Тёмных дел мастера. Книга вторая

«Хотели срезать, что ли?» – задумчиво потёр он свою бровь и посмотрел вдаль. Там, продолжая оставаться подёрнутым куда более обширным, чем это было утром, облаком густого тумана, клубилось и тонуло в нём заповедное озеро, и Гортер уже нисколько не сомневался, что этот отряд был специально сформирован после нападения только для того, чтобы отправиться вдогонку за напавшим на них «случайным» бандитом магусом. Из-за этого ему приходилось лишь надеяться, что служившим у самых границ территории Вант-Сартоса военным пока ещё была неизвестна его истинная сущность… Ведь, как он успел убедиться, власти страны очень неохотно делились подобными сведениями с низшими чинами. А на наёмников предпочитали и вовсе ставить магические печати.

Через пару часов блужданий, избегая торговые караваны, проходивших время от времени по дороге, он обнаружил, что оставляемая солдатами тропа стала ещё круче забирать влево, стремясь углубиться за край леса, но потом всё равно выныривая обратно. Выглядело это так, будто магусы проверяли себя на прочность, пытаясь с помощью провидческой магии найти предполагаемый след их общих с Гортером изысканий, но не позволяя себе при этом долго следовать за ним под сенью нехоженых земель и кронами деревьев, если этот след вдруг уводил их туда.

«Городские», – как всегда заключил про себя следопыт, который именовал так всех, кто неестественно вёл себя на природе, и устремился дальше, понимая, что быстрее было найти и выследить целый отряд военных, чем самому блуждать в наступавших сумерках, пытаясь обогнать их до срока. Впрочем, Гортер не ждал от них особого чуда, и как только находил возможность обойтись без их дилетантских подходов, миновав сразу несколько участков земли – делал это не задумываясь.

Временами он снова видел впереди себя солдатские следы, определял их курс и направление, после чего отыскивал оптимальный маршрут уже для своих ног и опять принимался за работу. Независимо от того, шёл он или бежал, Гортер всеми силами пытался сократить дистанцию, которая не давала ему нагнать боевых магусов и сманить их в сторону, как он уже делал это сегодня утром, и к концу наступающего вечера ему всё же удалось заметить чьё-то слабое мерцание магии впереди. По этой причине следопыт сразу же преобразился и двинулся вдоль кромки леса им в обход.

По мере того как мерцание приближалось, Гортер всё чётче наблюдал в его свете фигуры людей, одетых в королевскую военную форму, и уже не сомневался, что нашёл именно тех солдат. Но когда он приблизился ещё, то заметил, что многие из них пребывали не только в усталости, но и довольно заметной подавленности, о чём как нельзя лучше говорили их молчаливое настроение и лёгкие ранения, имевшиеся на руках и ногах некоторых магусов. «В бой послали уже самых опытных, значит. Видать, тех, которые имели с ним дело и не погибли», – рассудил про себя Гортер и подошёл ещё ближе.

Отсюда, сквозь находившиеся на границе их видимости затенённые кусты, следопыт мог наблюдать, что этот наскоро собранный неплотный строй только лишний раз доказывал насколько испуганными они себя чувствовали, постоянно озираясь вокруг или просто молча плетясь туда же, куда шли и все остальные солдаты, державшие в своих руках уже мало что значащие для собственной защиты палочки. И лишь их самозабвенный командующий позволял себе проговаривать негромкие заклинания, направляя эту магию в леса и поля, чтобы отыскивать таким образом нужное направление.

«Жалкое зрелище, – заключил про них следопыт. – И чего эти дураки пешком-то попёрлись? Лучше бы погнались за ним на своих каретах. Всё равно теперь упустили нужный момент. А он-то, небось, оторвался далеко… Хотя всё равно, как видно, вернулся на своё озеро». Подумав так, Гортер и сам посмотрел в сторону горизонта, туда, где догорали последние линии освещённого неба, и медленно удалился обратно в темноту придорожных кустов и леса, где его ждали лишь новые испытания. Но, зная о том, что их общая жертва всё ещё пребывала где-то в окрестностях Белокамня, следопыт заранее не видел смысла в поиске её обратных следов к этому месту. Как и в том, чтобы тревожить этих солдат, направляя их по ложному пути. «Нужно, чтобы всё так или иначе кончилось к завтрашнему закату», – поставил он себя в жёсткие рамки, не зная, как долго ещё собирался пробыть на озере проклятый изверг, и двинулся дальше через ближайший лес.

Теперь он хотя бы чётко знал, на какой срок мог рассчитывать, творя свою месть в одиночку, прежде чем ему помешают, но от этого следопыту не становилось легче. В его колчане всё ещё покоилось небольшое количество смертоносных стрел, каждой из которых он должен был найти своё применение, и поскольку само озеро оставалось безразмерно большим, то для его планов могло сгодиться только одно место и время, после которых уже не могло быть нового столкновения.

Поэтому Гортеру было куда спешить. Летя под покровом наступающей ночи, он видел всё, что ускользало от взгляда обычного человека, осмелившегося неосторожно потревожить леса в это время. И так как его будущая жертва практически не заботилась о своём укрытии, то он становился для неё настоящей погибелью, способной, как коршун, спикировать на её плечи в мгновение ока, стоило только бесшабашному магусу оступиться и самому указать направление к своему неряшливому гнезду.

Но время шло, и никаких признаков присутствия необузданной силы в здешних лесах так и не находилось.

К рассвету следопыт, преодолев за ночь внушительное по меркам любого другого усталого путника количество километров, уже снова начал чувствовать признаки надвигавшегося истощения, не позволявшего ему целиться и стрелять. Но подогревающий его азарт пока ещё справлялся с этим, отгоняя дремоту как надоедливую муху, и Гортер продолжал искать следы прогоревшего леса или что-либо подобное.

«Хм, в этот раз он почему-то куда осторожнее…– нехотя признал следопыт и двинулся ближе к кромке, надеясь увидеть разъезд на торговой дороге, откуда ясно начинался путь на Белокамень. – Неужто запал весь свой порастерял? А тогда-то они, помнится, ещё и половину деревьев за собой повалили».

Он двигался по травянистой поляне, сплошь усеянной мелкой цеплячей травой, которая ясно говорила Гортеру о том, что почва под его ногами уже сменилась на влажную и даже немного болотистую. Хотя о каких-то конкретных признаках недавно проходившего здесь человека по ней судить не приходилось, отчего следопыт уже было серьёзно начал задумываться о том, насколько поспешным стало его решение оставить поиски следов на торговой дороге королевским боевым магусам, а самому углубиться в леса, чтобы увеличить свою скорость. Когда вдруг неожиданно ему на глаза попалось совершенно ясное очертание чьего-то тела. Брошенное в траву, оно было отволочено сюда специально, прямо со стороны дорожной обочины, и через какое-то время протянуто туда обратно, из чего следопыт сделал вывод, что тащивший его на себе человек был довольно силён, хотя и продвигался вперёд не совсем чётким образом.

Выбежав по этим отметинам на дорогу, Гортер, однако, снова не смог определить, куда подевался след, и лишь пожалел о том, что его распрыскиватель оказался потерян в той же заварушке, в Вант-Сартосе, где он распрощался и с доброй половиной своего остального имущества. Побродив немного по обочинам на данном отрезке пути, он пришёл к странному выводу, что этот достаточно свежий ещё отпечаток чьего-то тела в определённом месте словно бы растворялся на дороге, как будто оказывался оторван от земли и поднят в воздух. И тогда, пробежав ещё немного вперёд, следопыт решил продолжить искать интересующий его столб с указанием разъезда, но тот оказался не виден из-за небольшого холма, у подножия которого Гортер появился здесь в самом начале. «Определённо, это то место», – с облегчением заметил про себя следопыт, когда через какое-то время всё-таки обнаружил своего «старого приятеля», стоявшего обшарпанным между двух расходящихся от него дорог, и только больше утвердился в своих подозрениях.

Похоже, что у охочего до живых трофеев поганца магуса была странная привычка – утаскивать с собой по одной живой душонке после каждого устроенного им беспорядка и волочить её затем на приличное расстояние, подобно земляной осе, которая всегда оставляла свой обездвиженный ужин про запас. «Хм, а что же тогда с тем парнем, которого он уже пленил в замке? Неужто всё-таки решил кокнуть его и взять себе кого-то нового на его место?» – недобро ухмыльнулся следопыт, но тут же наткнулся на ещё более логичное предположение о том, что его жертва не стала бы так быстро менять себе слугу, если первый из них всё ещё оставался жив. «А если это тот же самый парень, то тогда…» Это заставило Гортера призадуматься ещё больше.

Признаться начистоту, он никогда не видел в мальце, трусившем за его главной целью, хоть какой-то угрозы или серьёзного смысла в его похищении. Правда поначалу постоянное присутствие этого тюфяка подле ускользающего магуса очень неплохо помогало следопыту в поиске необходимых следов и направлений. Но впоследствии Гортер всё чаще стал задумываться о том, зачем вообще его будущей жертве сдался тот, кого этот странствующий угнетатель решил бы увести за собой, содержа и выкармливая за свой счёт, как неоперившегося птенца. Возможно, чтобы тот однажды, попав в передрягу, стал для него живым щитом и позволил, наконец, своему хозяину определиться с ценностью его никчёмной жизни?

«Нет. Он бы не стал…» – отмахнулся от ещё более чудного предположения Гортер и уверенно зашагал дальше, однако это невысказанное подозрение надолго засело у следопыта в голове, никак, впрочем, не мешая ходу всех остальных его мыслей.

Сейчас Гортеру определённо предстояло предпринять что-то, не входившее в планы его главной жертвы и планы посланного за ней отряда солдат, не вспугнув при этом их обоих. Холодный, подёрнутый тучами рассвет, который устойчиво сменяло такое же холодное и невзрачное утро, быстро вырисовывал друг за другом слабоосвещённые лесные прогалины и начало околоозёрной дороги, что давало следопыту неплохой шанс затаиться в глуши. Но как быть, если он не успеет выследить вертлявого магуса до того, как тот снова сдвинется с места или попадётся в лапы идущих по его следам военных, следопыт пока не знал. Хотя он уже практически не сомневался в том, что в любом случае станет для своей жертвы извечной тенью и будет выслеживать её, пока сам сможет оставаться жив, неотступно следуя от одной зацепки к другой. И ничто не сможет отвратить Гортера от выбранного им в тот день у замковых стен пути. А когда он всё же уничтожит её, то незамедлительно отправится на поиски её собратьев.

Восприняв данную мысль как главный сигнал к отправлению, следопыт уверенно сошёл с торговой дороги и быстро зашагал влево – туда, откуда уже давно веяло сыростью и прохладой холмистых обрывов стародавнего таинства земли, оставшегося в современном мире чуть ли не последним памятником когда-то диким долинам и берегам этой местности, которая лишь впоследствии стала называться Сентус. Его шаги были вновь легки и незаметны, словно бы он шёл вперёд звериной поступью, а глаза светились холодной, но вполне различимой колкостью, которая в чём-то была даже похуже любой свирепости, неизменно затухавшей со временем и в самом разгорячённом от ярости сердце. Проходя мимо становившихся высокими и темными стволов здешних сосен и елей, Гортер зорко оглядывал окрестности в поисках одному лишь ему ведомых знаков надвигающегося покрова глухого леса, за которым буквально через пару километров начиналась длинная, но всегда заросшая колея местной околоозёрной дороги. Она была единственным в округе грунтовым путём, которым пользовались все без исключения путники, желавшие посетить Белокамень, и потому Гортер надеялся отыскать вдоль неё хоть какие-то следы лошадиных повозок или иной деятельности, указывающей на недавнее присутствие здесь людей.

Но вскоре выяснилось, что никаких недавних признаков вторжения сквозь спокойные рощи Белокамня почти не наблюдалось, за исключением тоненькой дорожки тяжёлых следов вчерашнего беглеца, идущего впереди обогнанного Гортером лагерного отряда со своим успевшим уже снова как-то подняться на ноги путником. Так было до тех пор, пока следопыт всё же не заметил на повороте вмятины от какой-то уж совсем тщедушной телеги, проехавшей здесь примерно за неделю до этого и практически не оставившей после себя ничего, кроме этих нечётких отпечатков.

«Здесь он, значит, прошёл, гад, – хладнокровно, но весьма презрительно рассуждал про себя следопыт, припав к земле на одно колено. – А телега, значит, была тут раньше, и если это не он её пригнал, то тогда определённо нашёл её хозяина за такое-то время. Нашёл и убил, надо думать. Да и следов обратных…»

Тут Гортера словно подменили. Крутанув головой, он мигом пригнул к ближайшему дереву и, вытянув из колчана сразу две стрелы, стал проворно оглядываться по всем окрестностям в поисках неизвестного врага. В ту же секунду где-то впереди него раздался оглушительно-громоподобный взрыв, потрясший собою небо словно тысячи магических зарядов, выпущенных во все стороны одновременно, однако следопыт уже слишком хорошо знал этот звук, чтобы стремительно отреагировать на него…

Ломанувшись через кусты, Гортер хотел убежать куда угодно, лишь бы снова не столкнуться с этой напастью, но было уже поздно.

Сквозь языки фиолетового пламени, переходившими в бурю и вихрь, на головокружительной высоте прогорал и фыркал осколками последний из оставшихся в распоряжении королевский армии магоплан, сбитый этим направленным потоком нечеловеческого жара от самой земли и за несколько мгновений овладевший им полностью. «

– Вху-р-р-р-р-р-р— Ахр-р!!! – рычал также ко всему прочему где-то впереди ужасно нечеловеческий голос, принадлежавший тому, кто, по всей вероятности, и заметил этого гиганта над своей головой или попросту сам оказался выслежен его экипажем сверху. А следопыт мог лишь беспомощно наблюдать, как в очередной раз тишайшие леса Сентуса всколыхнулись и опали вслед за прорвавшимся через них воплем ада, когда паривший в небе магический колосс врезался в землю по довольно плавной, но неизбежной траектории падения, соизволив погрести под собой целый гектар зеленеющего края.

– Да-а! Узр-рите, твар-ри! – продолжал доноситься откуда-то явно усиленный магией голос, напоминавший собой всю квинтэссенцию мощи, гнева, бешенства и тщеславия, а рухнувший на землю каркас магического летательного аппарата, словно догоравшая птица, топорщил над ним свои направлятели-крылья. Но Гортер всё же нашёл в себе силы сориентироваться в творящемся вокруг него хаосе, как всегда это делал, и через несколько секунд уже ретиво бежал на северо-запад, где, заливаясь от дьявольского смеха сквозь порывы бушующего огня, продолжал раздаваться по округе неугасающий голос самого главного и ненавистного ему врага.

Следопыт мчался к нему так, словно впервые в жизни открыл для себя возможность бега. Его усталые ноги и руки подталкивали тело Гортера вперёд, а тело выгибалось под всеми возможными углами, отстраняя от себя любые встречные препятствия – только бы поскорее успеть достигнуть того места, откуда уже вовсю разливался невероятно яркий поток надвигающейся катастрофы, заметный даже издалека. Сто метров вокруг оврага, двести метров по дороге и ещё пятьсот, пока деревья впереди не открывали перед ним начинавшиеся обрывы ближнего края озера – но и это был для Гортера далеко не предел! Прокручивая в своей голове произошедшие когда-то в его деревне события снова и снова, и те монотонные дни, когда он целыми неделями искал некую безымянную группу бандитов-магусов, которые разрушили его прежнюю жизнь до основания, следопыт буквально чувствовал, как из него вытекали последние человеческие эмоции и чувства, превращая матерого охотника в беспристрастного хищника. Этому зверю больше не было дела до всего, что он оставил в прежнем, людском мире, и теперь он уже снова был лесом, беспощадным и суровым. А лес становился им. Впервые отдавшись своим инстинктам до конца, следопыт с трудом сохранял человеческий рассудок, и хотя его пальцы всё помнили, а плечи так и ныли от желания ощутить сладкое натяжение звенящей тетивы, но до расправы было ещё далеко.

Через полчаса своего безостановочного забега, заметив впереди отделившийся от основного пожарища длинный островок пламени, Гортер незамедлительно свернул туда, чтобы по нему выйти на основной поток, однако это оказалась всего лишь часть купола магоплана, отпавшая от остальных как лепесток. И тогда Гортер решительно повернул к самой тёмной и одновременно самой жаркой части горящего пространства, которая была больше остальных похожа на поднимаемый на нём в воздух корпус.

Неожиданно он услышал с верхушки ближайшего дерева чей-то окрик, и на его голову тут же посыпались фразы заклинаний, за которыми полетели и сами магические снаряды. Но следопыту было сейчас определённо некогда разбираться с этими невесть откуда взявшимися на деревьях людьми, и он просто отмахивался от них своим особым луком, превращая их магию в ничто, пока не преодолел самый дальний порог их последнего залпа. Правда несмотря на свою прозорливость и ловкость, практически через несколько секунд после этого он снова услышал чей-то голос… тот самый, единственный, что мог успокоить и остановить его в любой неотвратимой ситуации.

– Командующий, доложите о потерях… Командующий! – требовала висящая в левитирующем заклинании Джейн, срываясь после каждого слова. – Да сколько ещё мне тут торчать! Командующий!..

Руками она цепко держалась за верхние ветви дерева, но её дополнительная амуниция намертво застряла в растущей по соседству с ним кроне молодой сосны, и поэтому девушка оказалась просто вынуждена разместить себя между ними, чтобы распутать всё разом. Потому что в противном случае её прерванное заклинание тут же заставило бы Джейн повиснуть на ветках мёртвым грузом или, что ещё хуже, обрушиться вниз.

Не сразу заметив стоящую под ней неуловимо изменившуюся тень Гортера, она сначала до чёртиков испугалась и даже направила свою палочку от виска головы в его сторону, но тень не дрогнула. И рыжеволосая девушка, узнав в нём, наконец, знакомые черты, с невообразимым облегчением шумно перевела дух.

– Это ты! Ну ты меня и напуга-ал, Гортер, чёрт тебя возьми!.. – протянула она сквозь смешанные чувства. – Я знала, что ты направишься именно сюда! Помоги мне спуститься: наш отряд успел активировать заклинание «левитации» в самый последний момент, но мы… Эй, погоди… Да стой ты, наконец!

– Тебе не место здесь, Джейни…– совершенно не своим голосом только и отчеканил в её сторону следопыт, немного сбавив свой ход. – Когда спустишься, то просто уходи.

– Ч…Ч-что? Погоди, что ты сказал?! – тут же рассвирепела Джейн, но Гортер уже её не слышал. Сейчас он даже не помнил, зачем когда-то давным-давно сделал этой женщине предложение и как собственноручно нанёс на своё тело несколько шрамов после её отказа. Отныне его жизнью навсегда владела только месть. И именно она заставляла его сейчас лететь вперёд как выпущенная стрела, не замечавшая значительной части творившейся вокруг неё реальности.

Оставив негодующую, но объективно недееспособную в данный момент Джейн за своей спиной, следопыт даже сумел уклониться от одного из её метательных кинжалов, которыми та владела без преувеличения мастерски, но сейчас просто специально бросила его в Гортера, не целясь, и снова взял свой курс на северо-запад. Лавируя между уже витавшими в воздухе остатками пепла и всё наступающим жаром, зачинавшимся в ближайшей траве и кронах деревьев от пылавшего перед ними непроходимого коридора пламени, следопыт решил обогнуть эту пугающую картину сбоку. Но пока он бежал, то только острее вглядывался за трепещущие стены огня, чтобы хоть на миг разглядеть лицо того, кто, несомненно, был ещё рядом, наслаждаясь своим разрастающимся творением. И всё же Гортер никак не мог увидеть его, как будто бы этот поганый магус каждый раз ненароком ускользал от зоркого охотника и в то же время неуловимо витал над всем этим местом, проявляясь то в горящей траве и кустах, то в удушливом дыме и даже самой обстановке разящего бытия, которое время от времени дополнялось редкими истошными криками умирающих.

Оглянувшись направо, следопыт заметил перед собой открывшийся проход и мигом юркнул туда, но тот оказался завален трещавшими от пожара сухими ветками, и Гортеру ничего не оставалось, кроме как снова повернуть обратно в поисках новой обходной дороги на запад. Преодолев несколько бугров, следопыт быстро миновал горящие очаги пожара, пробежав между ними, и выскочил на небольшую полянку, которую со всех сторон огибало пламя. Отсюда у Гортера было несколько путей продвижения: на запад и восток одновременно, но вот путь на север оставался закрыт двумя рухнувшими соснами, отчего следопыт крутанулся на месте и уже было хотел довольно уверенно выбрать восточное направление, поглядывая вокруг себя то туда, то сюда, как внезапно ощутил краем глаза чьё-то неуловимое движение. Резко обернувшись в ту сторону, Гортер однако заметил лишь дым, поднимавшийся в воздух от очередного поваленного огнём дерева, но откуда-то следопыт знал, что не ошибся, и его инстинкты взыграли вновь.

Меньше доли секунды потребовалось ему на то, чтобы пролететь над огнём в самую гущу терзаемых им ветвей осины и с шумом вырваться на другую сторону, где уже через пару метров начиналась тоненькая тропа следов, уводившая куда-то вбок от места пожара, едва различимая во всём творившемся вокруг бедламе. И хотя открытое пространство рядом с Гортером ни о чём не говорило ему напрямую – у следопыта всё же оставался крохотный шанс на то, что хозяин этих следов не был простым уцелевшим после крушения магоплана человеком наподобие обстрелявших его магусов, который просто спешно уносил отсюда свои ноги, а являлся именно тем, на кого он охотился. Но даже если бы это было не так, и Гортер попросту бы потерял драгоценное время, взявшись сейчас преследовать лишь призрак своей неугасимой скорби вместо живой добычи – то он всё равно бы посчитал этот шанс самым лучшим из всех, что у него оставались. Потому, отбросив лишние сомнения и сверкнув в воздухе своей какой-то совершенно особенной стрелой, похожей на зазубренную иглу, имевшей в основании тонко стриженые перья экзотической птицы, следопыт что оставалось сил резво двинулся по следам на север. Но вскоре стал понемногу останавливаться, поскольку ясно различил, что дорожек следов перед ним было две. «Парнишка», – без каких-либо особых эмоций догадался Гортер и снова двинулся дальше. О его причастности к творившимся вокруг делам сконцентрированный на своей главной жертве разум следопыта до сих пор просто отказывался думать всерьёз.

…Их было двое на поляне, резко срывающейся вниз сбоку от небольшого водопада. Текущий по самому высокому скалистому хребту озера широкий ручеёк с лёгким шумом обрывался вниз, добавляя окружающей природе какой-то и без того атмосферной таинственности. Как будто бы время в этом месте текло по-другому, и даже воздух вокруг оставался спокоен, в то время как где-то далеко позади медленно разрасталось пламя. Поднимаясь сквозь высокую густую траву, беспардонно-порывистые шаги странно одетого лысого человека ступали вместе с узкими, хотя уже и в немалой степени такими же твёрдыми и властными шагами молодого парня, на лице которого виднелся совсем недавно зарубцевавшийся шрам. Немного прихрамывая, он, тем не менее, практически не показывал виду перед своим упрямым проводником, который всё ближе и ближе подводил его к вершине уступа.

…Одного момента, одного дыхания и одного движения были созвучны его молниеносные, тихие черты и шорохи с шёпотом самой природы, метавшейся сейчас повсюду в воздухе вместе с испуганными птицами, стремившимися покинуть свой некогда тихий дом, отражавшейся в раскинутых на листьях деревьев капельках росы, которая вскоре могла исчезнуть, если огонь вздумает добраться и сюда; и невообразимо тонко звучавшей в блёклой синеве неба и твёрдой густоте земли медленной изменчивостью природного бытия, простиравшейся перед каждым живым существом, независимо от его целей и намерений в этом мире.

…Не подозревая ни о чём, два путника обнадеживающе подталкивали друг друга и время от времени даже смеялись, особенно когда лысый бородач, годившийся парню в отцы, начинал громко описывать какие-то события, вырисовывая в воздухе всполохи от взрывов и гнусавенько пища издевательски тонким голосом, изображая стоны мучавшихся людей. А идущий рядом с ним побитый и чумазый юноша то и дело выпячивал на это свою грудь и звучно поддакивал ему, иногда стреляя по округе своим наглым презрительным взглядом.

Это не было похоже на неожиданность. Просто вдруг как будто сама природа, сам мир вокруг них незримо переменился и решил наказать двух зарвавшихся глупцов невидимым и точным ударом, который нельзя было заметить до последнего момента, даже если смотрящий повернул бы свою голову в нужный момент в верном направлении.