Дети Зари. Книга третья. Песнь жар-птицы

В центральной части особняка, где при старом князе находились гостевые апартаменты, по-прежнему располагались гости, с той лишь разницей, что в просторном конференцзале ныне звучала музыка и даже ставились небольшие спектакли. А все потому, что Рауль Кауниц, к своему собственному удивлению, вдруг осел в родовом гнезде. Он все чаще уступал дирижерскую палочку молодым коллегам и вместо гастролей с оркестром предпочитал писать музыку. Но друзья-музыканты не собирались оставлять его в покое, так что гостиничная часть никогда не пустовала…

Углубившись в свои мысли, Вик оторвал взгляд от гравия под ногами, лишь когда пыльный спортивный автомобиль, шурша шинами, остановился рядом.

– Куда путь держишь, добрый молодец? Неужто к самому князю-Красно Солнышко? – раздался знакомый насмешливый голос: опустив стекло, на него смотрел Клим.

– Ба! Климентий, сокол ясный! – Вик выпучил глаза и развел руки, изображая крайнее изумление.

Клим выскочил из машины, и они принялись энергично хлопать друг друга по спине. Первым сдался Вик. Он не казался ни коротышкой, ни хлюпиком, однако друг был выше него на целую голову и почти вдвое шире.

– Эй, полегче! Почто зря тратишь силушку богатырскую? – он демонстративно потер плечо.

– А ты чего пешкодралом, Витек-Победитель? Небось дал обет сносить три пары железных кроссовок? И потрепанный какой-то, словно Змей Горыныч пожевал да выплюнул… – Клим иронично оглядел товарища.

– Так ведь хожу-брожу по свету в поисках своего счастья – вот уже три дня и три года! – продолжил Вик нараспев, в былинном духе. – Ноги сами привели в терем княжеский за советом хитромудрым… А сам-то ты здесь какими судьбами? Вроде бы собирался на край света, в страну черных людей…

– Собирался, да передумал. Говорят, дома и стены помогают… – ухмыльнулся Клим. – Садись уже, хорош трепаться!

Но Вика было не так просто остановить.

– Ну спасибо тебе, добрый человек, пожалел ты меня, убогого! – весело тараторя, он закинул рюкзак на заднее сидение, а сам забрался на переднее. – Авось и я тебе когда-нибудь пригожусь….

– Весьма на это надеюсь, – ответил Клим все с той же кошачьей ухмылкой и стремительно рванул с места – Вик чуть язык не прикусил.

На подъезде к особняку он все же сбросил скорость. И очень вовремя: из-за поворота показались две женщины. Они неспешно катили по аллее детские коляски, еще один карапуз в желто-синем комбинезоне топал рядом, вцепившись в длинную юбку старшей. Вторая, в свободном коротком платье и с русой косой до пояса, была совсем молоденькой. Услышав шум приближающегося автомобиля, она сначала вырулила коляску на обочину и лишь затем повернула голову. Большие серо-голубые глаза, в точности такие, как у Вика, округлились от удивления.

– Ева! – Вик выскочил из машины раньше, чем та успела остановиться.

– Не ори, детей разбудишь! – вполголоса отозвалась Ева, радостно улыбаясь.

Они тепло обнялись.

– Да у вас тут целый детский сад! – хохотнул Вик, через плечо сестры оглядывая малышей.

– Только младшая группа. Представь, что тут творилось, когда приезжала мама с двойняшками!

– И как это воспринял старина Кларк?

– Невозмутимо, как всегда… – Ева заглянула внутрь коляски, проверяя, не проснулся ли ребенок. – Ты хоть посмотри, как подрос племянник!

– Так я уже видел его, – пожал плечами Вик. – Лежит себе и лежит. Вот когда начнет бегать, тогда и будет видно, что подрос.

– Ему же всего полгода! – Ева поправила одеяльце и принялась качать коляску. – Спи, мой хороший, твой непутевый дядька ничего в детях не смыслит…

– Да ладно! А кто собственноручно вынянчил четверых?

– Скажи еще, вскормил и на ноги поставил… Ай! – совсем по-девичьи пискнула молодая мамаша – это «непутевый дядька» дернул ее за косу.

Пока брат с сестрой перешучивались, Клим тоже вылез из машины. Аглая смотрела на него не менее удивленно, чем Ева на Вика.

– Привет, мам! Привет, Сашка! – сказал он карапузу, который таращил на него глазенки из-за маминой юбки. – Привет, Машка! – нагнувшись к коляске, он подмигнул годовалой белокурой девчушке, и та радостно заулыбалась в ответ, демонстрируя жемчужные передние зубки.

Аглая прильнула к старшему сыну, тот крепко обнял ее.

– Клим, сынок! – она провела рукой по густой светлой щетине на щеке. – А рыльце-то в пуху! Ты что, бороду решил отпустить?.. Как ты вообще здесь оказался? Вроде должен быть в Африке… Что-то случилось?

– Просто решил вас проведать. А то Сашка, вон, прячется, меня уже не узнает… Кстати, мам, ты зачем его клоуном вырядила?

– Я вырядила? Я? Ты правда думаешь, что Кауницам можно навязать свое мнение? О нет, они все делают исключительно на свой вкус, причем вкус у каждого индивидуальный и ярко выраженный! – Аглая заговорщицки переглянулась с Евой, которая тоже подошла поприветствовать Клима.

– Это точно! – подтвердила Ева. – Наши мужчины непреклонны в вопросах стиля.

– Не только мужчины, – вставила Аглая. – Маруся, например, не жалует розовый…

– Вот это одобряю – я тоже терпеть не могу розовый, кроме как тут! – Клим одним пальцем пощекотал пухлую щечку сестренки. – Ха, у нее тоже ямочки! Наша порода.

– А у Саши нет ямочек, – мать потрепала темные кудряшки двухлетнего сына, который продолжал наблюдать за Климом ярко-синими глазенками. – Он весь в папу… И неправда, что он тебя забыл, да, Сань? Наоборот, постоянно спрашивает, когда же Клим приедет и его покатает.

– Покатать тебя, Сашка? – Клим нагнулся к младшему брату.

Тот решительно кивнул.

– А не испугаешься?

Малыш так же молча потряс кудрявой головкой.

– Мужик! Дай пять! – миниатюрная ладошка утонула в пятерне старшего брата. – А теперь держись!

Схватив малыша под мышки, Клим ловко посадил его себе на плечи. Лицо мальчугана, вдруг оказавшегося на двухметровой высоте, засияло от искреннего восторга.

– Вик, отгонишь машину в гараж? – Клим повернулся к другу. – А я обеспечу доставку женщин и детей…

– И собак, – добавил Вик, уже открывая водительскую дверцу.

И действительно, огромный бело-рыжий зверь на всех парах несся на них через парк, а следом кубарем катилось нечто маленькое, черное и лохматое.

– Боня, стой! – крикнула Аглая.

Но разогнавшийся Бонифаций не смог бы притормозить, даже если бы захотел, и Климу не осталось ничего другого, как круто развернуться, чтобы ошалевший от счастья пес не врезался в него. Маленький Саша вцепился в русую шевелюру брата и громко заорал – больше от радости, чем от испуга. Тут же пронзительно заверещал младенец в коляске у Евы, гулко загавкал Бонифаций, залился лаем смешной мохнатый песик. Мамочки кинулись к малышам, собаки обступили Клима, тот с хохотом отбивался от них одной рукой, второй крепко держа за ногу младшего брата, который звонко хохотал, глядя на всю эту катавасию сверху.

– Ну, это надолго! – хмыкнул Виктор, сел в машину и поехал.

Подкатив по окружной к гаражу в глубине заднего двора, он достал из машины свой рюкзак, затем сумку Клима и, взвалив двойной багаж на плечи, направился прямиком в левый флигель. За четыре года дружбы с молодым хозяином Вик бывал здесь столько раз, что чувствовал себя как дома.

Почти. Основная разница между имением Кауницев и усадьбой Эрхартов состояла отнюдь не в роскоши или размерах дома. Эту разницу звали Кларком.

– Рад приветствовать, Виктор! – дворецкий возник в дверном проеме, едва гость ступил на заднее крыльцо.

– Добрый вечер, господин Кларк! – Вик церемонно поклонился, при этом весело блеснув глазами.

Между ним и дворецким, а также между Климом и дворецким сложились весьма нестандартные отношения. Старый слуга был единственным человеком в княжеском имении, которого ребята звали господином. При этом Кларк звал их просто по именам, что с его стороны было высшим проявлением фамильярности… и сердечности: видимо, друзья его любимчика Тоби занимали особенную строку в «табели о рангах».

– Клим тоже приехал, – бойко доложил Вик. – Я отнесу вещи наверх?

– Комната в вашем распоряжении, – милостиво кивнул дворецкий.

Гостя у Кауницев, друзья вполне могли претендовать на личные апартаменты, особенно теперь, в статусе родственников: сначала Аглая вышла замуж за Рауля, затем Ева – за Тобиаса. Однако они предпочитали жить в одной комнате, поскольку виделись куда реже, чем обоим хотелось: Клим учился на архитектора в Калининграде, а на каникулах работал на разных стройках, причем всегда выбирал, где подальше и посложнее. О причине своего выбора он никогда не говорил, но близкие и так все прекрасно понимали.

И вот с этой самой причиной Виктор внезапно столкнулся нос к носу. Она спускалась по лестнице, грациозно приподняв край длинного платья, мягко облегающего великолепную фигуру.

– Виктор! – промурлыкал бархатный голосок, произнося его имя по-французски, с ударением на последний слог. – Какая приятная неожиданность!

– Ну да…

Это было единственное, что Вик смог из себя выдавить. Он вдруг почувствовал себя абсолютно не соответствующим месту и времени: толстый зеленый ковер на мраморных ступенях, кругом благородное дерево, позолота, бронза и хрусталь – и он в пыльных джинсах и пропотевшей футболке, да еще с поклажей на плечах, точно двугорбый верблюд.

Зато прекрасная юная леди в алом платье, с красной розой в блестящих черных волосах, наоборот, идеально вписывалась в дворцовый интерьер. Она глядела на парня сверху вниз, явно наслаждаясь его растерянностью.

«Клим ведь тоже не знает, что она тут!» – подумал Вик.

Мысль о друге тотчас вернула ему присутствие духа и нужное выражение лица. Он подчеркнуто галантно поклонился, не обращая внимания на впившиеся в плечо лямки рюкзака, и проговорил с той же шутливой интонацией, с какой дразнил Надин в детстве:

– Вижу, дорогая кузина, ты уже готова к вечерней трапезе. Разве ужин не в восемь, как здесь заведено испокон веков?

– У меня встреча кое с кем из гостей Рауля в большом зале: там как раз заканчивается концерт. Ты же видел, сколько народа собралось! (Этого Вик видеть не мог, поскольку подъехал к особняку с заднего, а не с парадного входа.) А ужин ровно в восемь, как обычно. Так что у тебя еще есть время привести себя в приличный вид! – и Надин обворожительно улыбнулась.

– Всенепременно!

– Тогда увидимся за ужином. А теперь извини, дорогой кузен, меня ждут.

– Не смею задерживать…

Они уже разминулись на лестнице, когда Надин, изящно обернувшись в три четверти, непринужденно осведомилась:

– Ты один приехал или с родителями?

– С Климом.

Улыбка сползла с красивого лица парижской кузины.

А Вик решительно продолжил подъем.

Но в комнате не стал задерживаться. Бросив сумку и рюкзак на пол, развернулся и помчался обратно. Надо было предупредить Клима! Однако на лестнице его снова окликнули, теперь уже сам хозяин дома.

– Вик, дружище! – запыхавшийся Тоб спешил ему навстречу. – Когда Кларк сказал, что вы приехали, я сначала подумал, что ослышался…

Они крепко пожали друг другу руки, затем обнялись.

– А где Клим?

– Его взяли в плен женщины, дети и собаки.

– А-а! – улыбнулся Тобиас своей мягкой, едва заметной улыбкой. – Они всегда гуляют перед ужином…

– Кстати об ужине, – Вик поморщился. – Клим явно не в курсе, что Надин здесь!

– Я и сам только что узнал, – пожал плечами Тобиас. – Приехала неожиданно, вроде встретиться здесь с кем-то из гостей отца, ну и заодно племянника навестить… У нас в правом крыле ремонт, я там с утра до вечера пропадаю! – и он показал на свою измазанную краской одежду.

Вик про себя улыбнулся: ага, значит, он тут не один такой «бомж»! Аглая ничуть не приукрасила, утверждая, что Кауницев никто не заставит изменить своим привычкам. Даже став хозяином княжеского имения, Тобиас остался верен просторным рубашкам и мешковатым штанам с большими карманами, в которые помещалось несколько блокнотов для эскизов и пачка карандашей.

Тут распахнулась задняя дверь, и в фойе ввалился Клим в сопровождении шумной свиты. Аглая с детьми сразу ушла к себе, с трудом оторвав маленького Сашу от старшего брата, а Ева устало подкатила коляску к лестнице. Младенец уже причитал вовсю.

– Давай я возьму!

Быстро достав из кармана чистую салфетку, Тобиас накинул ее себе на грудь, прикрывая измазанную рубашку, и ловко взял на руки сына. Тот сразу притих, уткнувшись личиком в папино плечо. Ева тем временем откатила коляску в сторону и стала доставать из нее детские вещички.

–Ты это видел?! – Вик ошарашенно повернулся к Климу.

– Я же говорю – князь-батюшка! – Клим подчеркнул слово «батюшка», и оба приятеля расхохотались.

– Вы чего? – Тобиас, не знакомый с былинной лексикой, намека не понял.

– А что у тебя в другом кармане? – полюбопытствовал Вик. – Случайно не бутылочка с фруктовой водичкой?

– С дуба рухнул? – отрезал Тоб: кое-что из русского народного творчества он все же успел усвоить.

– Один с дуба, а второй, похоже, с пальмы! – вставила Ева, забирая у мужа ребенка. – Аглая говорила, что Клим подрядился на какую-то безумную стройку в джунглях Конго…

– Да, точно, – вспомнил Тоб. – И почему ты не в Африке?

– Потому что «в Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы»! – продекламировал Клим.

– «В Африке разбойник, в Африке злодей, в Африке ужасный Бар-ма-лей…» – дружно подхватили Вик и даже Ева.

– Это что-то из вашего детского фольклора! – догадался Тобиас, глядя на хохочущих ребят. – Вроде «Песенок Матушки Гусыни»?

– Типа того, – отсмеявшись, подтвердила Ева. – Ладно, нам с Мишелем пора купаться и укладываться…

– Тебе помочь? – спросил Тобиас.

– Не надо. Лучше займись своими дружками. Вот уж точно детский сад! – она с улыбкой покачала головой и унесла малыша к себе.

Проводив сестру взглядом, Виктор неожиданно серьезно сказал:

– Никогда раньше не замечал, как она похожа на нашу маму. Не то что некоторые… – вспомнив, наконец, зачем бежал встречать друга, он осторожно проговорил: – Надин тоже здесь.

Лицо Клима ничуть не изменилось, только богатырские плечи чуть напряглись.

– И что?

– Ничего. Выглядит шикарно, словно на посольский прием пожаловала…

Виктор запнулся на полуслове, не зная, что еще сказать, и Тоб поспешил ему на помощь:

– Значит, устроим достойный прием! Давненько мы всей компанией не собирались – со дня нашей свадьбы, не так ли?

Увы, получилось только хуже: Клим помрачнел как грозовая туча. До Тоба слишком поздно дошло, что именно после их с Евой свадьбы Клим и Надин окончательно рассорились: нежная привязанность, возникшая так романтично, не выдержала постоянного выяснения отношений. Предложение расстаться, как поняли ребята, исходило от Надин. Попросту говоря, красотка бросила их лучшего друга, разбив ему сердце. С тех пор парни чувствовали себя без вины виноватыми: Виктор – потому что Надин все же была его двоюродной сестрой, а Тобиас – потому что их с Евой роман, завязавшийся в то же самое время, перерос в настоящее глубокое чувство…

– Ладно, пойдемте перекусим чего-нибудь. Вы ведь с дороги, я тоже еще не обедал, – спохватившись, предложил Тоб.

Остальные с облегчением согласились.

На маленькой кухне в хозяйском флигеле готовили только для членов семьи. Когда же устраивали приемы и званые обеды, Кларк приглашал толпу помощников, и те трудились на большой кухне в гостиничной части, под руководством шеф-повара Лоренцо.

Едва приятели вслед за хозяином переступили порог малой кухни, их взору открылась умильная картина, которая заставила всех на время забыть о неловкой ситуации с кузиной Надин. Огромный сенбернар обедал в отведенном для него углу, флегматично и аккуратно, склонившись над большой миской, а рядышком черный лохматый песик быстро-быстро лакал из второй такой же миски, в которой и сам мог уместиться целиком. Когда друзья вошли, собаки синхронно повернули головы к двери и завиляли хвостами. Песик хотел было кинуться к вошедшим, но увидев, что Бонифаций не тронулся с места, тоже продолжил трапезу.

– Это вообще кто? – Вик с недоумением глядел на лохматое чудо. – Мягкая игрушка для Бонифация?

– Это наш Клайд.

Услышав свои имена, собаки снова одновременно подняли головы.

– И он не игрушка, он – находка! – пояснил Тоб, включая кофеварку и доставая из холодильника большую тарелку с бутербродами. – Бонифаций сам откуда-то принес его в зубах с месяц назад – мокрого, грязного и едва живого.

– Так ты у нас настоящий спасатель, а, Боня? – Клим потрепал по холке сенбернара: наконец насытившись, тот подошел и сел рядом с ними. Черный песик тотчас последовал примеру старшего товарища.

– Ну вот, мы посовещались и решили его оставить, – продолжал Тобиас, жестом приглашая друзей за стол. – Как видишь, Клайд не отходит от Бонифация ни на шаг и подражает ему во всем – даже отказался есть из миски меньшего размера. В общем, хлопот с новым жильцом никаких, а радости много.

– Да уж, невозможно смотреть без смеха, – согласился Клим. – К тому же в приличном поместье должна быть хоть одна охотничья собака, а в этом комочке шерсти, кажись, есть что-то от терьера…

– Ты не поверишь, наш Клайд – чистокровный керн-терьер! – мягко улыбнулся Тобиас. – Это нам сказал один из гостей, который сам занимается разведением собак. Говорит, керны – настоящая гроза мышей и крыс!

– А местных кошек ваш охотник не достает? – спросил Виктор, все так же насмешливо глядя на миниатюрную собачку.

– Не-а. Бонифаций с первого дня привил ему уважение к семейству кошачьих.

– Наш Боня – пес правильный, хорошо воспитанный, и вашего Клайда дурному не научит, да, собаки?

Собаки отозвались слаженным дуэтом: один басом, второй фальцетом.

Тоб принес кофе и тоже устроился за столом напротив ребят.

– Может, уже достаточно танцев с бубнами? – спокойно проговорил он, отхлебнув несколько глотков. – Признавайтесь, зачем пожаловали.

Несмотря на художественные наклонности, Кауниц-младший был человеком дела. Вик тоже предпочитал действовать, а не болтать. Поэтому, видя, что Клим все еще колеблется, начал первый:

– Мы с отцом предположили кое-что интересное. Возможно, где-то на территории России существует еще один вход в Дхам, неразрушенный. И есть большая вероятность, что он как-то связан с Мастером Илларионом.

– Который, как считает твой отец, вряд ли погиб при пожаре в древнем монастыре, – с пониманием кивнул Тобиас. – Элинор тоже верила, что Илларион мог спастись – у него ведь была фибула, та самая, что после деда досталась мне… И он, Великий Мастер, наверняка умел ею пользоваться, в отличие от нас с вами!

– Но он мог умереть позже, даже просто от старости – времени-то уже вон сколько прошло! – возразил Виктор.

Тут жалобно скрипнул массивный табурет: это дернулся Клим.

– Ваш старец не погиб и не умер от старости, – глухо проговорил он. – Великий Мастер Илларион жив по сей день…

Виктор и Тобиас дружно округлили глаза. А в следующее мгновенье дверь распахнулась и вошел Лоренцо с тяжелым ящиком в руках. Он со стуком поставил ящик на пол и перевел недовольный взгляд с ребят на опустевшую тарелку.

– Вообще-то ужин через час, – проворчал повар. – А вы аппетит перебиваете!

– Мы только по чашке кофе, Лоренцо, – извиняющимся тоном сказал Тобиас. – И уже идем переодеваться к ужину.

– Да-да, конечно! – Виктор поморщился, вспомнив разговор с Надин, и быстро встал.

Клим не спеша поднялся следом.

– Лоренцо лучше не злить, а то без сладкого оставит! – выводя гостей из кухни, сказал Тобиас, но так, чтобы повар услышал: на лице итальянца расплылась довольная ухмылка. – Давайте поговорим о делах после ужина, – добавил он вполголоса.

– Тогда внизу, в архиве, – предложил Клим.

– Договорились.

Глава 3. Рыцари Пуха и Праха

Кларк неторопливо шагал по длинному коридору, соединяющему все три части особняка. Спина его была безупречно прямой, лицо бесстрастным, и только блеск глубоко посаженных глаз, до сих пор не утративших зоркости, говорил о том, что дворецкий доволен. В доме все шло хорошо. Кто-либо из людей, гостивших у Кауницев в былые времена, наверняка сказал бы, что ныне здесь попирают традиции предков; другие же, наоборот, порадовались бы, что старый дом зажил новой жизнью в ногу со временем. Но Кларку не было дела ни до традиций, ни до новшеств. Он служил здесь более пятидесяти лет, и его многочисленные функции, по сути, сводились к одной главной задаче: заботе о всех, кто оказался в доверенном ему доме.

В первую очередь это касалось самих хозяев. Старому князю были необходимы покой и тишина – Кларк гарантировал ему покой и тишину. Раулю была нужна музыка, движение, общение – пожалуйста, в доме нашлось все для культурного времяпрепровождения. Тобиасу взбрело в голову устроить художественную школу-пансион для таких же, как он, юных талантов – Кларк с готовностью поддержал и эту затею…

Когда же родился маленький Александр, год спустя – малышка Мария, а еще через полгода – Мишель, стараниями Кларка в доме были переоборудованы детские комнаты, в парке появились качели-карусели, а за гаражами, перестроенными из старых конюшен, вновь нашлось место для двух прелестных пони. Молодые хозяева гордились своими идеями, но то, с какой быстротой эти идеи воплощались, было исключительно заслугой Кларка.

Взять хотя бы Мишеля – не его самого, конечно, только его имя. Разве же это дело, когда отец зовет сына Михаэлем, как записано в метриках, а мать – Мишенькой? И так длится неделю, вторую, третью, потому что ни один не хочет уступить. Вот Кларк как-то возьми да ляпни: «Звонил доктор Кролль, просил передать, что анализы маленького Мишеля в полном порядке». С тех пор и прижилось… И все довольны!

А на днях Кларк краем уха слышал, как госпожа Аглая, глядя на сидящего верхом на пони Александра, обмолвилась Еве: «Всю жизнь мечтала научиться ездить верхом!» А Ева ответила, что тоже не прочь… Значит, надо будет намекнуть Тобиасу, что в парке достаточно места и для новых конюшен, и для манежа, а заниматься лошадьми могут те же студенты. Хоть какая-то польза от них будет, и для здоровья полезно – не вечно же за мольбертами сидеть…

Размеренные мысли дворецкого прервало стремительное появление обеих фрау Кауниц – легки на помине! Причем младшая едва поспевала за старшей.

– Кларк, мы вас везде ищем! – Аглая театрально всплеснула точеными руками.

– У нас проблема, Кларк! – взволнованно поддакнула Ева.

– Я вас слушаю, – дворецкий чопорно наклонил голову.

– Это насчет ужина, – начала Аглая. – Предполагалось что-то торжественное, то есть при полном параде… Вы же видели нашу звезду?

Кларк утвердительно кивнул.

– Ну вот, – встряла Ева, – а потом приехали мальчики…

– Их смокинги в полном порядке: я почистил и повесил в гардеробную сразу после вашей свадьбы…

– Да не станет Клим надевать чертов смокинг! – Аглая с досадой наморщила высокий белый лоб.

– Понимаете, у него с этим днем связаны… неприятные воспоминания, – запинаясь, пояснила Ева. – А тут еще Надин, расфуфыренная, как на вручение «Оскара»! В общем, Клим либо не явится на ужин, либо вообще сбежит… И Виктор вместе с ним, сто процентов!

– И что это будет за семейный вечер, скажите пожалуйста? – отчаянно воскликнула Аглая.

Кларк же оставался невозмутимым, как всегда.

– Я вас понял, – сказал он и, чуть подумав, добавил: – Погода сегодня хорошая.

– Погода? – не поняла Аглая.

– Вечер теплый, безветренный. Вполне подходит для ужина на свежем воздухе.

На лице Евы расцвела улыбка:

– Точно! Мы давно не пекли овощи на гриле… И Рауль с Тобом наверняка не откажутся проветрить головы после трудового дня…

– Раз вы этого желаете… – слегка поклонился дворецкий.

– Очень желаем! – Ева повернулась к Аглае: – Ты уловила суть? В парке, на травке…

– В павильоне, миледи, – почтительно поправил Кларк.

– В общем, на природе! – возбужденно продолжила Ева. – Никаких смокингов! Пусть мальчики хоть в камуфляже приходят, пусть сидят где угодно, хоть каждый под своим кустиком… – она повернулась обратно к дворецкому: – Кларк, вы чудо! – и от переизбытка чувств чмокнула старика в морщинистую щеку.

– Вы – наш добрый гений! – возвышенно вторила Аглая. – Что бы мы без вас делали?

«Трудно даже представить!» – мысленно ответил ей Кларк, а вслух сказал:

– Я сообщу всем, что ужин через час. На площадке у ротонды. А теперь извините, миледи, я должен дать новые указания повару.

И Кларк удалился все тем же чинным шагом, что и пришел.

***

Ужин в семейном кругу удался на славу. Лоренцо даже не пришлось особо суетиться: он просто нарезал все, что было нужно, а молодые люди сами установили гриль и разложили посуду. Непосредственно готовкой занялись Виктор и Клим, как бывалые туристы, и так старались, что почти не принимали участия в общей беседе.