Горбатый Эльф

Ланс снял с тайриной головы последний виток сети, и их снова швырнуло друг к другу. Мокрая рубашка, которую он никогда не снимал, даже купаясь в море, сползла с плеча, и Тайра ткнулась щекой в шрам под ключицей – розовые, не так давно зажившие рытвины.

– Что это?

– Твой пес порвал, ну, тогда… Прости.

Оскаленная морда Хмурого с мертвыми глазами. Копье в спине отца. Тайра отвернулась, даже не поблагодарив за помощь.

Медузы были везде, море превратилось в живой склизкий кисель.

Шмель устроился лучше всех – забрался в приподнятый над водой нос лодки и сидел там, как в будке, упираясь лапами и фыркая, когда его окатывало брызгами.

– З-зараза, – Раймон скривился от боли, – обстрекала, тварь!

Он был в одних штанах, и ожог пришелся по голой спине. Тайра хотела съехидничать, что именно эту тварь он и ловил сачком, теперь может вволю с ней целоваться, но промолчала – было видно, что мальчишке и вправду больно.

С верхнего борта свесился Дайн.

– Нас несет к берегу. Ланс, давай ко мне – попробуем перевернуть лодку. А вы снизу толкайте.

Тайра что есть уперлась в днище, сверху Ланс и Дайн – четыре кулака с вздувшимися венами – раскачивали суденышко.

– Тайра, Раймон! А ну – на счет три! Раз, два, три! Раз, два, три!

Тайра всей тяжестью наваливалась на лодку, она качалась на волнах, вроде бы легко поддавалась усилиям. Пару раз мачта оторвалась от поверхности, но намокший парус тянул ее назад. Райми даже не пытался помогать, висел на мачте и корчился от боли. Хватал ртом то воздух, то воду. Тайра обняла его одной рукой, чтоб не смыло.

– Ланс, смотри – маяк! Нас сейчас о рифы разобьет. Снимай весло и прыгай. Плывите к берегу вдоль мыса, там дальше скал нет.

– А ты как же?

– Попробую спасти «Орлицу». Без вас она легче станет, может, выгребу на отмель.

Темная башня с огнем наверху вставала между гребнями волн, все ближе и ближе. Перед ней даже при легком волнении всегда кипели белые буруны.

Ланс подплыл к Тайре, держась за середину весла. Оно раскачивалось не в лад с мачтой, Раймон пару раз попытался схватить его, потерял равновесие, ушел под воду. Ланс выдернул его за волосы и просунул рукоять подмышками обмякшего, уже плохо соображающего мальчишки.

–Теперь ты.

Тайра нырнула под мачту, кое-как добралась до носа лодки, где дрожал насквозь промокший, какой-то тощий и жалкий Шмель, стащила его за ошейник в воду. Пес рвался обратно в лодку, к счастью, Ланс догадался подплыть поближе, и она ухватилась за весло рядом с Раймондом. Шмель вырвался, на секунду его накрыло волной, и тут же оскаленная морда с вытаращенными глазами полезла между ее плечом и спиной брата. Тайра завизжала и обеими руками вцепилась в ошейник – еще чуть-чуть, и пес сбросил бы Раймонда в море.

– Тайра, держись за весло! – крикнул Ланс.

– Нет, мы сами доплывем!

– С ума сошла? Держись!

Тайра развернула обезумевшего пса в сторону причалов, и он поплыл в нужном направлении, таща хозяйку на буксире.

– Ланс, Райми не потеряй!

Еще пару раз она увидела их головы на гребнях волн, потом ее отнесло в сторону. Кажется, Ланс что-то кричал, но у нее в ушах шипела вода.

Шмель уверенно держался одного направления. Тайра тоже вспомнила, что умеет плавать, заработала ногами, подгребала свободной рукой, стараясь держать лицо повыше – отвратительные скользкие касания медуз пугали ее больше, чем опасность утонуть.

Иногда она видела маяк – яркий свет мелькал впереди, чуть справа, потом ушел назад. Берег должен быть близко, но он все не показывался, только бесконечные ряды волн, крутые подъемы и головокружительные провалы, подъемы и провалы. На небо наползала сизая мгла, в ней вспыхивали беззвучные зарницы, Тайра перестала различать, где сполохи, где свет маяка. И всюду эта мерзость – живой студень заплывал под юбку, заставляя отчаянно барахтаться, шмякался прямо в лицо.

Она почти теряла сознание, перед глазами пульсировало темное пятно, то становилось прозрачным, то снова заволакивало. Чистая синяя волна раз за разом появлялась чуть впереди, Тайра все пыталась догнать ее, чтобы избавиться от медуз. Чья-то голова показалась над волной. Дайн? Нет, слишком длинные волосы, и они зеленые. Русалка? Кажется, да. Но это была совсем другая русалка, злая и дикая, она все время смеялась.

– Есть желания?

– Да, – Тайра хлебнула воды и с омерзением выплюнула мелкую медузу, – убери медуз!

– Первое! – русалка расхохоталась, – еще будут?

– Чтобы мы все выбрались из моря живыми!

– Тогда пожелай, чтобы Хогга отпустила вас.

– Пусть Хогга отпустит нас, – Тайра заглянула в безумные лиловые глаза русалки и, задыхаясь, повторила, – чтобы мы все – все, кто был в лодке – Раймон, Ланс, Дайн, я и Шмель – выбрались на берег живыми.

– Зачем тебе Дайн? Он вам чужой. Он мне понравился, буду с ним играть!

– Все, кто был в лодке!

Синяя волна накрыла Тайру с головой и осталась позади.

Шмель больше не мог плыть, еле дышал, глотал воду. Тайра перехватила его ошейник, так, чтобы морда лежала на кулаке, теперь уже ей приходилось тащить собаку. Руку сразу же свело судорогой. Тонуть, так вместе – все равно не выбраться. Насколько ее хватит? Ненадолго, если видения пошли. Волны стали выше и спокойнее, реже перехлестывали через голову. На почерневшем небе сверкали молнии.

Литания выбежала во двор, Балтазар, только что вернувшийся с моря, отмывался у бочки с водой.

– Вы не видели Тайру с Раймондом?

– Видел, они на пристани. Случилось что-то?

Какой-то вид у женщины испуганный, он ее такую встрепанную ни разу не видел.

– Я не знаю, у Ситы предчувствие плохое было.

Балтазар, как все люди, полагающиеся на милость моря, верил в предчувствия, особенно – дурные, они частенько сбывались. К тому же ребята болтались на причале вместе с Дайном, шальным и безответственным парнем. Его отец утонул прошлой осенью, теперь Дайн, как старший, кормил всю семью – у Виарны, матери его, семь детей было. Хорошо, кстати, кормил – удачливый рыбак, но совсем безмозглый. Выходил в море чуть ли не в шторм, просто для развлечения, как будто издевался над смертью. Поэтому Балтазар натянул рубаху и сказал с ленцой:

– Так что, сходим, посмотрим?

На причале было много народу, рыбаки вытаскивали сети, кто с уловом, кто с медузами. Почти все уже вернулись, последние два суденышка заворачивали в бухту – море разгулялось.

– Никто ее ребят не видел? – крикнул Балтазар, махнув рукой в сторону Литании.

– Да с Дайном они, у мыса только что плыли, – отозвался какой-то рыбак, – а что-то паруса его больше не видно…

– Парни, моя команда по домам разошлась, кто со мной пойдет?

– Шторм начинается, куда ты пойдешь? – потом люди глянули на Литанию и отвернулись.

Вызвались только двое, бессемейный старик и мальчишка, чей отец, к счастью, уже ушел с причала. Литанию Балтазар не пустил на борт, рявкнул: «только бабы мне не хватало», и она побежала на мыс, где в последний раз видели ее детей. Шхуна Балтазара шла страшно медленно, рывками и зигзагами, но все-таки быстрее, чем Литания. Когда она добралась до самого конца мола, к башне маяка, судно рыскало далеко в стороне, то останавливалось, то поворачивало ближе к берегу. Парус клонился к гребням волн, резко выпрямлялся, полоскался на ветру. Они тоже утонут – думала Литания, но ее губы сами по себе шептали:

– Тайра, Райми, Ланс, вернитесь, прошу вас.

Что-то мелькнуло в воде, и Литания сбежала вниз, на узкую полоску песка, где шипела пена разбивающихся о берег волн. На вершине гребня показалась рука, тело выкинуло на песок, снова потащило в море. Литания бросилась в воду и вцепилась в волосы тонувшего. Их обоих чуть не смыло, но человек упорно карабкался на берег и придержал скользящую Литанию. Когда следующая высокая волна обрушилась на мол, они уже стояли у маяка. Это был совершенно незнакомый парень.

– Где остальные, – спросила Литания, не надеясь ни на что. Парень кивнул в сторону моря и упал на колени. Его начало рвать.

Корабль Балтазара повернул к пристани, и Литания помчалась назад, забыв про парня. Хлестанул ливень, камни вмиг стали скользкими, она все время падала, почти не замечая этого. Возле бьющейся о причал шхуны собралась толпа, через борт передавали чьи-то тела. Когда Литания наконец добежала, вытаскивали последнее, собачье.

– Кто? – крикнула она.

– Твои все тут, Дайна вот не нашли.

– Умерли?

– Да все они живы, мальчонка только плох.

Литания растолкала людей и увидела, что ее не обманули. Ланс даже привстал на локте, у остальных не было сил шевелиться.

– Мам, Шмеля откачай, – попросила Тайра синими губами.

Откачивать Шмеля взялся кто-то другой, Литания кинулась к Райми. Он был без сознания, опухший, весь в волдырях. Рыбаки поливали его водой и обтирали тряпками ядовитую слизь.

– Жгучка его обстрекала. Несите домой, пару дней проваляется. Ничего, зато живой, а вот Дайн, видать, утонул. Жаль – хороший парень был.

Литания что-то вспомнила и обернулась к молу. По тропинке вдоль берега к ним брел, пошатываясь, человек. Все стояли и молча ждали его, а когда он приблизился, Балтазар со всей силы залепил ему кулаком по морде.

Глава 19. Сивилла

Ланс проснулся за полдень, Тобиаса, конечно, не было. Они вдвоем занимали сарай на задворках, бывший курятник, ныне чисто выбеленный снаружи и изнутри. Ланс пробрался через сад, осторожно выглянул сквозь ветки. Тобиас сидел на нижней ступеньке крыльца и что-то чертил на песке, Сита и Агни заворожено следили за движениями его палочки. Сейчас привяжутся с расспросами, надо будет рассказывать о вчерашних приключениях. Ланс нырнул обратно в заросли, перепрыгнул через невысокую ограду и был таков

Он долго бродил по городу, надеясь выгнать из ноющего тела слабость и тупую боль, и сам не понял, как очутился в гавани. От нечего делать забрался на развалины городской стены, так густо заросшие плющом, что напоминали гряду зеленых холмов, по которым шлялись проворные рыжие козы. Сверху был виден весь порт, ряды причалов и волнорезов, а дальше – огромное сверкающее море. Волнение улеглось, по заливу неторопливо ползали лоскутки грязно-серых рыбацких парусов. Слева гавань окаймлял зубчатый хребет Драконьих Гор, длинная цепь острых скал уходила далеко в море. Самая последняя скала напоминала морду припавшего к воде зверя, она так и называлась – Драконья Пасть. Мол с маяком был гораздо ближе, но казался совсем крошечным на фоне горной цепи. В самом конце мыса, прямо у подножия башни, Ланс разглядел торчащие из воды обломки, скорей всего – останки «Орлицы».

Он чуть было не погубил Тайру и Раймонда. Когда он орал и орал: «вернись!» а волны все дальше относили две головы, девичью и собачью, он был уверен, что видит Тайру в последний раз. Она все сделала правильно – Ланс знал, что не смог бы спасти троих. Вчера его вытащили еле живого, вцепившегося мертвой хваткой в мальчика и весло, и уже без сознания. Он оказался безответственным идиотом. Больше всего Лансу хотелось уйти из города и никогда не попадаться им всем на глаза. Но он не мог бросить их в чужой стране, и дал себе слово защищать Литанию с детьми до последней капли крови, пока их пути не разойдутся.

Из-за Драконьей Пасти показался корабль под красным квадратным парусом. Потом еще один, двухмачтовый. На таком расстоянии они выглядели игрушечными, но это были очень большие корабли, какие сроду не приставали в захолустном порту. Ланс прищурился. Первый – триера с высокой позолоченной надстройкой, на парусе нарисовано что-то желтое, второй – военный. Если там желтый дракон, то это императорский флагман. А кораблей уже три, нет, четыре, вот и пятый. Драконья Пасть как будто выплевывала в гавань бесконечную вражескую флотилию. Янгис решил напасть на Ликейю?

Сначала казалось, что вереница кораблей так и пройдет по горизонту, как страшное видение. но триера медленно развернулась и заскользила к причалам, за ней стали выстраиваться в шеренгу другие суда. Рыбацкие лодки, как будто подхваченные порывом ветра, понеслись к берегу.

Тревожные крики разбудили дряхлого стражника, дремавшего у портовых ворот. Он вгляделся в море подслеповатыми глазами и бегом заковылял к арке с колоколом. Над берегом понесся мерный звон: «Враг в гавани, все на стену!»

Этот порт не выдержит и пяти минут осады. Ланс спрыгнул на землю и побежал к дому, по пути едва не попав под копыта скачущих к берегу всадников

.

Все семейство сидело за столом. Даже Райми, хотя красные волдыри почему-то рассыпались у него по всему лицу.

– Где тебя носило, суп уже почти остыл! – возмутился Тобиас при виде запыхавшегося Ланса.

– Ракайский флот вошел в порт, они готовятся к высадке. Нам надо бежать из города.

– Куда бежать, Ланс? – тихо спросила Литания, – если начнется война, то она будет идти по всей Ликейе. И в Феруате тоже ракайцы, мы ведь недалеко от Мозира.

– Скорей всего, как раз Мозир и нужен Янгису, – Тобиас, прищурившись, разглядывал свою ложку, – ну а тогда никакой войны не будет. Здешний мэр не такой дурак, чтоб рисковать городом ради Феруата. Он пропустит ракайцев с миром и как-нибудь выкрутится перед королем.

– Когда солдаты войдут в город, они начнут вламываться в дома. Им нужна еда, нужен ночлег. Если ты прав, и Янгис ведет войска на Мозир через наш Дафнос, то любая рыбацкая деревушка будет безопасней.

– Нет, Ланс. Мы просто спрячемся где-нибудь, ну хотя бы в сарае. Я обещала Брейду, что мы будем ждать его в этом доме.

– Но, госпожа, мы его уже месяц ждем, – в отчаянии крикнул Ланс, – а солдаты могут прийти уже сегодня!

– Да пусть их приходят, в дом они все равно не войдут, – во весь рот улыбнулся неведомо чему обрадовавшийся Тобиас, – а ну-ка помогай, Ланс, время у нас пока еще есть, и вы, девочки, тоже.

Город не был готов к сопротивлению, хотя на стене и появился десяток стрелков, а в воротах – несколько стражников с алебардами. На пристань, перед которой встали на якорь три боевых корабля, прибыли начальник порта и командир городской стражи и сообщили, что вопрос о высадке иностранной армии может решить только мэр. Поскакали за мэром. Разумеется, мэра не удалось обнаружить – он неожиданно покинул город. Через некоторое время на причале появились два члена городского совета, бледные, как смерть. Их доставили на борт триеры, где они предстали перед Янгисом и, запинаясь, объяснили, что в отсутствие мэра разрешение на высадку может дать городской совет в полном составе. Янгис заявил, что если они будут тянуть время, то он обойдется без их согласия. Они умоляли его подождать совсем немного – совет уже собрался, и, вне всякого сомнения, примет благоприятное решение.

Янгиса раздражало промедление, но он понимал, что совет оказался между двух огней: они равно боялись ракайцев и ответственности перед королем за сдачу города. Война с морской державой не входила в планы императора. Он приказал еще трем кораблям подойти к причалу, чтобы советники побыстрее определились.

На площади перед ратушей собралась толпа рыбаков и ремесленников. Они требовали раздать людям оружие.

– Их там около тысячи, если гребцов не считать. Нас вдвое больше, мы отобьемся! Где мэр?!

На балкон вышел один из членов совета, дождался тишины и провозгласил:

– Успокойтесь, идут переговоры! Городу ничего не угрожает, расходитесь по домам!

Тем временем из городских ворот выезжали тяжело нагруженные возы с имуществом зажиточных горожан. Люди победнее везли добро на телегах, гнали скот, вели в поводу осликов с огромными тюками. Те, кто не мог или не хотел покинуть город, рыли ямы в подвалах и садах, пряча туда все, что считали ценным – монеты, зерно, вино и масло, рабочие инструменты.

Темнело, а высадка все не начиналась.

Во дворе никого не было, только надрывалась привязанная где-то в саду собака. Солдат постучал кулаком в стену и откинул рваное одеяло, заменявшее дверь.

– Входите, благородный господин, входите! – на пороге стоял согбенный старец с воняющим ворванью светильником в руке, – вы уж не обессудьте, беда тут у нас, внучка второй день разродиться не может.

Старик отступил на шаг, и стало видно, что на кровати среди груды тряпья лежит растрепанная девица с выпирающим из-под рванины огромным животом. Замотанная в кокон черных потрепанных одежд женщина – видно, вдова – сидела у изголовья и держала дочку за руку. На той же кровати спали еще какие-то дети. Роженица выгнулась и застонала слабым измученным голосом.

– Сделайте милость, добрый господин, приведите повитуху, она тут по соседству живет. Не хочет она к нам идти, заразы боится, а вы человек военный, вас-то она послушается. Не беспокойтесь, господин солдат, у нас не чума, ребята просто приболели малость, – старик посветил в угол, где на куче пыльной соломы спали двое парней. Старший лежал ничком, не подавая признаков жизни, а младший приподнялся на локте, его лицо было усыпано багровыми нарывами, и снова упал на солому.

– Туда нельзя, ваша светлость, там чума! – крикнул солдат, вылетая за дверь.

Брейд отшвырнул солдата и ворвался в комнату.

– Кто вы? Где Балтазар? – он ошарашено оглянулся по сторонам, потом узнал Тобиаса, – Тобиас, что, у Райми чума?

– Брейд! Да нет, не пугайтесь, это медуза его обстрекала, – Тобиас отбросил палку и с наслаждением распрямился, – мы тут ракайцев ждем, вот и постарались создать гостеприимную обстановку.

Брейд еще раз оглянулся по сторонам, увидел улыбающуюся Литанию и расхохотался.

– Великолепный спектакль! Ну а автор, без сомнения, Тобиас.

– Я так и знала, что сегодня увижу вас! – воскликнула счастливая Литания, – все они советовали бежать, но я чувствовала, что вы приедете за нами. Господа, не могли бы вы ненадолго нас покинуть, нам надо привести себя в порядок.

На двор выгнали всех мужчин, даже Райми. Брейд отправил солдат охранять ворота. На случай, если появятся ракайцы, он велел говорить, что дом уже занят, здесь расквартирован отряд графа Атерли.

– Тобиас, а где Балтазар?

– За садом, мы его в курятнике спрятали.

– Проводите.

Как только они остались вдвоем, Брейд потянул менестреля в глубину сада и тихо спросил:

– Тобиас, вы согласитесь еще раз помочь Лаэрте? То есть, госпоже Литании, никак не привыкну. Нужно отвезти ее детей в столицу. У меня есть предварительная договоренность с королем Ксантом, он примет их как гостей или как заложников, в зависимости от обстоятельств.

– А Литанию он не готов принять?

– Она не будет там в безопасности. Дети не понадобятся Янгису, пока идет война. И вообще вряд ли понадобятся – Вивиан беременна. А от Лаэрты ему надо избавиться как можно скорее, чтобы сыграть свадьбу до родов и признать ребенка законным. Я увезу ее в Салем.

– Понятно. А почему вы не хотите взять с собой все семейство?

– Я не уверен, что мне удастся даже выйти из гавани. Если и выйдем, за нами могут отправить погоню. Мой корабль хорошо оснащен, но на нем мало гребцов. Если нам повезет уйти, мы высадимся в Кадаре, где полно шпионов Янгиса, и должны будем проехать незамеченными через всю страну. Они станут искать – уже ищут – женщину с тремя детьми, а не двух женщин. Продолжать?

– В Салем можно попасть и через Феруат, это намного ближе.

– Тобиас, Ракайя воюет с Феруатом, а я – один из военачальников Янгиса и сопровождаю императрицу. Как вы полагаете, что будет, когда нас возьмут в плен?

– М-да…Вы станете предметом серьезного торга. В лучшем случае, просидите в тюрьме до конца войны, поскольку Янгису вы нужны только мертвыми. Хорошо, уговорили, пойду в заложники, Меня только одно смущает – вы уверены, что Литания согласиться расстаться с детьми?

– Постараюсь ее убедить, – Брейд некстати вспомнил Лаэрту на башне Белой Чайки, собирающуюся сдаться на милость Виндома, – очень постараюсь. Ну а если не удастся – она поднимется на мой корабль не убежденная, с кляпом во рту и аккуратно завернутая в ковер.

Разговор с Балтазаром оказался намного проще. Когда тот услышал, что Брейд арестовал капитана «Кентавра» с помощниками и предлагает Балтазару взять на себя командование кораблем, он покраснел, возможно – впервые с самого детства, если не считать румянца от доброй выпивки.

– Даже не знаю, справлюсь ли – такой корабль… Думаете, у меня получится?

Все прочие его вопросы носили чисто технический характер.

Примчался Раймонд, объявил, что дамы уже прихорошились и готовы принять гостей.

Брейд подумал бы, что ошибся домом, если бы не рваное одеяло, до сих пор украшавшее вход. Ни тряпья, ни соломы, ярко горят толстые восковые свечи, красиво причесанная Литания в нарядном платье и столь же празднично одетые дочки накрывают ужин. Скатерть с вышивкой… При виде их сияющих улыбок у Брейда сжалось сердце. Ночь не будет тянуться вечно, пора бы поторопиться, но он сел за стол, чтобы хоть чуть-чуть продлить радость этой семьи.

Литания поднялась первой.

– Ну что ж, нам, наверное, пора собираться?

– Да, госпожа. Но дело в том…

Брейд подробно объяснял ей особенности положения, приводил неопровержимые доводы, а в заключение сообщил, что экипаж, который увезет Тобиаса и детей в Омейну, уже нанят и ждет за углом. Лицо Литании окаменело.

– Нет. Я не отпущу детей. Они не будут жить в плену и неведомо сколько ждать, когда вы приедете за ними. Мы поплывем все вместе – если бы путешествие было настолько опасным, как вы рассказываете, вы бы не взяли с собой меня и Тайру.

– Я не могу ручаться за то, что мы останемся живы. Неужели вы хотите рисковать еще и детьми?

– Я поеду с тобой, мама, – сказал Раймонд.

– Или вы забираете нас всех, или оставьте нас и уходите. Мы сами выберемся из Дафноса.

– Я повинуюсь вашему приказу, госпожа. Собирайте вещи, нам нужно отправляться немедленно, – Брейд поклонился, в его глазах было отчаянье. Он был готов увезти Литанию силой, а если придется, то и Тайру тоже, его солдаты были предупреждены о вероятности такого развития событий. Пусть себе ненавидят, так даже лучше – не станут плакать потом, когда… Но он не учел детей. Солдаты будут связывать Литанию, а дети – драться и кричать: «не трогайте маму»?! А у Тайры еще и меч есть…

– Мама, там лес, – сказала Сита, протягивая руку к черному квадрату окна, – не веди нас туда, не надо!

– Там нет леса, доченька, – Литания осторожно коснулась ее плеча.

За этим окном не росло ни единого дерева, там был двор, ограда, другие дома. Неужели опять началось?

– Мы в лесу, за нами идет человек с сердцем змеи, мы не можем убежать от него!

– Ты говоришь о Янгисе? – спросила Литания. Ей было жутко. Все, кто был в комнате, как-то незаметно отошли подальше, Литания с дочерью остались в центре пустого круга. Исходившая от девочки сила шевелила волосы на голове.

– Нет, это не отец, у отца нет сердца змеи, у него нет сердца… Отец тоже там, но он идет вторым. Мама, этот человек видит нас, ему нужна наша жизнь… Первой умрет Агни.

– Сита, не надо, прекрати! А если мы не возьмем вас с собой? Этот человек будет идти за нами?

Девочка помолчала, потом зачастила скороговоркой:

– Вы идете по лесу, человек тоже идет, не может догнать, вы идете быстрее…

– Если я отпущу вас – в Омейне вам ничего не будет угрожать?

– В Омейне… в Омейне… в Омейне, – монотонно повторяла Сита, глаза ее были огромны и пусты.

– Сита, вас можно оставить в Ликейе? – Литания повернула к себе белое, твердое на ощупь лицо дочери.

– Что? – спросила девочка, – прости меня, я не расслышала. Ой, как голова болит.

– Ты что-нибудь помнишь?

– О чем? Мама, мне очень холодно, и ужасно болит голова.

– Она ничего не помнит. Дайте ей горячей воды и укройте чем-нибудь, – сказал Брейд.

– Вы когда-то уже видели такое? – Литанию и саму трясла дрожь.

– Да. Сита – сивилла. Сейчас ей очень плохо.

Его жена Миранда была сивиллой. Сивиллой и шлюхой. Проклятая кровь Тамианы.

– Собирайтесь, вы поедете с Тобиасом в Омейну, – сказала Литания, – я верю Сите, вчера она спасла нас.

Шлюпка стояла за молом, невидимая в его тени. Солдаты столкнули ее в воду и сели на весла, стараясь держаться под прикрытием косы. Гребли они неумело, не сразу понимали тихие команды Балтазара, знавшего бухту, как свои пять пальцев, дважды наткнулись на скрытые под водой камни. К счастью, море было спокойным, они не пропороли днище и не перевернулись.

Литания сгорбилась, почти уткнулась лицом в колени, и беззвучно плакала. Лица ее детей, тихая кротость Ситы, бесшабашные выходки Раймонда, смешные глупости Агни с каждым взмахом весел все глубже проваливались в бездну прошлого. Она бросилась бы в воду и поплыла назад, если бы умела плавать.

«Кентавр» стоял самым последним в флотилии. Литания вслед за Тайрой забралась на борт по веревочному трапу. На палубе было темно, в слабом звездном свете она не сразу разобрала, что окружающие ее тени – это сидящие на корточках воины.