Тёмных дел мастера. Книга вторая

Пробежав ещё полкилометра сухих полупесчаных земель пограничной зоны леса, Гортер оказался на обширной территории заброшенных полей западного поворота торговой дороги, проходившей здесь испокон веков. И хотя когда-то в этих местах стояли бурно развивавшиеся поселения пахарей и лесозаготовщиков, вырубавших обширные площадки отличного древесного массива, растущего тогда ещё далеко за пределами озера, теперь это место пустовало. Отчасти это произошло из-за того, что когда кончился лес, почва начала постепенно выветриваться, зарастая на удивление стойким бурьяном, который было трудно удалять, но в большей степени народ сам решил покинуть эту территорию, бросив господские наделы из-за слишком большой удалённости от ближайших городов и рынков сбыта. А также из-за того, что земля просто перестала давать хороший урожай.

Мельком оглядевшись по сторонам, следопыт сразу же определил источник вездесущего дыма и немало поразился, распознав в нём наполовину уничтоженный палаточный лагерь, принадлежащий военным. «Так вот откуда они зашли в леса, значит. Тогда получается, это местные, а не те с…– вновь припомнив в голове образ загадочного гиганта, бороздящего небеса, Гортер машинально передернулся. – Ясно. Однако откуда взялся пожар? Неужто они сами себя подпалили своей чёртовой магией?.. Нет, вряд ли. Тогда что? Проезжие разбойники? Отлучённые?» Следопыт не знал, что и думать. И даже несмотря на то, что его нутро буквально трубило о непосредственном участии в этом погроме его жертвы, Гортер пока не спешил доверять ему. «Уж слишком всё выходит гладко…» – с укоризной размышлял про себя следопыт, наблюдая со своего края леса за тем, как у лагеря всё ещё сновали оставшиеся там военные, когда вдруг увидел, как по отдельной дорожке туда бежит ещё кто-то, направляясь прямо из леса.

«Докладчик!» – моментально спохватился следопыт, но солдат уже успел остановиться и зачем-то занести свою руку вперёд, а затем к голове. «Заклинание! Магией докладывает!» – сообразил Гортер, не раздумывая, и быстро вскинул свой лук, выбрав тот последний вариант, что у него остался…

…Невообразимо высоко взлетевшая в воздух стрела прочертила за собой четверть неба и с характерным звуком навесом опустилась на голову ничего не подозревающего боевого магуса, поразив того на месте.

«Нужно спешить», – рассудил про себя Гортер, опустив лук сразу вслед за этим, и без промедления отправился дальше, шурша в высокой траве и обходя остатки вражеского лагеря с запада, попутно размышляя о том, почему же королевскому солдату потребовалось выходить из леса, чтобы передать своё драгоценное донесение.

Вскоре его цель уже стала видна более отчётливо. Широкие многоместные палатки были установлены на обширном участке земли прямо рядом с разъездом на главной дороге. Но при этом часть из них оказалась затронута каким-то странным магическим вихрем, сорвавшим с палаток крыши, и пронесшимся по периметру лагеря как горящий столб пламени. И только подобравшись немного поближе, Гортер обнаружил, что это был не столько огонь, сколько метавшиеся из стороны в сторону разряды молний и усиливающая их чистая магическая энергия, переливающаяся из одной стихии в другую.

Отсюда начиналась довольно неплохая линия обзора для любого солдата, остававшегося в пределах лагеря и следившего за ситуацией в округе. Но поскольку таковых было не так уж много, и никто из них пока не проявлял особого интереса к полям, следопыт решил, что может незаметно прошмыгнуть ещё ближе. Или хотя бы попытаться сделать это до того, как его заметят и поднимется тревога. Понимая, что подобный риск мог стоить ему очень много, особенно учитывая свои внутренние подозрения, Гортер всё же решил попробовать, однако перед этим он внимательно высмотрел ближайшие пути отхода, которых оказалось всего два: вернуться в леса позади или спасаться по ненадёжным полям долины, убегая зигзагами и отмахиваясь луком от каждого магического снаряда, летящего в его сторону. «Уж лучше путь, ведущий вперёд, чем назад», – решил про себя следопыт и двинулся к лагерю, пригибаясь как можно ниже, пока через какое-то время и вовсе не опустился на корточки, осуществляя быстрые перебежки с постоянными оглядками.

Продолжая делать это с выверенной точностью, Гортер лишь через какое-то время обратил внимание на то, что на фоне происходящих событий не рассчитал сколько ещё стрел он мог позволить себе потратить, прежде чем навсегда покинет эту местность и вернётся к своему главному маршруту. Но в любом случае следопыт никогда не оставлял себя без критического запаса, который всегда равнялся трём результативным выстрелам и четырём стрелам, хотя в этот раз всё могло сложиться иначе. Имея дело с неизвестной магией, Гортер отлично понимал, насколько призрачным мог оказаться его шанс на победу, если он первым не сумеет застать свою жертву врасплох, и следопыту придётся стрелять в неё раз за разом, позволяя той осуществлять всё более разрушительные атаки. Пока одна из них, в конце концов, не заденет его настолько, что следопыт не сможет и дальше пользоваться луком, перейдя на менее надёжные метательные кинжалы, а затем, возможно, и вовсе вступив в ближний бой. Но до этого его дела, как правило, ещё никогда не доходили. И всё же Гортер знал, что если вся его амуниция окажется бесполезна против такого рода магии, то тогда ему останется только надеяться на удачу, ведь, судя по тому, как лихо управлялся напавший на лагерь человек с разрушительными силами самого бытия – следопыт определённо не хотел вступать с ним в открытое противостояние без чётко выработанной стратегии. Хотя при этом ни одна стратегия не запрещала следопыту посвятить такому важному бою всего себя и наброситься на своего врага в одном безудержном порыве самоубийственного акта безумной мести, не оставлявшем за собой особых компромиссов… и как ни странно, именно этого Гортер желал сейчас больше всего!

В последнее время его душа, всегда сохранявшая хладнокровие даже в самых критических ситуациях, больше не могла оставаться столь же спокойной, всё чаще отдаваясь внезапно пробуждающимся в ней воспоминаниям о прошлом. И по мере того, как следопыт с каждым днём всё больше сокращал расстояние между собой и единственной зацепкой, отделявшей его от последней цели путешествия коварного колдуна – каждый нерв и каждый мускул его тела взывали об отмщении. С одной стороны, это очень часто заставляло Гортера следить за тем, чтобы его чувства не стали для него причиной даже самой незначительной ошибки в поведении или обдумывании своих следующих шагов и решений, ведь подобная блажь, как единственный обрубок, неправильно вытащенный из деревянной поленницы, мог обрушить все его планы целиком. Но, с другой стороны, желание Гортера поскорее встретиться со своей самой главной и ненавистной за всю прожитую жизнь жертвой не давала следопыту замёрзнуть ночами, когда тот прикладывался спиной к стволу какой-нибудь сосны, и всегда заставляла его идти вперёд, даже когда сам Гортер чувствовал, что больше не выдержит. Так было и на сей раз.

Оставив за собой очередную сотню метров, следопыт уже вплотную приблизился к стоящим на краю лагеря палаткам и, оказавшись в их тени, принялся быстро изучать следы, оставленные перед ними чудовищной магией.

*Тьфу!* – даже сплюнул на землю рассерженный лучник, после того как окрестил взглядом беспорядочную полоску сожженной земли, очень похожей на ту, что он уже видел на месте лесной стоянки напавших на школу извергов, а также заметил оплавленные пеньки магических столбов, в которых Гортер ясно узнал постоянно используемые магусами металлические опоры для их вездесущих барьеров магической ограды. Несмотря на нечеткую и уже порядком разлетевшуюся по округе дорожку сажи, пыли и грязи – это, несомненно, могла быть работа только его жертвы. И всё же зачем ему было истреблять этот военный лагерь, вместо того чтобы тихо обойти это место стороной, следопыт не знал. «Врасплох их что ли застали? Как те отряды меня только что в лесу?..» – не унимаясь, думал он, все ярче представляя в голове ту предполагаемую сцену, которая могла разворачиваться здесь пару дней назад, когда вдруг внимание Гортера привлёк звук шагов, и он быстро отполз вправо, чтобы укрыться за тентом одной из стоящих там палаток.

– …Не знаю. А что говорит этот его новый зам – Френсис? – прогудел в нос один из солдат, обращаясь к своим сослуживцам, пока те, судя по звуку, тащили на себе что-то тяжёлое, изредка покряхтывая и тяжёло дыша.

– Так в том-то и дело, – скороговоркой ответил ему кто-то рядом, – что у Френсиса и так сейчас забот по горло. А когда это второе подразделение Мэтерсона пару часов назад отправили за этим… как его – ну ты знаешь! – так наш новый командирчик вообще, похоже, сдулся. И дымом твоим ему сейчас хочется заниматься в последнюю очередь.

– Ну так дышать же невозможно уже третий де-ень! – протянул опять первый голос и уже хотел было что-то ещё добавить, но дойдя до поворота, вновь уткнулся в голос своего собеседника:

– Короче, Ваклес, ты поможешь нам вынести этот хлам или нет?

– А ну отставить, ефрейтор, – шутливо отозвался в его сторону удалявшийся голос занудного солдата. – Или я, что – уже не старше тебя по званию?

– Всего на одну лычку! – задребезжал чей-то третий голос, и все боевые магусы дружно рассмеялись, ясно обозначив этим звуком для Гортера своё местонахождение в последний раз.

«Отправили, значит, за мной, – заключил про себя следопыт, припоминая услышанные слова. – А это, получается, у нас здесь осталось первое…»

Но внезапно он снова услышал чужие шаги и снова обратился в слух.

На этот раз докучливый военный шёл вдоль палаток один и молчал, но когда его ноги уже добрались до поворота, что-то странное заставило того остановиться, немного закашлявшись от дыма. Не подозревая, чем он там занимается, Гортер уже было хотел выглянуть из-за угла укрывавшего его тента и посмотреть самому, как вдруг услышал принадлежавший солдату голос: «

– Так точно, господин. Я… Да. Так точно… Есть… Есть послать сообщение второму и первому отрядам. Есть взять лошадь для отправки магического сигнала… Так точно, почёт и слава.

«Второй и первый? – повторил про себя следопыт. – Так, значит, первого отряда здесь тоже нет. Но где же он может быть? Отправили вдогонку за напавшим на лагерь?»

Между тем солдат уже перестал говорить, и только пробурчав себе под нос какую-то неразборчивую фразу, больше похожую на обычное ругательство, и двинулся дальше, ускорив шаг почти наполовину. «Надо бы за ним проследить», – решил про себя Гортер и приготовился покинуть окраины лагеря, как только увидит в полях его лошадь. Но для этого следопыту была просто необходима хорошая точка обзора, которую он не мог найти так близко от палаток, и потому, улучив удачный момент, Гортер быстро засеменил обратно, поддерживая свой четверенчатый шаг и пригибаясь к земле до упора. А также продолжая то и дело настороженно оглядываться в сторону лагеря, на случай если там ненароком покажется кто-то из случайных наблюдателей.

Но несмотря ни на что, о его присутствии пока никто так и не узнал, и поэтому следопыту удалось довольно легко отдалиться назад в пустоши. И лишь когда он уже был не менее чем в ста пятидесяти шагах от лагеря, у тех крайних палаток, где он недавно сидел, появился очередной красный кафтан. Не оглядываясь по сторонам, далёкий силуэт промелькнул мимо, а Гортер затаился в поисках нужного ему всадника, который вот-вот должен был выехать вперёд. Однако с какой стороны лагеря – следопыт не знал.

Долгие секунды постепенно тянулись, превращаясь в минуты напряжённого ожидания, пока через какое-то время еле слышимый стук далёких копыт не сообщил Гортеру, что его время пришло. И тогда следопыт, недолго думая, просто сорвался в нужную сторону, надеясь сократить расстояние между ним и отбывшим из лагеря посланником, прежде чем тот окончательно исчезнет из виду. Пробежав на источник звука не более четверти километра, Гортер заметил, как буро-рыжый круп лошади с покачивающимся в её седле красным пятном без особых ухищрений взял курс на восток, и пока его самого не заметили, поспешил направиться за ним, всё время держась от лагеря подальше. К счастью, стремительно удалявшийся всадник оставлял за собой довольно чёткий след, и старому охотнику не нужно было пускаться в долгие поиски, чтобы понять, куда именно направлялся этот бравый солдат. – Белокамень, – выдохнул вслух Гортер и замер на месте как вкопанный, даже не позволяя себе отдышаться после очередной короткой перебежки. Приложив ладонь ко лбу, он ещё пару-тройку секунд всматривался в далёкий пейзаж полусонной долины озера, прежде чем снова двинулся дальше, ведомый своими догадками и соображениями.

«Неужто он всё это время был там? – методично отчеканивалось в голове следопыта раз за разом по мере того, как он приближался к торговой дороге, стремясь попасть в далёкие лес, стоящий за её пределами. – Тогда сомнений быть не может. Видать, этот гад просто не мог не подгадить в том месте, где обосновался! Но зачем же он всё-таки засел на этом озере так долго? Ждёт кого-то? Или чего-то?..» Неожиданно для себя Гортер заметил, что напал на очень интересную тему, рассуждая о стремлениях и мотивах своей жертвы, которые происходили и опирались сейчас для него исключительно из её маршрута следования и потраченного на то или иное происшествие времени. Благодаря этому следопыт вскоре сделал ясный вывод, что беспринципный магус всё же далеко не всегда полагался только на случай, нападая на всех и каждого без разбору, а чётко отделял одну драку от другой, чтобы те не мешали его загадочным планам по посещению отдельно взятых мест, разбросанных по всем областям Сентуса явно не без выгодных ему на то оснований.

Проведя краткое время в пределах разрушенного им замка, этот магус определённо знал, откуда пришёл и куда ему двигаться дальше, равно как и остальные его товарищи. Отчего даже прихваченный ими с собой из замка мальчишка не оказался для них такой уж большой обузой, чтобы хоть как-то отвлечь потом одного из них от посещения города и выполнения в нём своих тайно намеченных целей, на которые у притаившегося под личиной городского жителя разорителя-магуса ушло не меньше целой недели. А ведь если бы тогда он просто пополнил свои запасы и двинулся дальше, то для Гортера его слежка никогда бы не увенчалась успехом. Точно так же, как если бы этот человек не был настолько невнимателен и неряшлив, чтобы…

Тут следопыта немного передёрнуло. «Возможно, он хочет, чтобы его нашли?.. – появилась в голове у Гортера нежданная мысль, казавшаяся ему до этого момента совершенно абсурдной, но безукоризненно спокойно ложившаяся на все поступки его жертвы с удивительной лёгкостью. – Но тогда для каких целей? Сражения?»

Вспоминая найденные им по дороге из Вант-Сартоса следы перевёрнутых карет, а также странные сообщения от местных, что некие магусы то и дело устраивали где-то на границе потасовки, не похожие ни на что из виденного ими ранее, следопыт лишь радовался, что не отстаёт от своей жертвы, а, наоборот, нагоняет её. Однако сейчас его уверенность была уже не так наивна, и Гортер понемногу догадывался о том, что если у странного магуса действительно возникла серьёзная причина не уезжать с того озера и даже защищать его, отбиваясь от местных солдат, охотившихся всё это время, скорее, за самим следопытом – то для этого определённо была веская причина, которая несомненно оставалась важна для конечных целей жертвы Гортера. Иначе бы, наживаясь на обычном бандитизме или воровстве, она не стала тратить и крупицы своих сил на прибытие в подобное место, как Балокамень, являвшее собой с практической точки зрения совершенно неприглядную картину для любого путешественника, имевшего временной лимит на свои планы.

«Что бы это ни было – сейчас оно остаётся для него чертовски важным!» – подвёл итог всем размышлениям Гортер и двинулся дальше на восток, стараясь достигнуть Белокамня раньше, чем преследуемый им первый отряд из разрушенного военного лагеря, который, несомненно, был послан своими командирами в погоню за тем наглецом, что позволил себе в одиночку покромсать их «безупречную» репутацию и, словно ничего не произошло, двинуться дальше. …Точно так же, в сущности, как и сам Гортер, хотя сейчас следопыт уверенно старался избегать подобных сравнений, целиком отдаваясь своим хищническим инстинктам охотника.

Как оказалось, распоряжаться целой кипой очень важных и ответственных документов для юного, но весьма зашколенного офицерским училищем Френсиса представлялось делом весьма непривычным. Но поскольку его с раннего возраста научили бояться начальства аж до посинения – молодой боевой магус, назначенный главным заместителем Сантуа, старался как мог, чтобы снова воссоздать из хаоса и праха его безукоризненную работу… Даже несмотря на то, что последние проводы убитого неизвестным заклинанием командующего лагеря отняли у него, как ему показалось, целую вечность. Френсис сидел за золочёным столом капитанской палатки, в которой всё выглядело для юного офицера жутко непривычным, но в то же время и по всем правилам удобным, чтобы работать здесь днями напролёт, и чиркал в разложенных перед ним журналах то те, то иные сметы по отчётам. Они остались нетронутыми после нападения, хотя некоторые и представляли собой просто коротенькие записки с донесениями. Вдруг в его передающем магическом шаре, передвинутом поближе к рабочей зоне, заслышался уже порядком надоевший молодому лейтенанту треск.

– Почёт и слава, господин! – раздалось с внешней стороны. – Докладываю, к вам…

– Не надо докладов, – прозвучал вкрадчивый женский голос, который уже давно отдавал хрипотцой стремительно наступавшей старости, и в палатку ввалилась низкорослая, но очень широкая в своих колоссальных бёдрах и плечах женщина, которая тут же прохромала к его креслу, заставив молодого лейтенанта немедленно встать.

– Ну, как тут у нас дела? Сиди-сиди, – по-свойски пробубнила вихрастая в своей округлой навьюченной причёске старуха, изображая сердобольность. Она носила довольно высокий чин, но любила делать вид, что остаётся со всеми своими подчинёнными наравне.

– Почёт и…– не успел проговорить Френсис, мигом узнавший в ней старую начальницу, являвшуюся ныне уже королевским военным инспектором и комендантом и очень часто разъезжавшую по всевозможным военным частям государства и лагерям со своими проверками, когда учения или настоящие боевые операциии проводились за пределами родных солдатам казарм.

– Я тут сейчас была у нас на кухне, – перебила его тут же эта «статная» женщина бескомпромиссным тоном, как будто именно их непреглядная лагерная кухня, а не её офицерский кабинет, находящийся в столице, оставалась её постоянным местом пребывания, – и знаешь, неплохо вы устроились здесь. Кормят так просто отлично. Что там было, суп и?..

– Пюре из баклажанов, – подала откуда-то вдруг голос её даже ещё более низкорослая, чем она сама, коротышка-заместитель, имевшая привычку появляться и исчезать рядом со своей начальницей в мгновение ока.

– Да, – сухо согласилась с ней вихрастая женщина, пытавшаяся своими жалкими попытками с использованием косметики поддержать ту эфемерную «красоту», что уже давным-давно покинула её лицо и тело. – Ну, давай мне – я погляжу. Та-ак, где основные отчёты о напавших на этот лагерь? И где сейчас находится ваша группа, посланная по приказу за ними?

– Вот, – поспешно подал ей немного зашореный из-за своей постоянной работы лейтенант толстую папку. – А группа, осмелюсь доложить, отбыла ещё утром, сразу же, как получила приказ.

Нацепив на нос носимые ей везде с собою гигантские очки, сделавшаяся нарочито серьёзной, старая женщина принялась медленно изучать бумаги. Пока вскоре многозначно не протянула:

– Да-а, Френсис. Дела ваши идут неважно. Ну да ладно. Тут ещё половину квартального расписания составить на этот лагерь нужно до конца срока, держи.

Обеспокоенный подобным заявлением лейтенант медленно сел в кресло, однако протянутый ему в руки документ всё же взял.

– Но это не моя специальность. Вы же понимаете, что это работа для адъютатнта. Меня этому не учили…– тихо вымолвил он, глядя в лицо передавшей его заместительнице.

На что её начальница тотчас же представительно заявила:

– Нет, погоди, а кому ещё делать-то? Мы с госпожой Ля Масти в наше время никаких, как ты, высших академий не заканчивали. И у нас попросту образования не хватает вам всем такие важные бумаги писать. А ты у нас всё же военно-административное училище как-никак окончил. Должен знать, как там всё это составляется… К тому же ведь это именно ты здесь на месте со всем таким непосредственно и работаешь каждый день. А у нас в Королевском Комендантстве, знаешь, и у самих полным-полно других забот. Так что до скорого. Я загляну к вам ещё на обратном пути. Щас только до лагеря Антуа съездим.

– Но я же сейчас здесь даже не по специальности служу…– попытался, было, возразить ей в последней попытке Френсис.

Однако вихрастая женщина лишь устремила в его сторону свой короткий взгляд исподлобья и снова добавила:

– Справишься. А то как же ты хотел?! Иногда и нам приходится выполнять вашу работу, так что не жалуйся.

Заявив это, женщина довольно натужно развернулась и проковыляла из палатки наружу, передав толстую папку отчётов своей заместительнице, а молодой лейтенант сел на место, когда вдруг вспомнил, что всё же забыл отдать ей напоследок честь и быстро сорвался вслед за проверяющей наружу.

– Куда?! – перехватили его за бока у выхода чьи-то крепкие руки, принадлежавшие, как оказалось, его дяде – давно поседевшему носатому старику с ввалившимися глазами. – Ты что, офонарел?!

В это время проверяющая как раз садилась назад в свою карету, которая левитировала в воздухе, поддерживаемая магией стоящих рядом с ней слуг.

– Дядя! Но…– стал оправдываться перед ним Френсис, одновременно обрадовавшийся прибывшему в лагерь знакомому лицу и обеспокоенный создавшимся положением.

– Она же – начальство! А ты для неё – никто! – прошипел тот вполголоса с раскрасневшимся от волнения лицом. – Захочет – она нас всех сместит со своих постов, если посмеешь к ней обратиться сейчас. Видишь, она и так вышла от тебя не в настроении. Так что молчи, когда тебя не спрашивают. Отбыла и слава богам.

– Но я же просто забыл отдать честь – она доложит, что я забыл…

– Ну а кто в этом виноват? Ты сам и виноват – правильно? – заявил дядя Френсиса своим безукоризненным тоном, буквально требуя согласия. После чего снова вернулся на своё место королевского администратора кареты, выдвигая и вытирая ступени перед своей госпожой, а также подавая ей локоть, чтобы та могла беспрепятственно, хотя и с большим трудом перенести свой массивный вес и больное колено по этим ступеням внутрь.

Затем, слегка прикоснувшись к зачарованной печати в кармане, он мгновенно передал своему племяннику телепатическое сообщение:

«Тебе надо быть поосторожнее. После этого случая с разрушением лагеря про вас в командование пошло много доносов, будто бы все видели, как в тот раз на вас напал всего один человек. А уделал он, между прочим, своей магией почти половину лагеря с тренированными солдатами как нечего делать! …Да ты и сам должен понимать, что без связей сейчас уже никуда в таких вопросах. Так что смотри: узнай, кто это был и наведи здесь порядок до следующего раза. И поймайте уже этого чёртового наёмника! А я постараюсь отвлечь её подольше».

С этими словами дядя Френсиса и сам залез в карету, а молодой лейтенант остался провожать их с застывшим взглядом.

– Спасибо за вовремя поданное сообщение, Вионелл, – тактично проговорила уже в отлетающей от места встречи карете вихрастая женщина.

– Ну так все же уже об этом знают, Госпожа. Я просто передал слухи. И к тому же я не мог отказать Вам в предложении приехать к моему племяннику пораньше. Ведь я своему мальчику только добра желаю, – учтиво и покорно ответил тот, чуть наклонив перед ней свою седую голову… в то время как за их спинами запыхавшийся докладчик уже спешил к палатке своего нового начальника с криками:

– Срочно! Срочное донесение!

Он нёс для командующего лагерем весть о том, что посланный Френсисом недавно отряд всё же наткнулся на преследуемую ими цель, замеченную совсем недалеко от границ находящегося рядом леса. Однако затем информация от отряда поступать перестала из-за того, что расстояние между ним и связным, принимавшим со всей округе магические сообщения, оказалось слишком велико.

– «Замечательно-о…– безнадёжно признался сам себе Френсис, вернувшись в палатку. – Час от часу не легче. И что мне теперь со всем этим делать?»

К концу дня Гортер наконец напал на неглубокие, но многочисленные следы, принадлежавшие, как ему показалось, не просто случайным прохожим, а целой группе людей, двигавшихся по прямой в строго заданном направлении. Кое-где трава от их сапог всё ещё была прилично умята, и следопыт без особого труда определил, что расстояние между ним и их обладателями составляло не больше шести часов пешего пути, если не учитывать то, что следы стали всё чаще углубляться в сторону ближайших перелесков, растущих между полями.