И ни на одно мгновение дольше

– Да. Это интересно и может принести пользу, – задумавшись, произнес Алдан.

– А еще нужно ввести деньги, великий князь, – озираясь по сторонам, будто раскрывая какую-то важную тайну, прошептал Захария.

– Какие деньги? Что это такое?

– Сейчас люди меняются товарами сами и мы с этого ничего не получаем. Меняют ягоды на зерно, мясо на рыбу, одежду на оружие. А мы сделаем монеты, которые будут единой мерой всего этого…

– И что это нам даст?

– О-о-о, князь, кто чеканит монеты, тот владеет миром…

– Мы поговорим об этом позже, – прервал его Алдан. – А сейчас скажи мне: нет ли у тебя вестей оттуда, с твоей родины?

– Послы выехали совсем недавно, князь, – неохотно сменил тему Захария. – И переговоры вряд ли уже закончились, но я уверен…

Он не успел договорить. Дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетел брат князя воевода Сирт. Старик на мгновение подумал, что тот узнал о его планах и сейчас без слов отрубит ему голову, как тому варогу на площади. Он сжался от страха, но Сирт даже не взглянул на него.

– Нам нужно поговорить, брат. Наедине, – вместо приветствия мрачно произнес он.

Князь сделал знак рукой, и советнику ничего не оставалось, как выйти из комнаты. Захария чуть замялся за дверью, надеясь подслушать их разговор, но представив, что с ним будет, если его здесь кто-нибудь увидит, в смятении и страхе выскочил на улицу.

– Только что прибыл гонец из самой дальней деревни на западе, где у нас был небольшой сторожевой отряд… – Сирт замолчал, пытаясь справиться с эмоциями. – Там случилась беда.

Князь хорошо помнил это поселение. Год назад ранней осенью во время охоты он забрался туда и провел в деревне несколько дней. Жители встретили его необычайно тепло, и он даже успел влюбиться в местную рыжеволосую юную красавицу Хелену, которая обворожила его своими необыкновенными, изумрудного цвета глазами…

– Деревня захвачена. Но это не просто налет в поисках легкой добычи, – Сирт был сильно взволнован. – Вароги собрали большое войско и идут к нам. Не прячась. И это еще не самое плохое.

– Что может быть хуже целой армии, которая идет грабить и убивать?

– Плохое, Алдан, в том, что они теперь не хотят просто грабить и убивать. Не хотят увозить людей, чтобы где-то за морями продавать их в рабство. Они хотят сделать нас рабами на нашей же земле.

– Ты о чем?

– Гонец рассказал, что вароги убили в деревне только наших солдат. Да и то не всех. Еще трех человек, которые не признали их власть, казнили показательно и жестко: людей посадили на колья в центре деревни и оставили умирать. Остальным пообещали, что если они будут исправно платить дань, то им обеспечат хорошую надежную защиту. А еще все они получат возможность жить по справедливым варожским законам.

– Я тебя понял, – князь сел на свое высокое украшенное искусной резьбой деревянное кресло. – Торжества отменяются. Через час я соберу Совет, и мы решим что делать.

На Совет позвали самых уважаемых жителей города. Среди них был дядя Алдана и Сирта – старый, сильно потолстевший, но все еще могучий воин Богучар, который много лет командовал дружиной. Иргава – бывший кузнец, а сейчас наставник. Его ученики изготовляли оружие: мечи, клинки и боевые топоры. Пришли три совсем древних старика, которые еще помнили, как на месте города на холме шумел лес. И несколько других уважаемых жителей Города, в основном богатых лавочников.

Гонец еще раз рассказал о том, что произошло в деревне. Как началась атака. Об огромной армии варогов. О вооружении нападавших, их боевых навыках. Об ужасных подробностях казни. Он предположил, что вароги, перед тем, как двинуться дальше, несколько дней проведут в деревне, потому что разбили рядом с ней свой лагерь. Под конец рассказа тихо добавил, что слышал разговоры жителей между собой:

– Люди говорят, что для них нет разницы, какому князю платить дань. Лишь бы остаться в живых.

Первым заговорил Захария, которого князь пригласил на Совет вопреки желанию Сирта.

– Я еще утром тебе говорил, князь, что необходимо объявить о новом сборе податей. Но ситуация стала еще хуже. Вароги через несколько дней будут здесь, у Города. Я не так хорошо понимаю в искусстве войны, как твой брат – славный воевода Сирт, – но даже мне, простому лекарю, понятно, что одной дружиной нам их не разбить. Необходимо больше солдат, а значит больше оружия и еды. Думаю, князь, надо от каждой семьи, проживающей в Городе и в соседних деревнях, призвать в ополчение всех мужчин старше шестнадцати лет. Но это не все. У нас не хватит на всех ни мечей, ни доспехов. Поэтому они должны прибыть со своим вооружением. С каким мечом придут, с тем и воевать будут. Кроме этого, необходимо обеспечить армию хорошей едой, значит обязать всех немедленно…

Сирт не дал договорить старику.

– Получается, вместо защиты мы собираемся забрать у людей последний кусок хлеба и призвать на службу их мужей. Скоро зима. Что они будут есть, если их кормильцы погибнут в бою? Я против такого. Это несправедливо. Мы много лет обещали, что будем оберегать их от врагов, но когда пришло время, прячемся за их спины.

– А что же ты сам предлагаешь? – спросил Алдан. – Ведь Захария прав: мы не сможем отстоять Город одной дружиной.

– Мы и не должны как трусливые псы, прятаться за городской оградой и лишь громко тявкать. Если сами не способны их защитить, то должны уйти…

– И отдать врагу власть над городом, – тихо произнес Захария.

– Так мы сохраним жизни людей. Это важнее нашей власти, – ответил Сирт. – Но есть еще другой вариант, – он презрительно посмотрел  на советника. – Я всегда говорил, что мы должны были ударить первыми. Когда они были еще на морском берегу. И ждали корабли с подкреплением.

– Может ты был прав, брат, но сейчас время потеряно…

– В городе воевать нельзя. Здесь много женщин, детей, стариков. Я предлагаю выступить навстречу и перехватить их в лесу. Дорог нет там. Им придется растянуть армию. Разделить ее на маленькие группы. Свои леса мы знаем лучше их. Поэтому можем организовать засады и бить их частями.

– Думаешь, мы сможем этим их остановить?

– Все зависит не от количества солдат, а от их духа и подготовки. Вароги – воины. Они учатся убивать с детства, как наши люди доить корову и сажать овес. Поэтому набирать сейчас в армию обычных горожан и заставлять их воевать – это их бессмысленное убийство. Но вароги еще не знают наших сил. И если по дороге сюда у них будут большие потери, то это может охладить их пыл и заставит повернуть обратно. Мертвым завоевателям рабы не нужны.

– Можно сделать так, – опять заговорил Захария. – А можно послать гонцов в Хатарию с просьбой оказать срочную помощь. Думаю, князь, твои послы уже многое обсудили и смогли договориться. Значит, помощь придет быстро. До их прихода будем удерживать город. После объединения наших сил мы легко справимся со варогами.

– Это было бы самым хорошим вариантом, – обрадовался князь. – Я вышлю гонцов немедленно. А пока мы должны подготовиться. Сделаем, как предложил Захария. Подати должны быть увеличены. Мужчин необходимо забрать в ополчение. Завтра мы объявим об этом.

– Что ты делаешь, князь? Придет чужая армия и будет нас защищать? Ты веришь в это?

– Сегодня помогут они нам, а завтра мы им, – склонившись перед князем в поклоне, услужливо произнес Захария.

– Я не верю в бескорыстную помощь чужестранцев, – выкрикнул Сирт, с надеждой посмотрев на собравшихся.

Но это не помогло. Почти все согласились с князем и стариком. Воеводу поддержал лишь здоровяк Богучар.

– Когда я был воеводой, а ваш отец князем, то враги и близко боялись подойти к городу, – пробурчал он. – Я согласен с Сиртом. Нельзя обороняться здесь. Это будет кровавая резня. Если суждено биться, то нужно выйти им навстречу.

Сирт надеялся переубедить брата, оставшись после Совета с ним наедине. Он был уверен, что Алдан стал так внимательно слушать Захария, потому что его внучка – красивая танцовщица – вскружила ему голову. А свадьбой хитрый старик хочет привязать князя к себе еще крепче. Для Сирта это было очевидно, и он не понимал, почему брат сам не видит этого.

– Сначала мы перестали слушать мнение жителей Города, – пытаясь говорить спокойно и убедительно, начал он. – Если ты забыл, раньше князя – нашего деда, а потом нашего отца – выбирал народ. За право без выборов передавать власть от отца к сыну мы взяли на себя обязанность защищать жителей от всех опасностей. И вот когда пришло время, мы будто забыли свои обещания, – не сдержавшись, выкрикнул Сирт. – Теперь мы хотим резко увеличить подати и забрать в нашу дружину всех мужчин-кормильцев. Чтобы они, а не мы, воевали с врагами. Чем же мы тогда отличаемся от варогов? Мы ведем себя будто мы не часть нашего народа, а какие-то особенные.

Он замолчал. Больше жизни воевода дорожил свой честью. Любая несправедливость была для него недопустима.

– Ты слышал, Алдан, что сказал гонец? Простым людям неважно, кому платить подати. Для них главное иметь возможность спокойно жить и работать. А мы хотим заставить их умирать вместо нас. Думаешь, люди слепые? Они видят и этого твоего хитрого советчика-чужеземца. Видят, как околдовала тебя его внучка. Рано или поздно их терпение кончится. И тогда нам придется бояться свой народ больше, чем внешних врагов. А то, что ты призвал на помощь чужую армию, это просто самоубийство. Кто ее будет кормить? Допустим, что сегодня они наши друзья, а завтра? Ты принял неправильное решение, брат.

Алдан стоял у окна и смотрел на большой дуб во дворе. Почему-то именно сейчас он вспомнил, как в детстве они с братом построили крепость на этом могучем дереве. Как устраивали сражения, в которых на стороне каждого из них была своя маленькая армия из их друзей, соседских детей. Целью всегда была крепость. Иногда по жребию ее обороняла армия Сирта, иногда Алдана. У них были деревянные мечи, копья луки. Бои продолжались с утра до вечера без перерыва на обед. Шишки, ссадины и синяки говорили о тяжести и серьезности их схваток. Многое уже забылось, но одно Алдан помнил всегда. Почти всегда в этих детских войнах побеждал Сирт. Независимо от того атаковал он крепость или защищал ее.

С тех пор Алдан, хотя и признавал его полное превосходство в военном ремесле, всегда завидовал брату.

Он уже хотел согласиться с Сиртом и принять его план, но с ревностью вспомнил, с каким восторгом толпа приветствовала очередную победу воеводы на площади над грозным варяжским бойцом. А затем вспомнил околдовывающий танец своей невесты Далии, ее страстные поцелуи ночью у реки…

– Брат, решение принято. И я считаю его правильным и окончательным, – решительно произнес князь.

– Раз так, я ухожу. Ищи себе другого воеводу.

Сирт и сам не ожидал от себя этих слов. Ему даже не верилось, что это произнес он, а не кто-то у него за спиной. Но глядя на побледневшее лицо брата, он понял, что слова все же были сказаны. И обратно их не вернешь.

– Этого я от тебя не ожидал, – растерялся Алдан. – Но раз ты так решил, умолять не буду.

*****

Сразу после того, как Сирт вышел из комнаты, князь помчался к своей невесте. Он чувствовал, что только она способна отвлечь его от нахлынувших забот.

Девушка встретила его еще не сняв платье, в котором хотела пойти на свадьбу. Узкое, длинное, цвета темной вишни, оно идеально подчеркивало все соблазнительные изгибы ее женственной фигуры: манящую высокую грудь, осиную талию и дивные пленительные бедра.

Сегодня на ней не было никаких украшений, лишь тонкий венец из желтого блестящего металла стягивал волосы на голове. Слушая рассказ Алдана о том, почему пришлось отменить празднование, она беспокойно поглаживала длинными пальцами косу на груди. Князь видел как она расстроена и поэтому, не колеблясь, предложил:

– Ты можешь переехать ко мне прямо сейчас. Перед людьми на площади я объявлю тебя своей женой. А свадьбу мы отпразднуем немного позже. После войны. Сейчас к нам идет целая армия. Будет трудно удержать город до прихода тех, кто нам поможет. Многие погибнут. Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом.

Далия сделал несколько шагов к князю и, опустив глаза еле сдерживая радость, произнесла:

– Я уже твоя жена, князь, и буду любить и ждать тебя там, где ты мне укажешь.

Алдан ликовал. Ему казалось, что это самые лучшие слова, которые он слышал в своей жизни. Он рассказал про Совет, про ссору с братом, а когда замолчал, поднимая сундучок с ее вещами, Далия тихо сказала то, от чего он чуть не выронил его из рук.

– Сирт прав. Никогда не верь моему деду. И не зови на помощь мой народ.

– Уже поздно, моя любимая. Гонцы мчатся в Хатарию, их теперь никто не догонит, – растерянно ответил Алдан, не понимая, почему она неожиданно пошла против своего деда.

Далия и сама почувствовала произошедшие в ней большие перемены. Только она, в отличие от князя, знала их причину. Она стала княжной. И теперь этот город – ее город. И она готова была защищать его от всех, включая своего деда и бывших соплеменников.

Только дома Сирт понял, что произошло непоправимое. У него не получилось уговорить брата отменить опрометчивые планы подготовки к неизбежной войне. Еще хуже было то, что получилось, будто именно он сам бросил город в трудную минуту. И главное, он знал: гордость не позволит ни ему, ни Алдану теперь пойти на уступки.

Выслушав рассказ мужа, Лада спросила:

– А что ты мог сделать еще? У тебя не было выбора.

– Я всегда считал, что воевать должны солдаты, а простые люди должны заниматься мирными делами.

– Но это же правильно.

– Да, – кивнул головой Сирт и хмуро добавил: – Но после того, как Совет принял решение, я, как солдат, уже не имел права спорить.

– Помнишь, утром в пещере я тебе сказала, что меня разбудил плохой сон? – спросила Лада. – Мне приснилось, что нас изгнали из Города и мы в каких-то обносках, босые бредем по какой-то пыльной дороге неизвестно куда.

– Нас не изгнали, мы уходим сами. И не в обносках, и даже не пешком. Мы можем уехать на наших лошадях, – ответил Сирт и нашел силы улыбнуться. – Вот только я и правда не знаю, в какую сторону нам идти.

– Мы пойдем в тот край, где я родилась, – уверенно произнесла Лада.

– Ты же говорила, что туда невозможно попасть. Что твоя деревня окружена гниющими болотами, в которых живут какие-то вечно голодные и злые звери.

– Да, это так. На мою родину невозможно пробраться чужаку. Но ты же не чужой, ты со мной, ты мой муж, – Лада обняла Сирта и села к нему на колени. – На моей родине живут те, кто знает будущее. Их совет очень нужен нам сейчас.

– Хорошо. Едем.

Лада не сказала ему всей правды. Хотя Сирт и был ее мужем, уверенности в том, что болота его пропустят, у нее не было. Но не было и никакого другого места, куда они могли уехать из Города.

Как только Сирт с Ладой выехали за стену, заметивший это Захария побежал на рыночную площадь. Переходя от одной лавки к другой он рассказывал одно и то же. Что воевода Сирт оказался трусом. Будто сначала он даже хотел уговорить князя бежать из города вместе. Но Алдан не стал слушать брата-изменника и выгнал его из дружины и из города.

– Наш князь за народ. И мы должны сейчас, в трудное время, помочь ему, – повторял старик как заклинание.

Люди молчали и недоверчиво смотрели на старика. Многие знали и любили Сирта. Поэтому думали лишь о том, зачем чужеземец пытается их обмануть.

Для первого ночлега воевода с женой выбрали поляну на берегу ручья, петляющего по густому еловому лесу. Волки появились сразу, как стемнело. Их вой доносился совсем близко. Казалось, что если всмотреться в темноту, то можно увидеть их голодные глаза.

– Не очень-то здесь любят гостей, – улыбнулся Сирт, разжигая большой костер.

– Нам бы только дойти до болот. Волки туда не пойдут.

– Успокоила… Что же там такое жуткое на ваших болотах, что туда не идут даже голодные волки?

– Завтра сам увидишь, а сегодня наша проблема вот эти звери.

Она показала рукой на край поляны, где у кромки леса под темной елью в нетерпении стоял огромный хищник. В свете костра можно было увидеть, как с его клыков стекает слюна, а в черных глазах горит злоба и ярость.

Сирт подбросил в и без того яркий костер еще несколько больших веток.

– Надо лошадей привязать ближе к огню. Спать придется по очереди, – сказала Лада.

Сейчас она была уже не той нежной девушкой, которая сегодня утром ласково обнимала мужа в пещере. На ней было более для нее привычное военное снаряжение. На плечах защита из нескольких слоев толстой кожи. Талию стягивал широкий ремень из такой же кожи. На нем был закреплен короткий меч. За спиной висел боевой топор.

– Сейчас они еще нас боятся, но к утру голод станет нестерпим и волки обязательно нападут, – тихо сказала она, поглаживая гриву своей лошади.

– Ты хорошо знаешь их повадки.

– Раньше мой народ охотился вместе с волками. Тогда мы тоже были хищниками и были с ними будто в родстве. Даже жили одной стаей.

– А что изменилось сейчас?

– Я не знаю. Все произошло очень давно, за много лет до моего рождения. У нас не принято об этом говорить, – Лада присела к костру. – Может быть потому, что мы перестали быть животными и стали людьми.

– Это хорошо. Но иногда, чтобы выжить, нужно опять стать хищной стаей. Иначе станешь добычей.

Все произошло, как и предсказывала Лада: еда была так близко и пахла  так вкусно, что волки не смогли больше сдерживаться.

Перед самым рассветом они напали с разных сторон одновременно. Люди их не интересовали. Целью атаки были лошади. На их защиту Сирт и Лада бросились мгновенно, буквально перерубая пополам первых выскочивших из леса хищников. Получив отпор, волки, вздыбив волосы на загривках, злобно скаля клыки прижались к земле на краю поляны, готовые отступить. Но испуганные лошади, почуяв совсем близко запах смерти, хрипя от страха порвали веревки и помчались в лес. Голодная стая с диким воем рванула за ними. Люди у костра остались одни.

Лада, отдышавшись после короткого боя, посмотрела на убитых ими зверей, на лес, куда ускакали лошади, и произнесла, вытирая травой волчью кровь со своего меча:

– Не знаю, кого мне больше жалко: убитых волков или наших лошадей…

– А нас тебе не жалко? Ведь дальше нам придется идти пешком.

– Мы люди и у нас всегда есть возможность выбора – у них этого нет. Они живут согласно звериным инстинктам, а мы обладаем разумом. Поэтому и жалеть нас нечего. Мы сами выбираем свою дорогу.

На исходе следующего дня лес кончился, и перед ними появилось то самое бесконечное болото. С виду оно было совсем обычным, и Сирт даже немного расстроился.

– И чего здесь страшного? Я ждал чего-то другого. А сюда даже детей можно за клюквой посылать.

– Все очень обманчиво. Если у нас получится сегодня дойти вон до тех деревьев, – Лада показала на три чахлые низкие березки, которые росли на болоте не очень далеко от них, – ты поймешь, что мы видим не все, что происходит вокруг нас. На этом болоте расстояние, время – всё нереальное. Посторонним людям здесь пройти невозможно.

– Ты же говорила, что волки сюда не ходят. А кто кроме них может нам помешать?

– Скоро увидишь…

Как только они с твердой лесной почвы ступили на качающуюся под ними зыбкую поверхность болота, Сирту показалось, что рядом пролетела большая птица. Он будто услышал шум ее мощных крыльев, почувствовал на лице порыв ветра, который она ими подняла. Он быстро оглянулся, но никаких птиц вокруг не было. Лишь идущая рядом жена очень пристально посмотрела на него.

– Если тебе что-то покажется странным, дорогой мой, то ты скажи мне сразу, – попросила она.

– А может лучше тебе рассказать, что здесь может произойти, – усмехнулся Сирт. – Мне кажется, ты просто хочешь меня немного попугать перед тем, как мы придем в твою деревню.

– Я сама не знаю точно…

В этот момент Сирт увидел то существо, которое невидимым промчалась перед ним чуть раньше. Теперь он смог четко его рассмотреть. Оно было похоже на огромную птицу с блестящими на солнце крыльями и большим черным клювом на орлиной голове. Но вот тело у него больше напоминало тело собаки, чем птицы. Четыре мощные лапы с острыми когтями на растопыренных мохнатых пальцах были готовы схватить и унести или просто разорвать на куски любую добычу. Грозное чудище парило над ним, будто рассматривая и оценивая Сирта, раздумывая, как с ним поступить.

– Это кто? – вскрикнул он и выхватил меч.

– Где? – изумленно спросила жена, оглядываясь. – Здесь нет никого.

– А что же это за тварь хочет меня сожрать? – Сирт показал рукой на кружащее над ним существо.

– Только ты способен их видеть.

– Почему?

– Потому что это стражники болот. Это они защищают местных жителей от чужаков, но для  наших глаз они остаются недоступны. Их видят только те, кто приходит сюда первый раз.

– И что же делать?

– Ничего. Я надеюсь, они поймут, что ты мой муж и любишь меня.

– А если не поймут?

– Значит, не любишь. И за это они разорвут тебя на мелкие части и сожрут, – рассмеялась Лада и, взяв его за руку, еще раз посмотрела на пустое для нее небо и потянула мужа за собой. – Ты же сам много раз говорил. Если в какой-то ситуации ты ничего не можешь изменить, то нужно просто идти вперед.

Усталые и мокрые они дошли до островка с тремя кривыми березами, только когда стало темнеть.

– Если я еще жив, значит ваша охрана признала меня за своего. Я уже не вижу эту птицу. Теперь-то мы в безопасности?

– Нам нужно идти. Осталось недалеко, – коротко ответила Лада.

Они чуть отдохнули на островке и двинулись дальше. К этому времени над болотом повис густой туман. Со всех сторон доносились необычные пугающие крики.

– Ты найдешь дорогу? – спросил Сирт. – Здесь же невозможно ничего разобрать.

– Сердце само ведет куда надо. Надо только уметь его слушать.

До деревни, спрятавшейся в березовом лесу, они добрались к середине ночи. Даже в темноте, особенно после болот, Сирт почувствовал как здесь спокойно и уютно. Небольшие домики были меньше их городских, но выглядели опрятнее и ухоженнее.

Взволнованная возвращением на родину, Лада подвела его к маленькому домику с земляной крышей, густо заросшей травой, и неуверенно постучала в дверь из толстых досок. Несмотря на ночь, дверь открыли почти сразу.

– Мы ждали вас к утру, – произнес старичок с пепельно-белыми волосами и такой же седой и длинной бородой.

Глава 7

Павла опять разбудила та же самая вчерашняя муха, которая воспринималась уже не как дикое и вредное насекомое, а как вполне окультуренное домашнее животное, которое за выполнение своей скромной функции будильника требовало закрепления своего статуса присвоением имени и постановкой на пищевое довольствие.

Собственно, сегодня она это заслужила. Чудесное подтверждение всех гипотез вызвало такую бурную радость, что Павел Петрович опять не смог совладать со своими слабостями. Начав с бутылочки пива, выпитой в честь подтверждения его теории и открывшихся перспектив, он как обычно закончил водкой. Под утро в его сон это принесло кошмары, в которых Павел никак не мог убежать от черного всадника, преследующего его на узких улицах древнего города. И спасла его от воина-убийцы со скрытым капюшоном лицом именно муха, своевременно разбудив и вытащив из ужасного сна.

Проснувшись, он облегченно вздохнул и понял, что цоканье копыт боевого коня по каменной брусчатке в его сне было чьим-то настырным стуком в окно. Павел открыл глаза и, с трудом подняв с подушки голову, увидел за стеклом в палисаднике гнусно улыбающуюся физиономию своего вчерашнего перевозчика Александра Петровича. Тот, активно размахивая рукой, призывал его выйти на улицу и, наверное, как объяснение, чем вызвана такая необходимость, показывал в окно какой-то сверток.

Павел спустил ноги с кровати и воткнул их в тапочки. Пару секунд он вспоминал, как ему вчера удалось так ровно их поставить, но в памяти этого эпизода не сохранилось. Тратить на размышления о прошедшем вечере больше времени он почему-то побоялся. На спинке стула у кровати так же аккуратно висели его джинсы и рубашка. Павел оделся и вышел на улицу.

Санек поприветствовал его так бесцеремонно, будто они как минимум несколько лет просидели за одной партой.

– Ты посмотри, Пашка, что я тебе принес! – радостно выпалил он, протягивая ему сверток.

– Что это? – неуверенно спросил Павел Петрович.

– Ты не болтай, разворачивай.

Под серой бумагой оказалась небольшая, покрытая блестящим лаком икона, купленная в какой-нибудь церковной лавке.

– Будто специально тебя дожидалась, – причмокивая беззубым ртом, важно сообщил Александр.

– Что-то я не очень понимаю, – Павел протянул икону обратно. – Зачем она мне?

– Как же? – искренне изумился Санек и демонстративно убрал руки за спину. – Ты же историк, а это икона. У нас тут москвичи толпами по деревням бродят, ищут всякую старину.