Юрий Григорьев – Сгоревшие тетради

Поневоле думаешь – а может Земля тогда, в древнем мире, крутилась медленнее? И люди жили спокойнее, не суетились зазря. За десятки тысяч лет всего-то и напридумали – лук, копьё, да колесницы деревянные. Это ж курам на смех – простые спички придумали всего двести лет назад!

Есть в истории Земли загадки непонятные с разбега. Вот жили, не тужили динозавры, а потом – бац! – и вымерли. Говорят, комета с Землёй столкнулась и от этого такая пыль и копоть поднялась, что свету не видно стало. А без Солнца, понятное дело, все эти доисторические пальмы и лианы зачахли. Вот и остались динозавры без пищи. А голод, как известно, не тётка – и динозавра в гроб загонит.

Нечто подобное, я думаю, случилось и на заре человечества. Шлёпнулась очередная комета, да не в лоб, а вскользь. Только, быть может, какую-нибудь Атлантиду и прихлопнула. Зато Земле такой толчок дала, что она, бедняга, завертелась пуще прежнего. И до сих пор так и крутится.

А почему же люди тогда не вымерли, как динозавры? Э-э! Люди-то поумней динозавров оказались. Эти травоядные гиганты, гуманисты хреновы, были первыми вегетарианцами. Поэтому и вымерли. Человек же сразу нацелился на мясо. Загонишь кабана в яму, булыжником стукнешь, – вот тебе и еда на неделю. Поэтому временные затмения и похолодание человек пережил и утёр нос разным звероящерам.

Хотя возможно дело было иначе. Был такой период в истории человечества, известный под названием – великое переселение народов. Чего-то там стукнуло в голову разным гуннам, и они хлынули из своей тёплой Азии в холодную Европу. А было их – тьма-тьмущая. И все на конях – потому народ кочевой. И все, главное, в одном направлении. Видели когда-нибудь белку в колесе? Она же, бедняга, бежит вперёд, а колесо крутит в обратном направлении. Вот это и случилось. Раскрутили проклятые гунны нашу Землю – до сих пор никто затормозить не может.

Так вот что я предлагаю (и надеюсь, у меня найдутся единомышленники): пора с этим безобразием кончать. Попробуем представить, что произойдёт, если удастся замедлить вращение Земли хотя бы вдвое. Понятно, – дни станут в два раза длинней и ночи соответственно. Хорошо это или плохо? По-моему, хорошо. Если посмотреть, что человек делает днём, то окажется – две трети времени он тратит на раскачку и подготовку к работе. Вот пришёл он на рабочее место и начинает вспоминать – чего же он сегодня собирался делать? Пока вспомнил – уже обед. После обеда голова переваривает не мысли, а суточный борщ. Пока раскачался, разохотился – глядь, рабочий день закончился. Итог: КПД – на уровне паровоза.

Конечно, которые поленивей, те возмутятся: восьмичасовой рабочий день и ни минуты больше! Ну и пусть так и работают. А оформить их на полставки. Я думаю, прогрессивное человечество будет не против.

Но главное – это длинные ночи! Как ещё заставить человека заглянуть в небо? Неужели же он способен проспать и шестнадцать часов подряд? Надеюсь, что нет.

Вот проснётся он посреди ночи, бодрый, выспавшийся, умоется холодной водой и взглянет на звёздное небо. А там – красота! Большая Медведица косит взглядом на маленького медвежонка, фыркает – не балуй, дружок. Звезда Альтаир осеняет Орла и Лебедь раскинул звёздные крылья. Вот Орион, подпоясан ремнём, и Вега мерцает в созвездии Лиры. А вот и похожая на букву "W" Кассиопея.

Если долго глядеть в звёздное небо, ты растворяешься в нём без остатка. Ты перестаёшь быть чем-то отдельным, становишься вечным и бесконечным, как эта великая звёздная бездна.

Это надо пережить хотя бы раз в жизни. Потому что нельзя понять себя в этом мире, но можно почувствовать. Это как откровение, доступное каждому. И всего-то надо – ночь, тишина и звёзды. Попробуйте…

Проснутся люди ночью и будут любоваться звёздным небом, писать стихи и думать умные мысли. Днём люди делают свою жизнь, а ночью её проверяют. И если ты проспишь все свои звёздные ночи, ты можешь сделать многое, но всё это однажды окажется прахом.

Люди ходят, ногами толкая землю. И земля это точно чувствует. Как бы ни был мал человек, он вращает Землю, он притягивает звёзды, он согревает холодный мир. Пусть он только поверит в себя, пусть поможет поверить другим.

Как замедлить вращенье Земли и посильно ли это человеку? Одному – нет. Но если все, усталые суетой, задумают обрести мир в своей душе, – им стоит только захотеть.

Идите, гонимые звёздной бессонницей. Идите прямо навстречу Солнцу. Это будет новое великое переселение народов – не из Европы в Азию, а от суеты к вечности.

Идите, бросая насиженные гнёзда. Идите, забыв про дела и привычки. Идите, отталкивая ногами упругую землю. И даже если, уткнувшись в океан, вы опомнитесь, раскаетесь и, жалко понурив голову, побредёте назад – это ничего. Всё, что нужно, уже вами сделано. Только вера толкает Землю, суета пробегает пугливой мышью.

Пусть настанут великие ночи, а за ними великие дни. В идеале (ох, как трудно жить по идеалам!) всё, что нужно нам, – это одна великая ночь, чтобы задумать себя, и один великий день, чтобы сделать то, что задумал.

А может быть я постарел.

В моей юности были иные желания. Мир казался ленивым и сонным. Хотелось встряхнуть его за плечо – проснись, посмотри сколько силы у жизни, сколько радости в ней! Какие бескрайние просторы, какие бездонные тайны, какое безумное счастье – жить!

Кровь бурлила по венам, горячая кровь. Солнечный свет не резал глаза. Я смотрел на Солнце, даже не щурясь. А потом, зажмурившись, наблюдал яркие, удивительно красочные, разноцветные круги.

Тогда, если бы мне пришла в голову эта мысль, я мечтал бы раскрутить Землю так, чтобы могучий ветер смёл с земли всё мелкое, дряблое, ненужное, всю вековую пыль – поднял и утопил в океане.

А ещё лучше – крутануть бы её в обратном направлении, чтобы Солнце восходило на западе и закатывалось на востоке, чтобы рухнули ветхие истины и банальности, сетями опутавшие нас.

Хорошее это дело – юность. Чувствуешь в себе силы безмерные и жизнь представляется вечною, а смерть – жалкой выдумкой стариков.

А, может, неважно – как она вертится? Просто в сердце живёт неуёмная жажда жизни и беспокойную душу гнетёт монотонность обыденных дней, где всё, даже время закатов и восходов, рассчитано по минутам и занесено в отрывные календари.

Я чувствую, что мир несравненно глубже, серьёзней и таинственней, чем это следует из нашей обыденной жизни.

Жизнь нечаянна, как радость. Привычка – это смерть. Жизнь кончается там, где приходит привычка, превращается в серое существование.

Люди строят планы, собирают вещи, ищут наслаждений. Для них привычка – спасательный круг. Они цепляются за неё и лепят свой мирок из глины и навоза. Они строят свой муравейник, изнуряя себя трудом, накапливая запасы на долгие, долгие годы. А когда смерть приходит без расписания, в остекленевших глазах проявляется страшный вопрос, и живые торопятся поскорее закрыть им глаза, положить на них медные пятаки. Потому что вопрос этот отрицает всю их упорную жизнь и заботливые труды.

Когда-то жизнь была прекрасна без причин. С тех пор глаза запылились и сердцу всё трудней гонять по жилам охладевшую кровь.

Обычная история. К старости одна за другой обрываются ниточки, связывающие человека с внешним миром, и он всё больше погружается в себя, в мир внутренний.

Там можно жить. Но душе, вспоминающей свет далёких звёзд и полёты во сне, тесно в самой себе. Душа зовёт смерти. Страшится её, но зовёт. Потому что страшнее покойника мёртвого, только покойник живой. А именно это происходит с человеком в старости.

Моё детство постарело.

Детство – это широко раскрытые глаза, способные вместить весь мир. Детство – это первые тайны и первая боль, первое горе и первая любовь. Всё первое – всегда самое глубокое и чистое. Детство – забытая взрослыми мудрость, не наряженная в пышные слова и формулы, но единственная, дарящая неподдельное счастье. Детство – мир, впитываемый глазами, вдыхаемый всей грудью, обжигающий пальцы, поющий вечную симфонию жизни, мир – в сто тысяч раз бездонней трезвого мира чёрных знаков, холодных условностей и ритуальных обрядов вокруг каменного идола, божества, именуемого здравым рассудком.

Каждый человек стоит столько, сколько стоят его желания. Скажи мне, чего ты хочешь, и я скажу, кто ты.

Чем наполнена жизнь человека – мелкими заботами, ничтожными желаниями, пустой суетой, бессмысленным существованием или неистовой жаждой жить? Жить вопреки и наперекор – суете, пошлости, быту.

Всё, что умрёт вместе со мной, не стоило того, чтобы родиться.

Человеку проще убить себя, чем выйти из дома, захлопнуть дверь и выкинуть ключ.

Взгляд людей упирается в стены. И не нужна им вечность. Что они понесут туда – заботу желудка, муравьиный труд, двуспальные кровати? Умножьте это на вечность и получится ад.

Бьётся птица-душа, словно сердце в грудную клетку: выпусти! выпусти! Куда, дурашка? Куда, беззаботная канарейка? Ты умрёшь от страха, впервые увидев небо.

Для того, чтобы плыть по течению, достаточно быть бревном. Надо быть человеком, чтобы плыть против течения.

Так вот ночью проснёшься и вслух:

– Что останется от тебя, кроме удобрений?

Слава? – нехитрый обман. Один проживёт в безвестности и его забудут на следующий день после смерти. Другой добьётся славы и его забудут через тысячу лет. Кто не понимает, что это – одно и то же, тот ничего не понимает. Что один день, что тысячелетие – на часах вселенной нет таких мелких делений. Результат один – забвение.

Слава – это одна из соломинок, за которые хватается человек, тонущий в болоте смерти. Другая соломинка – дети. Продолжение рода – иллюзия бессмертия, его суррогат. К совершенно чужим людям иногда испытываешь большее родство, чем к своему отцу.

Тишина – это музыка Бога.

Люди боятся тишины и темноты, потому что в них просыпаются демоны, дремлющие в душе и мире.

Человек любит шум и яркий свет. Они убивают демонов – на время.

Тишина – опасная вещь. В тишине ты слышишь стук собственного сердца. И понимаешь, что это не может быть вечно. Ты ждёшь: вот сейчас оно скажет – хватит!

Однажды мне приснилась Пизанская башня. Вокруг неё ходил народ и посмеивался, тыкая пальцами в столь нелепое сооружение. Кто-то возмущался небрежностью строителей, кто-то обвинял во всём архитектора, но все сходились в том, что ничего смешнее и нелепее в жизни не видели. Я смотрел на башню, у неё был очень грустный вид.

– Послушайте, – говорил я, – как вам не стыдно! Посмотрите, как вы похожи друг на друга, словно сделанные по одному шаблону! И когда среди вас появится кто-то резко отличный, ну я не знаю – трёхглазый или шестипалый, вы хором назовёте его уродом. Да почём вы знаете, может он увидит тремя глазами то, что вам и в телескоп не увидеть, может он сыграет, шестью-два, двенадцатью пальцами такую симфонию, что вы только ахнете!.. Чем виновата перед вами эта башня? Тем, что не похожа на все остальные? Быть непохожим – это преступление? Знаете ли вы, что человек – это страшный урод, с точки зрения обезьян.

Не обижайте калек, не отвергайте ненормальных, хотя бы потому, что их можно использовать и используют. Мастера знают: погнутый ключ иногда оказывается именно тем ключом, который удобнее всего. А сколько подобных башен понастроено – нормальных с любой точки зрения. Но только эта подошла Галилею для его опытов.

Не помню, удалось ли мне их убедить или нет, но после этого я и сам стал иначе относиться к людям ненормальным – физически или душевно. Глядя на слепорождённого, я испытывал уже не жалость (самое оскорбительное чувство для мыслящего человека), а затаённый интерес: природа справедливее людей и часто возмещает отсутствие чего-то иными способностями.

Штучные люди редки. В основном природа работает на конвейере. На одного Бетховена приходится миллион бюргеров. Тут ничего не поделаешь. Но так и должно быть. Общество из одних бетховенов и эйнштейнов больше бы походило на сумасшедший дом. А кто бы их стал кормить? Небось, сами гвоздя забить не сумеют. Нет, гениев должно быть мало. Но совсем без них скучно. Это как соль, без которой жить можно, но не вкусно.

По своему функциональному назначению люди делятся на творцов и производителей. Без первых общество остановится в своём развитии. Но без вторых его вообще не будет. Поэтому гадать не приходится, кто же на самом деле важней. Пусть гении не задирают нос. Самые высокие горные вершины являются такими лишь потому, что стоят на плечах бескрайних горных хребтов.

Хочется сказать пару ласковых слов в защиту обывателя. Само это слово приобрело уничижительный оттенок. Немалая вина в этом лежит на русской литературе. Антон Павлович конечно хороший человек, но, как и любой деятель искусства, излишне впечатлителен и категоричен. Да, обыватель – это не Аполлон Бельведерский и не Венера Милосская, но разве его в том вина, разве обязан он быть образцом подрастающему поколению? Обыватель – это нормальный, среднеарифметический человек. У него своя жизнь, преисполненная забот, он рождается, живёт и умирает также, как какой-нибудь Пётр Первый. Ну, размах конечно не тот. Дела пониже и мечты пожиже. Но не всем же хватать с неба звёзды, так и звёзд не хватит.

Этот маленький человек, этот рядовой человечества, затюканный и оплёванный изящной литературой, может быть и есть тот скромный герой, который, не влезая в историю и на спины бронзовых лошадей, несёт нелёгкое бремя продолжения человеческого рода. Будь я скульптором, непременно бы поставил ему памятник: незабвенному обывателю – от благодарного человечества.

Чтобы как-то загладить нашу общую вину перед этим незаслуженно обиженным героем, я посвящаю ему:

Катехизис Благоразумного Человека.

Великие поэты, мыслители, художники, исторические деятели и финансовые магнаты – отойдите в сторонку. Довольно пелось вам од, пора бы и честь знать. Расступитесь, пропустите вперёд нормального, обычного человека. Его я узнаю сразу. У него не горят глаза, не дрожит волнением голос, никакие безумные мысли не омрачают его девственный ум. Он окрашен в серый цвет пыли, ибо это – его звёздный знак. Это он спит по ночам и удивлённые звёзды напрасно заглядывают в его окно. Вижу, вижу его. Это он – любитель детективов, бульварных газет и бесчисленных мыльных опер, всего, что навевает сон и способствует пищеварению. Это он, несчастная жертва рекламы, покупающий шоколадки, жвачки, прокладки, сникерсы, памперсы и просто трусы семейные в цветочек. Подойди же ко мне, родной, до боли знакомый, дай налюбоваться на тебя!

Знаю, знаю твои обиды. Высоколобые зазнайки и кучерявые поэты вдоволь понасмехались над тобой. И всё же лучшие из них понимали, что маленький человек – это человек, но маленький. Разве не тебя в пресловутой "Шинели" прославил Гоголь, разве не тобой сквозь иронию любовался Достоевский, разве не тебя обессмертили Зощенко и Булгаков! Дай же и мне присоседиться к этим мужам и восславить всё величие твоего ничтожества.

Какое гордое слово – обыватель! Каким здоровьем и покоем дышит каждая буква. Сколько глубокого смысла скрывается в этих недрах. Истинно русское, звучное слово. И что же трактуют нам словари?

Обыватель – человек, лишённый общественного кругозора, живущий только мелкими личными интересами. Вот так – не более и не менее!

Господа! Это же форменное безобразие. Что это за общественный кругозор? С чем его едят? И кто измерил глубину личных интересов? Какие ещё интересы могут быть у человека, кроме личных?

Нет, это никуда не годится. Это ничем не лучше утверждения одного из учёных, что обыватель – это разновидность рода человекообразных, полное название которого – жеватель обыкновенный.

Тот же словарь даёт второе, более древнее значение слова – житель, обитатель какой-либо местности. Это вскрывает корни и происхождение нашего героя. Все мы на свете жители. Все мы обыватели, обитатели тесных комнат, владельцы скрипучих кроватей, хозяева пыльных вещей. Все мы родом оттуда.

Ну, что же делать, если прекрасное слово "обыватель", к сожалению, загублено бессовестными писаками и моралистами? Придётся обойтись без него. И если подыскивать какое-то другое название этому понятию, то у меня нет сомнений, что это – благоразумный человек.

Благоразумие – это мать всех достоинств и отец всех добродетелей. Здравый смысл – это вершина благоразумия, Эверест, возвышающийся над ничтожными страстями и затеями беспокойных людей. Какими словами описать необыкновенное чувство умиротворения, наполняющее душу, когда видишь этот мир, основанный на порядке и незыблемых законах, мир отражённый в задумчивых глазах коров, испокон веков лежащий на трёх китах: здравомыслие, польза, порядок.

Учитесь у травы! Мудрость её бесконечна. Никакие бушующие ураганы никогда не вырвут её с корнем, как безумные одинокие деревья. Никакие молнии никогда не уничтожат её, ибо она вездесуща и бесчисленна. Она прижимается к земле, как ребёнок к груди своей матери, она неистребима и возрождается вновь и вновь, как птица Феникс из пепла.

Что же пожелать тебе человек, волей судьбы поставленный на путь благоразумия? Что дано тебе в этом мире и к чему стремится твоя земная душа? Разумеется, это – счастье. Простое человеческое счастье, простое, но непомерное богатство, доступное только тому, кто твёрдо стоит на тропе предназначения, не отклоняясь ни на шаг от её пути. Иди же по ней смело, в толпе таких же, как ты, не озираясь по сторонам, где бродят волки отчаяния и сомнений. Иди, и да пребудет с тобой Господь. Сказано вам: "блаженны нищие духом, ибо им принадлежит царство небесное."

Посмотрим, что же взять тебе с собой в дорогу?

Хорошее здоровье, удачный брак и любимая работа – вот три источника и три составные части счастливой жизни.

Счастье – это довольство собой, говорят философы и им можно в этом верить, ведь они вечно всем недовольны. Если не все, то многие беды человека гнездятся в его душе и корни их – неудовлетворённость собой и, следовательно, миром.

Любуйтесь собой в зеркало! Посмотрите, какие восхитительно пустые глаза!

Умеренность, умеренность и умеренность – вот жизненное кредо благоразумного человека. Желай возможного – ты это умеешь. И будь счастлив – это возможно.

Умеряй страсти – это плохие проводники по жизни. Они могут сбросить в пропасть, а могут вознести высоко. Но благоразумному человеку нужна твёрдая земля под ногой. Ведь он – дерево в человеческом саду.

Довольствуйся малым – это немало.

Ты лучше меня знаешь, какое счастье даёт просто вкусный обед, – это ежедневный праздник. Какое наслаждение наваристый борщ или куриная ножка, покрытая аппетитной золотистой корочкой! Несчастные люди, не ценящие это. Если бы они понимали, чего лишены, они бы умерли от зависти прямо на месте.

Спокойный сон – это дар богов! Это погружение в нирвану. Несчастные, – страдающие бессонницей по болезни или по собственной глупости. Жалкие поэтишки, пачкающие бумагу, когда счастливейшие из смертных испытывают высшее наслаждение – здоровый сон. Какой-нибудь взъерошенный чудак мечтательно глядит на луну, обгладывая ручку. Бедняга! Никакие стишата не дадут тебе того удовлетворения, которое вкушает сейчас Иван Иванович в квартире за стеной, сладко похрапывая в мягкой постели.

День для трудов – ночь для покоя.

Вселенная – это мир в пределах прямой видимости. Ничего нет за горизонтом. Во всяком случае – ничего нужного. Всё под рукой, и этого более чем достаточно. Напротив, излишества во всём только усложняют жизнь и приносят неудовлетворение.

Знай меру, оберегай себя от ненужного. Беспокойные людишки понапридумывали столько ненужной ерунды и тебя попытаются уверить, что всё это очень даже нужно, что без этого никак нельзя. Искусство, наука, политика – да провались они пропадом! Если всем этим забивать голову, – можешь забыть про спокойный сон. Всё это придумано беспокойными людьми. Им не спится, вот и занимаются ерундой. Да, бог с ним, если бы только друг другу головы морочили! Нет, ведь они умные, они и тебе это навяжут. А какие они умные? Всё это беспокойство от глупости ихней. Благоразумный человек не станет засорять себе этим голову.

Нет, конечно, беспокойные люди, наверно, тоже нужны. Ты вот вкусно покушал, сладко поспал, а он за это время, глядишь, какие-нибудь стишочки накропал. Что-то вроде: "птичка божия не знает ни заботы, ни труда"… Тоже сгодится, есть что завтра почитать на ночь. Говорят, улучшает пищеварение. И усыпляет опять-таки неплохо.

Так ведь он, зараза, не это напишет. Он тебе какую-нибудь дулю подсунет, что-то такое, от чего у тебя вообще аппетит пропадёт и во сне вздрагивать будешь.

Нет, ну их к чёрту! Пусть они сами по себе, а мы сами по себе. Здоровее будем.

Не завидуй тому, что тебе не дано. Помни своё предназначение. Не завидуй птицам, парящим в небесах, не придумывай себе крылья. Пусть печальная участь Икара образумит тебя. Стоит ли минута сомнительного удовольствия затраченной жизни?

Путешественники и мореплаватели, поэты и писатели, учёные и философы – эти беспокойные люди изрядно позапутали нормальную человеческую жизнь. Зачем тащиться куда-то на край света, если там есть свои люди? Живи, где живёшь. Как говорит народная мудрость: где родился, там и сгодился.

Одни неприятности от беспокойных людей! А всё от того, что ими движет скука. Вот корень их беспокойства. Им, видишь ли, тесно в маленькой кухне, им хочется простора, какого-нибудь воздуха, понимаешь ли, морского, опасностей, тревог. Ну не смешно ли? Любому благоразумному человеку смешно.

В кухоньке тебе тесно? Ну, сделай себе кухню побольше, построй новый дом наконец. Воздуха тебе свежего? Ну, озонатор какой-нибудь купи что ли. Включил в розетку – вот тебе и воздух свежий. Вентилятор включил – вот тебе и ветер на дому. Ванну набрал – и плескайся себе, как в каком-нибудь Тихом океане. Можешь даже соли подсыпать, соль дешёвая. А если ещё телевизор включить погромче, где клуб кинопутешествий идёт, – вообще полное впечатление. Чайки там чего-то кричат, волна плещет. Один мой хороший знакомый всегда, когда купался, в ванну рыбок из аквариума пускал. Как, говорит, в океане себя чувствую. Только мыла, стервозы, не любят – дохнут.

Опасная вещь – скука. Чего она только не делает с людьми. Одного бросает в пустыню Сахара, другого – на дно бутылки. А что там, спрашивается, делать? Ничего там хорошего нет – ни в пустыне, ни в бутылке. Другое дело, сидишь дома с женой, чаи гоняешь. Музычка там звучит, детишки бегают – оболтусы. Хорошо на душе! Киношку по телеку посмотрел, про беспокойных людей, и ещё порадовался за себя – вот ведь, как люди живут, маются. Не ценят то, что имеют, всё чего-то выпендриваются. А результат? Одни несчастья, да бестолочь.

Цени, что имеешь. Счастье – всегда под рукой. За ним не надо гоняться по свету.

Береги здоровье. Не верь балагурам, придумавшим поговорку: кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт. Здоровому и помирать веселее.

Больная печень – не товарищ оптимизму. Гнилые зубы печалят душу. Расстройство желудка – душевная катастрофа. Не смейтесь, не смейтесь, это поэты придумали, что душа человека живёт в его сердце, хотя временами почему-то уходит в пятки. Учёные же давно установили, и ещё Гиппократ об этом говорил, что душа человека проживает в желудке. Во всяком случае у благоразумного человека.

Заботься о себе, люби себя, любуйся собой. Помни, что любовь к себе – неиссякаемый родник наслаждения. Из всех видов любви – это самая глубокая и непреходящая.

Теперь несколько слов о любви к другому полу. Любовь неизбежна, как восход Солнца, и с этим надо смириться. Всё не так страшно, если не терять голову и здравый рассудок. Ведь что такое эта любовь, если посмотреть прагматически? Это дружба с половым уклоном. Иначе говоря, любовь – сексуальная дружба.

Упаси тебя Бог, поверив фантазёрам романистам, искать свою половинку, единственную и неповторимую. Даже обойдя полсвета и найдя таковую, ты очень скоро убедишься, что Наталья Петровна с соседнего дома ничем не хуже.

Любовь – это потребность души и тела, такая же естественная, как ежедневный обед. Если поверишь, что это так, ты избавишь себя от многих бед. Роковая любовь хороша в романах и мелодрамах, но в реальном мире она ухудшает аппетит, а этого я тебе не желаю. К тому же, в формуле счастья фигурирует удачный брак, а не страстная любовь, и это правильно. Счастье благоразумного человека – величина постоянная. Это состояние умиротворения и довольства собой и жизнью. Роковые страсти способны озарить твою жизнь яркими вспышками, но они быстро гаснут, оставляя опустошённость и разочарование. Подобно наркотикам, они дают мгновения и отнимают годы.

Институт брака – это основа государства благоразумного человека. Что может быть прекраснее семейного счастья, этой обители покоя и наслаждения. Только оно придаёт тебе смысл, без которого кто бы тебя заметил даже в микроскоп. Великая миссия продолжения рода освящает твой незатейливый путь и дает тебе право на существование, хотя ты наверно об этом не задумывался.