Исповедь суккуба

Капли крови, застывшие слезы, летящие искры, гладь океана.

Пар, исходящий от печки, обжигающий лед, охлаждающая утренняя роса.

Испуганный взгляд косули, стоявшей предо мной, остекленевший взгляд мертвеца, что никогда не встанет, глаз, что смотрит из капли воды – живой, копошащейся сотнями микроскопических существ.

Пронзающие небо дома, заброшенные избушки, брусника на болоте, мамино лицо, папины руки.

Лучики солнце, освещавшие мою детскую, Луна, скрывавшая мой танец.

Струящийся дым благовоний, чернота влажной земли под ногами, тьма ночного леса, огни города, вершины гор.

Слезы, улыбки, лица, руки, губы, вздохи, томные взгляды, взгляды презрения, глаза, полные ненависти, глаза полные тепла и любви.

И это никто и ничто, кроме Забвения и Смерти не способен у меня отобрать. Мое лицо покроют морщины, а между ними все еще будут сиять глаза, поглотившие небо и землю.

Я тайком краду лучики у Солнца, собираю Звезды с неба, чтобы однажды подарить их тебе. Загляни в мои глаза, и ты увидишь все это, это мой главный подарок тебе. Я не бежала от радости, как и не бежала от горя, чтобы в моих глазах ты могу увидеть Жизнь.

А что я увижу в твоих глазах?

Жертвоприношение

На возвышении лежит белоснежная алтарная плита. Вокруг снуют люди, вблизи видны деревья, дома, здесь кипит жизнь. Я лежу, распятый на Алтаре. Моя грудная клетка раскрыта – ветер колышет обнаженные легкие, солнце согревает и без того горячее сердце. Кровь струится по белому камню, между травинок, букашек, капает в жадную черную землю, что глотками поглощает жизнь каплю за каплей. Красные нити крови золотятся в невидимом спектре, связывая меня в единую паутину с миром. Паутина пульсирует в такт с моим обнаженным сердцем.

Мне не больно – я в этом биении, в этой вибрации не чувствую боли. Я умираю, но мне не страшно. Ведь это никогда не закончится. Так было тысячи тысяч раз до и будет еще миллионы тысяч раз после.

Встань и иди

Верх и Низ – понятия относительные.

А что если Смерть – это рождение в Мире Мертвых?

Стоит мне протянуть руку тебе – и я наталкиваюсь на тонкую, но ощутимую грань. Касаясь ее, я чувствую, когда ты нажимаешь на нее, я чувствую тепло и холод, исходящие от тебя, твои прикосновения, твои удары. Но я не могу коснуться тебя – всегда есть разделяющая пленка, граница, всегда я по другую сторону от тебя.

В моем ящике темно и тесно. Не увидеть, ни вздохнуть – лишь касаться давящих стен.

В темноту ночи летят темные комья земли. «Расхититель» бесстрашно протягивает ладонь прямо в хищную пасть раскопанной могилы, и из нее, из лона земли к нему тянется другая рука.

Я наконец то могу коснуться тебя.

Где же

Она помнит голос, что звал ее. Помнит звук падения капель Его крови, приготовленной для неё. Осторожно, крадучись, она подходила все ближе и ближе, затаившись в темноте ночного леса. А Он, закутанный с ног до головы в черные словно окружавший его лес одежды, стоял – с распростертыми руками, с капающей с запястья кровью, ожидая ее прихода.

Она – нагая и дикая, словно лесной зверек, обходила его кругами, крадучись на четвереньках, пока не подошла совсем близко. И тогда она поднялась – медленно, вползая по нему словно змея, пока Он не ощутил ее дыхание на своих щеках. Она смотрела на Него горящим взором, а Он смотрел лишь вперед, боясь шелохнуться.

Раз за разом Он приходил в ночной лес, а она приходила к нему. В маленьком домике, затерянном во мгле, она сидела подле него. Она помнит тусклый свет лампы в полутьме, помнит его руки, мастерящие что – то на деревянном столе, помнит Его дыхание и биение крови в Его сосудах.

А затем Он пропал. А она все ждала и ждала. А она все искала и искала. Устремившись через лес – наружу, кричала, звала – под землей, над землей. Меняла маски одну за другой, затерявшись среди людей, но под маской той всегда скрывались ее глаза – её горящий, немигающий взор.

Она проникала везде и всюду, просачивалась через трещины, распуская щупальца – усики. Словно многоножка, цепляясь сотнями ножек, расстилалась по стенам, проползая, проникая, иссушая, питая.

Где же, где же, где же, где же, где же, где же, где же, где же…

Она – Женщина, что заставляет меня кричать.

Грань

Холодные воды озера обволакивают меня, кожа покрывается мурашками, но я упорно, пусть и медленно спускаюсь вниз – вглубь, в ледяную воду. А внизу – чернота. На мгновение нога ощущает опору, но стоит немного шевельнуться – и под ногами ничего кроме мягкого ила, в котором вязнут ступни, проваливаясь все больше и больше.

И на мгновение я хочу нырнуть туда, в эту черноту, позволив темной воде поглотить меня. И на мгновение мне хочется зарыться в этом иле, ощутив всем своим телом его холод и мягкость. Раствориться в этой воде, раствориться в этой земле. Смешаться с частичками тысяч существ, некогда обитавших тут, а сейчас затерявшихся в этом черном вязком илу.

И я, раскрываясь, прошу воду принять меня. Но погружаясь, я пугаюсь и всплываю наверх, а вода бережно держит меня на плаву. И я лежу на ней, на грани этой холодной тьмы и яркого света слепящего летнего солнца.

Черная вода – сама Бездна, держит меня, и так я могу смотреть вверх – на ясное небо, на яркое солнце, на остов мертвого дерева – белый, оголенный ветрами, тянущийся ввысь.

Платье в муравьях

Весь Мир распростерся на ЕЁ одеянии. Люди запутались в Её волосах.

Двуногие муравьишки все куда-то спешат – на работу, с работы, влюбиться, умереть, а Она единым движением руки, поправляя складки своего платья может смахнуть сотни – тысячи из них.

Я, пересекая Её бескрайний океан, знаю, что берега не будет. Стараясь удержаться на волнах, я не знаю какая из них снесет меня и бросит в темные воды, лишенные дна. Я мечтаю о Цели, но я даже не знаю куда Здесь можно прийти.

Так радуйтесь же, двуногие муравьи! Радуйтесь, что мы еще живы! Скинем мертвецов в воду и продолжим свой путь, ведущий вниз – в холодные пучины прямиком вслед за ними! А пока пляшите, кричите, пойте, пейте и упивайтесь! Качайтесь, катайтесь на волнах, оседлав потоки. Кто знает, что несет нас следующее мгновение!

Инструмент, что мечтал стать Богом

Впившись в твои губы, я пожираю тебя, пока ты пожираешь меня. Я, попадая в Тебя, трансформируется под стать новой для себя Системе, сохраняя отпечаток своего Истока. Ты, попадая в Меня, наполняешь меня Собою, наполняешь меня Собой, что было Мною, что было Тобою. И только в сцепке, в пожирании Другого, в пожирании Себя, в пожирании Себя в Другом, мы создаем нечто новое. В этом и есть тайна Пожирателя.

Пожиратель чувствует себя хищником, загоняющим глупые стада в свою ненасытную пасть. Но Пожиратель забывает, что он еще и Падальщик, перерабатывающий грязь.

Впитывай – вкусное, сочное, живое; пожирай – гниющее, слабое, увядающее, то, что не съест больше никто. Пожирая винтики, помни что ты и сам винтик, перерабатывай, перераспределяй.

Ты не Хозяин Потока, Поток бескраен, он лишь проходит через тебя. Не пытайся покорить то, что лишено границ, но стань проводником, что вместит в себя многое. Не покоряй Поток, но отдайся ему, и ты сам станешь Потоком.

Зов

И вот я снова тут – в маленькой деревянной избушке на краю селенья посреди темного леса. По одну сторону плещутся черные воды ледяного моря, отражая черноту ночного неба. По другую, растревоженный ветром шумит лес, серебрится под лунным светом.

Я стою на крыльце, внутри дома уют, тепло, люди, но я не спешу. Надо мной посреди темноты горит желтый фонарь, освещая ступени. А к нему, судорожно колошматясь о плафон, слетаются мотыльки.

Стоя на освещенном крыльце, я словно в оазисе посреди темноты первозданности. И я вглядываюсь в нее, а она взывает ко мне. И хватает меня, цепляет хваткими посеребренными ветками. Убаюкивает тихим шелестом…

Лес жаждет меня, лес скрывает невидимое – тех, кто бродит по нему бесшумно и называет меня сестрой. Тех, кто обещает мне раскрыть свои тайны, тех кто зовет меня бродить с ними по мягкому мху и колючим иголкам, омывая ноги холодной росой.

Если я шагну в темноту – они примут меня. Но стоит мне там испугаться, и я могу не вернуться назад. И тогда я буду бродить в том черном, посеребренном мире, лишенном солнечного света, а по другую сторону мое тело окоченеет к утру, принимая прощальные поцелуи восходящего солнца.

Братья мои, сестры мои, я слышу вас, я жажду вас! Я боюсь вас…

А пока, вглядываясь во тьму я мечтаю… Я мечтаю, как однажды, обуздав свой страх, я шагну в этот лес. И я мечтаю встретить там Тебя – видимого, из плоти, с пульсирующей по артериям кровью. Тебя – такого же, как и я перевертыша. Обернувшись, превратившись в зверей, мы бы скинули маски и преступили запреты, наслаждаясь друг другом в нашей животной игре. Выть, скулить, кусать, грызть, терзать, алкать, касаться, обожать, отдаваться и ничего не бояться, ничего не стыдиться. Оголенной кожей чувствовать сырую землю, ледяную воду и тепло чужого, но столь близкого, родного тела. Слышать, слушать пульс и дыхание посреди древнего леса.

Бежать, рассекая ногами – лапами траву, спотыкаясь о ветви и задыхаясь, жадно глотать холодный воздух. Прыгать с разбегу в темные воды, и ныряя вниз, не находить дна у бездны. Рычать, кусая теплое тело, скулить и ласкаться, обожая его.

А пока… А пока я делаю шаг с уютного крыльца. И за шагом шаг – и так каждый раз, отходя все дальше и дальше, погружаясь все глубже и глубже. А пока я надеюсь, что ты по ту сторону так же делаешь шаг во Тьму, и что ты идешь мне навстречу.

Мой прекрасный Зверь, ты как никто другой человечен.

Рыцарь Звезды

И код мой таков: Воздух Огня, 16 – 17.

Башня рушится, а рыцарь не видит обломков, летящий на его многострадальную голову. Одержимый, он несется в вихре разрушения, ведомый желанием сохранить жалкие остатки былого величия.

Стань безумен, рыцарь, ведь в разуме больше нет Истины. Разожги в себе огонь, что сожжет тебя дотла. Обратись в пепел, сбросив оковы тяжелой брони.

Твоя Башня пала, латы не спасут тебя, рыцарь, а мечом не собрать обломки.

Но Боги наградят тебя – даром и проклятьем, что поднимет черное облако пепла, обуреваемое жаждой. Восстань, рыцарь, ведь ты проснулся, ведь теперь что жизнь, что смерть – лишь поворот колеса по своей оси для тебя.

Твоя награда – твое желание поведет тебя вслед за Её светом. Светом Звезды, что горит посреди Бездны. Твоя награда – её лучи, тянущиеся из кромешной Тьмы, ярче и чище других источников Света.

В своем паломничестве к ней мы высекаем огонь из себя, чтобы осветить путь в темноте, мы сжигаем себя, чтобы невесомым пеплом перенестись через Бездну.

Дитя Богов. Алеф

И код мой таков: 0, (19), 22.

Когда я Вспоминаю, мои страхи остаются позади. Тысячи рук держат меня, а Боги качают мою колыбель.

Я как Дитя на руках моего Духа – покровителя. Он бережно держит меня, купая в солнечных лучах, и я в отражении его глаз становлюсь Солнцем. В них заключено столько любви, обращенной ко мне, что я перестаю бояться Смерти, зная, что в мире есть Кто – то, что столь сильно любит меня. Зная, что смысл моей Сути исполнен.

Я здесь, чтобы сказать Ему, что я люблю его. Я здесь, чтобы поведать о своей любви Миру – Солнцу, Небу, Земле, каждой травинке, каждому дереву. Чтобы нырнуть в морские глубины и признаться в любви, тем чудовищам, что скрываются в них.

Как Безумец я закричу, стараясь донести весть о своей Любви до всех уголков Вселенной. Я обойду ее вдоль и поперек в своем акте признания. Легко, непринужденно – принося жертвы и совершая подвиги, и все во Имя Её.

Я есть начало и конец, но у меня нет начала и конца. Смело шагаю в Бездну, но знаю – ЭТО не закончится никогда.

Дорога НеЗнания

И код мой таков: долой коды, да летят они Тартарары.

Когда я родился, меня посвятили в Мудрецы, и всю жизнь я нес бремя того Посвящения. Но за той маской, я лишь Глупец.

Я Глупец! Я Глупец! Я не помню, я не знаю НИ – ЧЕ – ГО! Во мне множество дыр, из который я истекаю знаниями: запомнилось – забылось, пришло – ушло, исказилось.

Я не хочу больше имен, дат и слов, не вмещающих Сути, я хочу чувствовать вкус на своем языке, смотреть в глаза и касаться руками. Я не хочу больше учить, я хочу жить, я хочу проживать.

Долой маску лже –посвящения. Мой путь – путь Дурака.

Повелительница Жезлов

И код мой таков: Вода Огня.

В бешеной пляске её ноги высекают искры из чёрной земли. В чёрных глазах зажигает искры один вид её танца.

Жрица пляшет, а вокруг стоят Люди. Жрица пляшет, а вокруг стоят НеЛюди.

Жадно, с упоением ловят взглядом каждое Её движение – Её Тело учит, Её Тело ведет за собой, Её Тело священно.

Жрица поет, Жрица кричит, Жрица зовет.

– Восстань и иди ко мне! Проснись и иди ко мне! Дети Богов, Воплощения Богов, танцуйте со мной!

Змея просыпается, змея бьётся в бешеном танце, устремляется вверх, разрушая все преграды на своем пути.

Круг бьётся в экстазе, наслаждаясь, упиваясь своим пробуждением.

Для оргазма не нужно трения, обнажения, для него хватит и взгляда, вздоха, легкого прикосновения.

Круг взрывается, на лбу у каждого стоит её метка – метка Повелительницы Жезлов и падает ниц, отключаясь, проваливаясь во Тьму, дабы затем по – настоящему Проснуться.

Слепая гончая

И код мой таков: Воздух воздуха, ведущий 15 к 16 во имя 0.

Я расскажу тебе, как найти Паука.

Закрой глаза, заткни уши, дабы не попасться в его сети. Истреби жалость, забудь про стыд, преодолей страх – он будет искушать тебя, он будет пугать тебя, он будет стыдить тебя.

Большинство смотрит глазами – и большинство не видит. Желай, возжелай и почувствуй. Лишь слепой Зверь найдет Паука. Его слепота будет его защитой, воля и голод – его проводниками, а алчущая пасть позволит пройти через все преграды, через вся и всех – прогрызая свой путь насквозь.

Чувствуй вкус его следов на паутине и следуй – следуй столько сколько понадобится. Зверь не остановится, Зверь не устанет, и Зверь не умрет. Устремленный к Ядру он не видит преград, и потому проходит через них.

Лишь Зверю суждено поглотить Паука, но поглотив, он будет поглощен. Божественное, воплощенное в животном, созидание, облеченное в разрушение. Паутина содрогнется, завибрирует в танце и никогда не будет прежней.

Самая страшная история из написанных мною

Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте.

Льюис Кэрролл

«Алиса в Стране Чудес»

Молодежь глупа, безнравственна, испорчена. Сидят на нашей шее, пьют наши соки.

Да, мы глупы. Мы рассеянны и забывчивы – забываем про выходные, забываем про отдых, забываем про себя. Пытаясь поднять неподъёмное, совершаем ошибки, не имея ни опыты, ни опоры под ногами. Мы глупы, потому что, выкатив глаза, силимся бежать вперед, в точку, где можно будет остановиться. Но еще не знаем, что плата будет слишком высока. Желанные мгновения покоя или славы разрушаться, пронзенные болью наших затасканных тел. Плата за те мгновения не даст нам насладиться ими.

Мы аморальны. Пьем алкоголь литрами, трахаемся словно кролики, упарываемся всякой дрянью – лишь бы на мгновения отключиться, выйти из этой реальности, позабыв о Гонке.

Нас много, но нас нет вообще – каждая личность единой массой движется, каждый кричит, о чем – то своем, но никого не слышно. Будь гениален, будь талантлив, будь трудолюбив, но тебе не переплюнуть того, кто снял штаны перед камерой.

Быстрее, сильнее, громче – что в сексе, что в жизни это не работает. Оргазмирующее, охваченное страстью, жаром молодое тело бросается в ледяные объятия своей Матушке Смерти. Да, это успех! Беги – и все соберутся ради тебя, побросав все дела, когда ты ляжешь чтобы не встать больше никогда.

Молись Богам, молись науке, молись другим, себе, великому гуру. Обращая свой взор к Небесам, прыгай вверх, но помни – тебя не спасут. Ты – жертва для Истинных Богов – Тяжелой Участи, Старости и Смерти.

Нет ни дома, ни твердой земли под ногами. Нет ни сна, ни времени – мы молоды, амбициозны, талантливы и мы убиваем себя.

Встреча с Ангелом

Я вижу тебя постоянно – дымкой в моих видениях. Образ, что не поймать взглядом, образ, утекающий сквозь пальцы.

А я смотрю, не в силах оторвать внутреннего взора от твоего взгляда. В глаза, в которых плещется море и возвышаются горы, куда-то бегут люди и мерцают звезды – в глаза, в которых тонет мгновение, обращаясь в вечность. Нет здесь и сейчас – есть всегда и везде. Там – у Истока, обращенные в Свет, все формы едины.

Я хочу коснуться тебя, но в паре шагов заключена целая Бездна. Рывок через нее – и меня больше не будет. Развеянная, растворюсь в твоих глазах – здесь и сейчас, тогда и там – везде, всюду и нигде.

Я пытаюсь рассказать о тебе, но мне не хватает слов, я пытаюсь нарисовать твои глаза, но у меня заплетаются руки. Мои песни, танцы, крики, картины, крики и стоны – лишь крупицы твоего необъятного взгляда.

Прошу тебя, дай мне чуть больше времени, чтобы осыпать мир осколками тебя.

Прошу тебя, дай мне чуть больше сил, чтобы я могла озарить мир твоим светом.

Прошу тебя, дай мне чуть больше удачи, чтобы я могла согреть людей твоим теплом.

Прошу тебя, дай мне чуть больше смелости, чтобы я могла идти дальше.

Прошу тебя, дай мне чуть больше памяти, чтобы всегда помнить о том, кто я.

Спрут

Голод мой, жажда мои безмерны.

Ах если бы я смогла обратиться спрутом – всепроникающим, вползающим в души. Обвивающим щупальцами, нежно обволакивающим, просачивающимся в расщелины, страстно оплетающим, пожирающим, но не разрушающим – смаковать мир, наслаждаясь каждым мгновением. Каждая песчинка – это алмаз, каждая душа – это звезда. Спрутом, простирающим щупальца через время, листающим его словно книгу, объединяющим паутиной себя всё в единое целое.

Может тогда я смогла бы выразить свою любовь.

Сказочник

Я здесь, чтобы рассказать их истории. Истории, что можно подглядеть лишь краем глаза, прочитать только в черных узорах пепла. Истории, что можно услышать только в полусне.

Невидимые, абстрактные, неприкасаемые – расплываются везде и повсюду, затопляя мой мир. Сон наяву, что я никогда не смогу позабыть. Формы, цвета, ощущения – неуловимые, в постоянном движении. Я бегу вслед – не догоняю, из воспоминаний слагаю строки, собираю мозаики – картины. Но их никто не слышит, их никто не читает, не смотрит.

Сказочник сойдет с ума от своих сказок – всеми забытый, никому не нужный, сядет у стенки в запыленной квартире. Слюни пуская, уставится в стену. Сказки – самые чудесные, самые живые, настоящие, взаправдашние, но никому кроме него нет до них дела.

Ведьмин Возлюбленный

Однажды, но лишь однажды Ведьма влюбилась.

– Я люблю тебя – чисто, искреннее, но вот беда, люди вызывают у меня лишь презрение, – созналась она прекрасному юноше.

В лицо маску она ему припаяла, переломала все кости, в кожу вживила черные перья и выжгла все человеческое.

– Надругательство над такой красотой священно. Крик твоей боли будит Тех, Кто спал уже очень давно, – нежно шептала Ведьма своему возлюбленному.

Он зашелся криком от боли, обратился черным вороном и унесся в Бездну.

Лицо Бога

Нельзя смотреть в Лицо Бога, нельзя вынести столь яркого света.

Благодари мораль, законы, учебы, религию, устои, нравы – все костыли, на которых ты ходишь, все щиты что от тебя скрывают тот огненный Образ. Благодари пустые книги, пустые мудрые речи, тысячекратно благодари их. Но неизбежно, не смотря на все их защиты, ты узнаешь его в деталях картин, музыкальной мелодии, отблеске солнца дуновении ветра – узнаешь и сгоришь.

Свет Звезды пронзает Вселенную, рассекает, проникает, заполняет – ни один из мужей и дочерей человеческих не даруют тебе такое удовольствия в близости. Взрыв, расширяющие границы, эктаз безумия, оргазм, что нельзя прекратить. Чарующий, поглощающий, питающий – ты словно одержим им, ненасытен, отчаянен. Мгновения оргазма даруют блаженство, минуты, часы – даруют блаженство и боль.

Нечто неуловимое, безымянное, выше всех имен и званий, выше жизни и смерти, но пронзающее каждое мгновение существования. Ужасное, сладкое, непознаваемое – и такое манящее. Дух горит в сгорающем теле – не страшны костры Инквизиции, что плачут по тому, кто горит в открытом и чистом Пламени.

Стены рушатся, мир рушится, я рушусь – пересобираюсь, возрождаюсь, воскресаю. Крик исторгается из недр моего тела, обращенный к Безымянному. Я призываю, я взываю – сам не ведая что явится на мой зов.

Безымянный

Мне часто снятся мертвецы. Мне часто снятся странные существа – обычно лишенные плоти, уводящие меня куда – то.

И мне часто снится он. Он так похож на тех, кого я знаю, и при этом я совсем его не знаю. Я не знаю кто он, и не знаю почему я его вижу.

Иногда он предстает предо мною в темных одеждах из плотной ткани, расшитой камнями, иногда – обнаженный. Застывший в ледяной воде под толщею льда. В такие моменты я не ощущаю желания к нему как к мужчине, но все равно хочу коснуться его, чтобы ощутить мягкость кожи, уязвимость плоти, словно в этом обнажении и заключается суть, абсолютная искренность.

Я не рядом с ним, но тоже где-то посреди этих темных вод. Тут очень холодно, но я могу расслабиться на волнах этого океана и даже создать их, излучая импульсы, влияя на движение вод. Иногда, оперевшись на волны, вглядываясь в их темные чуть багряные узоры я вижу картинки – истории, то что было, что есть и что будет. Я могу вкушать их, пропитываться ими, тем самым облекая себя в плоть, обретая жизнь.

Обретая жизнь, я словно теряю память, но порой в глазах темнеет, зрение теряет фокус и «реальность» плывет подобно дымке. В такие моменты я словно вспоминаю, что этот мир – лишь отражение, заключенное в водах первичного океана.

Находясь там, я хочу поддержать его, рассказать ему, что это лишь одно из мест, где мы можем быть. Мы не знаем сколько мы будем здесь и куда попадем, и попадем ли вообще, но дверь может открыться в любой момент.

Но захочет ли он войти в эту дверь? Если нет – неужели я окажусь одна по другую сторону. Как мне жить тогда? Как мне жить в мире людей, учиться. Ходить на работу, вставать по утрам, любить, если я знаю, что есть что – то еще? Как мне жить в мире, в котором я не смогу заглянуть в его глаза? Как мне удержаться от желания заглянуть за грань, от рискованного любопытства смертью, от постоянного поиска дверей?

Иногда мне представляется, что Он живет под землей, а голоса шепчут мне, что он давно уже мертв. Иногда я пытаюсь убедить себя, что он часть меня. Но точно я знаю лишь об одном – о своем желании, желании встретить его в этом отраженном мире.

Я не знаю, не верю в Его реальность, хотя порой он кажется мне намного реальнее мира, к которому меня приучили. Но я думаю, что-то что зарождается во мне в контакте с ним и послужит моим пробуждением.

Лунные дети

Для кого-то её лик подобен свету безграничной любви, для кого-то – ужасу пожирающей пустоты.

Богиня, что дарует жизнь, Богиня, что из милости её забирает, возвращая детей своих в свое лоно. Детей, что не помнят её. Детей, которых разрывает от тоски и желания, от устремления к Ней, от тяги друг к другу. Окропляя землю своими слезами, взывая своими стонами, они сами не ведают что творят.

Милостивая, Ужасная, Она создала иных Детей – сверкающие Искры, что помнят о первичной природе Желания. Несущие Наслаждение, Они, спустились к братьям и сестрам своим. Увидев их хоть раз, ты не сможешь оторвать глаз от них боле. Легкие, играющие, вечные дети, воплощения неги, излияние страсти – соединяясь с ними ты не будешь больше ни Живым, ни Мертвым. Кто-то будет пускать слюни и потеряется в конец, поглощенный их необузданным голодом, иной же найдёт Ключ и проснется.

Братья Вороны

И когда придёт мой черёд умирать, я спою вам песню свою.

Заберите меня, братья Вороны. Унесите, закройте от глаз людских чёрными крыльями.

Утопите меня в студеном озере, сожгите меня в алом пламени. Развейте тот пепел по ветру, закопайте в земле, вернув меня Матери.

Заберите меня, Братья Вороны, и буду жить вечно я, не ведая страха.

Письмо Вампиру

Сын Матери Нахемы, Повелитель Страхов, Повелитель Желаний. Воспитанник Теней и их Господин. Метятся в сердце тебе, но не в нем горит твой огонь. Вечно Юный – Вечное Дитя, Невинный Ребенок, Паразит, Соблазнитель, в шепоте моем имя твое – Мастер…