешок, танцормейстера – в «коробок»!

В трусах, как есть !

А пусть себе танцует по дороге, чтоб не замерзнуть.

Привезли в отделение.

Вот там плясовик-затейник очухался, и для начала попытался разогнуть прутья на клетке, но отчего -то не справился. Мало индийских фильмов смотрел, наверное. А там один «Танцор диско» чего стоит! Было там чему поучиться, какие приёмчики перенять.

Дежурный глянул опытным взором на этого Джимми-Ачу-Ачу, и сказал, что ну его к лешему, пусть протрезвеет, оформить потом успеем.

Так и не уехавший домой Илья сидел в баре, отпивался травяным медовым чаем. Уже повидавший множество ситуаций, изучивший психологию людей во всех проявлениях, он нежданно-негаданно открыл новую, ранее неизведанную для себя ипостась широкой души разговевшегося русича.

Погружённого в размышления, его и застал звонок из милиции. Илья подошёл. Звонил полковник Головач.

– Приезжайте, у нас тут ваш пациент по камере пляшет.

– Спасибо, Леонид Григорьевич, – вежливо отказался Илья, – я полную программу отсмотрел, уже удивить меня нечем будет.

– Ошибаешься, уважаемый, – сказал начальник милиции, – он тут уже нам «цыганочку с выходом» сбацал. В этот раз показал полный ХХХ, трусы снял и над головой ими радостно машет. А что, он и в вашем баре так ?

– Нет, – ответил Илья, – нам повезло. У нас он хотя бы трусы не снимал.

Положив трубку, он подумал :

«Ну что ж, весело ему сейчас будет, думаю, другие уже тоже начали раздеваться».

Потом мысли перешли в прагматичную плоскость – что на это скажет дон ?

Дон, выслушав историю в ролях и в красках, отсмеявшись вволю, проявил себя ироничным поклонником народного творчества и предложил снять вывеску «Бар Корлеоне».

– Повесим "Голубая Устрица", – сказал он, – А что, почин есть !

ЖИЛИЕ МОЕ.

Вместо ненужного никому завода, производившего неконкурентный, советский ещё ширпотреб, было решено построить жилой квартал.

Может вы и забыли, что такое – собственная жилплощадь ? Так неленивые мы – вам охотно напомним.

БОльшая часть, процентов так под семьдесят, гигантской страны, жили в коммуналках.

Это был праздник единения, пир духа. Хотя и тесный, до отвращения.

Длинный коридор и куча дверей из него. За каждой дверцей – семья. Кое-где совместно с детьми, с родителями, да ещё и гости иногда наезжали.

На кухню к плите – в очередь. В ванную, умыться, побриться – очередь. В туалет с утра – и то очередь.

Десять квадратных метров, а у кого шестнадцать – так те баре ! С антресолью над дверью, а там стратегический запас продуктов на все случаи жизни.

Ранним утром все наперегонки бегут на заводы-фабрики-институты. Вечером тянутся по ульям обратно. На общий горшок со своей бумажкой. Надолго не занимать. Следующий !

Зато народная дружба и братство ! Все знали всё про всех. Размер зарплаты и трусов. Любимые передачи и позы. Дозу до добрых слёз и до пьяных соплей.

Для КГБ была не жизнь, а малина.

Об отдельной, СВОЕЙ квартире мечтали так, как сейчас мечтают об айфоне ! Ну ладно, про айфон погорячились, признаем сразу.

Мечтали, как сейчас мечтают про непыльную должность где-то в мэрии, или на худой конец, в налоговой инспекции. Но мечтают все, везёт лишь избранным.

И когда первые частные компании стали предлагать – жильё ! своё ! в центре ! народ взопрел от странных, неизведанных прежде чувств.

Без десятилетних очередей…Без всякого блата…Без интриг и унижений… ты мог прийти и купить. Да ещё и выбрав предварительно !

Прекрасное место, транспортный узел, современный проект. Из красивого красного кирпича, вот такие были вкусы.

Реклама шла повсюду, расчёт был на элитность. Только для состоятельных господ. Для новой элиты.

Ах, да ! Нужны были деньги. И стоило, прямо скажем, недёшево.

Слово «ипотека» тогда начисто отсутствовало в лексиконе, а если, особо продвинутые его и произносили, то дамы стыдливо закрывали уши руками, слово будило ассоциации, наполненные неприличным смыслом. Впрочем, как выяснилось позднее, ассоциации оказались вполне уместны, так это и было на самом деле. В наши дни, всех сомневающихся давно обипотечили. Или наипотекали, как это правильней по-русски ?

В те годы, квартиры продавались только за наличные. Тем, у кого они были. В наличии.

И кто же ещё элита, если не спортсмены – рекордсмены, чемпионы и медалисты, гордость и спортивная слава страны. Вот так и случилось, что верхушка спортклуба «Аврора» очутилась в числе пайщиков. Пай был равен квартире. Деньги были, жить хотелось шикарно, и заманчивое предложение нашло своего адресата.

Акт взаимоневезения.

Дети понедельников.

                        *****

Хозяин стройкомпании Прянишников был миллионером. Никто не считал количество его миллионов, был он у него один, или десять, или сто – для масс сторублёвых советских людей одинаково. До белого бешенства. Однобуйственно. Всем ясно, такие деньги заработать нельзя. Не иначе как утащил, украл, унёс, укоммуниздил. Или сприватиздил.

Прянишникову было в высшей степени наплевать на мнение окружающих.

– Мы то люди порядочные ! – так начинал он любой разговор. Повторив эту мантру раз пятьсот, начинаешь верить сам в свою непогрешимость. Нет точных данных за то, проверял ли он ежедневно себе спину на предмет набухания между лопатками и бил ли тупыми предметами в зеркала, упорно не желавшие показывать светящийся кружок над его порядочной, гордо посаженной головой. Зато сохранилось множество газетных подшивок, со страниц которых, он, взыскуя славы, давал рекламу о своих объектах со своей ненаглядной физиономией, во весь допустимый формат, и скромным слоганом «Мы – люди порядочные!», прозрачно намекая на пропащих в этом плане конкурентов.

Ему представлялось, что его лицо – лучший довод для обеспеченного состоявшегося человека, чтобы без ненужных колебаний и промедлений принести деньги сразу к нему в кассу.

Сам он почти никогда не видел покупателей, а от жалоб девочек, принимавших деньги, просто отмахивался. У него в доле были менты и чиновники, банкиры и директора, многие влиятельные люди желали быть оквартиренными в престижном месте. Пусть не для себя, так хоть для детей. Богатых в постсоветское время было значительно больше, чем признавала официальная статистика.

Какие там жулики-бандиты ?

Разве интересно буйволу, как размножаются муравьи ?

Вот как-то так получилось, что квартир продали в два раза больше.

А времена, хочется напомнить, были куда как непросты. Тяжёлые были времена. Люди с деньгами зачастую не доживали до юбилея.

Но Пряник был не чета другим, недожившим. Он имел какое-никакое образование, имел уже немалый опыт. А уж амбициям, которые его толкали, мог бы позавидовать сам Наполеон Ильич Македонский.

Его расчёт был прост как каменный топор и зиждился на теории вероятностей.

Его любимым предметом ещё в институте были основы страхового дела. Основы гласили, что в любом страховом бизнесе взносы платят все, но за возмещением после приходят единицы. Тут главное – собрать по максимуму. А потом – или шах умрёт или ишак.

Себя он не относил ни к тому, ни к другому.

                              *****

– Участок купил, за подключения к сетям занёс, за проект отдал, разрешения проплатил, людей нанял, краны арендовал, с заводами о бетоне и кирпиче договорился, уже истратил мильярд, и должен столько же остался, а до прибыли ещё – как до Китая на хромой собаке, – так имел обыкновение разглагольствовать Пряник, объясняя свою нелюбовь к пайщикам.

Так, дружище, ты брось неблагодарную работу, и займись тем, что тебе по душе, и приносит прибыль! – скажете вы. И будете стопроцентно правы.

Так ведь нет, впрягся бедняга, словно вол, и тащит на себе неподъёмный груз. Значит – есть тому причины.

Причины у каждого свои. У Пряника, среди прочих, малозначительных, была обширная дружная семья.

Что нужно строительной компании, чтобы строить дешёвое жильё ? Правильно, снижать побочные затраты.

Совершенно случайно, двоюродный брат Пряника, Прянишников-младший, был председатель земельной комиссии в городской администрации.

Совершенно случайно, строительные компании Пряника получали лакомые участки под застройку мимо конкурсов и аукционов, предусмотренных законом. Совершенно случайно. Вера в чудо и божественное предназначение помогали, не иначе.

Обойдённые таким волшебным чародействием конкуренты, недостойные злые люди, одержимые завистью, не погнушались поднять волну, которая, захлестнув через инертных простых исполнителей, отрезвляющей свежестью плесканула в лица всем проверяющим, вплоть до аж замгенпрокурора. Тот, прочтя ознакомительную историю с оценочной стоимостью розданных земельных участков, крякнул в густые усы и вызвал подчинённых. Виданное ли дело, так попрать закон ! И жрать при этом в одно горло !

Злые люди множились в жизни Прянишниковых, как раковые клетки. Чёрная зависть неудачников к более способным, успешным, богатым, обуяла тех злыдней, застила мозг, открывала глаза.

Делу дали ход. В администрации начались обыски.

Тут и случилось очередное чудо.

Прянишниковы и чудо – это ведь как близнецы, в некотором роде синонимы.

Кабинет Прянишникова-чиновника, распорядителя земель расейских, находился на третьем этаже администрации, что в самом центре города, если кто забыл.

И надо же было такому случиться, что пока в земельной комиссии шли обыски, а администрация буквально кишела сотрудниками в форме и без, отважные грабители проникли через окно в кабинет земельного начальника, и умыкнули оттуда двухметровый, полутонный сейф с документами. А чему удивляться ? Кое-где, до сих пор, визжащих брыкающихся невест крадут, а это вам не безмолвный сейф спереть !

Хотя …. третий этаж, между прочим.

Безутешный младший Прянишников остался без алиби, способного доказать его полнейшую невиновность и законопослушность. Теперь вся надежда горько рыдавшего обнесённого функционера была на наши доблестные розыскные органы. О чём он им и сообщил, когда они зашли и к нему в кабинет, предъявив постановление на обыск :