Юрий Григорьев – Сгоревшие тетради

В текущий момент культурный слесарь испытывал тяжёлый душевный кризис, известный в народе, как похмелье. Гр. Пустяков нашёл его сидящим на кухне в состоянии прострации, с которым он тупо разглядывал пустую бутылку. Делал он это с той же сосредоточенностью, с которой индийские йоги глядят на собственный пупок, погружаясь в нирвану. На полу валялась ещё пара пустых бутылок, на столе стояла трёхлитровая банка с маринованными огурцами.

Гр. Пустякову пришлось прервать медитацию небритого слесаря. Уговаривать его долго не пришлось. После того, как гр. Пустяков пообещал ему полбутылки водки из холодильника, окрылённый слесарь, собрав инструмент, пошатываясь, пошёл за гр. Пустяковым вниз по лестнице.

Через пятнадцать минут дверь в квартиру гр. Пустякова была открыта, и обрадованный хозяин пригласил труженика молотка и напильника за стол. Из холодильника он достал аппетитно запотевшую, початую бутылку столичной и вышеупомянутую докторскую колбасу.

Пока слесарь справлялся с угощением, гр. Пустяков подмёл в углу останки чайника и выбросил их в ведро. Сам он пил крайне редко, в основном использовал от простуды.

– Я тебе, Васильич, во шо скажу, – говорил повеселевший слесарь. – Человек ты одинокий, положительный. Тебе баба нужна, жена значить. Тады у тебя жизнь веселей пойдёт. А то шо, – сидишь в четырёх стенах, как сыч, телевизор смотришь. Пить – ты не пьёшь, в пивную не ходишь, тоска же зелёная, право. Ты тока не обижайся, я со всей душой – без обиды.

Гр. Пустяков не обижался на словоохотливого слесаря, он его не слушал, он думал о создавшемся положении и способах выхода из него.

Проводив, наконец, слесаря, он долго смотрел в окно и вдруг, словно что-то придумав, одел туфли и вышел из дома.

Вернулся гражданин Пустяков через час вместе с батюшкой Иоанном, священником местной церкви, которого он упросил освятить свою квартиру за двадцать рублей.

Отец Иоанн обошёл все комнаты и недоумённо обратился к хозяину жилья:

– А что это у вас ни одной иконы нет? Да вы вообще-то крещёный или как?

– Крещёный, крещёный, батюшка. Правда в церкви давно не был, грешен.

– Немудрено, что тут нечисть разгулялась. Дому, где нет ни одной иконы, и святая вода не поможет. Вот в этом углу повесьте икону Николая Чудотворца, и лампадочку под ней. И тогда никакая нечисть вам будет не страшна.

Отец Иоанн снова походил по комнатам размахивая метёлкой, которую окунал в баночку со святой водой. Получил свою двадцатку, после чего удалился, на прощанье перекрестив гражданина Пустякова и напомнив:

– Обязательно зайдите завтра в церковь и купите икону и лампаду.

На следующий день гражданин Пустяков принёс в дом иконку и лампадку. Повесил иконку в уголок на гвоздик. Провозившись, приспособил и лампадку. Налил в неё маслица и поджёг фитилёк.

Полюбовавшись на свою работу, перекрестился и подумал:

– Надо будет "Отче наш" повторить, а то подзабыл уже, ещё слова перепутаю.

Несколько дней после этого он ходил по комнатам настороженный, ожидая очередного подвоха, но святая вода и иконка сделали своё дело. Никогда больше "шумный дух" не воровал его колбасу и не бил тарелки.

Со временем гражданин Пустяков успокоился и забыл о досадных происшествиях. Лампадка догорела и погасла. Николай Чудотворец хмуро смотрел из тёмного угла на заблудшего грешника.

1999

Сгоревшие тетради

Всё, что может случиться, когда-то случается.

Иногда – случается остальное.

Предисловие – вещь ненужная. Только несколько слов – как камертон.

Жизнь рождается криком и кончается стоном. А посредине – одни слова.

Говорение слов – колебание воздуха, зачастую пустое, как бросание камешков в воду. По воде расходятся круги, исчезающие бесследно, слова растворяются в воздухе.

Но существует предание о творящем слове, которое знает Бог. Слово, созидающее миры. Не его ли мучительно ищут поэты? Не к нему ли они приближаются в своих лучших стихах? Не от того ли стихи эти и через сотни лет хранят в себе тайную энергию, заставляющую учащённо биться людские сердца, вызывающую приливы радости или скорби, надежды или отчаяния?

Говорение слов – пустая игра, когда слова – только тени вещей и явлений. Это спички в руках дикарей. Всё, что могут они – ковырять ими в зубах. Но только Бог и немногие, идущие к нему, умеют разжигать костры.

Есть книги, которые пишут чернилами. Их можно читать и нужно забыть. Всё, что сделано, будет сломано, как надоевшая игрушка. Эта книга не хочет быть литературой.

Тот, кто её написал, долгие годы был моим другом. Мы жили вместе, близко, слишком близко. Я устал от него и сказал: уходи. Он ответил мне: хорошо, но сначала я напишу книгу. Так оно и случилось.

Он достал тетради, годами пылившиеся в ящике стола, прочитал их в последний раз и бросил в огонь. А после – сел и написал эту книгу.

Но писать надо кровью, потому что чернила – дёшевы. Когда пишешь кровью, некогда выдумывать, можно только записывать – чтобы успеть. Последнюю точку ставит смерть.

Теперь у меня есть книга и нет друга. Но мне она не нужна.

Слова – это только усталость молчания.

__________________________________

36 лет от рождества моего.

Если к 2 прибавить 2, получится 22. Это так же верно, как теорема Пифагора. Но люди имеют закрытые глаза и не хотят видеть то, чему их не учили в школе.

С детства нас уверяли, что Земля круглая, как футбольный мяч. Мне всегда это казалось странным. Если бы Земля была круглая, она давно бы уже укатилась – бог знает куда. Но мы же видим день за днём на небе те же самые звёзды, Луну и Солнце – всё как много лет назад. Я долго думал об этом и сделал великое открытие – Земля имеет форму пирамиды, в основании которой лежит небезызвестный Бермудский треугольник, а вершиной являются само-собой Гималаи.

Это великое открытие перевернёт верх-тормашками всю науку – от географии до астрономии, прольёт новый свет на многие явления – от египетских пирамид до пирамидона. Более того, я теперь уже абсолютно уверен, что аналогичную форму имеют и другие небесные тела – как-то: Луна, Солнце и прочие планеты.

И не надо говорить, что все вышеозначенные тела круглые, потому что мы видим их такими – это не более чем массовое заблуждение и оптический обман.

Дело в том, что человеческий глаз имеет форму выпуклой линзы и поэтому округляет всё, что мы видим. Тогда как на самом деле весь мир треугольный и лишь местами квадратный.

Человеческое тело на три четверти состоит из воды. Вот почему человек хорошо себя чувствует в воде и гораздо хуже в огне.

Если бы человек состоял из огня, он бы жил не на Земле, а на Солнце.

Купил телескоп и весь день через закопчённое стекло смотрел на Солнце. Да, пятна на Солнце действительно есть, не соврали. Стало быть, Солнце излучает не только свет, но и пятна. Если свет вызывает у человека загар, то пятна приводят к появлению веснушек. Веснушки – это проекция солнечных пятен на кожу человека.

Задумал написать список человеческих заблуждений. Им нет числа, ибо человек по природе своей мифотворец и живёт в придуманном мире. Сколько религий придумано им для того, чтобы оправдать своё искреннее убеждение, – весь этот мир создан для человека и крутится вокруг него. Все религии утверждают, что человек – сын божий, любимое творение своего папаши. Все религии обещают вечную жизнь и райские кущи тем правоверным, кто соблюдает папины заповеди. Все религии проклинают тех негодяев, которые почему-то ещё не уверовали, или уверовали, но во что-то другое. По-моему, патриархам различных конфессий, от папы римского до далай-ламы не мешало бы встретиться за круглым столом и заключить своеобразное перемирие, пакт о ненападении. Когда они договорятся, что Господь Бог и Аллах – это одно и тоже, только на разных языках, их дела пойдут на лад.

Если бы животные знали грамоту, мы могли бы прочитать Евангелие от кота Василия или житие святого козла Митрофана. Вот, наверное, было бы интересное чтение! Кошачий бог, козлиный бог, крокодилий бог, муравьиный бог…

Всякая тварь имеет право на собственного Бога. Это должно быть записано в Хельсинской Декларации о правах животных.

В самом деле! Чем человек лучше? Возомнил себя земным царём, а право же жизнь иной лошади гораздо осмысленнее и глубже жизни иного человека.

Один из наших классиков сказал такую замечательную глупость: "Человек рождён для счастья, как птица для полёта."

Просто – плюнь и вытри. А кто знает – в чём счастье? Одному для счастья надо кучу денег и красивых баб, другому – власть и почитание, третьему – "вечная память благодарных потомков". А мне и на то, и на другое, и на третье – начихать.

Я – человек несчастный, и несчастный сознательно. Потому как убедился, что счастливы в этом мире только люди ограниченные.

Попробуйте сосчитать сколько определений счастья дано людьми – собьётесь со счёту. Тут тебе и "счастье – это когда тебя понимают", тут тебе – "и чтобы, умирая, мог сказать…". А, по-моему, счастье – это исполнение больших желаний. И чем меньше человеку надо, и чем мельче его желания, – тем больше у него оснований для счастья.

Я слишком многого хочу от жизни. Слишком многого, чтобы быть счастливым.

Но где отчётливо проявляется людское невежество, так это в искусстве. Если люди способны серьёзно размышлять о художественном достоинстве какого-нибудь квадрата Малевича, – мне становится стыдно, что я тоже человек и меня могут с ними перепутать.

Когда какой-нибудь современный нувориш платит миллионы за полотно кисти Сезанна, я начинаю сомневаться в правоте известной поговорки: если ты такой умный – почему не богатый? Я начинаю думать, что ум и богатство не нуждаются друг в друге. Среди богачей количество глупцов наверно такое же, как среди бедных.

Поймите меня правильно, – я ничего не имею против Сезанна, хотя мне больше нравится Шишкин. Но что бы сказал дедушка этого миллионера, если бы сам Сезанн запросил у него за свою картину хотя бы десятую часть этой суммы? Наверно, что-то нецензурное.

Обожаю историю. Люблю читать обо всех этих готах, вестготах, инках и метерлинках. Единственное, что никак не могу понять, – куда подевалась Римская Империя? Вроде бы и Рим на месте, и Колизей ещё не совсем развалился, но где же потомки римлян – эта воинственная, гордая нация с их благородным латинским языком?

Те же, кого называют итальянцами, – это явные варвары с варварским языком и варварским темпераментом.

Это одна из загадок истории – куда подевалась Римская Империя?

Правда, ещё ранее подобным же образом исчезла таинственная Атлантида, если верить Платону.

....

Так вот, об истории. Никто не спорит с тем, что это – наука. И, как всякая наука, имеет свои законы. Но, почему-то её считают наукой гуманитарной, то есть неточной, в отличии от точных наук – математики, физики, химии.

Я с этим не согласен.

История – наука не менее точная, чем математика, и должна изучаться теми же методами, то есть – постановкой аксиом, доказательством теорем и выводом формул.

Поскольку никому до меня такая простая мысль не пришла в голову, передо мной открылось обширное поле для исследований. Не буду вдаваться в подробности, я изложу их отдельным научным трудом. Вот только некоторые выводы:

– темп исторического развития является периодической функцией времени, помноженного на среднегодовую температуру мирового океана, и прямо пропорционален квадратному корню народонаселения Земли;

– каждое историческое событие может быть разложено в бесконечный ряд Тейлора, где аргументом является четырёхмерная координата, однозначно определяющая положение события во времени и пространстве.

Работа моя ещё не завершена и рано делать окончательные выводы, но вот что несомненно: история является функцией времени и пространства.

А где же здесь место самого человека, его воли и личности?

Правильный вопрос. На этот счёт у меня есть предположение, если угодно – космологическая теория параллельных миров.

Мы уверены, что наш мир единственный, но на деле он даже не один из многих, а один из бесконечно многих миров, рассеянных в пятом измерении.

Назовём это пятое измерение потенциалом. Человеческая личность и определяемые ею поступки изменяют этот потенциал и человек переносится в другую систему координат, в смещённый мир. Это происходит непрерывно, незаметно для нас. И каждое мгновенье нашей жизни мы встречаем в ином мире. И каждый из этих миров чуть-чуть отличается от предыдущего, но сделано это нами.

Мы сами выбираем свой мир. Мы сами строим свой мир.

Трудно представить себе бесконечность мира. Ещё труднее представить себе бесконечность бесконечных миров, в которых живет бесконечное множество нас.

Если двести раз повторить слово бесконечность, от этого ты не станешь её лучше понимать. Мне удивительно, что математика, называющая себя точной наукой, освоилась с такими абстрактными понятиями, как бесконечность и иррациональность.

В царстве математики, как в законопослушном государстве, всё подчиняется незыблемым законам, известным под названием теорем. Как и в любом цивилизованном государстве, существует своя конституция, набор аксиом и постулатов.

Это идеальная модель для любителей законопорядка и конституционной монархии. Монархом любой науки является её величество Истина. В лицо её никто никогда не видел, но раз все о ней так много говорят, ей уже просто неудобно не быть. Наверно она где-то прячется от своих подданных, в этом она очень похожа на Господа Бога. Это тоже большой любитель прятаться от людей, как будто он нам чего-то должен, а отдать нечем.

Подданные математики, её народонаселение, – это числа. Простые и не очень, чётные и напротив, положительные и отрицательные персонажи – все они, воленс-неволенс, подчиняются строгим законам. Таблица умножения у них в крови. Никому и в голову не придёт совершить что-либо противозаконное.

Подобное преступление немедленно карается смертной казнью – провинившегося умножают на ноль.

Даже самые отрицательные числа весьма законопослушны. Конечно, и в этом государстве свои проблемы. Так существует социальное неравенство. Кто-то имеет миллионы, а кто-то единицы. Но это безобразие, с человеческой точки зрения, в математическом мире никого не возмущает. Напротив, большие числа жалуются на судьбу: почему-то, как маленькие числа, так складывают и умножают, а как большое число, так обязательно норовят или разделить, или чего-то отнять!

И всё бы замечательно в этом государстве, но вот завелись какие-то иррациональные числа, которых и записать то – не запишешь, и сосчитать – толком не сосчитаешь. Целые числа, должно быть, чувствуют себя неуютно по соседству с ними.

Благоразумные граждане всегда понятны. Ты его видишь и всё, что ты видишь, – это оно и есть, ничего потайного. Даже в карманах. Вот – нос, вот – ноги. А то немногое, что внутри, – так оно на лбу написано.

А что прикажете делать с иррациональными числами? Вот говорят, какую-то ЭВМ заставили вычислить число Пи. И вроде бы уже миллионы цифр она выдала, а они всё не кончаются и не кончаются! Учёные уже за голову схватились: у нас, говорят, бумаги не хватит, чтоб всё это напечатать.

Кому это надо? Можно ли требовать от этого числа Пи какого-либо законопослушания, если оно само – чёрт знает что, с головы на ноги!

Вот эти самые иррациональные числа и занесли в математику бесконечность, как какую-нибудь заразу с улицы. Мы, говорят, бесконечные! А поди их проверь. Вон, ЭВМ щёлкает-щёлкает, моргает-моргает, так и перегорит, не добравшись до конца бесконечности.

И как только математика с ними справляется – я не представляю! Как можно уложить в какой-нибудь закон, понятную схему, нечто бесформенное и необъятное? У математиков, наверно, руки опускаются. Ты вон, может быть, годы потратил какую-то формулу сочиняя, всё подогнал, всё по местам расставил, – любо-дорого посмотреть, хоть сейчас в рамочку вставляй. А тут ЭВМ щёлкнет в очередной раз и такую цифру выдаст, что твою формулу перекосит, как на картине абстракциониста, и все труды – даром!

Да, – везде свои проблемы. Думаете, в физике лучше? О-о! – там такие дела творятся, что, как говорит слесарь Петрович, без поллитры не разберёшься.

В детстве я лишь однажды видел живой рояль. Помню это было в гостях у каких-то знакомых отца. Две вещи поразили моё детское воображение.

Одна, это были огромные книжные полки во всю стену – от пола до потолка, заставленные сотнями книг. Они сразу подавили меня своим количеством и массой. Я просто физически ощутил своё ничтожество перед этой стеной.

Другая, это был старый, заслуженный рояль, занимавший весь угол гостиной. Он так загадочно странно мерцал потускневшим от времени лаком, и каждый шаг по комнате отдавался в нём тихими, гудящими звуками. Как будто дряхлый, брюзгливый старик бубнил себе что-то под нос, уже не замечая окружающий его мир. Помню я осторожно дотронулся его рукой и провёл пальцами по матовой крышке. Осторожно приподнял её, и нерешительно, наугад, ткнул одну из клавиш.

Я до сих пор слышу этот звук… Наверно именно тогда я понял, нет, почувствовал, что вещи имеют душу.

Другое воспоминание из детства.

Я сижу за старым письменным столом, сочиняю какие-то стишки. На коленях у меня лежит белый, ленивый кот. Вечереет, в доме тихо. Только капает на кухне вода и тикают на столе часы. И вдруг возникает какой-то высокий, негромкий звук. Он идёт откуда-то изнутри, колеблется от моего дыхания. И мне вдруг становится страшно от ощущения, что я один во вселенной. Всегда и навеки – один.

Сколько бы не прошло с тех пор, это ощущение не покидает меня, оно живёт во мне и время от времени охватывает душу смертельным страхом.

Должен заметить, что смерти я не боюсь. Во-первых, смешно бояться того, что неизбежно. Во-вторых, я по натуре своей – философ, и, как сказал один из моих коллег, философствовать – значит, учиться умирать.

Кроме того, во мне живёт глубокое убеждение, что физическая смерть не означает полного исчезновения. Не то, чтобы я верил в Бога или бессмертие души. Первое для меня смешно, а второе скушно. Страшнее смерти может быть только вечная жизнь. Скорее мне ближе идея реинкарнации, только не такая примитивная, как её обычно понимают.

Дело в том, что в этом вечном мире нет и не может быть чего-то конечного. Все явления и предметы только трансформируются, но никогда не исчезают и не появляются. Возможно разум, а значит и отдельный его атом – личность, является не только одной из форм существования материи, но попросту одним из свойств материи, и даже, как я уже говорил, одним из измерений этого мира.

Что же касается одиночества, то это неизбежная плата за жизнь. Ведь если ты – личность, значит ты – отделён. И, чем более ты личность, тем более ты отделён, тем более ты одинок.

Это не одиночество затворника, ты можешь идти в толпе и будешь бесконечно одинок. Это одиночество души.

Его можно приглушить, о нем можно на время забыть, но оно никуда не исчезнет. Оно – в тебе. В самой шумной компании, среди весёлых друзей ты несёшь в себе своё одиночество. Таков твой крест – человек.

Да, как верно заметил один горластый поэт:

"Я одинок, как последний зуб,

у идущего к беззубым, человека…"

Никогда не верил гороскопам. Хотя разумное зерно в этом есть. Только занимаются этим шарлатаны.

Одна из моих родственниц закончила трёхмесячные курсы и, став новоиспеченным астрологом, донимает теперь всех родных и знакомых своими гороскопами.

Согласно этим китайско-японским бредням, я – тигр-телец. То есть, не то тигр, который проглотил телёнка, не то телёнок, который мечтает стать тигром.

Ну, это ещё куда ни шло. А вот один из моих знакомых – петух-дева.

Это его ужасно возмущает, и я могу его понять. Если он – курица, ну прямо так и скажите. Но петух-дева – это какая-то загадка природы.

Астрологи, хироманты, экстрасенсы – и прочая, и прочая…

Человек любит мистическое, человек верит в мистическое, потому что на подсознательном уровне он понимает – рациональное мышление ничего не объясняет, не может объяснить. Вся история развития науки – это детские попытки построить вселенную из кубиков. Меняются только названия кубиков – то это атомы, то это кварки, то ещё что-то.

Конечный разум не может постичь бесконечный мир. Это трагедия разума.

С другой стороны, познание мира – не прихоть человека, это неизбежный, неостановимый процесс. Это – жизненная потребность, такая же, как дыхание.

Знаю это по себе. Ещё в студенческие годы, когда мои однокурсники заглядывались на студенток и играли в преферанс на пиво, по копейке вист, я размышлял над волновой теорией мира. По этой теории расширение нашей вселенной объяснялось её волновой природой. Я рисовал некие синусоиды, где вселенная сначала расширяясь, а затем неизбежно сжимаясь, проходит через точку коллапса и превращается в антимир, и всё повторяется сначала. Не помню уже подробностей, но помню то чувство озарения и счастья, словно бы в вспышке молнии я увидел весь мир: от крохотной песчинки до гигантских галактик.

Подобные мгновенья счастья могут дать в этом мире только три вещи: любовь, поэзия и познание.

Человечество стоит на пороге освоения космоса. Задача эта великая и для её решения человечество должно будет объединиться, должно будет превратиться из простой суммы наций и государств в единый организм. Для этого необходимо не только разрешение многочисленных политических, религиозных, этнических и других конфликтов, но и создание единого языка.

Такие попытки уже имели место, но не имели успеха. Предлагаю своё решение этой проблемы. Это просто до гениального.

Необходимо точно определить сколько людей говорит на каждом из языков земли, составить процентные соотношения и взять из каждого языка соответствующее количество слов.

Тогда ни у какого из народов не возникнет чувства дискриминации, и новый язык будет частично родным для каждого человека.

Например: «many menshen liebe женщин». Я думаю это легко поймут и англичанин, и немец, и русский.

Поскольку пятая часть населения Земли говорит по-китайски, естественно и пятая часть нового словаря будет китайской. Если кого-то это смущает, можно продумать определённую квоту.

Второе необходимое условие объединения человечества – исчезновение государства. Процесс это постепенный, но необратимый. Когда человечество освоится в солнечной системе, увидит песчинку земли потерянной в пустыне космоса, оно остро ощутит своё одиночество и поймёт свою цельность, нарушаемую смешными границами и ничтожными различиями между людьми.

Каждый сходит с ума по-своему. Кто-то собирает спичечные этикетки, кто-то бумажки с изображением американских президентов. Кто-то прекрасно рисует левой ногой, кто-то покоряет Северный Полюс на велосипеде.

Есть у меня приятель, помешанный на поэзии. Послушать его, – так весь этот мир только и создан был для того, чтобы он мог сочинять свои бессмертные творения. Мне доставляет огромное удовольствие ему поддакивать и открывать восхищённо рот, когда он читает очередной шедевр. Я люблю самозабвенных людей. Впрочем, парень он не без таланта, но иногда бывает ужасно занудным.

У нас с ним были страстные споры о сути и назначении поэзии. Я страшно разозлил его, когда сказал, что поэзия – это красивая одежда на хорошенькой женщине. Ею можно любоваться, но в конце концов её хотелось бы снять.

Есть много способов оставить своё имя в анналах истории. Для этого необязательно быть фараоном и строить пирамиды. Можно поджечь храм Артемиды в Эфесе, и вот уже нет храма, но бесстрастная история сохранила навеки имя Герострата. Если это всё, чего он добивался, его можно поздравить.

Но тем, кто не принадлежит к достославному племени фараонов, царей и диктаторов, и не мечтает о сомнительной славе поджигателя, открыт другой путь – путь первооткрывателя и первопроходца.

Это не так уж трудно, как может показаться. Сферы человеческой деятельности безграничны. Надо сделать только шаг в сторону от проторенной тропы, по которой толпой идут бессмертные обыватели всех времён и народов.

Хорошо, если у вас есть какой-то талант, он не помешает, но по большому счёту он необязателен. Обязательны только безграничная вера в себя и острая неудовлетворённость обыденным существованием.

Если у вас хорошо подвешен язык, откройте свою секту. Назовите себя новым пророком, придумайте свою религию. Тут огромный простор для фантазии. Можно проповедовать любую глупость, лишь бы её нельзя было ни доказать, ни опровергнуть. Можно молиться на Полярную звезду, поселив туда своего Бога. Пока до неё доберутся космонавты! А когда доберутся, скажете, что Господь переехал. Уверяю вас, у любой глупости найдется масса поклонников при минимальном терпении и рекламе.