Полёт орла

– Дженни! Дженни!

Я напряглась, потому что эхо совершенно не отражалось в этом лесу, хотя должно было отражаться. Но оно не отражалось.

– Дженни! Дженни!

Сердце моё так сильно сжалось от страха, что я почувствовала боль, настоящую боль. Сильнестрина, у тебя болело когда-нибудь сердце? Нет? Не дай бог, если это произойдёт. Я не желаю подобного даже своему врагу; сначала оно начинает сжиматься от страха, и ты буквально начинаешь ощущать его, как очень плотный комок. Затем ты перестаёшь дышать, потому что тебе кажется, что ты не умеешь. О, нет, мне бы не хотелось повторить подобное, и тем не менее, эти приступы случались ещё неоднократно. Говорили, у меня было от рождения больное сердце, поэтому, когда я была ещё совсем маленькой, в замок Эгберта однажды пригласили одного лекаря-грека.

– Девочка проживёт полноценную жизнь, как и любой человек, но ей нельзя предаваться волнениям и переохлаждаться, что весьма вероятно в таком климате, как этот, – изрёк старый грек.

Нет, конечно же, я не запомнила его, (для подобных «запечатлений» тогда я была ещё слишком мала и несмышлёна), но затем мне сказали, что ответила ему моя мать. Она поморщилась и высокомерно уставилась на пожилого лекаря:

– Какая чушь! Девочка как-нибудь вырастет и без Ваших дурацких вердиктов. Не могу же я из-за неё изменить климат, переехать куда-нибудь. Это….это совершенно нереально. И потом, королевское семейство всегда отличалось отменным здоровьем.

– Не спорю, но у крошки слабое сердце, и Вам решать, что с этим делать, леди.

…..А затем я увидела Прекрасную Мэри, чей призрак блуждал по лесам Англии, я слышала от слуг, многие люди, заблудившиеся в лесу, видели Прекрасную Мэри, и по их рассказам это был именно она. Она была высокой с густой гривой рыжих волос в длинном голубом платье с широким зелёным поясом и большим жемчужным ожерельем на шее.

По легендам в этих лесах когда-то жила девушка в небольшой хижине на опушке леса недалеко от озера. Она жила там со своей сестрой Людвигой. Однажды какой-то всадник забрёл в лес и вышел к хижине. Мэри накормила одинокого рыцаря, потому что он устал с дороги. Рыцарь полюбил девушку и пообещал увезти её с собой. Он уехал, а через некоторое время Мэри узнала, что её возлюбленный погиб в бою. Тогда Мэри бросилась вниз с самого высокого обрыва. С тех пор полупрозрачный призрак Прекрасной Мэри блуждает среди лесов Англии, разыскивая своего возлюбленного. Прекрасная Мэри шла прямо ко мне, и кто бы знал, какой ужас я испытала тогда, ведь услышать о призраке – одно, а воочию встретиться с ним – совершенно другое.

А дальше я почувствовала, что погрузилась в туманное облако, и всё растворилось перед моими глазами, даже воспоминание о том, что я скоро выйду замуж за лорда Эдвина Корнуольского….Мне было холодно, очень холодно. Должно быть, подобный холод чувствуют умирающие, холод, сковывающий их тела.

……………………

Я очнулась от ужасной жары.

«Должно быть, я попала в ад», – почему-то подумала я. Интересно, когда ты умираешь, и тебе жарко, ты почему-то всегда думаешь об аде, ибо с детства тебе внушают, что ты плох и греховен, раз у тебя есть плоть.

Почему так происходит? Но окружающая меня обстановка не была адом. Это была огромная кухня со множеством медных блюд, украшавших стену, и очагом в специальной нише. В очаге на вертеле жарилась туша быка, какой-то человек постоянно вертел быка, подливая масло.

«Человеком» оказалась женщина невероятных размеров с чепцом на голове. У неё было лицо типичной англичанки – румяные щёки, усеянные веснушками, светлые кудрявые волосы, запрятанные под засаленный чепец. Это лицо мне показалось довольно добродушным. Я обнаружила себя лежавшей на широкой деревянной лавке возле очага; горячие языки пламени лизали камни очага; глядя на них, я чувствовала себя расслабленно и умиротворённо. Я подумала тогда, как же давно мне не было так хорошо и спокойно. Я видела то, как толстая женщина в грязном переднике подлила вино – огонь разгорелся ещё сильнее. А может, она – помощница богов, занятая приготовлением пищи для них? Нет, вряд ли у богов такие толстые кухарки.

– Где я?

Женщина в переднике посмотрела на меня и улыбнулась.

– Юная леди уже проснулась?

– А я спала?

– Да как сказать….

– Но куда делась Прекрасная Мэри и этот жуткий лес, и моя служанка Дженни?

Толстуха серьёзно посмотрела в мои глаза своими серыми, как небо в ненастье, глазами.

– Вы видели Прекрасную Мэри? – спросила она.

– Да.

– Тогда Вам повезло, что Вы остались живы, леди.

– Повезло?

– На прошлой неделе нашли Ребекку. Говорили, перед смертью она видела призрак Прекрасной Мэри.

– Кто такая Ребекка?

– Она работала здесь.

– Она была служанкой?

– Да.

– А Дженни? Где Дженни?

– Какая Дженни?

– Это – моя служанка. Она….она была со мной, когда мы ехали вдоль леса по тропке.

– Вы любите опасности, леди? – спросила толстуха.

Кухня постепенно наполнялась невероятными ароматами, я чувствовала, что мой желудок урчал, требуя пищи, только тогда я вспомнила, что я не ела с самого утра, с того самого времени, как поднялась на Донжон.

– Я беспокоюсь за свою служанку.

– Не беспокойтесь. Скорее всего, она уехала восвояси, так и не найдя Вас.

– А если нет? А если она там одна, в лесу?

– Аймар уже прошерстил лес и никого там не нашёл, хотя в такую снежную бурю что можно увидеть?

– Где я нахожусь? – спросила я.

– Думнония, леди. Замок лорда Сиддика, приближённого нашего короля Хопкина ап Гернома.

– Думнония?

– Да, самая оконечность графства, здесь часто случаются подобные бури, да и воздух у нас влажный, и туманы здесь тоже не редкость.

– О Боже! Это далеко от замка лорда Эдвина? – спросила я.

Толстуха подлила немного вина на тушу быка. Я видела, что её большие чёрные брови сдвинулись к переносице.

– Вы знаете лорда Эдвина?

– Он….он – мой жених, и я гощу у него.

– Здесь не очень жалуют лорда.

– Почему?

– Вы, видать, не здешняя и всего не знаете. Лорд Эдвин предал нашего короля и поклонился Эгберту.

Я вздрогнула:

– Но… разве вы не являетесь сторонниками Эгберта?

– Как можно, леди! Эгберт – тиран и завоеватель. Ещё неизвестно, не является ли он отцеубийцей. Во всяком случае, такие слухи здесь о нём ходят.

– Но это – всего лишь, слухи, – возразила я, – разве можно верить досужим сплетням?

Она пристально посмотрела на меня:

– Вы случайно не являетесь родственницей нашего врага?

– Даже если это и так, мы не можем отнестись к ней предвзято.

В кухню вошла роскошно одетая молодая дама с длинными распущенными и струящимися по плечам светлыми волосами. Её розовые щёчки раскраснелись от мороза, она положила муфту из куньего меха на лавку и присела рядом со мной.

– Моё имя – Доррис, я являюсь дочерью лорда Сиддика, хозяина этого замка.

– Я – Элизабет, племянница короля Эгберта и дочь лорда Элмулда Английского.

– У нас другой язык, на котором мы говорим, но и твой язык мне известен, – произнесла Доррис.

На ней было ярко-красное, как вино, платье с широким поясом; поверх него красовалась меховая мантилья с капюшоном.

– Несмотря на то, что король Эгберт является нашим врагом, я не испытываю к тебе враждебных чувств.

Она обратилась к толстухе в переднике и чепце.

– Эверина, я надеюсь, ужин скоро будет готов.

– Разумеется, леди.

– Жаль, что мой отец ещё не возвратился с охоты, я бы познакомила вас.

– А Ваша мать? – спросила я.

Я заметила, как девушка в ярко-красном платье опустила глаза.

– Мама умерла при родах, когда я появилась на свет. Поэтому бывают времена, когда отец не всегда ласков со мной.

– Почему, леди?

– Потому что он убеждён в том, что из-за меня умерла моя мать.

Она перекинулась парой слов с кухаркой на незнакомом мне наречии, затем обратилась ко мне:

– Я пойду переоденусь, а Вас прошу следовать в залу. Сегодня у нас неплохой ужин, и я думаю, что сегодня в отсутствии моего отца Вы скрасите моё одиночество.

Доррис позвонила в колокольчик, тотчас в кухню вошла пожилая служанка в таком же белом чепчике, как и на Эверине.

– Розина, проводи гостью в залу и предложи ей немного нашего самого лучшего вина. Я думаю, леди Элизабет понравится наше вино.

– Но….я не пью вина….

– Что?

Вопрос Доррис ввёл меня в ступор.

– Я хочу сказать, что моя мать, леди Унгвильда не поощряет, чтобы юная девушка рано пристрастилась к крепким напиткам.

Доррис снисходительно улыбнулась и махнула рукой:

– Какая нелепость! Вино, которое производится в нашем графстве – самое лучшее. Я думаю, Вы сможете оценить это сегодня.

Она исчезла, а я была перепровожена Розиной в пиршественную залу и усажена за длинный стол напротив места хозяйки замка. А затем я увидела этот огромный портрет на всю стену, висевший в пиршественной зале….Он поразил меня до глубины души, потому что на нём была изображена женщина с лицом моей матери. Я никогда не видела раньше, чтобы художник мог изображать людские лица так, что они выглядели совсем живыми, ещё немного, и казалось бы, женщина вот-вот сойдёт с картины, спустится к нашему ужину, чтобы пригубить вино.

На женщине было надето серое платье с широким кожаным поясом с пряжкой в виде лошадиной подковы, длинные завитки каштановых волос струились вдоль её стройных плеч, золотой обруч с великолепным рубином напоминал корону. Но больше всего меня поразило выражение её лица – оно было высокомерным, слишком высокомерным, как у моей матери. О, боже, неужели она тайно побывала по полуострове, возможно, ещё до моего рождения? Кем она приходилась хозяину замка, лорду Сиддику, и королю Думнонии? Все эти вопросы терзали меня, когда в залу вошла Доррис. Она сменила свой наряд на фиолетовое сюрко, отороченное куньим мехом на рукавах и вороте, и светло-зелёное платье, ещё сильнее подчёркивавшее зелень её глаз, в которых, казалось, горели огни. Она торжественно села за стол напротив меня.

– Я очень сожалею о том, что моему отцу не суждено присутствовать на ужине. Думаю, это – временное явление, и Вы ещё успеете с ним познакомиться.

В залу внесли блюдо с тушей быка и поставили на стол. Доррис пригубила вино и, посмотрев ещё раз на меня, была поражена моим взглядом. Она посмотрела на портрет незнакомки на стене.

– Она была моей прабабкой – её звали леди Берта, – пояснила Доррис, – говорили, она была так же, красива, как и жестока. Она могла забить до смерти слуг за малейшие провинности, или приказать выпустить диких зверей на своих беззащитных любовников, трупы которых в последствии находили вокруг этого замка. Ваш взгляд….он выдаёт Ваш испуг и изумление. Что-то не так с этим портретом? Честно сказать, он мне никогда не нравился.

– Её лицо, как две капли воды, похоже на лицо моей матери.

Двое слуг занялись разрезанием туши быка, его мясо показалось мне нежным и каким-то необычным, возможно, из-за трав и кореньев, которые использовала кухарка Эверина при его приготовлении. Улыбка осветила лицо Доррис, которая подмигнула мне:

– Наверное, мы с Вами связаны родственными узами, и даже не знаем об этом.

– Узами? Но моя мать является родной сестрой короля Эгберта. Наши предки – это древние саксы, жившие на Континенте.

– Вы не можете быть уверены в этом, леди Элизабет, – сказала Доррис.

Я не знала тогда, что ей ответить. В последствие я узнала многое, что моя мать, леди Унгвильда, скрывала от меня, и её предки происходили именно с полуострова, а не с материка. В зале в тот день горело несколько факелов, гораздо больше, чем в обычное время. Кроме того, теплился камин, поэтому за ужином я не чувствовала зябкости. Кто бы знал, что в тот день мне придётся ужинать совсем в другой компании и вовсе не в замке лорда Эдвина.

Факелы трещали, играя светом и тенью, отчего портрет леди Берты выглядел каким-то зловещим.

– Согласно нашим семейным хроникам она владела магией, подданные и слуги называли её «Колдуньей» и очень боялись, – сказала леди Доррис, разделываясь со своим куском мяса.

Я ела с большим аппетитом, потому что в дороге он становится необузданным, тем более, я была очень голодна.

– Ваши слуги прекрасно готовят.

– Я рада, что Вам понравилось у нас, – сказала Доррис, – и буду ещё больше рада, если Вы согласитесь погостить у нас ещё какое-то время. Мне одиноко в замке, а время рыцарских турниров и состязаний ещё не наступило. Мы могли бы стать хорошими подругами, верно?

– Простите меня, но мои близкие станут волноваться за меня, тем более, я недавно обручилась с лордом Эдвином Корнуольским.

Леди Доррис поморщилась:

– Мерзский старикашка! К тому же, его считают здесь предателем, прихвостнем короля Уэссекса.

– Как же я могу остаться у Вас, леди Доррис, если я принадлежу к «стану Ваших врагов»?

– Мне не кажется, что Вы влюблены в своего жениха. Наверное, Вас принудили дать согласие на это замужество, разве не так?

Её вопрос поставил меня в тупик, я была смущена подобной прозорливости хозяйки замка.

– Можете не отвечать, я знаю, что это так, – произнесла леди Доррис, – в таком случае у вас появилась хорошая возможность избежать этих уз. Разве Вы ни в кого не влюблены?

Я опустила глаза, подобные мысли никогда не приходили мне в голову. Что такое любовь, я не знала, но я могла видеть, какие чувства испытывала София к моему отцу.

– Нет.

– Как жаль, – вздохнула леди Доррис. – значит, у Вас всё ещё впереди.

Она покраснела:

– На будущий год я должна буду выйти замуж за лорда Хагена. Я видела его однажды на турнире в Кингстоне, и он показался мне очень милым.

– Вы, наверное, влюблены в него.

– Не знаю.

Я обратила внимание на то, что моя собеседница потупила взгляд.

– Я могу позвать цыганку, – сказала Доррис, – она погадает Вам. Вы бы хотели?

Я кивнула. В те годы всё таинственное и непонятное притягивало меня, хотя спустя много лет, если меня вернуть обратно в те времена, я не хотела бы знать своё будущее.

Цыганкой оказалась женщина средних лет в очень ярком платье со множеством золотых браслетов на руках. В её ушах были огромные серьги в виде колец. Войдя в залу, женщина поклонилась нам, затем попросила меня подойти к ней и протянуть свою ладонь. Улыбка леди Доррис могла воодушевить меня, хотя признаюсь честно, тогда я испытывала настоящий страх в своей душе.

– Не бойтесь, Ваша милость, – произнесла смуглокожая женщина, – нельзя избежать того, что начертано на Ваших ладонях.

Она долго вглядывалась в мою правую ладонь, взяла факел и посветила, чтобы лучше видеть тонкие линии.

– Вы скоро встретите человека, которого Вам суждено полюбить, – сказала цыганка.

Леди Доррис подмигнула мне и улыбнулась.

– Вас соединит жизнь и смерть. Он будет чужестранцем и покинет свою родину ради Вас, однако…, – она вгляделась в излом линии «Жизни» и посмотрела на меня. Искры факела продолжали танцевать в её чёрных бездонных глазах, ещё сильнее оживляя их. Я чувствовала, что моё сердце забилось очень быстро, оно было готово вот-вот выпрыгнуть из груди.

– Но вы будете разлучены. Горе постигнет Вас, хотя Вы приобретёте большую Силу, потому что Вы являетесь «избранной».

Цыганка замолчала:

– Простите, леди, я очень устала, просматривая Ваши «линии».

Леди Доррис намекнула мне об оплате. Я достала мешочек с монетами и отдала его цыганке.

– Благодарю Вас, Вы очень щедры.

Цыганка бесшумно удалилась, а я бросила удивлённый взгляд на хозяйку замка.

– Разве Вы не желали, чтобы Вам так же погадали, как и мне?

– Я уже получила своё предсказание и вполне довольна им. Вы верите в то, что услышали?

– Нет.

– А я верю. Миранда никогда не ошибается. В прошлом году она предсказывала мне, что однажды Инмар найдёт в лесу юную леди, которая зимним вечером составит мне компанию. И вот это произошло.

Её лицо стало грустным:

– Миранда, также, предсказывала, что на наш замок нападут.

– Миранда всегда предсказывает плохое?

– Не думаю. Миранда видит всё, это в крови у цыган.

– Как она попала в Ваш замок? – спросила я.

– Два года назад мимо нашего замка проходил цыганский табор, я тогда тяжело болела, и Миранда сказала моему отцу, что останется при мне.

– Значит, она Вам прислуживает, леди Доррис?

Девушка кивнула:

– Да. От неё я узнала много секретов, в том числе и то, как лечить раны, и после турниров я всегда помогаю ей готовить целебные мази и отвары.

– Вам нравится помогать людям? – спросила я.

– Да.

– Вы – добрый человек, сейчас таких людей мало, потому что мир пропитан жестокостью.

– Я стараюсь не думать об этом. И всё же, леди Доррис, я попрошу Вас дать мне небольшое сопровождение, чтобы я могла добраться домой в графство Уэссекс.

– Разве Вы не хотите вернуться к своему жениху, лорду Эдвину? – на свежем личике леди Доррис мелькнула лукавая улыбка.

– Мне бы хотелось добраться сначала до своего замка, а затем принести извинения лорду за то, что я так легкомысленно поступила, отправившись в его отсутствие в лес во время бури.

– Разве Вы отправились в лес во время бури?

– Нет.

– Вам не нужно оправдываться перед своим женихом. Прогулка верхом не является тяжким преступлением, не так ли?

Ночью мне не спалось, я чувствовала большое беспокойство, поэтому взяв факел, я спустилась в залу и ещё раз посмотрела на портрет леди Берты. В темноте мне вдруг показалось, что лицо дамы в раме ожило. Сначала оно улыбнулось мне какой-то совершенно дьявольской улыбкой, а затем я услышала громкий смех. Я огляделась, но вокруг никого не было. Совсем никого. Я снова посмотрела на портрет, но ничего такого не обнаружила.

……А на следующий день на замок лорда Сиддика напали, я была разбужена, вытащена из своей кровати под широким балдахином, любезно предоставленном мне леди Доррис. Я открыла глаза и едва не задохнулась от возмущения и страха. Передо мной во весь рост стоял какой-то огромный рыжеволосый детина в доспехах, его шлем украшали «рога», как у буйвола. Я поняла, что это были викинги, потому что мужлана окружали ещё несколько таких же, как он, воинов. Говорили они на совершенно незнакомом мне языке, несмотря на то, что я старалась изучить родной язык Дженни и Софии. Мать всегда протестовала против моей любознательности в этом направлении.

– Ты изучаешь язык этих варваров! – возмущалась она.

– Разве в этом есть что-то плохое, мама?

– Замолчи! Недалеко то время, когда ты начнёшь отдавать дань их культуре и обычаям. В тот день я изгоню тебя из замка.

Эта сцена всплыла перед моими глазами.

Но язык этих варваров, что стояли передо мной, был совсем мне незнаком.

Меня окатили ушатом ледяной воды. Я вскрикнула от боли, несмотря на то, что отец всегда учил меня держать себя в руках.

– Никогда не показывай свою слабость, иначе люди воспользуются ею.

Мой крик являлся доказательством слабости, и мне вдруг стало стыдно. Эти жуткие дикари что-то вопили, но я не понимала их. Затем они привели ещё одного, который оказался моложе остальных. Он был высок ростом, строен, и его лицо мне показалось намного симпатичнее, чем лица всех присутствовавших, похожие на диких зверей.

У него были светлые волосы и изумрудного цвета глаза. Никогда ни у кого я не видела раньше таких глаз. Он долго пристально смотрел на меня. Я заметила, во дворе замка было полно людей, пахло гарью, снизу доносились крики, вопли.

Мне снится сон, сейчас я проснусь, и всё будет иначе. Не следовало мне вчера так долго смотреть на портрет леди Берты. «Это просто наваждение какое-то», – подумала я, – а все эти люди – жуткие демоны из моего сна. Они исчезнут, как только я проснусь….даже этот с изумрудными глазами».

Мне дали пощёчину, затем я услышала голос воина с изумрудными глазами, обратившегося ко мне на моём родном языке:

– Кто ты, отвечай! И где хозяин этого замка?

– Кто вы такие? Где леди Доррис?

Рыжеволосый снова ударил меня по лицу. Он обратился к изумрудноглазому воину и прорычал ему что-то на своём наречии.

– Вождь моего племени очень зол на тебя. Кто такая леди Доррис? Отвечай!

– Дочь хозяина замка, лорда Сиддика. Разве вы не видели её?

– Нет. Должно быть, ей удалось скрыться. Когда она увидела наши корабли.

Воин перевёл вождю то, что я сказала. Мне был задан следующий вопрос, на который я с волнением ответила.

– Я – дочь лорда Элмулда, племянница Эгберта Английского, короля Уэссекса, Сассекса, Эссекса и Кента.

Рыжеволосый что-то рявкнул, меня заковали в цепи и, вытолкнув в двери покоев, повели куда-то вниз по винтовой лестнице. По дороге мне пришлось переступить через несколько трупов, испещрённых стрелами, у некоторых были отрублены руки, головы, ноги. Я знала, это были защитники замка, и им пришлось пожертвовать собственной жизнью, чтобы защитить собственность своего сеньора и хозяина.

– Куда вы меня ведёте? Эй, что вы делаете?! Я не хочу! Отпустите меня!

Изумрудноглазый викинг посмотрел на меня, освещая факелом наш путь.

– Ты представляешь для нас очень ценный трофей, за тебя даст хороший выкуп сам король, – сказал юноша.

Он был очень молод, гораздо моложе моих преследователей. Возможно, это был его первый поход на Острова, хотя что-то подсказывало мне, что он был очень опытен в войне, несмотря на свою молодость и природную красоту. Я увидела, как в темноте мелькнула в улыбке белизна его зубов.

– Не бойтесь. Леди, мы не причиним Вам зла, да Вы и не похожи на неженку.

Я хотела возразить этому нахалу, но он прошёл вперёд с факелом, а я вновь оказалась окружённой этими грубыми мужланами. Рыжеволосый викинг, также, скрылся впереди.

«Почему леди Доррис меня не разбудила? Почему она скрылась, не предупредив меня о нападении викингов? Возможно, она действовала поспешно и не успела предупредить меня», – все эти мысли роились в моей голове, в то время, как я шла к одному из кораблей.

Они стояли на причале как раз в том месте, где высился замок Сиддика. Я видела, как один из викингов пробил насквозь копьём цыганку Миранду за то, что женщина плюнула в него. Она упала в лужу собственной крови.

– Эй, эй, оставьте меня здесь, варвары! Я не хочу ехать с вами! – закричала я, у меня сдавали нервы от всего, что здесь произошло.

Удар по голове чем-то тяжёлым отключил моё сознание, и я погрузилась в забытьё……

….Очнулась я уже от качки и поняла, что меня погрузили на корабль, и сейчас викинги отплывали в свою землю. Через узкое оконце в трюме я могла видеть бурное море, воздух был пропитан солью настолько, что она ощущалась на языке. В трюме было темно, горел один единственный факел, который постоянно трещал. Я огляделась, со мной рядом была какая-то незнакомая мне женщина-скандинавка, одетая в шкуры, на её тонкой шее красовалось причудливое ожерелье, состоявшее из деревянных бус. Женщина поклонилась мне, поставив передо мной поднос с едой. Это была похлёбка с луком и овощами, которую я никогда раньше не ела, нечто подобное в нашем замке подавали слугам.

Я поморщилась, однако чувство голода возобладало над отвращением. Мои руки и ноги были связаны толстыми бечёвками, я попыталась освободиться от пут, но они оказались достаточно крепкими.

– Освободи меня, – обратилась я к женщине с причудливым ожерельем на шее.

У неё была смуглая кожа, насквозь пропитанная морем, солью и Солнцем, и светлые глаза без единого намёка на злобу и агрессию. Женщина поколебалась, поставила поднос на стол.

– Не бойся, я не убегу.

Она посмотрела на меня, будто, совсем не понимала моих слов. Тогда я показала ей свои связанный руки, пытаясь вразумить её жестами, но женщина не шелохнулась. От похлёбки приглашающе маняще исходил тёплый пар, возможно, она недавно была приготовлена.

– Во-первых, я не смогу убежать, потому что вокруг – море. Во-вторых, как я буду есть, если у меня связаны руки?

Наконец, она подчинилась, и я попробовала похлёбку. Она оказалась очень питательной и быстро утолила мой голод. Женщина в шкурах продолжала с интересом наблюдать за мной в то время, как я ела.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Зена, – ответила женщина. У неё был осмысленный взгляд серых глаз.

– Так ты меня понимаешь? Ты знаешь мой язык?

Она кивнула.

– Когда-то вождь нашего клана Бальне, захватил в плен монаха из твоей страны. Он обучил нас твоему языку.

– А этот монах…, он живой?

Зена пожала стройными плечами:

– Одному Одину известно, так ли это, – вдруг сказала она, – год назад Бальне отпустил того монаха.

– Отпустил? – удивилась я, – но почему? Разве викинги – не самые жестокие люди в мире?

Я почувствовала, что Зена смутилась:

– Кто сказал тебе такое?

– Никто. Вы сжигаете наши земли, разоряете замки, порабощаете людей, берёте дань с королей и их потомков. Я многое слышала о тех зверствах, которые вы оставляете на моей земле.