Отцовская книга. Объединённая версия. Пока не поймёшь истинную ценность Знаний, твой жалкий удел – лишь покупать вещи

– Эк, тебя, брат, понесло…, тише, тише, спокойнее…, а то как-то страшновато становится.

– Да, уж, чего-то я и впрямь разошёлся…, но основную мысль мою, надеюсь, вы уловили?

– А то! – разулыбался Верега, – после такого душещипательного монолога каждый уловит…, даже глухой, мне кажется, всё уяснит, следя за грозно накатывающими волнами твоей жизнеутверждающей жестикуляции…, сверкающие же праведным гневом глаза, метающие повсюду сотни агрессивных молний из-под арочных перекрытий дерзко взлохмаченных бровей, я уверен, уж, точно разогнали у нас с Рагниром последние сомнения в смысле сказанного. В общем, друг ты наш велеречивый, не волнуйся, мы вполне себе чётко осознали, что гнев твой непримиримый покажет всем этим зажравшимся и обрюзгшим тварям настоящую мать кузькиной матери.

– Только не гнев мой, а Великая Любовь наша к Человеку, к будущему достойному Человеку, предпосылки к которому так часто и с таким огромным трудом приходится выковыривать из некогда Могучих Душ сегодняшнего обленившегося и заплывшего жиром сброда, но в целом – да.

– Ладно, братушки, измышлениями своими поделились, пора бы и в путь собираться.

И Верега, осторожно вылив остатки своего кофе в реку, в качестве платы тамошним Духам, стал потихоньку укладывать оснастку на плот. К нему тут же присоединились друзья. Дело сразу же пошло гораздо веселее, и вскоре, погрузив все вещи вместе с неиспользованными дровами и зачем-то взятой опытным рекопроходцем огромной мохнатой верхушкой сосны, занявшей в конечном счете добрую треть всей полезной площади судна, путешественники при помощи шестов отошли от берега и направили своё детище к середине великой водной артерии сей благословенной местности. Здесь оно тут же оказалось подхваченным её, пусть и не очень быстрым, но всё же течением и радостно устремилось вперёд, навстречу познанию Пути, ему уготованному.

– А всё-таки он плавает! – воскликнул Рагнир.

– Ещё бы, – довольно крякнул Верега. Ваши сомнения глубоко ранят мою утончённую Душу, – и его глаза в притворной обиде скосились чуть вбок.

– Ну, что я могу сказать…, молодец, дружище! Только я всё же никак не могу взять в толк, зачем нам нужна эта мохнатая ветка?

– А это, други мои незабвенные, наш подводный парус. Течение здесь, как вы уже успели заметить, не отличается особой резвостью, однако, с помощью вот такой вот мохнатой ветки мы сможем существенно увеличить скорость нашего перемещения.

И Верега, чтобы долго не рассусоливать, быстро привязал один конец верёвки к сему произведению природного творчества, другой же её конец он закрепил в носовой части плота, затем скинул весь полученный конструктив в воду и стал постепенно стравливать связующий элемент, подбирая тому оптимальную длину по силе натяжения, с которой подводное течение уносило вперёд его обворожительную древесную икебану.

– Вуоля! Течение сосновую макушку увлекает и наш плотик подгоняет, он бежит себе в волнах на подводных парусах!

– Да, ты просто кладезь по мореходству!

– Не буду хвастать, но да. К чему скромность…, супротив фактов не попрёшь.

Ободрённый похвалой Верега продолжил:

– Я ещё и не такие плоты могу строить…, могу и с гребями, и с подгребицами, и рубленые в замок без веревок и…

– Верим, верим, – успокоил его Габринус. Подвезло нам с тобой.

– Да, уж, черпайте Знания мои глубинные да Удаль молодецкую из закромов ума великого да тела ретивого. Рад делиться ими с вами, други вы мои верные.

– Нет предела дарящей добродетели твоей, – вторили ему друзья, – золотоносный ты наш. Да не охладеет рука дарящего с течением времени, да не сомкнется отверстая твоя ладонь, и да не отвернётся лицо твое луноликое от взыскующих к Мудрости твоей, о, бесподобный…

– Ну, полно те, полно те, – засмущался великий мореход, робко опустив глаза. Довольно пока, приберегите своё красноречие для последующих заслуг моих, а то растратите всё…, что тогда будет согревать Душу мою тёмными промозглыми вечерами.

Красноречие наше – это неиссякаемый источник, который со временем становится лишь полнее и плодоноснее, оно, как виноградная гроздь, что, наливаясь живительным нектаром, становится всё темнее и слаще.

– Восторги чувствую заранее! Надеюсь я на вас и уповаю. А всё-таки согласитесь, неплохо мы идём.

Плот действительно двигался довольно быстро, и друзья, с комфортом разместившиеся на нём, мало-помалу расслабились, вверились течению и принялись наслаждаться незапланированным, а потому гораздо более трогающим Душу, речным круизом.

– Смотри, Верега, как бы не взяли мы в привычку пользоваться Знаниями твоими, как бы не приохотились мы преодолевать расстояния вот так, с удобством, не прилагая особенных к тому усилий…, смотри, ведь разучимся думать самостоятельно, разленимся, и усохнет тогда наш пытливый мозг, скукожится его великая упругая субстанция, и желания наши буреподобные стихнут над водной гладью. Ох, и опасно для взбирающегося на Высоту свою, постоянно карабкаться на плечах другого, на чужом Знании и Опыте, ведь достигнув вершины и спрыгнув с них, можно начать спотыкаться даже на ровной поверхности. Уют и комфорт не одного сильного Воина превратил в пузатого, ни на что не годного торгаша своими былыми заслугами, и не одна Великая Империя пала под натиском вкусной обильной и доступной пищи, получение которой не требует от человека трудиться в поте лица. Такова стратегия коварных ворогов наших, жалких проходимцев, мытарей и барыг, тщедушных и жаждущих власти – дать сильным и поджарым воинам, способным на Великие Свершения, удовлетворение всех их основных потребностей: вкусно есть, сладко пить, любить женщин, а самое главное, для получения этого ровным счётом ничего не делать; казалось бы, ради такой перспективы большинство воинов и сражается, дабы завоевать себе место под Солнцем, …а тут вдруг…, вся эта нечаянная радость нежданно-негаданно целиком и полностью обрушивается прямо на их недоумевающие головы…, конечно же, у подавляющего большинства апологетов ратного искусства, опешивших от полноты нахлынувших на них чувств и такого ассортимента внезапно дарованной им потребительской корзины, сносит крышу и создается вполне себе закономерная иллюзия достижения поставленной цели, …иллюзия столь долгожданного и, наконец-то, обретённого счастья. Но что же происходит потом…? А происходит вот что… Здоровое и боеспособное войско постепенно превращается сначала в развращённую и разнузданную толпу разбойников, пороки последних рвутся из мрачных глубин их тёмных подземелий наружу, вызывая жгучую ненависть у тех, кто трудится ради обеспечения оных благами цивилизации, все желания этой, пока ещё воинствующей, братии предусмотрительно предугадываются правящей верхушкой того самого «обслуживающего персонала», последовательно замещаясь другими, всё более мелкими и более жалкими, и, наконец, уже этот сброд, по-другому его теперь назвать и язык не повернётся, не имеющий ни достойных желаний, ни ценностей, ни целей, просто порабощается заботливыми торгашами, подпадая под власть их завистливых тщеславных и мстительных натур. А со всеми несогласными, кого ещё не до конца развратила сытая жизнь, жестоко расправляются все те, кто обслуживал их когда-то, создавая им ту самую сладкую жизнь, эту dolce vita, ведь ненависти накопилось достаточно…, а воины уже перестали быть Воинами. Поэтому я призываю вас, братья мои по оружию, не переставайте желать, желать большего, в этом и проявляется Любовь ваша к будущему достойному Человеку, к Развитию и Созиданию, Любовь к самой Жизни. Всегда помните Цели свои Великие и никогда не идите ни на какие компромиссы…, – мелочно торговаться за власть, а тем более за власть над собственной Жизнью – это удел лишь черни, …не забывайте, кто вы есть, …будьте же всегда достойны Великих Пращуров Ваших и не позволяйте дать себе то, что вы способны взять самостоятельно…, то, что вы способны взять Силой. Хвала всему тому, что даётся нам с огромным трудом.

– Ох, и люблю я слушать речи твои ободряющие, Габринус…, прямо заслушиваюсь…, такое чувство, будто даже ржавчина слезает с доспехов юности моей, и потрёпанные суставные сумки вновь начинает заполнять свежая синовиальная жидкость, а мышцы могучие – горячая молодецкая кровушка.

– Вот смотрю я на вас, велеречивые сотоварищи мои, как хвалите вы друг друга, как тешите самолюбие своё, и думаю…, не кроется ли здесь, под камнем дружеского подтрунивания змеюка, безобразно высунувшая язык лицемерия своего…? Не воздаёте ли вы хвалу друг другу в корыстной надежде не отдать должное другому, а позолотить в ответ себя ещё большей похвалой его…? – с прищуром улыбнулся Рагнир.

– Чувствую, в нашем полку воинствующих философов прибыло, – рассмеялся Верега. Счастлив обнять собрата своего.

– Главное, други мои, не остаться просто философом, …а жить своими убеждениями в действительности, не рассуждать о Великих Свершениях, а действовать, ошибаться, падать, подниматься, снова падать и снова подниматься, чувствовать солоноватый привкус крови у себя во рту, боль в натруженных мышцах, пот, стекающий по подбородку и радоваться…, радоваться Жизни, радоваться всем её проявлениям, радоваться её жгуче-терпкому вкусу и сладкоприторному аромату, который порою так кружит голову…, и падать на землю, падать от осознания собственного всеобъемлющего Счастья, Счастья, что ты живёшь, и дышать…, обязательно нужно дышать, дышать полной грудью, вбирая с каждым вдохом всё многоцветье её сверкающих насыщенностью мелкодисперсных капель. Ну, разве можно, скажите мне на милость, отказаться от такого, разве можно отдать свою Жизнь, именно свою Жизнь, в управление кому бы то ни было…!? Да никогда! Никогда и никому нельзя отдавать всё это, отдавать всю эту Красоту, это ваше по Праву…, ведь это и есть Вы…, не позволяйте никому управлять вами, управлять вашей Жизнью, не позволяйте навязывать вам что-либо, навязывать чуждые вам желания, решения, ценности или поступки. Запомните, только Вы сами решаете, как вам жить, только Вы сами решаете, что вам делать, и только Вы сами всегда и всюду несёте всю полноту ответственности за каждый сделанный вами шаг и за всё то, что происходит в вашей и только вашей Жизни! А вот по поводу ярмарки тщеславия, где каждый собеседник хвалит другого в надежде получить от него в ответ ещё большую похвалу, то тут, мой дорогой Рагнир, ты абсолютно прав, такая опасность действительно существует, и я просто счастлив видеть твой проницательный, осмысленный и ясный взгляд в этом вопросе, счастлив, что способен ты подмечать препятствия на пути становления будущего достойного Человека, критичны должны мы быть к другим во имя Высшей Любви нашей к ним, но ещё более критичны обязаны мы быть к самим себе, ведь, чтобы достигнуть подлинной высоты, подлинной высоты Духа Человеческого, должны мы будем себя преодолеть, на голову свою встать и над собой возвыситься и уже оттуда, с Высочайшей Вершины своей, бросая взгляд на чувства и причины поступков наших, не пропустить, как в данном случае, собственной жажды сладострастия в похвале другому. По-настоящему независимым должно стать наше мышление, выше обязаны мы быть как любой похвалы, так и любого порицания, обращённого к нам…, со своей вершины всегда должны мы оценивать собственное нутро, ведь только этот Путь и способен привести человека к вратам его Истинного Величия. А наше с Верегой словоблудие, смею надеяться, носит лишь смеходоставляющий характер. Пойми, о, подающее надежды юное создание, хорошая шутка в силах скрасить любые моменты Жизни, …и даже самые тяжёлые из них резко теряют в весе в струе её искрящегося заливистого смеха, так как улыбающаяся, а, уж, тем более гогочущая во весь голос человеческая особь меньше хочет как обижать другую в нелепом и никому не нужном поиске виновных, так и выдумывать самой себе всяческие поводы для скорби.

– Полностью с тобой согласен, мой старинный друг.

А между тем, за бортом их чудо-плавсредства километры с неукротимостью носорога на марше упорно отсчитывали пройденный путь, и, глядя на сию многообещающую картину, нашим путешественникам сразу стало понятно, что при сохранении направления течения реки, время, потраченное на постройку плота, с лихвой окупится расстоянием, которое они вот таким вот не особо утомительным макаром преодолеют всего за день так удачно раскрывшего им свои заботливые объятия круиза. От яркого послевкусия столь привлекательной мысли отличное настроение друзей облагородилось ещё и ноткой заслуженной эйфории. И тогда, на волне обуявшего их порыва стойкой штормовидной радости, единодушным мнением на общем собрании акционеров плотостроительной компании, чётко и твёрдо, причем без малейшей доли скептицизма, было решено побаловать всех её членов, в обязательном порядке, непременно восхитительным обжигающе горячим и задиристо ароматным чаем. Не долго пребывая под пятой очарования размеренных мыслительных процессов, Верега быстро уложил расколотые поленца в промежутки между брёвнами их несущегося во весь опор по глади речной творения, затем на сей импровизированной площадке сотворил что-то вроде вполне себе удобоваримого подобия очага, дальше в той же стремительной манере возвёл над ним треногу, к которой уже аккуратно, даже, можно сказать, с некоторым, не свойственным его высоколегированной натуре, трепетанием сердечной мышцы подвесил слегка побратавшийся с дымом костра котелок с водой. И только после расползшегося в пространстве черепной коробки протяжного звука колокола, знаменующего собой окончание всех запланированных манипуляций, уже на выдохе, он позволил себе передать бразды правления в изнемогающие от нетерпения руки его старинного седовласого сотоварища по походу.

– Покорнейше благодарю, – откликнулся знатный чаеготовильщик, наконец-то получая возможность достать под завороженными взглядами внимающих ему друзей из своих запасников многочисленные свёртки заповедных трав. Сегодняшний день благоволит следующему растительному сырью, – менторским тоном начал увешанный огромными мешками знаний лекарь, осторожно забрасывая по очереди в кипящую воду нужные, по мнению его, в такой ситуации ингредиенты, а именно: лемонграсс, мелисса, зверобой, ромашка, эхинацея, мята, сушёные плоды вишни, цедра мандарин, ну, и, чтобы соединить все это великолепие, листья хорошего чёрного чая. Ну, вот как-то так…

– А не переборщил ли ты с ингредиентами, дружище?

– Нисколько, – почти про себя пробормотал Габринус, наливая уже чуть настоявшийся напиток в верегову чашу и протягивая тот истерзанному сомнениями товарищу, – уверен, что тебе понравится этот сложносоставной букет.

Взяв в руки братину и омыв ротовую полость её слегка терпковатым содержимым, Верега, с легким налётом ошарашенности во взгляде, но с ярко выраженным глубокомыслием в голосе, изрёк:

– Хмм…, действительно…, есть в нём нечто такое…, эдакое трудноуловимое…, что заставляет умиротворённое было сознание вдруг подскочить на своей пятой точке и тут же пулей вылететь к нему навстречу под аккомпанемент нетерпеливого жужжания крыльев пчёлки обожания моего, да ещё и тащя вслед за собой, конечно, бесспорно натренированные, но всё же не такие резвостремительные телеса, идущие с этим сознанием в комплекте… В общем, друже, что хочу сказать…, сомнения мои были полнейшим непотребством…, признаю…, был не прав…, твоё же искусство – истинное волшебство, а сам ты – самый что ни на есть настоящий волшебник.

– Пришлось по Душе мне признание твоё, скрывать не буду, весьма и весьма, надо сказать, польщён я такой вот твоей оценкой вполне обыденного результата материализации в этом мире одной из граней моего безграничного творческого потенциала! – с улыбкой откликнулся самый что ни на есть настоящий волшебник, пытаясь как можно более грациознее, дабы не снизить уровень произведённого эффекта, закинуть ногу на ногу, – тонкое восприятие вкуса, понимаешь ли, никуда от него не денешься, как не пытайся уворачиваться.

– Да, уж, нелегко, наверное, осознавать такую вот свою талантливость?

– Как без этого…, нелегко, конечно…, но опять же…, кто, если не я…? Поэтому и держусь, как могу… – Учитель, простите за вольность не столь гениального ученика вашего, вздумавшего вдруг ни с того ни с сего перебить недостойными речами своими ваш только-только начинающий набирать обороты полёт самовосхваления, но не могли бы вы, наконец, хотя бы в общих чертах, объяснить, мне, неразумному, как сотворить тот плазмоподобный шар, возникновение которого из воздуха ещё тогда, в нашем доме, так поразило мою юношескую впечатлительную натуру, …да так поразило, что теперь я, после сего грандиозного светопредставления, а точнее, после его сильнейшего воздействия на фундаментальные основы моей, ещё не до конца окрепшей мальчишеской психики, даже кушать нормально не могу, не говоря уже о невозможности сполна насладиться изысканностью вкусов и вдохновенностью ароматов приготовляемых вашей многоуважаемой и без всякого сомнения глубокоталантливой персоной бесподобных, восхитительных и потрясающих основы Душ человеческих чародейских настоев.

– Круто завернул, однако… Да, уж…, ни чутким пониманием тончайших струн людского тщеславия, ни глубинным видением их психологии и, уж, тем более ни высокопарностью речи вас, мой юный падаван, Жизнь явно не обделила, – загоготал слегка удивлённый таким развитием событий Габринус. Ну, что ж, если совсем, уж, замуж невтерпёж, тогда изволь… С чего бы начать… Во Вселенной существуют некие общие законы, проявления которых можно увидеть повсюду, если хорошенько присмотреться. Так вот, первый закон гласит, что всё и везде имеет двойственную природу, даже не двойственную, а тройственную…, позже поясню по поводу тройственности. Любому веществу, любой энергии, любому действию всегда и в любом из миров соответствует их противоположность – антивещество, антиэнергия, антидействие или противодействие, …даже у самого мира есть свой антимир. У Добра всегда есть свое Зло, у Света – Тьма, у Белого – Чёрное, ну, и так далее. Силы, массы и другие характеристики их приблизительно равны, то есть существует определённый баланс между ними, определённое равновесное состояние, но при при этом, заметь, и это очень важно, никогда не наблюдается полного баланса, полного соответствия одного другому. Так вот, в таком частичном несоответствии как раз и кроется второй закон Вселенной – Асимметрия. Всё имеет свою полную и равную себе противоположность, но не полностью равную, а с небольшим перекосом в одну из сторон, что способствует возникновению своеобразного направленного движения, вектора силы, если так можно выразиться, и борьбе одного с другим…, а это уже, в свою очередь, являет нам третий вселенский закон – Борьбу. Все противоположности находятся в постоянном движении и в постоянной Борьбе друг с другом. Вот на этих трёх китах, по моему скромному мнению, и зиждется великая основа самой Жизни. Так, ну, а теперь настало время внести ясность и в понятие тройственности – помимо существующих противоположностей всегда и во всём присутствует некая третья Сила, небольшая, но очень важная, способная контактировать, связываться с каждой из них, то есть имеющая сродство как к одной, так и к другой стороне, иными словами она представляет из себя своеобразную Пограничную Силу, постоянно не принадлежащую ни одному противоборствующему лагерю. Так вот, именно эта Сила и обеспечивает ту самую необходимую для постоянного Движения и Борьбы Асимметрию, о которой я уже упоминал, именно она и обеспечивает тот минимальный перевес одной из сторон, что позволяет на определённый период времени склонить чашу весов в том или ином направлении…, но, как только чаша сия обретает чёткое направление, то есть одна из сторон конфликта получает решающее преимущество, то наша с вами Пограничная Сила сразу же переходит на сторону её противника для обеспечения паритета. Ну, вот как-то так… Таково на сегодняшний день моё представление о текущем мироустройстве. …С этим, я полагаю, разобрались…, теперь идём дальше…, все миры имеют точки соприкосновения…, даже не так…, лучше сказать, что все они тесно переплетены между собой, зеркально отображая друг друга в каждой из своих точек…, это как срезы, слои одного и того же изображения, только противоположные по силе своей направленности; наш мир исключением здесь тоже не стал, он находится в соприкосновении со своим антимиром, вещество из нашего мира соприкасается с антивеществом из антимира. Но при соприкосновении вещества и антивещества всегда возникает мощнейшая реакция, приводящая к их взаимоуничтожению – аннигиляции. Определённое количество вещества из одного мира способно уничтожить такое же, равное себе, количество вещества из другого мира, таким образом противоположные миры способны полностью взаимоуничтожить один другой, правда, как видишь, этого не происходит, иначе бы сего разговора просто не было. В этом и заключается свойство и ещё одна заслуга нашей третьей Пограничной Силы, сродственной, как я уже говорил, обоим мирам, и сила эта в нашем случае выражается словом электромагнетизм, она, по моему мнению, является своеобразной прослойкой между веществами этих миров, словно в кокон заворачивая и оба мира в целом, и каждую их частицу вещества в отдельности. Все объекты в любых мирах генерируют своё собственное электромагнитное поле, а совокупное электромагнитное поле одного мира, являющееся суммой электромагнитных полей его составляющих, приблизительно будет равно совокупному электромагнитному полю противоположного мира, антимира, и, как ты уже, наверное, догадался, согласно третьему закону Вселенной, сии поля, как и всё в любых мирах, не постоянны, они колеблются…, в процессе их взаимодействия случается так, что электромагнитное поле одного мира продавливает поле другого, занося в сферу его влияния определённое количество вещества противоположного свойства, электромагнитный кокон последнего истончается, и в какой-то момент происходит его пробой, что приводит к соприкосновению вещества и антивещества и возникновению закономерной реакции аннигиляции, идущей до восстановления баланса между мирами, проявлением чего и становятся известные нам всем молнии. Двигаемся дальше, человек, как часть мира, естественно, вырабатывает своё собственное электромагнитное поле, и сила его также колеблется. Резонно было бы задаться вопросом, что влияет на его силу, и может ли сам человек управлять своим электромагнитным полем…? Ответ – несомненно да. Самый простой способ управлять своим полем – это собственный разум, собственные мысли. Здесь важно понять, что в основе любой мысли лежит обыкновенный электрический импульс, передающийся по нейронам, клеткам мозга. Научившись влиять с помощью определённых техник и практики на его силу, мы будем способны создать перекос электромагнитного поля, то есть продавить то в конкретной точке пространства, заставляя соприкоснуться в ней вещества из противоположных миров, в результате чего и получает путёвку в Жизнь плазмоподобный шар, собрат которого имел наглость в недавнем прошлом так поразить твою юношескую впечатлительную натуру. В общем, всё до безобразия просто.

– Ну, принцип мне вроде бы понятен… А что это за техники, позволяющие управлять силой своих мыслей?

– А вот конкретно за их обретением мы и отправились в наше путешествие. Но чтобы в полной мере ими овладеть, тебе предстоит по-настоящему познать, понять и принять самого себя, предстоит научиться верить себе и в свои собственные силы, а также открыть дарованную человеку великую способность оставаться в ладу с самим собой при абсолютно любом развитии событий. Ты должен будешь приучить сознание своё парить не только над окружающим миром, но и у себя над головой, дабы с высоты этой ясно видеть всю подноготную мыслей людских и поступков, но прежде всего ту их часть, что является порождением именно твоей высокоблагородной персоны, чтобы даже в полной темноте и под тысячью слоёв плотных одежд суметь различить их подлинную и часто глубоко сокрытую от глаз структуру, ведь только этот Путь и сумеет преподнести тебе архиценнейший Дар находить и правильно выстраивать истинные цепочки причинно-следственных связей. И вот тогда, нетерпеливый друже мой, когда ты всё это постигнешь, можешь мне поверить, тебе станут доступны не только плазмоподобные шары…, – усмехнулся Габринус.

– Ё-моё, да вы, други мои незабвенные, несомненно друг друга стоите, вы прямо как два сапога – пара, как добрый эль и вяленая оленинка к нему, как мой поразительный ум и сияющая красота дополняете друг дружку, как…

– Всё, всё… понятно уже, – засмеялись его сотоварищи.

– Я развиваюсь каждую минуту нахождения рядом с вами, я даже представить себе не могу, каким же отъявленным мудрецом вернусь в родные края. Хотя нет…, представить всё же могу… Вот вернусь я…, встану на пригорке рядом с таверной, гордо вскинутая голова, колыхающиеся на ветру локоны, весь такой возвышенный, даже слегка утомлённый этой своей возвышенностью, грудь моя величаво вздымается, спокойствием и решительностью дует из всех щелей, в глазах грустинка по «несовершенству» мира, печать гениальности бликует на моём челе, а закатное зарево постепенно спускается к ногам моим, багрянцем обдавая стопы, и я произношу так неспешно, однако, с чётко различимым надрывом в голосе: «О-о-хх…» Неизбывная тоска наполняет этот тягостный вздох. Ко мне подбегают девицы и вопрошают: «О, мудрец, не соблаговолите ли вы испить с нами по кружечке…, нет, по несколько кружек доброго эля под хорошую закуску?»