Тёмных дел мастера. Книга вторая

Подлетев вплотную, заклинания боевых магусов вонзились в плечо и голову их бывшего сержанта, покалечив того ещё больше, но по странному нарушителю они всё же не попали.

В то же мгновение каждый из военных увидел, что практически висевший у него на руках командир будто снова ожил и расставил свои руки в стороны. Но только лишь для того, чтобы его грудная клетка как-то странно раскрылась, и оттуда прямо-таки хлынул невообразимый мрак, который мигом заполнил их сознание ужасающими образами отчаянья и смерти, строившимися из оставшихся внутренних органов сержанта в единую ужасающую картину сплетённых кишок, тканей, кожи и костей.

Вскоре всё было уже кончено. Оставшиеся солдаты попросту больше не могли оказать Джаргулу никакого сопротивления, валяясь в пыли, словно скрутившиеся от страха безумцы, застывшие перед этим каждый в своей позе. А чёрный колдун лишь сбросил со своей руки несчастную «куклу» истерзанного сержанта и как ни в чём не бывало продолжил свой путь вперёд, подойдя к разрушенным обломкам палатки вплотную.

– Давай, выла-азь уже…– натужно произнёс он, исказив пальцы и ритмично задвигав ими, отчего валявшиеся под ногами Джаргула доски, железные прутья и обрывки матерчатого тента тут же расползлись в стороны, обнажив на противоположном конце завала чьё-то окровавленное тело, лежавшее между ними с момента взрыва. Подойдя к нему ближе, чёрный колдун медленно присел на корточки и дёрнул голову побитого парня за волосы, а тот лишь слегка приоткрыл один глаз и сухо с ним заговорил:

– *хх-э* …М-м… *хх-е* …Как думаешь… это их чему-нибудь научит?..

– Не надейся, – монотонно отсёк юноше Джаргул.

– Ну что же… *х-ххр-м*… тогда я хотя бы здорово повеселился тут, не находишь?.. – пробормотал Альфред и окончательно сник, потеряв сознание.

Эти слова вызвали на лице чёрного колдуна какой-то дикий, но при этом совершенно беззлобный смешок.

– Ха! А для чего же тогда ещё жить?! – задорно пророкотал Джаргул.

Глава 12

Постоянная бдительность – такова цена свободы.

(Томас Джефферсон)

– Что значит, вы не знаете? – приговаривал в густую бороду престарелый генерал Ля Марон. Его закалённого опыта с лихвой хватало на то, чтобы не только не кричать на любых своих собеседников, но и настолько правильно выделять слова в произносимых им фразах, что это происходило практически без усилий. Ля Марон уже давным-давно был сед и стар, однако ни один солдат никогда не видел в нём и намёка на немощь, из-за чего генерал всегда оставался вне конкуренции. Даже когда его более молодые сослуживцы, находившиеся в том же звании, что и он, настолько неумело выполняли свои обязательства перед королевской армией, что старому генералу просто приходилось оставлять им некоторую фору.

– Прошу простить, Великосветлый господин генерал, – докладческим тоном продолжал спокойно отчитываться перед ним Фербо, который всегда оставался его самым закадычным приятелем, даже несмотря на принадлежавшее ему более скромное звание, – но это целиком моя ошибка. Похоже, что данные образцы магопланов оказались просто не готовы к реальным боевым действиям.

– Хорошо, допустим, – принял его слова Ля Марон. – Но Вы хотя бы можете объяснить мне: как из четырёх таких современных магических аппаратов мог уцелеть только один?

Бывший командующий армадой крепко призадумался. Похоже, что стоящий перед ним старый боевой товарищ просто не мог не задать сейчас подобного вопроса, особенно учитывая все обстоятельства случившегося, но ни одного вразумительного ответа на него у Фербо так и не находилось.

– …Неудачное стечение обстоятельств, Господин, – наконец медленно вымолвил он, почти переходя на шёпот. Но услышавший всё Ля Марон не собирался спускать это с рук.

Быстро подойдя к своему товарищу, он предстал перед ним в своём провисшем от веса медалей и орденов сюртуке, но лишь для того, чтобы внимательно посмотреть в лицо бывшего командующего и вкрадчиво проговорить:

– Неудача – это всегда удел нашего врага, Аувис. Но не наш. И не важно, против кого мы воюем, – пока мы всё делаем правильно, от неудач будут страдать лишь те, кто стоит по другую сторону. Да, а кстати – сколько их было?

– Что? – не совсем хорошо разобрался в его последнем вопросе Фербо.

– Я имею в виду Ваш доклад и тех, кому мы противостоим, – расшифровал свои мысли генерал. – Там говорилось, что число противника неизвестно, и магопланы преследовали лишь одного, прежде чем начались первые инциденты. Но сколько их всего? Есть новые доклады с передовой от патрулей или следящих за их передвижениями агентов?

– Да, генерал, – совсем нагло, глядя ему прямо в глаза, солгал своему другу отчаявшийся Фербо, целиком и полностью понимая, что если сейчас он скажет, что всё это так или иначе случилось по вине одного единственного человека, которого они до сих пор так и не смогли отыскать среди этих паршивых лесов, куда он ускользнул несколько дней назад – то его дни на посту генерал-майора окажутся попросту сочтены. – Хх примерно около восьмидесяти человек. Точнее сказать сложно, но, возможно, и больше. К тому же их снаряжение, способное подавлять любую магию…

– М-м, – протянул в усы Ля Марон, оборвав тем самым отрепетированный рассказ бывшего командующего, – значит, получается, что и количество их из-за таких вот особенностей сосчитать будет сложно-о.

– Да…– то ли с грустью, то ли просто с безразличием подтвердил его догадку поникшим голосом Фербо.

– В таком случае будем действовать по старинке, – объявил невозмутимый генерал и снова подошёл к своему письменному столу, который, несмотря на все веянья нового времени, оставался больше похож на обычный добротный стол, собранный на совесть и без лишних изысков.

– Висадес! – выкрикнул вдруг Ля Магон своим командным тоном, который заставил бы повиноваться ему и одного человека, и целые подразделения войск.

В чуть приоткрытую дверь тут же влетел какой-то молодой разодетый франт и поклонился:

– Почёт и слава, господа.

– Почёт и слава, – быстро отпустил в его сторону генерал и тут же распорядился. – Доставай свежий бланк и пиши: «По указу генерала Объединённых Магических Сил Ирго Ля Марона…»

Лихорадочно выворотив откуда-то из-за спины свою подвижную переносную папку с магическим пером, висевшую на специальном ремне, молодой писарь заводил им по бумаге в мгновение ока.

– «…Отделению магоплана номер четыре и временным штабам всех командующих, развёрнутых в области семь юго-востока Вант-Сартоса. Приказываю: выделить все возможные войска авангарда в партизанские дружины и, отбросив всю магию, кроме самой необходимой, выслеживать отряды наёмников в лесах близ озера Белокамень строго в пешем порядке. Передвижение по воздуху отменить как нерациональное. Подпись…»

Закончив свою работу настолько быстро, насколько это вообще было возможно, взволнованный писарь подбежал к своему генералу и, достав из чехла ещё и печать, подал ему документ на необходимую процедуру расстановки подписных знаков и отличительных монограмм. После чего генерал опустил на него такой жирный шлепок этой печати, что по кабинету Ля Марона разошлось небольшое эхо.

– Вот так! – снова обратился старый генерал к своему товарищу, который всё ещё мялся где-то у стенки с довольно обескураженным выражением лица, и даже немного ему подмигнул. – Уж коли наши деды могли воевать и выигрывать без использования магии – то и мы не посрамим их наследства!

Услышав его слова, Фербо лишь вяло улыбнулся и обратил свой взгляд в сторону. Без сомнения, его старый товарищ слишком часто недооценивал роль прогрессивной магии в современном мире, но пока он мог позволить себе добиваться таких результатов, опираясь лишь на свои рассуждения и военную дисциплину, бывший командующий единственным магическим летательным авангардом в мире определённо не желал ему перечить. В конце концов, втайне рассуждал Фербо, поглядывая через форточку на подёрнутые лёгкой дымкой улочки Вант-Сартоса, куда его доставили со своим докладом на прототипе первого магоплана (который, как оказалось, был послан следить за их операцией прямо с границ последнего столкновения с треклятым лучником): – «Отныне, в случае чего, эта вина за поражение больше не будет тяготеть только над ним одним».

Поблёскивая и мерцая, молодой лесной денёк нежился под солнцем, поигрывая каждым росточком, листвой или веточкой, как только его лучам удавалось пробиться сквозь густую крону высоких вековых сосен и размашистого древесного разнолесья. Стрекочущим слогом неспешно стрекотали в его лоне разные мелкие насекомые и сверчки, в то время как на небе беззаботно перекликались редкие птички, оставляя достаточно места для того таинства, которое творилось между ними.

В жару и стужу этот мир всегда жил собственной жизнью, заботливо укрытой от человеческих глаз и предоставленный лишь диким животным, которые только его считали за свой настоящий дом, выходя на возделываемые людьми поля или заросшие пастбища в поисках новых источников пропитания для себя и своего потомства исключительно по необходимости. А когда человек, наконец, оставлял свои бывшие наделы, окончательно перебираясь на другое место, то только тогда дикие звери могли осторожно переселяться туда, отвоёвывая когда-то покинутые ими территории вместе с тем, как рос и развивался вокруг них новый лес.

Однако иногда и его пределы тревожил необузданный дух цивилизации. Пробираясь по нерасчищенным отлогам и грядам, одинокий охотник или заплутавший грибник не всегда находил здесь то, что искал, но практически во всех случаях оставлял за собой стойкий след непрошеного гостя, по которому его могли опознать многие животные, чтобы заблаговременно обойти стороной. К счастью, в этот раз то была всего лишь какая-то тень.

Бесшумной волной она мчалась по лесу, огибая деревья грациознее косули и быстрее зайца, не задевая при этом ни одного колоска мелкой лесной травы, а сквозь поваленные деревья или обширный кустарник она проносилась с такой лёгкостью, что казалось словно её ноги буквально взлетали над землёй. Эти движения не могли принадлежать ни человеку, ни зверю, но если бы хоть кто-то из них осмелился понаблюдать за самой тенью в тот момент – то для этого существа не стоило большого ума понять, что встать у неё на пути означало бы верное самоубийство. И поэтому ничто не могло нарушить в тот момент её ритмичный разгон, который бился вместе с ритмом самого леса.

Но вот впереди забрезжил долгожданный отсвет пока ещё далёкого перелома неба, и тень внезапно остановилась. Практически тотчас же густой поток красок вокруг неё превратился во вполне осязаемые кустистые равнины, среди которых росло много берёз и сосновых рощиц, а поредевшая лесная подстилка под ногами приобрела давно знакомые оттенки бурого и зелёного. Отсюда начиналась незримая для большинства граница, отделявшая дремучий лес от его более приближённого к полям края, места которого были намного чаще открыты для прохода и несли гораздо меньше тайн, возвращая любого входившего в них к его истинному облику.

«Здесь», – подметил Гортер и снял с себя пристёгнутые к доспеху лук и колчан. Затем он ловко взобрался на дерево, как делал это уже бесчисленное количество раз, приторочив их на спине, чтобы те не мешали подъёму, и, ухватившись за последнюю подходящую ветку раскидистого дерева, стал смотреть по сторонам, оглядывая лежащие впереди просторы. «Ничего не вижу… Что это за полями? Нужно забраться ещё выше» – продолжал размерено размышлять про себя следопыт, выискивая более удобную точку для обзора. Но опасаясь сорваться вниз, решил осторожно ухватиться за следующую ветку и медленно подтянуться к ней, не отпуская ствол ногами. «Тополя там уже посажены от выветривания, что ли…– водил глазами Гортер из стороны в сторону, пока не заметил кое-что очень важное. – …И дым?!. Нет, место то же, но дым идёт не оттуда». В ту же секунду до следопыта донёсся еле заметный запах далёких пожаров, уже отпылавших своё, и Гортер ясно осознал, что он всё же не ошибся.

Похоже, что последние очаги этого действа, случившегося на открытой местности перед ним не так давно, до сих пор распространяли по округе свои неестественные испарения, заносимые сюда ветром и витавшие то тут, то там. А на противоположной стороне у горизонта как всегда стояла далёкая полоса туманного леса, свидетельствующая о том, что в той стороне находилось погруженное в его центр озеро, то самое, ради которого следопыт и проделал весь этот путь от самого Вант-Сартоса. «Не больше дня пешком, – прикинул про себя Гортер, вспоминая своё последнее посещение окрестностей Белокамня, случившееся в далёком прошлом, и начал поспешно спускаться с дерева, довольный тем, что наконец увидел долгожданную точку завершения своего пути.

«А от того дыма просто буду держаться подальше. Пойду по кромке через песчаные насыпи», – следопыту отчаянно не хотелось попасть в передрягу именно сейчас. И всё же Гортер понимал, что подобная поспешность могла сыграть на руку не только ему, но и его врагу, поэтому, стоило ему спрыгнуть с нижнего сука дерева на землю, как следопыт был вынужден снова переосмыслить свои позиции и составить в голове новый план, по которому сумеет пройти максимально близко от места пожара, не потеряв при этом скорости и не наткнувшись ни на одного солдата, в присутствии которых он почти не сомневался.

Однако в данный момент это было далеко не всё, что беспокоило Гортера, ведь в конце концов вся его жизнь состояла из того, чтобы нападать и отступать вслед за своим врагом, не давая тому и шанса на то, чтобы удрать или застигнуть следопыта врасплох. Но когда подобная ситуация таила за собой нечто большее, чем обычный, рядовой случай работы по выслеживанию или убийству, то в Гортере всегда просыпалась какая-то особая чуткость, не дававшая тому поступать опрометчиво. Особенно когда он и сам находился на лоне природы. Вот и сейчас, углядев в этом необычном пожаре что-то явно подозрительное, учитывая то, на кого он охотился, следопыт быстро сложил в уме два и два и решил не покидать это место без чёткой уверенности в том, что его жертва не приложила к данному происшествию свои всёразрушающие руки.

«Слишком уж близко отсюда этот гад… Да и вряд ли корона снова готовит какой-то свой магический эксперимент, вроде тех штук в небе! Хотя с этими чёртовыми магусами всё может быть…» – потёр утомлённые глаза Гортер в подтверждение последних мыслей, когда вдруг услышал краем уха чьи-то далёкие шуршания и шаги. Казалось, что они доносились отовсюду, но опытный слух следопыта очень быстро сумел определить, что это были люди, приближающиеся с севера. И что их было довольно много, несмотря на то, что, продвигаясь по лесу, они использовали тактику небольших отрядов. «Гости… Конечно…» – уже ворочались в его голове отрывочные фразы, пока Гортер довольно быстро перекидывал лук в руки, закладывая вдоль него сразу три стрелы и прижимая их к рукояти, чтобы мгновенно выпустить каждую из них затем в единой атаке, когда придёт время вставить их в тетиву для первого выстрела. С тех пор как ему пришлось бросить остатки своего заплечного мешка на тех одиноких холмах, где он застал поражающую сцену магического пожара, а так же внезапно врезавшихся затем друг в друга и спикировавших к земле вместе последних двух небесных шаров, следопыт (не прихватив оттуда ничего, кроме бурдюка с водой и огнива)перебивался лишь ягодами. А также той мелкой живностью, что удавалось достать из-под камней, мха или трухлявых коряг, особо не тратя время на охоту. Но, несмотря на это, двигаться ему теперь было значительно легче, и хотя Гортер уже почти неделю находился в довольно измученном и даже ослабленном состоянии – его решимость и собранность оставались высоки как никогда. Вот почему, решив, что действовать здесь нужно немного иначе, следопыт, хоть и с неохотой, поспешил отложить тактику внезапной засады и, переложив свои стрелы обратно, бесшумно и быстро спустился до самой земли между ближайшими деревьями.

Пробежав вперёд около семидесяти метров, Гортер ловко занырнул в небольшую, но густую рощицу мглистых кустарников и затаился, приготовившись к тому, что его противник как обычно сначала использует магию и только затем возьмётся за глаза и мозги.

Тем не менее по прошествии нескольких минут ничего особенного не произошло, что было совсем не похоже на всегда отлаженную тактику действий сплоченных отрядов авангарда боевых магусов, и Гортер решил осторожно сократить дистанцию, чтобы посмотреть, в чём была причина промедления. Сделав пару-тройку коротких, однако очень результативных перебежек от одной части рощи к другой, следопыт, наконец, оказался в пределах её внешнего края и стал поглядывать из-за ближайших деревьев на передвигавшиеся прямо перед ним группы людей, которые на поверку и вправду оказались боевыми магусами. Хотя всё же они разительно отличались от тех всегда подтянутых солдат, которых Гортер всю свою жизнь мог наблюдать в городах и гарнизонах Сентуса, не говоря уже о редких фронтовых баталиях на юге страны.

Сейчас перед ним волочились лишь жалкие отбросы, похожие на какие-то блёклые, обшарпанные тени самих себя и готовые упасть от каждой ветки, попавшей им под ноги. Тем не менее команды своих капитанов они выполняли с завидной стойкостью, и это вселяло в Гортера вполне оправданные опасения.

«Почему же они не колдуют?..» – всё продолжал и продолжал размышлять про себя следопыт, прячась уже почти в пятидесяти, а за тем и в тридцати метрах от самых ближайших к нему отрядов. Но несмотря ни на что, боевые магусы только и могли, что устало осматриваться по сторонам, удерживая в руках разнообразное мелкое оружие – от ножей до слесарных молотков и самодельных дубинок. *Ха-а-а!..* – вдруг неожиданно для самого себя выдохнул Гортер нечто похожее на беззвучный смешок, когда до него дошло, против кого они готовили это «особое угощение», и даже немного отстранился назад. – «Так вон, значит, чего вы удумали… Ну ладно. «С углями на печёного», значит».

Продвинувшись ещё немного вперёд, следопыт легко перекатился по траве с колен на спину и, утянув за собой свой лук, распластался на ней подобно морскому калану. Затем, вынув из колчана, который всё это время оставался пристёгнут к его бедру и теперь тоже покоился на земле, одну особенную стрелу – последнюю из своих специальных стрел, сделанную им из оставшихся при себе наконечников, призванных не поражать врага напрямую, Гортер осторожно вставил её в тетиву. И изогнувшись во всех возможных местах, выстрелил ею из такого неудобного положения, что любой другой лучник сразу бы посчитал подобное полнейшим ребячеством и бредом. Но старый охотник хорошо знал своё дело, и, преодолев добрых пятьдесят метров, стрела очертила высокие травяные кочки своим резким полётом, который оказался настолько быстрым, что его увидели только впереди идущие военные. А затем, врезавшись в лежавшее на её траектории дерево – стрела стремительно разорвалась, испустив в воздух пронзительный свист, похожий на последние крики умирающей птицы.

Не успели все группы опомниться, как на дальнем их конце случилась небольшая потасовка, заключавшаяся в том, что одному из боевых магусов неизвестно откуда вылетевшая вторая стрела задела макушку и ухо, а другому – пронзила мантию, что мигом заставило остальных встрепенуться и насторожиться. А самые ближайшие отряды даже принялись с важным видом носиться по округе, оценивая обстановку, однако всё это оказалось тщетно.

Пока одни занимались перестроениями и разведкой, внимание других оставалось невольно сосредоточено на источнике звука, что, в свою очередь, положило конец их общим усилиям по выглядыванию врага, и каждый солдат на несколько мгновений оказался предоставлен самому себе, пока их командиры не принялись спешно объединять отряды друг с другом. И хотя в течение этого непродолжительного времени боевые магусы продолжали выполнять свою задачу – их инстинкты просто не могли сопротивляться моменту, следуя за звуком, приказами или просто своими более решительными товарищами, бежавшими рядом, чего с лихвой хватило Гортеру Устену на то, чтобы быстро пересечь опасную зону вблизи крайних отрядов и сильно забрать в сторону, откуда он уже мог самостоятельно распоряжаться своим положением дел.

– Назад! Рассредоточиться! – поступил вдруг неожиданный приказ откуда-то сзади, из-за позиции самых первых поисковых отрядов, и солдаты, мельком посмотрев друг на друга, принялись снова медленно расходиться по округе.

«Смотри-ка, умник нашёлся…– только и смог подивиться чьей-то неожиданной смекалке Гортер, решивший, было, уже совсем избежать боя и отступить подальше к кромке леса. – Ладно, придётся ещё немного тут с вами дурака повалять!»

Не дожидаясь, когда солдаты снова начнут рыскать глазами в его поисках, следопыт в очередной раз снабдил лук стрелой и, выгадав удобный момент, привстал на одно колено, чтобы быстро выпустить её в крону высокой сосны, растущей прямо над головами нескольких проходящих под ней военных. Но это послание оказалось только первой ласточкой. В ту же секунду Гортер выстрелил ещё и ещё раз, задев кроны и других деревьев, растущих в округе, создав таким образом видимость перемещавшегося по ним существа, которое больше походило на животное, чем на человека, однако для максимально сосредоточенных на всём необычном, творившемся сейчас вокруг, боевых магусов хватило и этого. Молниеносно запрокинув свои головы вверх, они тут же подняли шум, подзывая к себе ближайших людей из соседних отрядов и лишь изредка оглядываясь по сторонам, что мигом создало для Гортера ещё один благоприятный момент для побега.

– Не поддаваться – это провокация! – вновь раздался позади него тот же самый настороженный голос, когда следопыт уже миновал добрых полсотни метров в сторону песчаных насыпей, начинавшихся сразу же за ближайшим косогором. – Он просто отвлекает ваше внимание! Искать!

«Вот зараза – совсем немного осталось!» – выругался про себя Гортер, но не потеряв при этом и капли спокойствия, что сразу же подтвердилось тем, как быстро его верный лук снова начал действовать, поражая врагов одного за другим.

Поначалу это выглядело как неожиданная атака. Солдаты только и успевали оборачиваться вокруг, то разбегаясь по лесу, то прячась за деревьями, то снова собираясь гурьбой, совершенно не понимая, как бороться с таким архаичным оружием, как лук и стрелы. Постепенно их боевое рвение даже стало сходить на нет, и с учётом того, что настоящее оружие у них в руках также являлось для современных боевых магусов чем-то совершенно непонятным, в отличие от всегда эффективной в использовании магии – многие солдаты просто решили не сдерживаться. Они махали им из стороны в сторону, рубя кусты и ломая сухие ветки. А в довершение всего, обнаруживая в своих дубинах или посохах застрявшие то тут, то там стрелы, точно пущенные буквально из ниоткуда, кое-кто из атакуемых в страхе бросал оружие на землю и рьяно хватался за свои верные палочки или жезлы, отчего их командиры тут же почему-то принимались орать на них. – Отставить!

– Всем отставить! – доносились со всех сторон ясно различимые приказы, которые ещё больше вводили врага в сумятицу, пока Гортер уже легко скользил по небольшому косогору вниз, упираясь сапогами в песчаную землю.

«Значит, всё-таки это было не просто так, – подытожил он свои догадки, когда наконец уткнулся в одно из лежащих внизу деревьев сапогом и посмотрел на кочевничий колчан, который перед самым первым его забегом следопыт снова сумел переместить обратно на плечо. – М-м, не больше восемнадцати стрел осталось… Чёрт!» И всё же Гортер был рад, что даже несмотря на такие потери в своих нынешних запасах амуниции, его догадка оказалась верной, а диверсионные действия успешными. Однако в этот момент над его головой просвистела ещё пара смертоносных заклинаний боевых магусов, за которыми послышался громогласный возглас их командира, и следопыту пришлось додумывать остальные свои мысли уже снова оказавшись на ногах. Старательно оббегая ближайшие деревья и прячась за каждым новым поворотом, Гортер пытался найти место получше, где его уже не смог бы найти ни один преследователь. И потому, когда один из солдат добрался до косогора, его глазам предстала совершенно спокойная гладь леса, отчего тот, оглядевшись пару раз, решил снова вернуться назад, туда, откуда, по его мнению, вероятнее всего мог стрелять разыскиваемый ими преступник.

А для Гортера, надёжно укрытого пологом тенистого леса, его основное испытание отныне только начиналось. Придерживая свой лук, следопыт вскоре перестал прятаться, и двинулся дальше, выискивая впереди свободный выход к полям, так как отлично понимал, что враг теперь хорошо знал о его местонахождении. И всё, что его преследователям оставалось – это только доложить о своём открытии начальству, которое, в свою очередь, очень скоро окажется тут с подкреплением. Но к тому моменту Гортер должен был не только изучить источник пожара, но и не оставить за собой никаких ясных следов, указывающих на его дальнейшее направление, а для этого требовалось слишком много времени. «Придётся тащить их за собой…» – мрачно заключил про себя следопыт, нехотя осознавая, что каждая секунда сейчас для него была дороже своего возможно безрадостного будущего.