И ни на одно мгновение дольше

– Ну если медведей здесь нет… – Павел взглянул вверх. Последний раз он ходил в поход еще в школе, но отступать было некуда. – Не очень хочется, чтобы меня съело какое-нибудь оголодавшее животное.

– Летом у них еды и без нас хватает, – не очень убедительно успокоила его Анастасия Владимировна.

Чуть заметная тропинка, петляя через лес, вела вверх. Корабельные вековые сосны пересекали ее своими ветвистыми корнями так плотно, что приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться.

Женщина остановилась, чтобы дать ученому отдышаться. Внизу под холмом между светло-коричневых стволов еще было видно реку и даже деревню на противоположном берегу. Но здесь уже будто начинался другой мир.

– Ничего не почувствовали? – спросила она с улыбкой.

– Вроде что-то изменилось, – неуверенно ответил он, оглядываясь по сторонам, – но не пойму что.

– Мне было любопытно, заметите вы это или нет. По местным преданиям за этим камнем, – она показала на огромный черный валун, наполовину заросший мхом, – начинается священная роща.

– Да-да… Я много про них читал, – кивнул Павел Петрович. – В таких местах еще в дохристианские времена проводили мистические обряды и кладбища устраивали.

– Наверное, так и было, – согласилась Анастасия Владимировна. – Только именно здесь я чувствую какую-то непонятную, но очень сильную энергетику. Для этого сегодня сюда и приехала. За помощью. Накопилось о чем подумать. Только не смейтесь над нашей дремучестью.

– Чем же могут помочь мертвые? – недоверчиво усмехнулся Павел.

– Мертвые могут дать стимул живым, – очень серьезно ответила женщина, – и смысл.

– Так вы подзарядиться приехали, а я вам помешал?

Он вспомнил, как когда-то половина самой образованной страны в мире заряжала банки с водой перед телевизором.

– Да что вы! – немного смутилась женщина. – Мне просто надо на пару часов отвлечься от сиюминутных мыслей. Решение всегда само приходит, без нашего участия. Надо только уметь себя слушать, а здесь это лучше получается. Наверное, потому что это для меня, как для предков – мистическое место силы, – она весело рассмеялась. – Когда мне что-то непонятно, я еду сюда. И, верите, все становится ясным и простым. Только удивляешься, почему раньше этого в голову не приходило.

– Хорошо, когда так, – ответил Павел смущенно. Он еще не привык к новому незнакомому человеку и немного стеснялся. – Надо и мне попробовать. А то у меня всегда сплошные бесконечные сомнения.

– Вот и посмотрим, останутся ли они у вас, когда мы вернемся.

Какое-то время они поднимались молча. Павел ругал себя за то, что вчера выпил лишнего и несмотря на это потащился в эту гору. Подумал что будет, если вдруг сейчас станет плохо с сердцем. «Скорую сюда не вызовешь, – усмехнулся он, – так что плюс только один – закопают меня скорее всего прямо здесь, в священной роще. Опять повелся на красивые глаза. Может правильно говорила супруга – женщины это не твое».

Он вспомнил, как тридцать лет назад с первой женой, тогда еще просто молоденькой симпатичной однокурсницей, на первом свидании они гуляли по Воробьевым горам. За разговором не заметили, как забрели в какой-то заброшенный угол парка с настоящим лесом. Она смеялась, что-то рассказывала, что-то спрашивал… Он в невпопад отвечал, думая лишь о том, что будет, если он решится ее поцеловать. Тогда, наверное, первый и единственный раз в жизни Павел осмелился это узнать опытным путем. Но как только он неуклюже прижал ее к огромному старому дубу, из кустов, как черт из табакерки, выскочил милиционер…

– Мне сказали, вы к нам приехали пропавший город искать, – отвлекла его от воспоминаний Анастасия Владимировна, легко перепрыгивая корни.

Павел, даже задыхаясь, полюбовался ее стройной фигурой, подбадривая себя тем, что она специально идет впереди него, чтобы предоставить ему такую возможность.

– Не могу привыкнуть к тому, – он остановился и несколько раз глубоко вздохнул, – что здесь все про всех знают.

– Да уж. Это точно, – весело подтвердила женщина. Она оглянулась, чтобы убедиться, сможет ли ее спутник дойти до цели. – В деревне все как на ладони. Поэтому и ответственность. Никто не хочет, чтобы о нем плохо думали.

– А как же этот Александр Петрович, который меня сюда перевез? Мне показалось, что ему плевать, кто и что о нем подумает. И, наверное, таких, как он, немало. И как с ними быть?

Павел постоял, отдышался и, чтобы не выглядеть старой развалиной, двинулся дальше. Она чуть посторонилась, дав ему возможность идти рядом.

– Чтобы это узнать, я сюда сегодня и приехала. Не именно про него, конечно, – она помолчала, раздумывая, стоит ли ей рассказывать. Но в колхозе поделиться своими сомнениями ей было не с кем, а выговориться хотелось. – Я сейчас как тот витязь на распутье у камня. Что налево, что направо – везде что-то важное теряешь.

– А если  прямо?

– Да я и так всю жизнь прямо. Иногда даже напролом. Но одно дело, когда только за себя решаешь… А если от твоего решения людские жизни зависят, то страшно становится.

– А может дать им возможность самим решать? И самим отвечать?

– Это на словах все так просто. Чаще всего это просто отговорка тех, кому плевать на людей. Мол, вот вам свобода, а дальше как хотите. «Ты, Лексей, не медаль на шее, так что иди-ка ты в люди, сам деньги зарабатывать». А где им здесь зарабатывать? – возмущенно сказала она, будто что-то доказывая Павлу.

– Мне вчера один хороший парень сказал, что ваш колхоз выкупить хотят.

– Да уж, налетели как стервятники. И торгаши, и чиновники, и банкиры. Со всех сторон. Недавно на озере ваши земляки москвичи пропали, так они тоже сюда приезжали не только рыбу ловить.

Он вспомнил вчерашний разговор с Романом. Его непонятные, смешные и пафосные слова и решил, что они здесь, в глухом краю, наверное от скуки сильно преувеличивают свое значение.

– Я слышал, только ничего не понял, – глубоко и часто дыша ответил Павел. – Кому и зачем вы нужны? Что здесь заработаешь?

– Мне тоже это не до конца понятно. Наверное, им наш лес покоя не дает.

– Какой лес?

– Колхозный. По всей округе тот, что был, уже почти весь вырубили. Остался только наш.

– А что, у вас и лес свой есть?

– Конечно. И роща эта и еще вокруг километров на пятьдесят во все стороны. Все наше. Еще при коммунистах леспромхоз с колхозом объединили. А в девяностых леса здесь полно было и нас не тронули. Тогда им казалось, что можно еще лет сто воровать. Но аппетиты выросли, а лес кончился. Про нас и вспомнили, – она остановилась, чтобы передохнуть. – С каких только сторон к нам не подбирались, чтобы его забрать. И через суд пытались, и бандитов подсылали, и деньги сулили огромные.

– Ну так может и правда продать, а деньги поделить? Пусть каждый сам решает, как с ними поступить.

– Да у людей через пару месяцев от этих денег ничего не останется. Как с ваучерами, помните? Кто поумнее уедет. Те деньги хотя бы на переезд потратит. А большинство на ерунду. Смартфоны, машины… Да или вообще пропьют.

– Ну и хорошо. Пусть сами решают. Что вы за них беспокоитесь?

– У вас дети есть? – неожиданно перевала разговор Анастасия Владимировна.

– Нет.

– А у меня дочь. Тоже сама все решает. Только что-то пока не очень успешно. Сегодня из Москвы возвращается.

– Я думаю, что не надо пытаться тащить всех, – произнес Павел, оглядываясь, где можно присесть. – Пробовали же при Советском Союзе. Не получилось. Пусть делают что хотят, – сказал он и устало опустился на ствол упавшего дерева. – А кто не способен – так законы эволюции не изменишь.

– Выживет сильнейший? – спросила женщина, с иронией глядя на него. – А для остальных есть водка и боярышник? Ну уж нет! Пока я здесь, этого не будет, – в ее голосе появилась решительность и жесткость. – Люди не виноваты. Им целыми днями из каждого утюга сказки рассказывают, а они здесь доверчивые, не понимают, что из телевизора тоже можно вот так просто обманывать. Вы же наверняка помните: мы в ответе за тех…

– Да бросьте вы, Анастасия Владимировна, – прервал ее Павел. Он сильно устал. Его подташнивало. Ноги были будто чужие. – Я сейчас в лодке слушал этого… Который меня привез. Знали бы, что он о вас думает. У него одно на уме: как украсть то, что плохо лежит. И таких большинство.

Павел Петрович попробовал расправить плечи, чтобы глубже вздохнуть, но не получилось, в груди что-то сильно кольнуло. Сердце билось часто и с большими перебоями. Стало страшно. Он подумал, что зря сегодня полез на самую вершину. Опять захотел покрасоваться перед женщиной, будто вчерашний случай ничему не научил.

– Вы меня извините, но эти разговоры про маленького принца годятся только для сайтов состарившихся одноклассников, – раздраженно возразил Павел и попробовали еще раз глубоко вздохнуть, не взирая на боль в груди. – Чем слабее потенция, тем крепче нравственность, – он попробовал пошутить. – Я хорошо помню, как в перестройку все на митинги бегали. Ну вот и получили. У каждой медали есть две стороны. Теперь каждый сам за себя.

– Да так сделать проще всего, – не обидевшись, ответила женщина. – Но дело не только в том, что люди о тебе подумают, главное в том, что ты сама о себе думать будешь. Хотя…

Анастасия Владимировна присела рядом с Павлом. Она сама часто думала о том же, что сейчас сказал этот москвич. Да и сегодня приехала сюда для того, чтобы понять, готова ли она продолжать борьбу за этот лес, за колхоз. Нужно ли это кому-то кроме нее? Или, может, и правда бросить все это и уехать туда, где теплее…

– У меня тоже иногда руки опускаются. Но как представлю новые пеньки на месте этой рощи…

– У нас скоро от всей страны одни пеньки останутся. Кто же виноват? Сами же тысячу лет ее создавали. Что построили, то и имеем.

– Если точнее – мы построили то, что теперь нас имеет, – с грустной улыбкой уточнила женщина.

Они замолчали. По верхушкам сосен гулял ветер, раскачивая ровные высокие стволы. Иногда из глубины леса доносились непонятные звуки, которые говорили, что вокруг идет незаметная для них жизнь. Павел представил, как кто-нибудь сейчас из-за деревьев смотрит на них и не понимает, что здесь делают эти неуклюжие существа.

– Думаете, пора опять варягов призывать? – вернула его в реальность Анастасия Владимировна. – Как там было в летописях…

– Страна у нас богатая, но люди мы неразумные. Поэтому правьте нами и владейте… – процитировал Павел и засмеялся. – Да сказки все это! Всю мировую историю хитрые писаки сочиняют по заказу конкретной власти. Никто, конечно, с поклоном к варягам не ходил и в рабство себя не предлагал.

– Вот и я так думаю. И к нам, если кто и шел, то только с мечом и огнем, ну а если не получалось, то с клеветой, хитростью и обманом, – охотно согласилась женщина и легко встала. – Ну что, последний бой? Еще немного осталось. Через несколько минут доберемся, с божьей помощью.

Павлу Петровичу ничего не оставалось, как тоже подняться. Идти не хотелось. Он посмотрел на тропинку, идущую вниз, понимая, что спускаться будет еще тяжелее.

– А вы верующая? – спросил он.

– Конечно. Только верю я не в того бога, который в церквях, где полно ханжества и лицемерия. Мой бог всегда рядом, внутри меня. Перед ним я каждый день отчитываюсь. Без бога жить трудно. Ведь если нет ни бога, ни Ленина, то приходится самому решать и самому отвечать, а это, ой как трудно, – она остановилась, очередной раз поджидая Павла. – А на варягов тоже надежды мало. Если мы сами в своем доме порядок навести не можем, то никакие пришлые вожди и советчики нам не помогут.

– Может хотя бы резервации для нас сделают, как в США для индейцев. Казино в них разрешат и огненную воду, – вспомнил Павел Петрович слова своего недавнего спутника и рассмеялся.

– Наша власть и без казино справляется. Ей телевизора и огненной воды достаточно.

Председатель не обманула: минут через десять они пришли на вершину. Здесь деревьев не было. В такой ясный день всю местность вокруг можно было разглядеть на десятки километров. Павел оглянулся. Вид был потрясающий. Но не только же ради этого привела его сюда Анастасия Владимировна.

Не дав ему отдохнуть, она взяла его под руку и потянула за собой.

– Потом полюбуетесь, – объяснила женщина.

Они подошли к другому склону холма.

– Весной здесь был оползень и смотрите, что получилось, – остановившись на краю холма, она показала вниз.

Земля с поверхности холма съехала до того места, где начинался лес, повалив несколько больших сосен. То, что открылось, вне всякого сомнения, когда-то было городом. Мощные валуны, сложенные ровными прямоугольниками, очевидно, когда-то были фундаментами больших домов. Можно было даже разобрать мощеные дорожки между ними и остатки очагов и печей.

– Все как в тех книгах… Значит отсюда все и пошло, – прошептал Павел и без сил опустился на землю.

*****

Роман понял, что гайку ему не открутить.

– Эти рычаги надо было еще лет пять назад поменять, – проворчал он, осматривая из смотровой ямы днище автомобиля.

– Вам, слесарям, вечно все хочется поменять. Дай-ка я сам посмотрю.

Его друг, Влад Волков, спустился под машину. Еще в школе его прозвали «Волчара» за отчаянный, а иногда даже дикий характер. Больше всего он любил забираться в такие места, которых до него никто никогда не был. И его старый пикап на огромных колесах со злым протектором, лебедкой, шноркелем и люстрой с шестью дополнительными фарами на крыше, был для него в этом деле отличным помощником. Но чаще он бродил пешком там, где дорог нет вообще. С ружьем и рюкзаком за плечами он мог уйти из деревни на пару месяцев, не рассказывая о маршруте даже близким друзьям.

– Да-а… – протянул Влад, – прикипело, проржавело. Надо болгаркой отпилить.

– Не подлезешь болгаркой, – отодвинул друга Роман.

Он взял зубило, приложил его к ржавому углу гайки и не сильно, пока еще только примеряясь, ударил по нему молотком. С днища машины в глаза посыпался крупный песок. Он согнулся и попробовал поморгать.

В это время дверь мастерской открылась, и Рома услышал, что кто-то вошел. Не выпрямляясь, чтобы не стукнуться обо что-нибудь головой, он на ощупь вышел из-под машины, потер тыльной стороной ладони глаза и открыл их. Прямо перед ним стояла Дина – его бывшая невеста, дочка Анастасии Владимировны.

– Это у тебя от моей красоты слезы на глазах? – прищурившись, спросила девушка. Она еще не знала, какую реакцию вызовет ее неожиданное появление и волновалась, пытаясь скрыть это ироничной улыбкой.

– От твоей красоты у меня в глазах только пыль и песок.

Роману больше всего сейчас хотелось прижать ее к груди и расцеловать, но он сдерживался, и только хмурил брови, изображая досаду и равнодушие. Дина, которая знала его с детства, все поняла. И убедившись, что он по-прежнему в нее влюблен, успокоилась, притянула его рукой за шею к себе и поцеловала в щеку.

– Привет, механик. Рада тебя видеть. Только приехала, даже дома еще не была. Решила сначала тебя проведать…

Она вышла, оставив Романа самого разбираться со своими чувствами.

– Нагулялась, похоже, – произнес из-под машины Влад.

– Не твое дело, – обрезал Роман.

– Ну да, ну да… – иронично подтвердил приятель и грубовато рассмеялся.

Мать встретила ее неласково. Будто Дина не отсутствовала почти год, а только что с опозданием вернулась из магазина.

– Умывайся и садись кушать, – сказала она после довольно холодных объятий. – Ты к нам в гости надолго? – не удержавшись, спросила Анастасия Владимировна.

– А почему «в гости»? – удивилась дочка, присев за стол. – Я вроде домой приехала, а не в гости.

– Из дома ночью за день перед свадьбой не убегают, – сухо произнесла Анастасия Владимировна.

– Я испугалась, мама.

– Чего? Своей свадьбы? Раньше надо было думать, а не в последнюю ночь, – Анастасия Владимировна поставила на стол две тарелки и нарезала свежего белого хлеба. – Что же такого страшного в семейной жизни?

– Испугалась, что придется всю жизнь хвосты коровам крутить, – честно призналась Дина.

– А там ты кому хвосты крутила? – мать раздраженно отбросила нож, который держала в руках. – Здесь… Там… Везде надо прежде всего оставаться человеком. А ты парня хорошего обидела, – она опять взяла нож и убрала его в ящик стола. – Жизнь, как пустое ведро, чем ты его наполнишь, то и понесешь. Не с того ты жизнь начала. Ладно. Будем кушать. Потом поговорим.

Потом поговорить не получилось. Рано утром Анастасия Владимировна ушла на работу. Когда два года назад Дина убежала из-под венца в Москву, оставив лишь глупую записку, мать решила, что с дочкой больше общаться не будет никогда. Первые дни после ее бегства она каждую минуту чувствовала за своей спиной взгляды соседей. Тогда ей казалось, что уважение к себе, которое она честно зарабатывала многие годы, было потеряно. Но большинство людей все поняли правильно. И как-то вечером в магазине, заполненном людьми пришедшими обменяться новостями, одна женщина подошла к ней и тихо, но так, чтобы все слышали, сказала: «Ты, Настя, себя зря не мучь. Ты все делала правильно. А что Динка чудит, так мы все не ангелы. Перебесится и вернется. Она у тебя хорошая, добрая…»

Этот разговор вспомнила Анастасия Владимировна, возвращаясь вечером домой. Она подумала, что зря вчера так встретила дочку и сегодня хотела все исправить, но Дины дома не было. На столе лежал ее телефон, на полу так и не разобранная сумка с вещами. Мать прошла по деревне до мастерской. Поговорила с Романом. Зашла в пару домов. Дочки в деревне не было.

Глава 6

Когда три дня назад Сирт рассказывал брату про найденную пещеру, он еще и сам плохо представлял ее размеры. Но сейчас, находясь в темном подземелье на берегу круглого озера в огромном зале с почти невидимыми в свете факела высокими сводами, глядя на далекие отблески огня на черной воде, он чувствовал трепет и мистический страх.

Так было не первый раз. Сталкиваясь с чем-нибудь непонятным, часто пугающим, но все равно завораживающим необыкновенной красотой, Сирту очень хотелось узнать, откуда все это появилось, кто и зачем создал мир, в котором они жили. Иногда ему хотелось уйти из города. Поселится где-нибудь в лесной тиши, и подумать над всем этим. Но дни проходили или в суете, или, что еще чаще, в трудной борьбе за выживание и времени на такие размышления почти не оставалось.

Люди, которых он послал узнать, где кончается пещера, вернулись ни с чем. Они лишь сообщили, что один зал переходит в другой, потом еще в один и конца им нет. Рассказали про коридоры и узкие проходы, про подземные реки и озера. Вот только выходов на поверхность они больше нигде не нашли. Трудно было представить, что все это может находиться прямо под Городом.

Сирт так задумался, что не услышал, как подошла жена.

– Я проснулась, а тебя рядом нет, – Лада прижалась к нему, крепко обняв руками. – Пойдем отсюда. Мне приснился плохой сон. А здесь очень страшно. Кажется, что в пещере кто-то есть. Я все время жду, что из темноты выскочит какой-нибудь трехголовый змей или огнедышащий дракон, покрытый блестящей чешуей.

На ней было короткое белое легкое платье с вышитыми красными нитками незамысловатыми узорами на груди. Светлые волосы мягко ложились на плечи. Ничто сейчас в ее облике не напоминало, что она не только верная любящая жена, но и лучший воин в его дружине. Сирт нежно прижал ее к себе, поцеловал и, накрутив на палец прядь ее волос, успокоил:

– Не бойся, любимая. В пещерах живут только летучие мыши. Драконов здесь нет.

– То, что мы их не видим, не значит, что их нет. Да и к тому же пора готовиться к сегодняшней свадьбе твоего брата, – Лада освободилась от объятий. – Как быстро он потерял голову от любви. Ты целый год раздумывал брать меня в жены или не брать.

– Его невеста не умеет так хорошо пользоваться мечом как ты, поэтому Алдану проще: он может не бояться будущих семейных ссор.

Они выбрались наружу. У почти незаметного с улицы входа в пещеру их ждали строители, которые ее нашли.

– Надо повесить ворота, расширить проход и хорошо его укрепить, – сказал Сирт. – Здесь на склоне холма бывают оползни. Не хотелось, чтобы кого-нибудь в ней засыпало.

Весь день перед свадьбой Далия думала, как теперь изменится ее жизнь. Она заметила, что дедушка рад этой свадьбе не меньше ее. А ведь совсем недавно он и слышать об этом не хотел. Ее пугала такая быстрая перемена в его настроении. Она чувствовала, что он что-то от нее скрывает.

Вечером дед принес ей небольшой медный сосуд и сказал, что с ним надо обращаться очень осторожно. А во время праздничного застолья при первой возможности вылить его содержимое в чаши Сирта и его жены.

– У меня тоже такой есть, – прошептал Захария. – Если будет шанс, то я сам подмешаю им яд. Пришло время навести порядок в этом Городе, – добавил он презрительно.

«Зачем он так спешит именно сейчас во что бы то ни стало отравить Сирта и его жену?» – не могла понять Далия. До нее дошли разговоры о возможной войне. Даже ей было ясно, что хороший воевода очень нужен городу. Но ослушаться единственного родственника, да еще в чужой стране, девушке было трудно.

А Захария целыми днями не отходил от князя, пытаясь огородить его от чужого влияния. Влюбленный и околдованный его внучкой, Алдан почти не интересовался городскими делами. Хитрому старику только это было и нужно.

– Князь, сегодня на площади в честь свадьбы соберутся люди и ты должен обязательно с ними поговорить, – уже в который раз повторил Захария.

– Да-да, ты прав. Надо поблагодарить жителей, – думая совсем о другом, ответил Алдан.

В ожидании свадебного торжества он не знал чем себя занять и ходил по дому из комнаты в комнату. Дед семенил за ним.

– Ты, князь, должен не просто поблагодарить, а сказать, как ты восхищен, как ты гордишься своим великим народом. Расскажи, какие они замечательные и прекрасные. Не жалей добрых слов. Не бойся немного слукавить. Народ любит лесть не меньше царей. И если ты сегодня не можешь дать им настоящий пряник, то хотя бы пообещай, что завтра этих пряников у них будет много

– Но где я возьму пряники завтра?

– Завтра будет уже другой день и другие заботы. Да тебе и не нужно будет об этом думать. Завтра глашатаи во всех концах города, во всех деревнях, которые находятся под твоей защитой, должны будут огласить твой новый указ. И людям станет не до пряников.

– О чем ты говоришь, о каком указе? – остановился князь на пороге большой светлой спальни, в центре которой стояла широкая новая кровать, напоминающая, что скоро его жизнь изменится.

– Если начнется война, то значит необходимо как можно быстрее увеличить подати, – как всегда тихо и скороговоркой произнес Захария. – Об этом и должно быть объявлено.

– Ты думаешь, что народ у нас так глуп, что забудет, что ему вчера обещали сладкие пряники, а сегодня требуют, чтобы он отдал свои последние сухари?

Захария хотел ответить, что он уверен, что народ действительно глуп и совсем не важно о чем он думает, но заговорил о другом.

– Я давно, князь, хотел с тобой об этом  поговорить. В моей стране, точнее в моей бывшей стране, – быстро поправил себя старик, – за столетия накоплен большой опыт управления государством, – он стоял перед Алданом ссутулившись, с опущенной головой, не глядя ему в глаза. – Для того, князь, чтобы подданные меньше думали о своих настоящих бедах, их нужно убедить в том, что те, кто сегодня больше всех страдает, потом, после смерти, получат за это большое вознаграждение. В награду за муки их призовут в восхитительный мир, который существует на небесах, и они будут вечно жить в волшебной стране, где нет зла…

– Ты говоришь какую-то глупость, – прервал его Алдан. – Если нет зла, то как поймешь, где добро? Да и кто поверит в вознаграждение после смерти, – князь снисходительно похлопал старика по плечу. – Мы сжигаем тела умерших. От них остается только пепел.

– В той стране, откуда я родом, люди верят, что после смерти души людей попадают в другой мир.

– Какие души? – рассмеялся Алдан. – Не выпил ли ты сегодня раньше времени каких-нибудь своих дурманящих настоек? Пусть на твоей родине верят во что хотят. А я никогда не поверю в эти сказки.

– Нам самим и не обязательно верить. Главное, чтобы это принял народ. Во многих других городах живут люди не глупее наших, а уверовали в это без колебаний, – обиженно пробурчал Захария.

– И как же так получилось?

– Люди слабы. Они боятся всего непонятного, что их окружает. Боятся смерти. Поэтому если им хорошо растолковать, то они и сами с удовольствием поверят в то, что со смертью тела жизнь человеческая не заканчивается, – Захария так воодушевился, что схватил князя за рукав, будто боясь, что тот уйдет не дослушав. – Для убеждения народа есть особая каста людей – жрецы. Они рассказывают людям о той жизни, что их ждет в другом мире. А то, о чем они проповедуют, называется религия. Религии бывают разными. Для народов победителей и народов побежденных, для простых людей и для князей. С помощью религии можно захватывать чужие земли и защищать свою власть.