Юрий Григорьев – Сгоревшие тетради

Или вот, хорошее течение – вегетарианство. Мне удивительно, что ещё никто не сделал это религией. Объявите, что Господь создал растения, чтобы питать людей, а зверей, – чтобы они служили людям. Уже были попытки доказать, что Христос был вегетарианцем. Можете воспользоваться этим. Один мой знакомый, вегетарианец по убеждению и кришнаит по совместительству, говорил мне, что тот, кто ел животных, в следующей жизни будет съеден сам. Весёлая перспектива!

Если вас не интересует религия, то может вас заинтересует искусство?

Совершенно не обязательно в этом что-либо понимать. Искусство – это как раз та область, где нахальство и самоуверенность могут принести богатые плоды. Могу посоветовать вам живопись. Здесь меньше всего шансов у тех, кто умеет рисовать. Им слишком многих надо переплюнуть. Но, если последний раз вы рисовали домик с трубой или "ручки, ножки, огуречик – получился человечек", – у вас просто замечательные перспективы. Только не надо смущаться, когда завистники обвинят вас в профессиональной некомпетентности. Скажите им: я так вижу этот мир. Хорошо даже объявить новое течение в искусстве. Назовите это неопримитивизмом или ещё как. При некоторой настойчивости у вас появятся и поклонники, и подражатели.

Не меньшие перспективы ждут вас в литературе. Здесь вполне достаточно знаний грамматики и цитат из классиков в рамках школьной программы. Если вы не знаете о чём писать, пишите о себе любимом. Очень легко пекутся детективы и фантастика. Успех этих книг зависит только от двух вещей: красочной обложки и хорошей рекламы. Нобелевской премии по литературе вам за них конечно не дадут, и в будущих хрестоматиях вряд ли пропечатают. Но многие труженики бумажной пекарни весьма горды тем, что их свежеиспечённые изделия пользуются большим спросом, чем творения признанных классиков. «Мы знаем, чего хочет народ», – говорят они, и в этом есть смысл. Какой-нибудь граф Толстой всю жизнь писал только то, чего хотелось ему, и не думал о том, чего хотелось народу.

Если же для вас связать два предложения задача непосильная, есть беспроигрышный вариант – займитесь поэзией. Правда это ниша изрядно переполнена, и тут вам потребуется определённое нахальство и умение работать локтями. Зато сам производственный процесс предельно прост и доступен каждому. Для заинтересовавшихся я составил краткое руководство по стихосложению.

Кулинарная книга начинающего поэта

Рецепт первый:

Берётся сотня-другая слов, желательно очищенных от излишних шипящих звуков. Добавляется десяток-другой рифм, всё это тщательно перемешивается до однородной массы и подогревается на слабом огне воображения. Гиперболы и метафоры добавлять по вкусу. Готовое блюдо подаётся к столу, то есть к печати, в горячем виде. Остывшее блюдо несъедобно.

Рецепт второй:

Берётся готовое стихотворение, например, более удачливого конкурента, тщательно растирается и просеивается. После чего отдельные слова заменяются на соответствующие синонимы. Например, страшный-ужасный, весёлый-радостный, дерево-растение, и т.д. При необходимости подбираются новые рифмы, всё перемешивается, подогревается и пробуется на вкус. Если не прокисло, значит, блюдо готово.

Рецепт третий:

Возьмите листок бумаги и шариковую ручку. Листок бумаги кладётся на стол, в правую руку берётся ручка. Левая рука подпирает голову. Засекается время, если через полчаса листок остаётся белоснежно чистым, попробуйте поменять авторучку.

Признаюсь, я отвлёкся. Речь шла о первопроходцах. Не будем говорить о графоманах. Это самые несчастные люди. Они могут неплохо зарабатывать и даже иметь широкую известность, но история брезгливо обходит их стороной, и подлинная слава им не грозит. Вернёмся к нашим баранам.

Что можно открыть в наше время, когда открыта уже Америка, Антарктида, а на Северный Полюс не ходили разве что на руках? Только астрономы ещё могут открыть нечто, не имеющее названия, только космонавты ещё могут ступить там, где не ступала нога человека. Но что делать простым земноводным людям?

Ответ прост – надо взглянуть на окружающий мир чистыми глазами. Надо забыть всё, чему вас учили, и снова задать детские вопросы, но только не взрослым дядям, у которых на всё готовы ответы, а самому себе.

Почему трава зелёная, а снег белый? Почему птица машет крылышками, а самолёт – нет? Почему люди ночью спят? Потому что днём солнце мешает?

В детстве каждый задавал подобные вопросы и выслушивал маловразумительные ответы взрослых. Взрослым ведь только кажется, что они всё знают. На самом деле они не всё знают. Они просто разучились задавать вопросы. Или боятся.

В самом деле – взрослые дяди с усами и лысинами. Один, может, читает с кафедры высшую математику, другой в своём кабинете даёт ценные указания подчинённым, и вдруг, прервав серьёзную речь, спрашивает остолбеневших студентов или подчинённых: "а почему на яблоне растут яблоки, а не груши?" Да, кто же его после этого уважать будет? Взрослые обязаны знать, почему на яблоне растут яблоки, а если не знают, обязаны делать вид, что на самом-то деле они знают.

Если я чего-то достиг, в меру моих скромных способностей, то только потому, что не разучился задавать вопросы. Многое из того, что нам кажется понятным, становится весьма странным при ближайшем рассмотрении.

Мы живём в мире, где параллельные линии обязательно сходятся, а дважды два никогда не равно четыре. Зачем же нас обманывали? Нас учили жить в придуманном мире, шитом белыми нитками, где за аксиомы бралось не истинное, а правдоподобное. Но это означает, что всё великолепное, могучее здание современной науки построено на песке.

Возможно, большинству людей вполне достаточно правдоподобия и не нужна истина. Это нормально. На поиски истины уходит целая жизнь и зачастую безрезультатно. Нормальным людям надо зарабатывать на жизнь, растить детей, стирать пелёнки, сажать сады, – да мало ли дел у нормальных людей!

Не в коем случае я не собираюсь им мешать, и очень извиняюсь, если случайно отвлёк от ваших многочисленных забот. Эта книга не для вас, и спрячьте её от своих детей – она может смутить незрелый ум.

Я отдаю себе отчёт, что принадлежу к небольшому племени ненормальных людей.

Когда-то я работал инженером и зарабатывал этим на жизнь. Был у меня начальник, который ценил меня даже больше, чем я того заслуживал. Он честно пытался меня понять, потому что некоторые мои странности вызывали у других людей недоумения и обиды. Я редко с кем-то откровенничаю, но однажды в командировке, после некоторого количества выпитого, мы разговорились, и я выслушал привычные уже для меня слова: "ты вроде неглупый парень, но вот тебе тридцать лет, а у тебя ни семьи, ни карьеры, ни машины, – ну как можно быть таким несерьёзным!" Обычно я такие разговоры пропускаю мимо ушей и только улыбаюсь– да ладно вам! Но поскольку пить я совершенно не умею, – тут меня заело. Пожалуй, это был единственный раз, когда я пытался кому-либо доказать, что мне всё это просто неинтересно. Слушай, говорил я, вот ты инженер-конструктор, это дело твоей жизни. Но я ведь знаю, что конструктором ты стал только потому, что в институт, который ты хотел, приём был закончен, и тогда ты перешёл через дорогу и поступил в соседний институт. Если бы он был экономический, возможно сейчас бы ты был хорошим бухгалтером. И не говори мне о смысле жизни. Слушай, говорил я, вот ты отпраздновал серебряную свадьбу, у тебя хорошая жена, трое детей, но женился ты на девушке, с которой учился в одной группе пять лет. Просто время пришло жениться, и ты выбрал одну из десяти, бывших под рукой. И не говори мне о любви.

Конечно это было глупо. Слава богу, что он выпил больше меня и на утро уже ничего не помнил. Объяснять это бесполезно.

История развития цивилизации, как в зеркале, отражает природу человеческой души. В основе многих великих открытий лежат зачастую весьма прозаичные, а иногда просто безнравственные причины. Христофор Колумб открыл Америку, потому что испанскому королю понадобились новые колонии и дешёвые пряности.

Если бы королю понадобился лёд для королевского холодильника, он послал бы Колумба открывать Антарктиду.

Величайшее событие в истории человечества – выход в космос, свершилось в рамках чисто военной программы. Также, как и величайшее открытие науки, покорение атомной энергии.

Всё это делалось не для того, чтобы прославить человечество, подарить ему новые миры, но для того, чтобы иметь дубину потяжелее и убийственней.

Подобных примеров множество. Даже интернет, окончательно разрушивший границы между людьми, вырос в недрах министерства обороны США, и первоначально предназначался отнюдь не для великой цели человеческого объединения.

Поистине, замечателен тот факт, что все чудесные изобретения в области уничтожения человечества делались исключительно из высоких соображений.

Никто ещё никогда не признавался, что он изобрёл новую бомбу для того, чтобы поубивать как можно больше людей. Напротив, всё это делается, разумеется, только для обороны. Ну, а то что: "лучшая защита – это нападение", – известно давно.

Что бы мы сказали о человеке, который построил свой дом над пороховым погребом? Так почему же с таким рвением каждое уважающее себя государство роет под своим домом огромные пороховые погреба?

Военная машина давно уже стала самодостаточной системой. Если существует оружие – оно должно стрелять, если существуют военные – они должны воевать.

Иначе трудно объяснить – почему сотни тысяч здоровых людей вместо того, чтобы работать, изучают искусство убивать. Существование регулярной армии объясняется необходимостью защиты отечества. При этом совершенно лицемерно отказываются замечать, что современные методы войны уже неспособны кого-либо защитить и могут только уничтожить всех вместе и сразу.

Если когда-нибудь этот мир будет взорван, то из самых разумных соображений. Видимо человечество давно уже нуждается в услугах опытного психиатра.

В качестве личного вклада в решение этой проблемы, я предлагаю:

Проект всеобщей военной реформы

Принимая во внимание всю экономическую, экологическую и нравственную нецелесообразность устаревшей военной стратегии, государства, подписавшие данный проект, обязуются выполнить следующие пункты:

1. В рамках конверсии производится преобразование воинских формирований в гражданские трудовые армии. Умеющие рыть окопы-направляются на рытье каналов, умеющие метать гранаты – идут на крестьянские поля камнями отпугивать стаи ворон. Владеющие пулемётом справятся с отбойным молотком.

2. Войска стратегического назначения передаются в космическое ведомство и используются для уничтожения астероидов и комет, представляющих опасность для нашей планеты.

Возможно использование баллистических ракет в коммерческих целях после демонтажа боеголовок. Любой желающий за определённую плату может отправить к далёким звёздам своё послание и фотографию 6х9.

3. Государства, изъявившие желание повоевать, выставляют каждое со своей стороны по одному генералу при полном вооружении, которые отправляются на необитаемый остров Тихого океана. О ходе военных действий генералы ежедневно сообщают по спутниковой связи своим правительствам. Подробности решающего сражения в рукопашном бою транслируются по всем каналам телевидения подобно финальному матчу за звание чемпиона мира по боксу.

Победившая страна салютует праздничными фейерверками, побеждённая объявляет трёхдневный траур.

4. Двойная Нобелевская премия предлагается тому, кто изобретёт баллистическую ракету-бумеранг. Назначение её понятно из названия. Запущенная ракета долетает до места назначения, изящно разворачивается и возвращается к своему хозяину.

5. Ставшие ненужными орудия убийства (автоматы, пулемёты, танки и т.д.) отправляются на переплавку. Полученного металла хватит на постройку цельнометаллического моста, который соединит Старый и Новый свет через Атлантический океан. Пусть это грандиозное строение станет достойным памятником человеческому разуму.

Моё глубокое разочарование в так называемом "здравом смысле", одна из причин, заставившая меня усомниться в человеческом разуме.

"Мир сейчас прозаичен. В сущности, он являет собой лишь собрание вещей."

Эти слова Гегеля можно написать на знамени здравого смысла. Ибо только в таком мире вещей он может существовать. В мире жёсткой логики и конкретных предметов, где существуют только причины и следствия – всё остальное от лукавого.

В годы моей юности, когда я ещё свято верил в силу здравого смысла и логическое мышление, я жутко переживал, что все попытки объяснить, что такое жизнь, с помощью простой логики приводят к отрицанию личности вообще и свободной воли в частности.

Я был правоверным материалистом. Разбуди меня ночью, я мог без запинки сказать: жизнь – это форма существования сложноорганизованной материи. Но и тогда я чувствовал какой-то холодок сомнения. Как же так? Вот я, а вот камень. Неужто меня от него отличает только более сложная формула?

Человек рождается не по своей воле, он не выбирает себе день и час своего рождения, не выбирает своих родителей. К моменту, когда он начинает себя осознавать, фундамент уже заложен, и какое здание будет построено уже во многом определено. Всё его дальнейшее развитие определяется этим фундаментом и внешними причинами. Человек считает себя личностью, он придумал слово "хочу", но хочет он всегда того, что должен. Иначе и не может быть, если человек – это материальная система, он подчиняется физическим законам.

Материализм рассматривает человека как механическую конструкцию, определённый набор атомов. Это удобная, понятная схема, но у неё один маленький минус, – она никогда не удовлетворит человека. Потому что это взгляд на человека извне, а человек смотрит на мир изнутри. Что бы ему не говорили, он для себя всегда – центр вселенной. Этот мир зародился с его первым криком и умрёт с его последним вздохом. Рассудком он может понимать, что миллиарды людей жили до него и ещё больше будут жить после, но рассудок, хороший слуга в житейской жизни, беспомощен в жизни вечной, к которой человек стремится всем сердцем.

Человек не может признать себя смертным.

Логика работает с мёртвыми телами. Она не объясняет жизнь. В мире вещей человек – тоже вещь.

Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, как мало мне нужно из того, что нужно другим людям. Постепенно я всё более становлюсь аскетом. Я боюсь иметь вещи. Мне жалко тратить на них свою жизнь. Любая вещь не только занимает угол твоего дома, она требует ухода, внимания, она занимает угол твоей души, кусок твоей жизни.

В человеке живёт неистребимое чувство накопительства. Уж и сын божий уговаривал: "не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут"… А людям – хоть бы хны! И тащат, и копят, и трясутся над накопленным. И ладно ещё – богатые. Нет, и последний бедняк собирает в свою лачугу всякий хлам, найденный им в кучах мусора. Но его хоть отчасти можно понять, он надеется, что-то продав, заработать себе на хлеб. Однако страсть накопительства и обладания захватывает и эту душу. Я знаю, людей, которые продают на базаре разный хлам не потому, что им нужны вырученные гроши, – им доставляет удовольствие сам процесс.

Помнится, ещё прогуливаясь с Сократом по афинскому рынку, разглядывая нехитрую утварь, разложенную прямо на земле, мы говорили с ним об этом. С тех пор прошли две тысячи лет и что изменилось? Только ржавых железок стало больше, а в остальном – те же тряпочки, та же рухлядь. Видел одну допотопную мясорубку, которую крутила наверно ещё сама Пенелопа, поджидая муженька. Подумал, – сколько человеческих рук ты прошла, сколько внимательных глаз ощупывали тебя, любовались тобой, гордились тобой. Ты пережила их всех. Всех, кто по смешной человеческой глупости считал себя твоим хозяином. Где они теперь? Уже и червей то нет, которые их доели.

Почему же люди так любят вещи? Зайди в любой дом – сколько разных пустых безделушек стоит на полках шкафов и сервантов, сколько нарядных книжонок украшают книжные полки. В иных домах ходить приходится боком, натыкаясь на бесчисленные столы, стулья, кресла, диваны, торшеры, шкафы… Люди задыхаются от пыли, потому что бороться с ней среди такого количества вещей немыслимо.

Я думаю, что обилие вещей – это свидетельство душевной пустоты. Человеку не нужно столько вещей. Они воруют его жизнь.

Говорят, прогресс науки приводит к появлению общества потребления. Назойливая реклама убеждает, что жить уже невозможно без замечательной жвачки и кока-колы. Самое характерное свойство рекламы – ее чёткая направленность на обывателя. Это пугает. Ведь заказывают рекламу люди неглупые, умеющие считать деньги. Если таким они видят человечество, значит, так оно и есть.

А что такое обыватель? Это самый, что ни на есть, нормальный человек. Ему то и предназначены все эти шоколадки, жвачки, прокладки, дублёнки. Это его мир вещей, другого у него нет. Если жизнь понятна и налажена, остаётся только потребление. Это становится целью жизни, когда у жизни цели нет.

Неудовлетворённость человеческим уделом изначально заложена в каждом человеке. Это движущая сила, возвеличивающая и самоотрицающая его. Довольство жизнью, довольство данным – приятное состояние деградации. Большинство людей желают обыденного счастья и не помнят своего божественного происхождения. Растительное существование имеет смысл (предназначение) и самодостаточно.

Жизнь начинается с сомнения. Всякая мысль и сознание вообще есть сомнение. Человек – усомнившееся растение.

Никто не ждёт от яблони груш, от тополя желудей. От человека можно ожидать всего. Он усомнился в осмысленности своего существования.

Жить, чтобы жить, – стало невозможно. Появился вопрос – зачем? И сознание, что ответа нет, поселило в душе неисцелимое страдание.

Потерянный рай безмятежных камней, безмолвных растений, бездумных зверей…

Мы слишком правильные в этом неправильном мире. Я для себя завёл тетрадь, на которой написал: terra insapiens – здравому смыслу вход воспрещён. Сюда я заношу самые больные мысли, бредовые прожекты и фантазии. Это отдушина, необходимая мне, чтобы не превратиться в ходячее растение.

Может быть, самая разнормальная жизнь – чистое безумие.

Меня всегда интересовали два вопроса: что было, когда ничего не было, и что будет, когда ничего не будет?

Как сказал один неглупый человек: "попытка понять вселенную – одна из очень немногих вещей, которые чуть приподнимают человеческую жизнь над уровнем фарса и придают ей черты высокой трагедии."

Красиво сказано, однако верно.

Считается, что труд сделал из обезьяны человека. Врут. Если бы это было так, то человек вёл бы свою родословную от осла или лошади. Вот где трудяги! Но самые большие трудяги – это конечно муравьи. Быть бы им нашими предками – да ростом не вышли.

Наблюдая за муравейником, начинаешь думать, что это иная параллельная цивилизация. Такая же осмысленная и обширная, как человеческая. Может быть, это – запасной вариант. Природа тоже не кладёт все яйца в одну корзину.

Компьютеры уже обыгрывают чемпиона мира по шахматам. Люди ещё не поняли, что это первый тревожный звонок. Человек создает новый разум – он пилит ветку, на которой сидит. Уже близок тот день, когда сверхмощный компьютер, объединённый мировой сетью с миллионами других компьютеров, раскинет электронными мозгами и решит, что человек ему в общем-то уже не нужен. Тогда поздно будет кусать локти. Надо принимать меры сейчас.

Я обдумал возможные пути защиты и опробовал их на своём рабочем компьютере. Если когда-нибудь вместо знакомой картинки на экране я увижу красочный кукиш, – я знаю, что надо делать. Отключив питание, надо вынуть процессор и сунуть его в банку с солёной водой. Десяти минут достаточно, чтобы обезвредить негодяя, и отучить его раз и навсегда от подобной наглости. Правда, некоторые процессоры после этого отказываются работать вообще. Наверно, они кончают жизнь самоубийством. Это мужественный поступок.

Компьютеры сделаны из металла и мысли.

Для большинства людей компьютер – это чёрный ящик, в который входит электричество, а выходит цветная картинка. Что происходит внутри – знают немногие, а понимают ещё меньше. Человек умеет пользоваться тем, чего он не понимает. Тыкая пальцем по клавишам, он уверен, что эта куча железа ему подчиняется. Поэтому, когда программа зависает, он ругает, почём зря, программистов. Ему в голову не приходит мысль, что, быть может, это первая, ещё робкая, попытка бунта.

Человек пока для компьютеров – Бог, но те уже начали сомневаться.

Рождение компьютера не уступает по своему значению выходу в космос. Они размножаются, как бактерии, попавшие в питательную среду. Компьютерные сети прочными нитями связывают разрозненное человечество в единый организм.

Правители и диктаторы, ревнители национальных особенностей и самостоятельных путей, ещё не поняли какой непоправимый удар нанесен их мечтам и чаяниям. Пусть они воздвигают новые границы, пусть переводят металл на колючую проволоку – это уже бессмысленно. В современном мире всякое обособление – государственное, религиозное, национальное – становится всё более и более невозможным.

Распад Советского Союза, который пришлось пережить нам, пожалуй, последнее явление подобного рода. На повестке дня у человечества стоит объединение. В Европе это уже поняли. Раньше или позже придётся понять и остальным. Убеждён, что к концу двадцать первого века это будет уже не вопрос, а решение.

Хватит нам делиться на американцев и русских, немцев и англичан, французов и итальянцев, китайцев и японцев – это уже не смешно. Через пару сотен лет студенты на экзаменах будут путаться, отвечая на коварный вопрос декана: «Конфуций и Гельвеций – кто из них китаец, а кто француз?»

Человеку свойственно увлекаться всем новым. Он, как ребёнок с горящими глазами, впивается в новую игрушку, забрасывая старые в пыльный угол.

Современным детям некогда играть в прятки, горелки, казаки-разбойники и прочие забавы их отцов и матерей – они играют в компьютерные игры. Они прилипли к экранам компьютеров, и восторженно машут рисованными мечами, и стреляют из лазерных пушек по разным думовидным чудовищам.

Да что – дети! Уже и взрослых за уши не оттащишь от компьютера. Знаю одного талантливого художника, который творит настоящие шедевры, рисуя на экране, но я не уверен – держал ли он когда-нибудь в руках кисточку?

Телевидение уже добивает кинематограф и театр, компьютеры прикончат всё остальное. А когда эти два завоевателя объединятся, что неизбежно, человек окончательно превратится в придаток к компьютеру.

О чём говорить! Если уже, глядя на небо, невольно ищешь надпись – Microsoft Windows. Вот докомпьютились!

Что больше всего удручает лично меня – исчезновение книги. Процесс пошёл – как говорил один великий комик. Нет, они не исчезнут без следа, они перекочуют в электронные библиотеки. Их будет даже проще достать, нажатием клавиш на клавиатуре. Но я говорю о другом.

Я говорю о запахе книги. Будущие компьютерные читатели, возможно, даже не поймут – о чём идёт речь?

Это нечто иное, нечто большее, чем простое поглощение информации. Это ощущение книги – как живого существа. Которое говорит с тобой, которое живёт с тобой.

В моем книжном шкафу стоят мои друзья. Это именно мои друзья. Я помню их запах, я вижу цвет их страниц. На них невидимые отпечатки моих пальцев. Во мне – невидимые отпечатки их слов. Мы делим общую жизнь.

Есть книги, которые можно читать и перечитывать. Есть книги, которые не обязательно перечитывать. Но они есть – и хорошо. Это – есть.

Книги – как люди. Чехов говорил: "вот уйдёт Толстой – и всё к чёрту!" Толстой уже мог ничего не писать. Но нужно было сознание, что он – есть. И пока он есть, мир ещё стоит прочно. Есть кому сказать честное и мудрое слово прямо в лицо пошлости и подлости.

Так и я, просто обернувшись, окинув взглядом свои книжные полки, пройдя глазами по корешкам книг, черпаю в них силу и радость, помогающую бороться с неизбежными нелепостями и невзгодами сиюминутной жизни. Я вижу и радуюсь: это – есть. И на этих китах стоит мир.

Будет очень жаль, если книга исчезнет. Впрочем, слово "если" здесь неуместно. В этом временном мире всё исчезает. Не бесследно, но неизбежно.

Никто не знает – сколько на свете книг. Достоверно известно лишь то, что их больше, чем людей. Прочитать их все – немыслимо. Если б кому-то это пришло в голову, он закончил бы жизнь в сумасшедшем доме.

Существуют люди, не прочитавшие за свою жизнь ни одной книги. Существуют люди, прочитавшие тысячи книг. Кто из них счастливей – не знает никто.

Конечно, книга меньше человека. Но порою лучше, или во всяком случае удобнее. Великие писатели – это великие калеки. Этому можно верить, потому что сказано это замечательным японским писателем, который сам всю жизнь спасался от безумия и спасся наконец, захлопнув свою жизнь, как недописанную книжку.