Путь Орла

– Смотрела.

– Вы принимаете меня за легкомысленную особу, Андрей Петрович, – не без доли некоторой иронии сказала я.

– Прости меня, я совсем не хотел тебя обидеть. Я уже договорился с руководством «РусТв» – совсем недавно открывшемся канале. Они читали и читают твои статьи в нашем журнале, видели твоё фото и согласны взять тебя в качестве ведущей на проект «Женские мелочи».

– Я думала, Андрей Петрович, Вы уже оставили эту свою затею.

– Ни в коем случае. Такие талантливые журналисты, как ты, должны существовать и радовать своих зрителей. Так что, здесь и сейчас скажи мне о своём решении.

– Она согласна.

Только сейчас я заметила Татьяну в ярко-красном платье, я совсем не слышала, как она вошла в кабинет. Шеф осёкся, с недовольством уставился на Таньку.

– Гм….Татьяна Владимировна, разве я вызывал Вас?

– Нет, но я увидела, как ты увёл мою подругу, и это вызвало мой интерес.

Вот так новость! Танька называет шефа на «ты»?! А совсем недавно она его боялась, старалась не попадаться ему на глаза. Я посмотрела на шефа, главным образом, чтобы увидеть его реакцию. Мне показалось, что он покраснел и опустил глаза.

– Прошу соблюдать субординацию, Татьяна Владимировна! Мы не за стойкой бара, а на работе.

– Хорошо, я поняла, только не вздумай уступать нашей скромнице. Я, как её лучшая подруга, знаю, что ей нужно. Ведущая телепроекта это как раз то, о чём она втайне мечтает, но никогда не признается в этом открыто.

Покидая кабинет шефа, Таня подмигнула мне, мол, всё будет отлично.

…..На студии мне вполне понравилось, меня, как ни странно встретили там с распростёртыми объятиями, и даже сам главный режиссёр Толик, прославившийся особенным «критиканством». Вообще-то, его полное имя было Анатолий Николаевич со странной фамилией «Стравинский», хотя он не имел совершенно никакого отношения к великому композитору «русских сезонов».

Честно говоря, я была удивлена, потому что мне казалось, что придирки и недовольства моей «новой команды» начнутся с первого моего рабочего дня. Правда, это не было моим первым рабочем днём на телевидении. Просто, я пришла, чтобы «познакомиться, разведать обстановку».

– Юлия Андреевна, здравствуйте! А Ваш шеф с редакции нам уже звонил.

– Шеф?

– Андрей Петрович.

– А-а, понятно.

Главреж отошёл чуть подальше и начал рассматривать меня, будто, я была не человеком, а вещью, или товаром, который покупают.

– Вы нам вполне подходите. Вот – та самая ведущая, о которой я давно мечтал.

– Но…..

Я хотела возразить, что ещё не дала своего согласия на эту работу, но Толик не позволил мне договорить.

– Так, поверните-ка голову направо, теперь налево… Отлично!

Толик щёлкнул рукой, и как по команде «апорт» к нему подскочила маленькая женщина на длинных шпильках с замотанными на затылке волосами цвета пшеницы.

– Ниночка, мне нужен хороший грим, чтобы новая ведущая вписалась в кадр, и все лица не только наши, но и публики, были устремлены на неё. Я создам новый образ, и зритель будет ждать, с нетерпением ждать каждой новой встречи с этими томными глазами, этим необычным лицом, на котором невозможно не остановить свой взгляд. Хотите кофе?

– Я не….

– Ясно. Светлана, принеси кофе для меня и нашей новой ведущей. Вам с пенкой?

Я кивнула, поняв, наконец, что возражать вообще не имеет никакого смысла.

Светлана оказалась типичной блондинкой с очень привлекательной задницей, какая и должна быть у любой «уважающей себя» секретарши. Кофе она, действительно, готовила отлично, и я надеялась, что это было не единственное её достоинство. Я отпила медленно несколько глотков, почувствовала, что мне становится лучше после серии всех тех неудач, которые произошли со мной.

По распоряжению Толика меня отвели в гримёрку, и Ниночка начала колдовать надо мной. Её мягкие нежные руки работали ловко, и, тем не менее, я смогла расслабиться, как в дорогом салоне красоты. Толик вскоре оценил её работу и победоносно улыбнулся мне.

– Вот теперь я понимаю.

Мне тоже была дана возможность посмотреть на свою новую копию в зеркале, и я была по-настоящему поражена. С той стороны зеркала на меня смотрела девушка с выражением лица пушкинской Татьяны и действительно томным взглядом, каким описал его Толик.

– Ну, как, Вам нравится?

– Вполне. Но у меня к вам несколько вопросов, Анатолий Николаевич.

– Зовите меня «Толиком», так мне вполне привычно. Итак, я слушаю Вас, Юлия (разрешите называть вас по имени, тем более оно у Вас такое красивое, как и Вы сами).

Если он хотел меня смутить, то ему это совсем не удалось, потому что я была настроена по-деловому.

– Во-первых, кто является директором вашего канала «Рус тиви»? А, во-вторых, я ещё не дала своего согласия быть ведущей, даже не знаю тематику очередной передачи.

Толик поставил кофе на журнальный столик, подошёл ко мне.

– Отвечаю по порядку. Во-первых, директор студии сейчас за границей, но скоро Вы сами встретитесь с ним, и уверяю Вас, он вам понравится. К тому же, он ещё и является владельцем нашего канала. Во-вторых, в-третьих и в-четвёртых, после совершения всех положенных формальностей Вы станете сотрудником нашего проекта, и от такого выгодного предложения Вы не сможете отказаться. Что касается темы, Вы сами её предложите, нам нравится творческий подход наших сотрудников.

– Почему Вы думаете, что я не смогу отказаться от Вашего «выгодного предложения»?

Толик назвал сумму гонорара, и я засомневалась в своём категорическом отказе, гонорар меня вполне устраивал, даже слишком устраивал.

– Итак, Ваше решение, Юлия?

– А оно действительно Вам нужно? У меня сложилось такое впечатление, что его вообще не требуется.

– Это – ложное ощущение, – иронично заметил гравреж.

– Хорошо. Я согласна, – сказала я, несмотря на то, что «из принципа» я в глубине души всё ещё сомневалась.

Толик аж привстал и захлопал в ладоши.

– Ну, вот и прекрасно. Пройдите в отдел кадров, оформите все необходимые документы и возвращайтесь в студию.

– Как? Вы хотите, чтобы я работала с этого дня?

– Конечно. Для чего откладывать на потом?

– Но, у меня есть недоработанные статьи, мне нужно их доделать, они уже включены в следующий номер шефом. Я…я не могу его подвести.

Толик улыбнулся мне, хотя, впрочем, улыбка ещё ни разу не сошла с губ главрежа и, скорее всего, заместителя директора канала в одном лице, пока я беседовала с ним всё это время. Просто, на этот раз мне показалось, что уголки его губ приподнялись чуточку выше обычного уровня. Ну, это если только внимательно всматриваться.

– Замечательно. Это лишь говорит о том, что Вы очень ответственны. Оформляйте необходимые бумаги, езжайте в редакцию, дописывайте свои статьи. Если Вы желаете, Юлия, Вы можете работать и здесь, и там, правда, это потребует от Вас гораздо больших усилий. Подобный режим выдержит не каждая дама, и он, скорее всего, не подойдёт для замужней особы. Кстати, Вы замужем?

– Нет…, но…..

– Ясно. Он сделал Вам предложение, и скоро на Вашем безымянном пальце будет красоваться обручальное кольцо. Я прав?

Я кивнула:

– Да, Анатолий Николаевич, Вы совершенно правы.

Он лишь развёл руками и как бы невзначай напомнил:

– Для Вас – Толик.

Так что остаток дня я провела в редакции, занимаясь правкой статьи. В тот день мне очень хотелось поговорить с Татьяной, но она была занята, поэтому перед закрытием редакции я подошла к ней сама.

– Ничего не хочешь мне сказать? – Танька быстро щёлкала по кнопкам клавиатуры, набирала очередной текст. «Слепым» методом печатать она так и не научилась, так что ей приходилось смотреть на буквы клавиатуры, а затем снова на экран монитора.

На тарелке, принесённой сюда прямо из буфета, лежал пирожок с капустой, который с каждым разом уменьшался ровно на один укус. Этот укус она совершила и сейчас.

– Ладно! Всё! надоело! Пупсик всё равно к чему-нибудь придерётся.

Она улыбнулась, выключила свой комп и уставилась на меня.

– Что я должна тебе объяснять?

– Как? Андрей Петрович, наш шеф, уже превратился для тебя в «пупсика»? – простодушно спросила я.

– Очень просто. В постели.

– Что?!

– Ну, помнишь тот самый корпоратив по поводу десятилетия существования нашего журнала? Там ещё красавчик Сташевский пел, его специально пригласили.

– Ну….

– Что «ну»?! Шеф к тебе так клеился, слепому нужно быть, чтобы не заметить такого. Ты его отшила. Помнишь?

– Помню Шеф женат, счастлив в браке, и у него двое симпатичных детей.

– Тем не менее, в тот вечер, когда за тобой приехал твой Андрей, шеф совсем сник. Не мужиком стал, а тряпкой какой-то. Вот что порой бабы-то делают с мужиками.

Мещанство Татьяны меня иногда раздражало, как и в тот день, но я промолчала.

– В общем, я его утешила, если ни ты, ни жена его не могли понять, – завершила Танька свой недолгий рассказ.

– Почему же шеф тогда стесняется тебя? Старается избегать.

– Тебе тоже так показалось?

– Тань, перестань строить из себя глупую наивную дурочку, которой в действительности ты совсем не являешься.

Она улыбнулась с некоторой ухмылкой, как мне показалось.

– Ну, конечно, ты и Мариша грамотные, разъезжаете по «Европам», куда уж мне до вас-то?

– Кто тебе мешает поехать с нами?

– Увы, мои доходы ограничены, и я не являюсь наследницей дворянского титула.

Мне стало смешно над словами Татьяны.

– Во-первых, дворянский титул после 1917 года не наследуется в России; а во-вторых, если человек желает развить свой интеллект, ничто не помешает ему сделать это.

Мне показалось, что Татьяна обиделась на меня, но у меня так сильно болела голова, что утешать её я уже не стала.

…..Андрея не было долго, и записки никакой он мне не оставил, несмотря я много раз упрекала его в этом. «Возможно, его вновь вызвали по работе», – подумала я.

Я отпустила домработницу Василису и сама занялась приготовлением ужина. Ресторанная еда мне надоела, хотелось чего-нибудь домашнего. И вовсе не экзотического (я знала, Мариша давно баловала своего Эдмонда африканской кухней; Эдмонд, вроде бы, терпел… и молился, когда же его возлюбленная приготовит нормальную «немецкую еду»).

Подивившись своим предположением, я начала готовить фарш для голубцов. Было уже поздно, на улицах давно зажглись фонари, а Андрея до сих пор не было. Я начала волноваться. Решила, если через час он не появится, тогда я позвоню ему. Контролировать своего мужчину не являлось моей привычкой, тем более, Андрей всегда раньше приходил вовремя, а если уж ему случалось опаздывать из-за работы, то он всегда предупреждал меня, на сколько он задержится, и я не переживала. Но сегодня…..

Звонить Андрею в тот день так и не пришлось. На моём смартфоне высветились незнакомые цифры. Вообще-то, я не имею привычки отвечать на незнакомые номера, памятуя о том, что в сетях очень много мошенников (как-то однажды моя бабушка нарвалась на них, и, если бы не мой трезвый ум, они вытянули бы из неё целую уйму денег). Однако в тот день что-то подсказывало мне, что трубку необходимо всё-таки «снять».

– Алло, слушаю.

– Это – Юлия Андреевна Барбышева? – раздалось в телефоне.

Голос показался мне знакомым, хотя я так и не смогла вспомнить то, где раньше я могла слышать его.

– Игнатьев Валентин Рудольфович – следователь по вашему делу.

Я представила себе симпатичного следователя, с которым я встречалась всего два дня назад.

– Что-нибудь случилось? Вам удалось найти зацепку?

Недолгое молчание напрягло меня.

– Вам нужно приехать завтра к 10.00 в прокуратуру по вашему району.

– Ничего не понимаю, Валентин Рудольфович, говорите яснее, – сказала я, села на стул, потому что до этого момента я стояла на балконе своей лоджии и пыталась любоваться низко расположенными на небе звёздами. Так случается, если погода ясная особенно летом. Обычно я люблю смотреть на звёзды, так как они успокаивают меня своим слабым мерцанием на небе, а сегодня они вообще напоминали бриллианты, разбросанные по чёрному бархату.

– Так что же, всё-таки, произошло?

– Убийство.

– Убийство?

Мне стало не по себе, но лишнего слова и какого-либо предположения я высказать так и не успела.

– Сегодня за городом сразу за МКАД был найден труп того человека, на которого Вы составляли фоторобот со служащим банка.

– Что?!

– При нём были найдены документы на имя Мерцалова. Я вынужден передать это дело в отдел убийств. Мы вызвали служащего банка в МОРГ для опознания личности убитого, и он подтвердил, что это – тот самый человек, который представился Вашим поручителем и изъял те ценности, что Вы хранили в банковской ячейке.

– О, боже!

– Вам нужно познакомиться с новым следователем и ответить на его вопросы.

Я чувствовала себя в некоторой прострации, будто, дом, где я находилась, был вовсе не моим, и все вещи в нём представлялись мне совершенно незнакомыми. Я так устала от всех этих волнений в течение дня, начиная с перемены места работы и заканчивая этим странным убийством, что повалилась на кровать и уснула.

Меня разбудил Андрей, должно быть, уже было достаточно поздно, но я не смотрела на часы – это свойство человеческой психики отключаться от потока негативной информации, будто, её и не было, с целью самосохранения собственной личности.

В ту ночь Андрей был особенно нежен со мной, и мы занимались любовью почти до утра; он что-то шептал мне на ухо, но я не прислушивалась. Моё сознание тогда напрочь вычеркнуло все последовавшие после моего приезда события – существовали лишь двое – я и Андрей, и мы скоро должны пожениться. И это главное….

….На следующий день пробуждение оказалось довольно болезненным и мучительным. Во-первых, у меня жутко болела голова; во-вторых, около 11.00 мне снова позвонил следователь и с упрёком произнёс:

– Вы не забыли о нашей встрече?

Чёрт возьми! Как я могла забыть! Значит, это дурацкое убийство всё-таки произошло?

– Ой, простите меня, я сейчас подъеду. Заработалась с утра, много дел из-за перемены места работы.

– Понимаю. Жду Вас, – раздалось в трубке.

…..Кабинет следователя из-за своей рассеянности я не сразу нашла, мне даже пришлось остановить какого-то совсем молоденького лейтенанта, чтобы задать вопрос и показать, где принимает следователь Игнатьев. Он поздоровался со мной довольно любезно, затем представил другому человеку, сидевшему здесь же за столом, которого я не сразу заметила.

– Знакомьтесь, Симонов Максим Фёдорович, – представил мне Игнатьев незнакомца в полицейском кителе. Тот приветственно кивнул мне и посмотрел на меня.

Смуглокожий с чёрными волосами, он, скорее напоминал жителя юга, чем Москвы, ему было около тридцати пяти лет.

– Здравствуйте.

– Это – Барбышева Юлия Андреевна, – представил в свою очередь меня Игнатьев.

«Было бы вежливо сначала представить меня, как посетительницу, и как женщину», – промелькнуло в моей голове, но я тут же отбросила в сторону бабушкины уроки по этикету, преподанные мне ещё в детстве. Бабушка моя была в своё время преподавателем истории и литературы в МГУ, благодаря этому мы ездили на раскопки, посещали разные страны с богатой историей, я охотно ездила с ней, а потом делилась своими впечатлениями с Маришей и Татьяной.

Думаю, они завидовали мне, что моя бабушка, Роза Сергеевна, кроме истории увлекалась ещё и археологией и поэзией.

Симонов кратко изложил мне всё, что ему было известно об обстоятельствах смерти незнакомого мне человека.

– Вы действительно его не знали? – спросил он.

– Действительно. Извините, вопросы здесь несомненно задаёте Вы, и тем не менее, позвольте мне спросить.

Симонов слегка улыбнулся, видя моё «нестандартное мышление».

– Задавайте.

– Почему Вы спрашиваете об этом?

– Потому что со слов служащего банка Майкова Станислава Владимировича убитый представился Вашим поручителем.

– Я не знала его. Я никому ничего не поручала.

– Но, возможно, у Вас были какие-то завистники и недоброжелатели, мечтавшие присвоить себе Ваши ценности?

Я пожала плечами:

– Нет, недоброжелателей и завистников у меня никаких не было.

– Вы, ведь, известная личность, Вашими статьями увлекается чуть ли не всё женское население Москвы.

– Ну, и что с того. всё равно я утверждаю, никаких недоброжелателей у меня не было.

Игнатьев и Симонов переглянулись друг с другом.

– Кому было известно о Ваших ценностях, и о том, что они хранятся в ячейке банка на Тверском Бульваре?

Я наморщила лоб, чтобы вспомнить то, о чём только что спросил меня смуглокожий следователь Симонов.

– Их было очень мало.

– Ну, что ж, напишите мне список этих лиц с адресами и телефонами.

– Всего два человека: моя покойная бабушка….и мой жених Андрей.

Симонов что-то черкнул в своём блокноте, подумал немного.

– Эти люди могли сообщить ещё кому-то.

– Не могли.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно, – сказала я, – бабушка хранила нашу семейную тайну и предупреждала меня, чтобы я никому ничего не рассказывала. А Андрей…..

Следователь внимательно посмотрел на меня.

– Продолжайте, – сказал он, как будто, обрадовавшись «новой зацепке».

– Андрею я рассказала, потому что мы покупали дом; я как раз после смерти бабушки стала богатой наследницей, но до последнего не знала, что у меня столько денег. Бабушка никогда об этом не говорила, кроме содержимого ячейки. Я тогда посоветовалась с ним, какой дом покупать и сказала, что у меня есть семейная реликвия со свитками. Андрей предположил, что это, должно быть, дорого стоит, и всё же, тогда он согласился с моим мнением, что мы не станем продавать ожерелье и свитки и ограничимся лишь суммой наследства для покупки дома.

Я взглянула на следователей.

– Что вы думаете об этом? – спросила я.

Игнатьев пожал плечами:

– Теперь это уже не моё дело, я передал его, но, всё же, чужая душа….потёмки. Вы не знали желаний Вашей бабушки перед смертью, как и не знаете Вашего жениха… и его желаний.

– Я знаю Андрея! – возразила я, поймав себя на мысли, что начинаю выгораживать его.

– В любом случае, я должен встретиться с Вашим женихом и задать ему ряд вопросов, – сказал Симонов и что-то снова черкнул в своём блокноте, – в любом случае, огромная просьба – не покидайте Москвы, а если что, оставьте Ваши координаты. Вопросов у меня ещё очень много по этому делу, и в любое время я могу позвонить Вам.

Полицию в этот день я покинула с неопределённым чувством страха, неизвестности и тоски по моему беззаботному прошлому, когда ещё была жива бабушка, неся бремя ответственности на себе.

Как ни странно, Андрей пришёл домой раньше меня, хотя обычно он приезжал очень поздно, когда в гостиной я накрывала на стол. Я хотела устроить ему романтический ужин с ветчиной по-венски и свечами. Свечи, кстати, были старинные, я нашла их в вещах у бабушки: это были добротные свечи из парафина совершенно белого цвета с украшениями из красных цветов. Помню, когда я заканчивала школу, бабушка говорила мне, что этими свечами могли пользоваться ещё до революции. С трудом верилось, но именно своей бабушке я была больше всего склонна верить, чем всем остальным.

– Андрей!

Я почувствовала его руки на своей талии.

– Ты уже дома?

– Да, я спешил к тебе. Разве ты забыла нашу ночь накануне?

Я смутилась:

– Нет, не забыла и никогда не забуду, но…..

Он посмотрел в мои глаза.

– Тебя что-то беспокоит?

– Я совсем не видела, как ты приехал.

Он протянул мне большую охапку роз.

– Андрей!

– Сегодня наша годовщина.

– О, прости меня, я не забыла, но всё так закрутилось, что это выпало у меня из головы, а ужин я приготовила просто, потому что у нас давно не было романтических ужинов.

Розы источали благоухание, и оно было таким сильным, что у меня закружилась от этого голова, я присела.

– Подожди, отдышусь.

– И всё же, любимая, что так тревожит тебя?

– Звонил следователь.

– Следователь?

– Ну, этот самый Игнатьев. Убили того человека.

– Кого?

– Я тебе говорила. Ну, этот самый, который представился якобы моим поручителем….Мерцалов Георгий Павлович. Вот видишь, я даже запомнила его имя, хотя должна была запомнить дату нашей годовщины.

– Не переживай так…..Так его убили?

– Ну, да, я же говорю тебе.

Я почувствовала поцелуй на своей щеке: мягкий и нежный, какого давно не было.

– Андрей!

– Иди ко мне.

Он увлёк меня, и я совсем не заметила, как скоро оказалась вместе с ним на софе.

– А как же мясо по-венски?

– Ещё успеется.

Всё, что случилось со мной за день, куда-то улетучилось, исчезло, растворилось в приятных тёплых объятиях Андрея. В тот вечер он был особенно ласков со мной, а утром меня ждал сюрприз.

Он показал мне два билета на самолёт, когда я ещё не успела сообразить, в чём дело после своего пробуждения.

– Что это? – спросила я.

– Билеты на Кипр.

– Билеты?

– Наверное, ты успела соскучиться по развалинам древних греков, которыми так увлекалась после нашего знакомства. Я хочу, чтобы ты по-настоящему отдохнула.

– Здорово!

Древние строгие доисторические колонны с запоминающимися завитками доричекого стиля и пышные коринфские стояли перед моими глазами. А ещё мне хотелось съездить на раскопки древней Трои, о которой я столько всего прочла. Когда-то я уже была там вместе с бабушкой, читала о Генрихе Шлимане и его открытиях, регулярно бегала в музей имени Пушкина, чтобы полюбоваться посмертной маской Агамемнона и золотыми украшениями троянских женщин, и это тогда произвело на меня большое впечатление.

На Кипре я ещё не была, но бабушка много рассказывала об этом легендарном острове.

Однако первая радость тут же улетучилась, когда я, наконец, «опустилась за землю» из своих заоблачных далей.

– Прости меня, я…я не могу уехать.

– Не можешь? Но почему?

Улыбка сошла с симпатичного лица Андрея, как скрывается солнце за холмами, чтобы уступить место темноте.

– Симонов – мой новый следователь по этому делу предупредил меня, чтобы я не покидала Москву, у него могут возникнуть ко мне вопросы, кстати, и к тебе тоже.

– Ко мне?

– Да, во всяком случае, он мне так вчера сказал.

Андрей нахмурился.

– Вот незадача! Но я всё равно должен лететь. Шеф поручил мне совместить отдых и работу и проконтролировать ряд офисов, он и билеты мне приобрёл.

Признание Андрея вовсе не подняло моего настроения.

– Понятно. Я думаю, это ты сам решил порадовать меня.

– А что тебе не нравится, дорогая?!

– Всё нравится, ты часто совмещаешь личное с неличным, а тень твоего шефа всегда где-то мелькает, это уже стало меня напрягать.

– Юля, не заводись!

Я хлопнула дверью и ушла в другую комнату, чтобы успокоиться, но спокойствие не приходило. Когда я вышла из своего укрытия, Андрея уже не было дома, это повергло меня в панику. А что, если он вообще не вернётся, что если наши отношения развалятся? Я никогда раньше не позволяла себе заводиться при Андрее, следуя наставлению бабушки.

– Что бы ни случилось в твоей жизни, дорогая, не позволяй себе кричать на мужа и давать волю своим нервам, – говорила она, – это свидетельствует о плохом воспитании.

Я держалась уже долгое время, но холерический темперамент всё равно прорвался. Говорили, подобным нравом я была обязана своему отцу, который был потомком азиатов. Моя внешность тоже являлась наполовину азиатской – чёрные волосы, немного выдающиеся вперёд скулы, полные губы, цвет глаз был мамин – голубой, хотя форма их также напоминала форму глаз азиаток. Но именно это «смешение кровей» и притягивало ко мне моих поклонников, которых я вообще старалась не замечать, живя своей собственной жизнью, достигая своих собственных вершин.

Я понимаю, что сейчас после разлада с Андреем я должна себя привести в «более-менее адекватный вид» – впереди меня ждала запись на студии, где я должна была выглядеть спокойной и изысканной, как цветок орхидеи. С цветком, разумеется, сравнил меня режиссёр «Рус-тиви» Толик. Кому же ещё придёт такое в голову, а тем более такой творческой личности, какой считал себя Толик.

Я умылась холодной водой, вышла на свежий воздух в наш небольшой сад с яблонями и немного посидела в только что отстроенной на прошлой неделе беседке.

Я заметила, как Мариша выбежала из авто и спустилась в сад, на ней была белая кружевная кофточка и голубые нового покроя джинсы – сочетание необыкновенное, которое ей очень шло.

В моём саду Мариша была впервые, поэтому она огляделась по сторонам.

– Красиво у тебя тут, – сказала она.

Я разглядела сидевшего за рулём Эдмонда.

– Ладно, на следующей неделе мы обязательно придём к тебе в гости, – сказала Мариша и вновь улыбнулась мне, – надеюсь, у вас всё хорошо?