Продолжая Веллера: Легенды мафии. Том 1

Следующий день покажет, что русские прусских всегда бивали !

Следующим днём доехали до кассельского дома без приключений, отобедав по пути. Война войной, обед по расписанию !

Забравшись на крышу БМВ, Вовка принялся рубить дыру.

В крыше.

Топором.

Стоял скрежет и лязг на всю округу, особенно, когда он выдёргивал топор. По счастью, металл в машиностроении тонок; жесть. Это ведь не танк рубить. Так что знай себе маши с замахом. Да дрова у бабки в деревне тяжелее колоть !

Рубить ночью было нецелесообразно, соседи бы быстро полицию вызвали. Ночной покой у немцев -это святое ! А так, среди бела дня, мало ли что ? Может автомастер трудится ?

Или дизайнер…

Бомболюк, к примеру, делает, для последующей переделки в Мессершмит !

Или, жарко стало человеку, вот и ладит себе кабриолет, согласно собственному вкусу. Его право.

Быстро управившись с изготовлением люка в крыше ранее бракованной БМВ, ну явно недоделанный же был экземпляр ! – Вовка достал из мешка купленную специально по такому случаю в зоомагазине крысу. Крыса к этому моменту была уже нежива, отдав свою молодую жизнь за счастье и светлое обеспеченное будущее трудового банковского народа. Забросив её трупик на водительское сиденье, Вовка увидел, как отвалилась от тельца при ударе тщательно прилаженная, после отрубания, голова. Жаль. Но времени лезть и снова примастыривать уже не было.

Спрыгнув на землю, он юркнул в Опель и Ганнибал дал по газам.

Кассель, сидя дома, слышал жуткий металлический скрежет, орала сигналка, но выйти он постеснялся. Наверное, просто не запасся хлебом-солью для дорогих гостей. Или не хотел сбить воодушевление у дизайнера. Ишь, как вдохновенно руками машет !

Угнанный рыдван бросили у супермаркета, и ушли пешком.

Арендовали в ближайшем рентакаре машину, сунув приёмщице вместо прав – комсомольский билет, куда была вклеена фотография одного очень известного, на просторах Союза певца. Тоже лысого, чисто для сходства взяли. Уехали до Берлина, и уже оттуда спокойно вернулись домой на туравтобусе, в составе туристической группы любознательных соотечественников. По пути ещё и Польшу посетили.

Европа им поглянулась, доложили они Илюше. Язык только собачачий, да цены кусачие. Но если партия вновь отправит – так топоры в магазине ещё остались. Они проверяли. Вовку, с подачи острого на язык Ильи, среди своих переименовали в Вову-Орла, так его до сих пор все и кличут.

Спустя пару недель, вызвавший их Илюша раздал заплечных дел мастерам по пухлому конверту с благодарностью. Кассель, судя по всему, оценил деликатность поручения, с блеском исполненного работниками ножа и топора. Взвесив дальнейшее развитие событий, он пришёл к неутешительному выводу, что платить придётся. Либо он свои годы так и будет доживать в бегах, а тогда зачем нужны деньги ?

Он счёл излишним выражение своего восхищения поставленной сценой, оставив при себе бурные овации и приглашение исполнителей на-бис. И намёк с грызуном был прозрачен до дрожи. Крыску, конечно, жалко, но неизвестно чего они во второй раз отрубят, с их мастерским владением топорами. Ремесленники.

Тютельники.

Виртуозы Москвы !

ТОЛИК МУХАЧ.

Толик, поздний ребёнок, жил со старушкой мамой. Отец его ушёл в стародавние времена, не выдержав едкого и склочного характера жены, и жил отдельно, когда Толя ещё заканчивал школу. Мужик он был дюжий, крепкий, с руками и головой, работал мастером в мартеновском цехе, на заводе его ценили. Являясь цельный натурой, пытался он привить недомеристому и худосочному сыну простые и понятные принципы, растолковывая, что не размерами меряется человек, но своим упорством, своими поступками и отношением с окружающими.

Частично, чтобы доказать отцу, что и он чего-то стоит, Толик, хоть и был самым мелким и хилым на динамовском стадионе, изо дня в день долбил грушу в секции, не пропуская ни занятия, так и стал тихой сапой чемпионом города по боксу в лёгком весе. Мухач.

Во флоте три года пролетели незаметно, вернувшись, обнаружил Толик, что все дружки уже пристроены по бригадам да по шайкам, и промышляют выколачиванием денег из вылупившегося из ниоткуда класса новых буржуинов, и не только на печенье и варенье, но хватало им и на все прочие жизненные радости.

Осмотревшись, отказался он от всех их лестных предложений, не хотел шестерить на посылках, и быстро сколотил вокруг себя банду из дюжины себе подобных, отбирая деньги у разжиревшей фарцы и частных таксистов. В процессе начавшейся по городу войны за территорию и за чужих коммерсантов, устранения разрозненных и слабых конкурентов, жесточайшего отстрела непокорных, быстро смекнул Толик, за кем сила, и пришлось ему влиться в организацию дона, с неизбежным Шреком в качестве непосредственного командира и Илюшей в качестве дотошного счетовода совместных теперь доходов.

Впрочем, жил и работал он вполне автономно, как и другие бригады, никто не докучал ему, поучая как жить и с кем пить, и лишь в моменты серьёзных противостояний приходилось ему наезжать в бар за приказами свыше. Как и все прочие, доходы они теперь половинили, но и им зачастую стали подкидывать выгодное и прибыльное дельце. Для начала им выделили для контроля несколько ларьков на привокзальной площади, и получаемые еженедельно оттуда регулярные дивиденды мгновенно превзошли их прежние разовые и рискованные хапки. Получив явное доказательство того, что от такой сделки они остались в несомненном выигрыше, Толик с бригадой перешли к службе на нового босса не за страх, а за совесть.

Толик был изначально бесстрашен, невероятно нагл и вызывающе лих. Ему по плечу были самые дерзкие выходки.

Всё сходило ему с рук.

Он и в отряд свой набирал таких же лихих, бесбашенных, но и сам любил и умел работать в одиночку, подавая подчинённым вдохновляющий пример.

Таким образом и получил он поручение разобраться с компьютерной фирмой, не желавшей рассчитываться с банками по кредитам. Директор фирмы, толстый увалень по кличке Барсук, громовым голосом прилюдно и постоянно клял всех, – сингапурских партнёров, местных таможенников, районных налоговиков, ментов и собственных грузчиков, обвиняя их в мздоимстве, алчности, воровстве и вымогательстве, препятствующих получению прибыли с малорентабельной торговли. Хотя ни для кого не было секретом, что на компьютерах проворачивались многие миллионы, позволившие Барсуку купить шикарный офис в центре города и отделать его резными дубовыми панелями и цветными витражами ручной работы, оформив его при этом, естественно, на маму. Строил он себе шикарный трехэтажный дом и летал на отдых в Испанию, где у него, по слухам, также была вилла у моря, вот только на возврат банковских займов тех миллионов у Барсука никак не хватало. Банкиры обратились за помощью к дону, посулив обычную долю, рутина тех лет, мелкий стежок на лоскутном одеяле, покрывающем бизнесы того периода, времён первоначального накопления капитала и опыта.

Продумав и разработав план по вразумлению грешника, Илье выдали исходные данные и помповое семизарядное ружьё, с наказом не перестараться, сумма была нешуточной и должник был нужен живой, здоровый, но раскаявшийся. Аутодафе было назначено сверху и не нуждалось в уточнениях и рассуждениях. Следовало точно и доходчиво донести до обиженного мытарями пахотника смысл таких понятий как долговое обязательство.

Ильей же, по размышлении, дело было поручено Толе. Тот взялся с рвением и основательностью, обошёл весь ареал барсучьего обитания и слегка приуныл.

Живший в доме прямо напротив Главного управления по борьбе с организованной преступностью Барсук не чуял опасности. Каждый прохожий во дворе мог оказаться членом этого могущественного отдела, спешащим на свою службу и преступления в этом районе были редкостью.

В его подъезде дежурила круглосуточная охрана, там, этажом ниже, жил какой-то почётный коммунист, чуть ли не друг самого Ленина, сохранившийся в стране в единственном экземпляре, и его берегли как реликвию. Подъезд следовало исключить, войти туда, конечно, можно, выйти вот после оглушительно громкого взывания к барсучьей совести – будет затруднительно.

По утрам за Барсуком приезжала машина с водилой, служившим заодно и охранником. Охранник шёл к подъезду, сопровождал босса, распахивал ему правую дверь, быстро обегал машину, садился за руль и мчал в офис. Вход в офис был изнутри здания, машина проезжала ворота с охраной, почти не притормаживая, всех остальных тормозили и досматривали. Офис, как сцена для спектакля, также отпадал. Безопасность ему обеспечивали бывшие профессионалы, и обеспечивали, надо сказать, на должном уровне. Наняв себе охрану в офис из бывших ментов, Барсук чувствовал себя в полном ажуре.

Деньги в те времена были страшно дорогие, по проценту в день считалось вполне по-божески, и прокрутив их лишние полгода, ввезя в страну дополнительных несколько партий компьютеров, Барсук становился раз в десять богаче. А уж с этих барышей можно и рассчитаться с банкирами, конечно, предварительно как следует поторговавшись, чтобы скостили пени и проценты, если они вообще хотят получить свои денежки.

Единственная закавыка не попавшая в барсуковские умозаключения, состояла в том, что заказ на него был принят, и работа по этой причине, должна быть сделана вне зависимости от внешних факторов.

Просидев во дворе у Барсука всю неделю, Толик решил, что внезапность – лучшее орудие. Он не читал трудов Клаузевица, и лишь краем уха слыхал про Наполеона, но нет никаких сомнений, что эти признанные гении сражений одобрили бы его начинания.

Приобретя под помповик туристический рюкзак, он прорезал в нём дыру, чтобы рукой держать ружьё готовым к бою, из прочей амуниции он выбрал гитару, исключительно для целей отвлечения внимания. Утром, усевшись у соседнего подъезда, он, в шапке и очках, старательно настраивал гитару, изображая ожидающего друзей любителя пеших прогулок по лесам и юдолям.

В обычное время за Барсуком прибыла машина. Увидев привычную картину вышедшего из дверей Барсука в сопровождении охранника, Толя встал, закинул гитару за спину, и вполне объяснимо понёс рюкзак в руках, двигаясь к объекту своего интереса. Подойдя к машине, Барсук, как обычно, разместил себя справа, а охранник, усевшись за руль, завёл двигатель. Подоспевший в этот момент лесной бард поднёс свой рюкзак вплотную к задней правой двери и выстрелил. Выстрелом вынесло и заднее стекло. Оглушённый грохотом водитель быстро сориентировался и нажал на педаль, машина, взревев, унеслась.

Толик, не торопясь, свернул за угол и перешёл на бег. Пробежав несколько дворов, он раскидывал в пути по разным мусорным контейнерам гитару, очки, шапку и рюкзак, на ходу перепаковав ружьё в заготовленную сумку для теннисных ракеток, и степенно, спортсмен-профессионал в престижном, президентском виде спорта, вышел на бульвар. Встав на остановке, затерялся среди ожидающих и уехал на первом подошедшем троллейбусе.

Урок был усвоен с благодарностью. Барсук отнюдь не был глупым человеком и довольно быстро осознал, что если бы хотели свести с ним счёты, то ружьё бы приставили к передней двери, и что толку было бы в том, что профессиональный водила быстро увёз бы с места событий его тело с дырой, размером с блюдце, в умной голове. Следовало понять это за предупреждение. Но он также осознал и простой факт, что когда захотят его убить, то никакая охрана не сможет спасти его от возмездия. Резонно решив, что он не Дункан МакЛауд, а деньги – дело наживное, приоритеты были им расставлены на сей раз правильно. Поэтому на следующий день он, уже из Испании, позвонил кредиторам и сказал, что будет счастлив произвести все выплаты в ближайшую неделю. Включая проценты и пени.

И счастлив был Илья, и был счастлив дон, и были счастливы банкиры дона..…

                              *****

Толик любил машины, любил девочек, любил красивую жизнь и себя в ней, занимающего заслуженное место. Своё место.

От рано умершего отца ему досталась квартира, пусть и на окраине города. Поначалу, после армии, он неимоверно ценил радость обладания собственной жилплощадью, в которой можно было зависнуть с друзьями и длинноногими красотками, которым он доходил до плеча. Но, сговорчивые девочки женским чутьём ощущали власть и силу эту невысокого, жилистого бандюгана, и никаких проблем с разноростностью Толик не ощущал. Он менял их слишком часто, переходя на всё более и более молодых, а самые молодые, уже гораздо более продуманные и хищные, всё чаще отказывались ехать с ним, лишь взглянув на его девятку. Времена быстро менялись, кругом богатеи множились как кролики, а спрос на красоту и молодость стабильней, чем на золото и доллары, этим со знанием дела и пользовались продуманные приезжантки. Справедливости ради, скажем, что в большинстве своём они не прогадывали, многие смогли зацепить свою порцию, пусть и недолгого, брачного счастья. Листерман тогда ещё работал рядовым менеджером, не открыв для себя будущее золотое дно. Девицы, ознакомившись с недоступными им прежде глянцевыми журналами и ранее запрещёнными западными фильмами, выбросив в помойку журналы «Крестьянка» и «Работница», становились всё краше, всё раскованнее, всё опытнее, подрастеряв остатки надекрупской стыдливости и позабыв моральный кодекс строителя коммунизма, сводя с ума новоявленных нуворишей и мафиозных пацанов.

Толик же тяжело воспринимал эти отказы и каждый раз боролся с собой, чтобы не затащить в машину силой эту нагломордую шлюшку.

Квартиру отцову он продал, когда подвернулся недорого у знакомых барыг подержанный мерс, бронированный лимузин, сделанный под заказ для Иосифа Броза Тито. Это решило проблему с девушками, резво запрыгивающими в лимузин, словно стрекозочки. Толик, в их глазах, из мелкого, пусть и крутого бандюка, враз превратился в большого босса и завидного жениха.

Это был вызывающий поступок , тогда в принципе мерсов в городе было ещё наперечёт, и все главари, и Шрек , Илюша, да и сам дон ещё обходились транспортом попроще. Никто не сказал Толику ни слова, всем было ясно, что в этом бизнесе понты дороже денег, да и сам Толик не раз доказал свою полезность для общего дела. Понятную слабость просто обходили молчанием.

Однако, жизнь – не чашка чая. Пьяный Толик разбил мерина в лепёшку, не спасла ни бронь, ни спецпроект. Как говорится, сдуру можно и мерс сломать. С трудом уладили дело с пострадавшими, заплатили кому надо, и запугали кого надо. Но восстановить машину не было возможности, именно по причине её эксклюзивности.

Вот так он и стал снова жить с мамой.

Стал несносен, мрачен, ворчлив. Постоянно брюзжал, что его затирают, не дают развернуться во всю ширь.

Всем становилось очевидно, что превратился он в слабое звено, в кандидата на предательство.

– Никто меня на колени не поставит ! – заявил он спьяну в баре Илюше.

– Да-да, я понимаю, ты – рождённый стоя…,– Илюшин сарказм не был доступен для понимания боксёру.

Но для Ильи, между тем, не было сомнений, что Толик – отработанный материал, о чём он и доложил наверх. Однако неожиданно было принято решение об отправке Толика в Дубай, для контроля за ресторанным бизнесом и обеспечением возврата инвестированных средств. Пока занимались вопросами подготовки там жилья для него, оформлением длительной визы, Толик, сидя на стакане, фестивалил от души.

Среди ночи, очнувшись от интоксикации, он захотел выпить, а денег не было. Спустился в ларёк, постучал в окошко. Доверчивая девушка открыла просителю. Положив в открытое окно лимонку, он взялся другой рукой за кольцо. На лице у продавщицы отразилась обширная гамма чувств, от острого желания жить, до «как вы мне все надоели!».

Олимоненный алкаш попросил и немедленно получил бутылку водки.

Милиция назавтра, получив сигнал о террористе с гранатой, с ног сбилась. Толик мирно спал дома.

Но и в те времена, за терроризм спрос был серьёзен.

Толика отыскали через двое суток, когда он, с той же самой лимонкой, прибрёл к другому киоску в надежде на опохмел. Дежурившие по всему кварталу оперативники подоспели за полминуты. Поездка в Дубай отложилась. Лет на пятнадцать.

Никакими способами не удалось закрыть дело, но с помощью неимоверных усилий, задействовав все связи, понеся затраты, как на небольшую войну, удалось выторговать для Толика срок по нижнему пределу.

А разбитый мерс Иосифа Броза Тито до сих пор стоит у входа в бар, как памятник глупости и пьяному хвастовству. В назидание молодым бойцам.

ДАВИД И ГОЛИАФ.

Компания борцунов смотрела Олимпиаду в Атланте.

Будучи спортсменами, они живо интересовались этой темой. Спортивная жизнь коротка, так хоть за своих ребят поболеть. Все в прошлом мастера и рекордсмены, они понимали толк в состязаниях.

Собрались на хате у Орла, он только купил новую квартиру, делал ремонт, и не перевёз пока семью из области. В новый дом успел он сразу же приобрести модный телевизор Панасоник и присобачить к нему последнее достижение отечественной науки – дециметровую антенну.

Японцы – отсталый народ всё-таки, нет, чтоб сразу сделать по-людски !

Пили пиво. Пива было много. Сейчас, когда уже навсегда ушли они с ковра, как невыносимо приятно было, июльским вечерком, глотая пивко, ощущать себя всё ещё молодым, сопричастным к грандиознейшим достижениям великой страны.

Когда то и мы могли ! Эх, пустите, я им всем покажу !

Много пива – много эмоций. Давай, Россия !

Квартирка у Орла была так себе.

Одна спальня, одна большая комната. Туалет тоже один.

И вот незадача. Надо же было там уснуть хозяину. Постучали к нему, подёргали. Тихо. Устал человек, притомился. Ну, пусть поспит. Не ломать же дверь, в новой-то квартирке.

А по телеку – накал страстей, ура мы ломим, гнутся шведы ! А также немцы, китайцы и все прочие.

Фехтование. Сабля. Золото !

– Во, рубятся!

– А-а-а..Я не успеваю заметить. Как вентилятор.

– Слышь, туда бы Славяна-казака, вот любопытно было бы посмотреть !

– Да ты чё, он бы их там в капусту покрошил.

Стрельбу тоже обсудили, одобряя. Всегда полезное уменье, кто ж спорит-то !

Пятиборье – чем не спорт ! Не борьба конечно, но тоже право на жизнь имеет. Так трепались в ожидании. Междусобойчик.

– О, баскетбол. Ты посмотри, какие кобылки !

– Ого, чего творят ! Да-а, я б такую бросил через бедро! в сторону кровати.

– Дзюдо, слыхали вчера, вчистую продули ?

– О, борьба началась ! Э, парни, да тише вы !

– Какой бросок ! Видали ? Видали ?

– Карелин, Магомедов – ребят, да это ж не просто борцы, это же легенды. Легенды ! Понимать надо !

– Видел, как от захвата ушёл !

– Эх, судьи – сволочи, подсуживают.

– О, классно проход провёл !

– Золото ! Парни, золото ! Победа ! ПО-БЕ-ДА!

Наша взяла !

Они орали так, будто по золотой медали дали каждому из них. Это была их жизнь. Они отдавали себя полностью, там, на ковре. И их заслуженные звания и квалификации были добыты годами упорного, беспросветного, адского труда. Труда до тридцатого пота. Труда, пока другие в это время пили пиво и ухлёстывали за девчонками, суетились и зарабатывали первые миллионы. А они в это время зарабатывали славу для страны. Так прошло их детство, так канула их юность.

Они лучше других представляли, и могли оценить, чего стоит олимпийское золото. И победа великого Карелина воспринималась ими – как их собственная победа.

В дверь стучали.

Пошёл открыть Горик, прозванный Гориллой за размер и повышенную волосатость.

Сосед, барабанил и пинал в дверь, изрыгал проклятия; совсем совести нет, ржут как кони.

Горилла распахнул дверь. Хлипкий сосед заканчивался ему чуть выше пупка. Склонив к нему физиономию, Горик спросил :

– Тебе чего ?

– Потише бы …– Гонор барабанщика куда-то пропал, как ветром сдуло.

– А-а-а… Ладно, потише – можно. А чё ты сам-то стучишь так громко ?

– Так вы не слышали…

– А-а-а…Это да. Глуховаты. Видишь, все уши переломаны. А ты чё, не смотришь Олимпиаду что-ли? Не болеешь за наших ?

– Я… это …не спортсмен.

– А кто ?

– Да я …тут… снизу…в общем, ларёк у меня.. пиво там…шоколад…

– А-а-а… это хорошо, что пиво. А что не спортсмен – плохо. А ларёк под кем ?

Сосед уже жалел, что непредусмотрительно зашёл. Он порывался уйти, но Горик мясистой лапой взял его за плечо. Под лапой хрустнуло.

– Ты из какой квартиры ?

– Из тридцать шестой…

Из-за спины Горика выглянула одноглазая хищная пиратская харя.

– Ты чего тут ? – спросил Ганнибал.

– Да вот, коммерсант пришёл, охрану ищет…

– Да я вроде пока не искал, – пытался отбиться ларёчник, – Только открылся, пока нет прибыли…

– Ага. Как не искал. Сам же пришёл. Дверь ломаешь. Спасите – кричишь.

– От кого спасите ? – не врубился наивный торговец.

– Да вот от него ! – Горик ткнул пальцем себе за спину, указывая на пирата.

– Ну-ка дай-ка мне его сюда ! –подыграл Ганнибал, – Кто тут за наших не болеет ? А кто не с нами – тот против нас !

Сосед рванулся. Да попробуй вырвись ! Радуйся, что не к полу прижали. Раздавили бы.

– Понял. Теперь всё понял, – коммерсант заметно погрустнел.

– Ладно. Иди пока. Завтра зайду к тебе. Поговорим, – Горик разжал руку, сосед юркнул вниз по лестнице, как мышь.

Закрыв дверь, Горик словил поощрительную плюху по спине от своего бригадира.

– Молодец ! Растёшь ! Хвалю ! – одобрил Ганнибал.

Посмотрели бокс, поболели за штангистов. Золото ! Снова золото !

Вяло поржали над великами.

Поцокали языками над гимнастками. Жаль, малолетки !

Олимпиада дело долгое…

Так что, сами видите, доставать друга из уборной было некогда. Проспится – сам выйдет.

Стемнело.

Пиво – коварный напиток. И пьётся хорошо. Легко идёт. Под жару да под зрелище, особенно. А Орёл, гад, спит между тем. Удобно ж ему там, на унитазе !

А на столике в углу стоял небольшой круглый аквариум.

Ну что делать, решил Горилла, пойду, отолью в аквариум, рыбкам – что? и не заметят.

Сказано – сделано. Спортсмены вообще быстро решают. Иначе, пока долго думаешь, соперник на тебе окажется, хрен его потом скинешь.

А что делать ? Не в тридцать шестую же идти, в нужник проситься ?

Пока досматривали все финалы – сходил к аквариуму ещё раза три. Или четыре. Или восемь. Кто ж считать то будет, когда тут такой накал страстей. Россия, вперёд !

Да и другие тоже, глядя на него. Куда деваться, против природы не попрёшь.

Бедные рыбки.

                        *****

Проспавшийся хозяин слез с горшка и сказал – оставайтесь, поздно, пятый час утра. Повторного приглашения не потребовалось. Повалились кто куда. В тесноте, да не в обиде. Спортсмены – люди неизбалованные, на сборах случалось и в худших условиях спать.

День начался с побудки дневального. Вспоминался гарнизон, казарма, горн, поднятие флага!

Разбудил громкий мат Орла :

– Кеша ! Мать твою ! Ах-хри-неть !

Донельзя озадаченный хозяин сидел перед аквариумом. Неотрывно он смотрел куда-то вглубь.

Печать глубокой озабоченности лежала на его челе.

Неужто рыбки сдохли ? Вот ведь заразы ! Кто ж знал, что так обернётся… Чуть сконфуженные, борцы подошли поближе, посмотреть.

Рыбок в аквариуме не было.

В нём, прильнув к стеклу, метался, мелко семеня на задних лапках вдоль нескончаемой стены, отчаянно пытаясь не утонуть в доходившей ему до плечей странной жёлтой луже, хомяк.

Когда то маленькие красные хомячьи пуговки-глаза были огромны, как у кошки, и висели на усиках как у улитки. Забросив эти усики наверх он зацепился ими за край аквариума, это помогало ему держаться на плаву.

Всем несчастным видом своим говорил он людям, как они жестоки.

В квартире грохнуло так, как будто взорвался баллон с газом – это приступ смеха взрывом разошёлся по комнате из могучих грудей. Разорвало всех, кроме хозяина.

Орёл обводил всех непонимающим взглядом. Он, проспавший в туалете полночи, не мог понять, как маленький хомяк мог напустить в аквариуме литров пять, и чуть в этом не утонуть. По каким, чёрт его дери, причинам, хомяк избрал сколь экзотичный, столь и труднообъяснимый способ сведения счётов с жизнью ?

                  *****

Хомяк Кеша думал, что всю ночь они болели за него.

Устроили вокруг амфитеатр и все кричат :

– Давай, давай !

– Так его !

– Так ему !

Ну, точно зрители. Наблюдали за поединком всю ночь. Нашли развлечение.

Неравный бой с вооружённым гигантом.

Давид и Голиаф, только праща, несколько необычной для пращ конструкции, в этот раз была у Голиафа.

Да вместо камней почему-то метал коварный Голиаф воду, специально сделав её повонючей, добиваясь скорейшего истощения Кешиных, и так несопоставимых, сил. Хотя химическое оружие уже лет сто как запрещено к применению повсеместно. Но для некоторых – правила особенные. Немытый гунн. Варвар. Гопник.